Давай Забудем

Прошло только пара минут после того как Грегори сказал Сиэлю что отойдёт ненадолго, оставляя его возле барной стойки. Они были в ночном клубе, и атмосфера была смешанная: что-то между зарядом энергии, и чувством подозрения.       «Мне что-то тревожно», сам себе признаётся вампир, заканчивая мыть руки. Уборная была почти без света, только какая-то мерцающая неоновая вывеска еле еле освещает пространство фиолетовым светом, что упал на его лаково кожаную куртку, из-за чего она абстрактно переливалась. Бессмертный выходит из уборной быстрым шагом вдоль стены, на которой распластались страшные и неприятные граффити. Чёрная кожаная куртка скрипит от движений владельца, блестящая тёмная чёлка развивается из-за случайных потоков воздуха от входа и выхода посетителей. Тревога вместе с суетой клуба надавливают на Грегори, ухудшая его самочувствие, и его дыхание учащается. Глаза слезятся от жара тела, постепенно ускоряется и шаг.       «Почему мне, блять, так неспокойно?» Секвиллбекк не находит в себе место, почти срываясь на бег. На лицо падают лазерные лучи, по ушам забила музыка, а глаза отчаянно ищут в толпе Сиэля.       «Где же ты?!» он резко оглядывается по сторонам, а толпа его поглощает. Дыхание сбивается. Сквозь пробелы в ней замечается барная стойка, знакомые каштановые локоны, и горящие разноцветные глаза которые смотрят куда-то напротив.       «Что?..» прищурившись, вампир пытается разглядеть получше. Сиэль сидит напротив какой-то дамы поддавшись вперёд, она держит его за воротник, притягивая чужие губы к себе, а смуглые руки опираются на подлокотники её стула. И со стороны это выглядит будто волк не сопротивляется, позволяя той особе сделать с собой что-то неприличное. Похоже, беспокойства Грегори подтверждены, и это с размаху ударяет по сердцу.       — Нет…- ему становится дурно, — Сиэль, как ты мог?.. ~минутами ранее Уставившись в одну точку, Сиэль ждал своего партнёра, держа в руке рюмку коньяка. Мысли крутятся о нём и только. Грегори, он идеален во всех смыслах этого слова, его глаза, способность успокоить одним касанием, или наоборот, затрепетать волчье сердце. Проходит пара минут, а Лопез уже успевает соскучиться, посматривая на выход, в котором ранее скрылся вампир. Но внимание было слишком затуманено этими вещами, что оборотень не замечает и не реагирует на происходящее вокруг, позволяя сознанию переместиться его куда-то в иной мир. Чей-то женский голос окликает, тем же «спуская его на землю». — Эй, красавчик, — тонкая рука щёлкает пальцами перед его носом, переключая внимание на себя, — как же ты тут сидишь, такой задумчивый, одинокий. Эта была одна из тех смертных что скитаются по клубам в поисках тех, с кем можно потрахаться. Лямка облегающего платья спала с плеча, потом она запрокидывает ногу на ногу, кокетливо посматривая на парня. Но как бы она не старалась, у неё не получается возбудить Лопеза, который через пару секунд осознаёт ситуацию.       — Ты кто? — сам этого не заметив, Сиэль стиснул брови к переносице, сразу ощутив брезгливость.       — Милый мой, — протянула девушка, хватая его за шиворот, и дерзко дёрнув его к себе, — это не важно. Рефлексы парня бросают руки на подлокотники её стула, сопротивляясь её действиям. Но та не сдаётся, продолжая тянуться к нему, скручивая губы в трубочку и поддаваясь вперёд сама. Тут же Лопез чувствует как рвотный рефлекс даёт о себе знать, и не медля, вырывается, откидываясь на спинку стула, бросая на девицу злой взгляд.       — Что ты себе позволяешь, ты, стерва? — рявкнул парень оскалившись. Что-то заставило его оглядеться по сторонам, всем сердцем желая чтобы всю эту сцену не видел Грегори, чтобы тот не подумал об измене. Но стоило ему повернуть взгляд в сторону от барной стойки, его глаза мгновенно замечают давно знакомую фигуру, стоящую в пяти полных шагах от них. Поздно молиться на Луну и умолять чтобы вампир не подумал о неверности к нему, пусть даже изначально это не было его намерением. Потому что со стороны это так и выглядело. *** Наверное нет ужасней чувства которое получаешь от лицезрения грязного предательства партнёра, особенно если тот обещал беречь твоё сердце как зеницу ока. И нет, тут даже нельзя использовать термин как «драматизировать»! Это действительно рвёт на части душу, разъедает тебя изнутри, и ты становишься не то что разбитым, но и гневу есть место зародиться. Бессмертный резко выдыхает, сверля Сиэля глубоким укоряющим взглядом. Тот сначала застыл, а потом слез со стула, вырвав себя из хватки той девушки, которая только пожала плечами и развернулась к бармену.       — Грегори, — оборотень быстро подошёл к вампиру, — позволь мне объяснить…       — Нет… — тут же он отрицательно качает головой делая шаг назад, — я не хочу никаких объяснений…       — Любимый, пожалуйста… — Лопез растерянно смотрит на него, осмеливаясь дотронуться до чужой руки. Но в следующую секунду жалеет об этом.       — Ты урод! — крикнул Грегори, и со всей дури врезал кулаком в живот Сиэля, из-за чего тот согнулся и заскулил. На улице продолжает разгуливать ночь, заполняя каждый уголок мира мраком. Грегори выбегает из клуба, вдыхая холодный воздух, и на выдохе выпуская пар. Не долго думая, он быстро шагает прочь, направляясь на главную аллею что приведёт вампира к их квартире. Глаза значительно тяжелеют, и хочется выпустить все налившиеся в них слёзы, в горле застревает ком, а тело бросило в дрожь, ноги перебирают спотыкаясь на выпирающие куски асфальта. Зрение мутнело, но никакие слёзы не вытекали, вся боль сидит в нём, ведь где-то в глубине души он спрашивал себя: «А может всё на самом деле не так, как я себе накручиваю?». Но мысль про настоящую измену всё же опередила все сомнения, ударив бессмертного по сердцу сильнее, и опять, слёзы не выходили. Если честно, они не выходили не только потому-то тело не могло их отпустить, но и потому что он не позволял самому себе пролить слезу из-за того, кто соврал про любовь и вытворяет такие бессердечные поступки за его спиной. Его матушка Фрида один раз сказала: «Если ты видишь того, кто поклялся быть только твоим, целующего другого человека за твоей спиной, запомни, никогда не горюй из-за этого и тем более не плачь, дай пройти времени, и тот самый изменник будет захлёбываться в собственных слезах и резать себе вены, дабы наказать себя за такой не прощаемый и низкий поступок», и Грегори запомнились эти глубокие слова, которым он пообещал следовать неважно что. Но сейчас Грегори хотел чтобы слёзы выкатились из рубиновых глаз как никогда раньше, ведь он любил Сиэля. Да чёрт, он даже сейчас его любит, не смотря на раздроблённое в крошки сердце! Как же можно отвернуться от тех чувств, как можно спокойно отреагировать на измену, разделяя одну жизнь на части, что состояла из их двух, обратно на две, и уйти в малиновый закат как будто ничего и не было? Вот было интересно узнать. Плетясь по улице и почти достигая поворота до главной аллеи, Секвиллбекк слышит шлепки ботинок об лужи сзади него, и они становятся громче. Обернувшись, вампир сталкивается взглядом с Сиэлем, который бежит к нему сломя голову, и вроде придерживается рукой за ранее ударенное место. Инстинкты дают о себе знать, и бессмертный срывается с места на бег, заворачивая на главную аллею.        «Я не знаю, могу ли я ему доверять…», в голове хоть и каша, но что-то он может разобрать в своих мыслях. Его постоянное дыхание обжигает горло сильнее и сильнее, летать он не может так как это город, а силы чтобы продолжить бег стремительно иссякают. Он ещё раз поворачивает голову назад. Оборотни бегут быстро, поэтому Лопез становится с каждой секундой ближе. Секвиллбекк не знает что делать, растерянно поглядывая на него, потом на свои ледяные от холодного воздуха руки. Когда тот был уже достаточно близко, бессмертный снова ускоряется, как гепард понёсся под золотым светом уличных фонарей. Кажется что вот-вот обгонит собственную тень.       — Грегори! — рвано крикнул сзади оборотень, и не сдаётся, пытаясь догнать упрямого вампира. В карминовых глазах мутнеет.       «О Луна, что я блять творю? Почему моя гордыня не позволяет ногам остановиться и выслушать его?!», он укоряет себя, почти не замечая куда бежит, но вскоре узнаёт место жительства и понёсся вверх по лестнице на второй этаж апартаментов. И естественно, за ним следует Сиэль, который, рвано дыша, кричал его имя. Вот Грегори добегает до нужной двери, и теперь стоит разобраться с ключами. Дрожащие пальцы перебирают новую, серебристую связку ключей, вскоре найдя нужный, со скрежетом вставив его в скважину. Вдруг Лопез хватает его за плечи, разворачивая лицом к себе.       — Грегори, почему ты меня не послушаешь?! — тот повышает голос, задыхаясь, его сильные пальцы пуще впиваются в мускулистые плечи вампира, что кажется оставят синяки, а к смуглому лбу из-за пота прилипли пару локонов, — я уверяю, всё что ты увидел, это не то что произошло на самом деле… Только Грегори смотрит на него напуганными глазами, держа руку за спиной, поворачивая ключ.       — Я не хочу…тебя видеть, — отвечает вампир, думая что говорит громко, но со стороны его слова прерываются, составляя почти неразборчивое предложение, — больше сюда не приходи! Потом он внезапно нажимает на ручку двери, открывая её внутрь, дерзко отталкивая парня от себя. Оборотень ударяется спиной об колонну которая поддерживала навес крыши, и сползает вдоль неё, чувствуя болевой шок распространяющийся по телу, издав громкий и хриплый стон. Застыв на пороге, Секвиллбекк окидывает чужое тело взглядом, передумывая все действия.       «Что мы делаем? Что делаю я?». Сил, которые тонким осадком осели в испанце, хватило чтобы вновь двинуться и подняться на ноги. Вот так им управляет упрямство, поднимая с колен даже когда кажется что невозможно встать. Но тут бессмертный быстро захлопывает перед его носом дверь, если честно, он сам не знает, почему это сделал. Одна часть его тянула обратно, вынуждала открыть дверь и впустить, поговорить, обнять его, но сволочь же другая сторона, отталкивает его от партнёра ещё дальше, подбрасывая мысли о расставании, порвать все фотографий и забыть этого человека навсегда! Лопез врезается в дверь, хватаясь за ручку и теребя её вверх и вниз.       — Грегори! — выкрикивает волк, кулаком удаляя по ней со всей силы, но после останавливается, переводя дыхание, осознавая серьёзность всей ситуации. А если это так и останется, и ничего ему не исправить? Или Грегори уедет обратно в Трансильванию и больше никогда не вернётся? Может он даже сейчас запер дверь и быстро собирает вещи, планируя вылететь через окно. И эти мысли навязывали глубокую печаль, из-за чего Лопез позволяет ненависти к себе перепрыгивать все рамки. Рука, что держала дверь, сжимается в кулак. А тело окутывает лихорадка, подрагивая его руки и плечи.       Ты урод! Эхом откликается в голове тот голос, но вчера этот голос бархатисто звал его имя, шептал на ухо приятные слова. Пресс до сих пор пульсирует от того удара, но ведь рука, что это сделала, вчера теребила его локоны, медленно гладила смуглые щёки и грудь, обнимала сзади из-под тяжка. Столько может измениться за 24 часа! Лопез повторяет в уме, что этого больше не будет. И со всего размаху ударяет, нет, не в дверь, а в стену рядом с ней, которая имела текстуру больших крупиц. Сначала одной, потом второй рукой, издавая рычащие стоны, ненавидя самого себя за всё что происходит сейчас между ним и Грегори. Ему больно физически, но не настолько больно как тому, психически. Когда Сиэль уже чуть успокоился, он разворачивается к двери спиной, поддаётся назад, опираясь на лопатки, неспешна сползая вниз, усаживаясь на пол, согнув колени.       «Вот и всё…», подумал испанец, поникая вперёд головой, и упирая лицо в ладони, горько заплакав, а из ран забитых косточек выделяется кровь, смешиваясь с горячими слезами. По ту сторону двери в похожей позе сидит Грегори, закинув голову вверх. Одной рукой он сжал воротник куртки, засмотревшись в потолок. Глаза горят от задержки в них горячих слёз, а играть гордого и не преступного уже кажется глупым. Из-под щели двери тонко просачивается небольшой сквозняк, смешиваясь с чужими всхлипами, которые улавливает острый вампирский слух. Когда уже сердце окончательно пронзили иглы, бессмертный расслабляет тело и лицо, медленно захлопнув очи, насчитывает где-то пять тяжёлых слезинок, скатившихся по бледным щекам. И когда чувствам дана воля, они обычно разбегаются, крушат всё на своём пути. Сейчас свободная рука тянется к лицу, закрывая рот, дабы заглушить свои громкие всхлипы.       «Почему я такой трус?!» корит себя парень, проматывая в мыслях эту ночь как фильм с самого начала, и чувствовал себя самолюбивой и бесчувственной тварью. В голове зарождаются вопросы, «а вдруг он?», «а вдруг я?». Но вспомнив себя, что он как никак вампир, он вспоминает про гениальную способность — прочитать его мысли, и даже увидеть инцидент от его лица. А насколько он знает, эта особенность его никогда не подводила раньше.       «О Луна, услышь мою просьбу, пусть то, что я подумал и увидел — окажется моим миражом», Грегори выдыхает и снова расслабляет тело, ментально подключаясь к партнёру, сидящего за дверью. И как только контакт наладился, мёртвое сердце вздрагивает и мгновенно начинает болеть, в груди словно разлился яд, а тело ничтожно задрожало. Накрывшись первой волной, Секвиллбекк зарывает глаза, глубже погружаясь в этот поток.       Эй, красавчик…        Что ты себе позволяешь, ты, стерва? Вампир вслушивается и всматривается в чужие воспоминания, анализируя и наконец-то понимая, что на самом деле всё произошло не так, как он полагал, и что никакой измены не было. Не выжидая ничего больше, Грегори выходит из транса, вдыхая полной грудью воздух, словно до этого утопал в бездонном океане. Из глаз покапали оставшиеся слёзы, но Грегори только расслабился, ощущая вес, свалившийся с плечей. И не странно, что ему стало в разы лучше.       «Сиэль…» вампир произносит в уме чужое имя, снова делая вдох, затем выдох, и так ещё пару раз. Потом он медленно встаёт и разворачивается к двери, дотрагиваясь до её ручки.       — Я обязан извиниться — тихо пробубнил бессмертный, и полностью обхватывает её, нажав вниз, и открыв дверь. А Сиэль всё это время сидел под ней, но когда Грегори неожиданно открыл её, то тот подскочил и встал в полный рост, держа на лице тот самый взволнованный и раненый взгляд. Его разноцветные глаза до сих пор слезятся, а на подрагивающих руках виднеются пятна засохшей крови, и в этот момент Грегори стало до ужаса противно на душе, за то что он довёл любимого человека до такого состояния из-за собственной трусливой реакции. Секвиллбекк делает осторожный шаг вперёд, задерживаясь в глазах испанца. Насколько он выглядит измотанным, на психическом уровне и возможно настолько, что оно отразилось на внешнем виде.       «Грегори…ты меня прощаешь?» уже Сиэль спрашивает в уме, расслабляя лицо. Может ещё не всё потеряно? Вампир стоит перед ним, выглядя совершенно не предсказуемо. Он всё ещё зол? Но перед тем, как Лопез успел ещё что-то подумать, партнёр поддаётся вперёд и хватает за ткань рубашки, затем дерзко потянул к себе. Всё произошло довольно быстро, что Сиэль даже не успел понять. Сразу вампир втягивает его в квартиру, швырнув к стене что находилась перед дверью, и понятное дело, было больно шлёпнуться об стенку всеми позвонками, и эта боль заставляет выдать гортанный стон, что само собой понравилось бессмертному. Дверь быстро защёлкивается, и Грегори тут же приближается вплотную к волку, вдавливая его в стену. Его глаза были закрыты, он всё ещё отходит от пульсирующей боли в спине, поэтому Сиэль не сильно понимает, что именно делает его партнёр. Но зато чувства обострились. Он ощущает пару ладоней что сомкнулись на изгибах его рук, не давая шанса испанцу ими двигать, чужое сердцебиение будто стучало ему в грудь, мимолётные касания холодной кожи, и чертовски горячее дыхание на шее, сопровождавшее влажные поцелуи. Тело расслабляется, так как Грегори принимал подобный физический контакт раньше, после накалённых споров или просто подразнить, но сейчас это была ссора, которая могла стоить их отношений, которая чуть не разделила их навсегда. После бега по алее, и побитых в кровь косточек рук — это то, что сейчас нужно. Шея это возможно самая чувствительная точка у почти всех, поэтому Лопез немного, можно сказать, подтаял, что не смог ровно держать голову, давая ей поникнуть на бок. Потом бессмертный замечает что его парень почти полностью расслабленный, и отпускает смуглую шею, на которой уже горели фиолетовым любовные пятна, напоследок мягко чмокнув, и осторожно отстраняет лицо назад, разглядывая парня, ослабляя хватку на его руках, и перемещая ладони на его талию.       — Сиэль? — Секвиллбекк снова приближается ближе лицом. На зов оборотень поднимает голову, видно что тяжело, его глаза прикрывают такие же тяжёлые веки, а на щеках щедро выступил румянец. Белоснежная рубашка и волосы немного пропитались влажным воздухом с улицы, ну и пусть, это делает его только прекраснее.       — Грегори…- на выдохе произнёс он имя вампира, теряясь в тех глазах гранатового цвета. Поняв что бессмертный не смотрит вниз, его тёплая рука проскальзывает под чёрную куртку, затем под кофту, дотрагиваясь до бледного, приятно холодного торса. Слегка подвигав кончиками пальцев, он мог ощутить возможно каждый кубик пресса что попадается ему, из-за чего тот вздрагивает. Кожа впитывает его тепло, что мурашками распространяется по телу, и вампир поддаётся вперёд, впившись в губы Сиэля, и в то же время бледные ладони проскользнули вверх с талии к лицу, держа его на месте. Воспользовавшись моментом, Лопез вводит вторую руку под куртку партнёра, в этот раз нежно заводя ладони на поясницу и нежно, но дразняще царапая, и это вынуждает Секвиллбекка промычать в поцелуй. Продолжая насиловать чужой рот, он кусает, облизывает и посасывает его губы, временами снова и снова проникает внутрь языком, задевая его клыки. Испанец гладит его спину, прижимая тело к себе как только можно, тихо поскуливая в поцелуй, чувствуя как в штанах стало невыносимо тесно, а в лёгких кончается воздух. Грегори понимает, что они оба сейчас на грани здравого смысла и палящего желания покувыркаться в постели, и он выбирает второе, хах, естественно. Оторвавшись от оборотня, Секвиллбекк берёт его за руку и дёрнул за собой, направляясь туда куда нужно через кухню. Но хоть убей, ему всё не терпится! Прихлопнув партнёра уже не к стене а к столу, бессмертный принялся срывать с него рубашку, беззаботно бросив на пол, и поцеловав несколько раз оголённые ключицы, задевая кончиком носа холодную золотую цепь, которую тот всегда носит. Вот только когда вампир уже был готов снова двинуться вперёд, как Сиэль останавливает его, впившись пальцами в плечи. Сначала Грегори бросает на него вопросительный взгляд, который вскоре меняется на ещё более возбуждённый, ведь испанец смело притянул его близко к себе, проскользнув пальцами на верх плечей и сразу под куртку, рывком снимая её, и оголяя мускулистые плечи, спрятанные под чёрной облегающей рубашкой. Вампир кооперирует с ним, потрусив руками и слыша как куртка падает на ламинат, и сразу принимается за пуговицы на рубашке, ловко их расстёгивая и увеличивая доступ к бледному телу. После пары секунд на пол падает и она. Теперь Секвиллбекк хватается за чужую кисть руки мёртвой хваткой, направляясь в тёмную комнату возле кухни и маленькой гостиной. Там не было никакого света, только маленькие огни разных источников стремились дать свой свет в не закрытое шторами окно. Атмосфера прекрасная. Кровать была заправлена, но ясно же, что скоро покрывала опять помнутся. Без лишних мыслей, Грегори швыряет испанца на кровать, также сильно как и в первый раз об стенку. Под ним пошло волнами одеяло.       — Воу, полегче, малыш — дышит он, растопырив руки в стороны. А бессмертный заползает на него, усаживаясь на пах.       — Закрой рот — на выдохе стонет Секвиллбекк и затыкает его новым поцелуем, придерживаясь на локтях, а двигая бёдрами назад и вперёд он дразнит чужой возбуждённый орган. Лопез только мычит в поцелуй, дотягиваясь руками до ягодиц вампира, хозяйственно сжимая их. Тонкие пальцы треплют русые локоны волка, не прекращая движения бёдрами. Так хорошо, такое приятное возбуждение. Сиэль не спеша пробирается руками к поясу парня, отщёлкивая пряжку ремня, и заводит пальцы под штаны чувствуя шелковистую кожу под ними, стягивая их вниз. А тот всё целует его опухшие губы, словно они — единственный источник воздуха, которым он никак не может насладиться. Когда штаны были полностью сняты, и прикрывали только боксеры, Грегори опять прильнул к шее Сиэля, забирая внимание на засосы, которые всё больше красили смуглую кожу. Прохладные пальцы бегают по чужому телу перебираясь ниже к поясу.       — Грегори — тело накатывают мурашки, а глаза устремились в потолок, пульсируют виски, и вдруг вздрагивает от ощущения ладони между ног, нежно массирующую уже окаменелый орган.       — Тшш, всё хорошо — бессмертный шепчет ему на ухо, задевая губами, пробираясь пальцами чужие штаны, потихоньку стягивая. Внутренние части его бёдер украшены голубоватыми венами поверх мышц, и выглядят до ужаса манящими, из-за чего Секвиллбекк не сдерживается и припадает к одной из них, всасывая кожу, немного вонзая когти в бока парня. Опять чувствительная точка найдена, и опять испанец не может сдержать стоны.       — Мхх! — проскулил он по птичьи, оторвав голову от кровати, зажмуриваясь и хватая вампира за волосы, и который раз вздрагивает. Поставив засос и там, бессмертный поднимается обратно на колени и полностью срывает его штаны, не оглядываясь бросает их за спину, приближаясь к члену Лопеза, спрятанного под тонкой чёрной тканью, и трётся об него своим. Румянец заливает их щёки, и сердце каждого забилось сильнее, учащая дыхание и отяжеляя воздух вокруг них.       — Сиэль… — тяжёлые веки прикрывают горящие карминовые глаза, Грегори выглядит жутко уставшим, но останавливаться или замедляться не намерен. Ко лбу прилипает пушистая чёлка, а бледные, почти синеватые губы обсохли, даже после таких влажных поцелуев. Лопез лежит под ним почти не двигаясь, поддаваясь любому действию партнёра, который его дразнит и медлит, позже его терпение иссякает, и он пробирается к своим боксерами, давая знак вампиру что всё, терпеть уже невозможно. После нескольких моментов их бельё лежало где-то в углу кровати, но их звуки стали громче. Глаза парней полностью закрыты, они могут только ощущать, ощущать как кожа трётся об кожу, как языки переплетаются словно змеи, как Грегори насаживается на член, двигаясь вверх и вниз, как его сильные пальцы беспощадно царапают грудь оборотня. Это всё ощущается настолько хорошо, что каждый вдох и выдох звучит как стон.       — Грегори…- протягивает испанец, впиваясь когтями в его талию, не разрывая с ним зрительного контакта. Сиэль. Его разноцветные глаза сияют ярче когда он возбуждён, или когда Грегори делал ему что-то приятное, и это ему нравилось. Наблюдать как твой любимый человек извивается от действий которые можешь дать ему только ты — это делает вампира счастливым. Милая смуглая мордашка испанца была до невозможности залита краской, из груди не прекращали вырываться стоны, что не обошло бессмертного стороной, вынуждая его руке пробраться к своему члену, начиная надрачивать себе.       — Мх…мххх…мхххмххх! — Лопез жмурится, почти шипя сквозь зубы, а горячие ладони стискивают бледные бёдра. Смуглое тело начитает дёргаться, давая знать что разрядка уже скоро.       — С-Сиэль…ммммхааах! — бессмертный прыгает на его члене, двигая рукой по своему. В ногах немеет, а внизу живота растёт приятная тяжесть.       — Грегори… Грегори-ах…ахх…ммммхххх! — Лопез будто задыхается. Зрение мутнело от влажных глаз, и горло болит от постоянных вздохов, но полученное удовольствие вполне компенсирует. На выкрике Секвиллбекк кончает парню на живот, а следом Лопез притягивает его к себе, грудь к груди, обняв его за талию, продолжая двигаться в нём. Тот спрятал лицо в соединении плеча и шеи, сладко постанывая, и одной рукой сжав покрывало. Сиэль уже на пике, крепче сжимая его в объятиях, из-за чего на руках разбухли вены. Через пару секунд Сиэль затрясся, учащённо застонав, и бешено задвигав бёдрами. После по комнате раздаётся гортанный выкрик, последовавший когтями оборотня, что впиваются в бледную кожу и оставляют за собой кровавые царапины. (ссылка на арт внизу: 3) Внутри стало тепло. Потом стало в разы тихо, и комнату заполнили только рваные дыхания. Проходит две минуты, и Грегори поднимается на локти, нависнув над лицом партнёра, как-то различая черты его лица сквозь затуманенные глаза. Нежно, он гладит его по виску, также нежно и невесомо поцеловав. Сразу Сиэль открывает глаза, спокойно рассматривая и его.       — Вау, Грегори, с чего бы это всё? — его уголок губ слегка поднимается, создав милую, усталую улыбку.       — Это я так извиниться хотел, — вампир заводит пальцы в его блестящие локоны, — за мою детскую реакцию. Лопез сразу опомнился.       — Ах, мой дорогой, пр…- но его губы затыкает чужой палец, а клычки показались из-за расплывающейся улыбки.       — Сиэль, давай забудем.