***
Когда прозвенел звонок, ученики, уже больше по привычке, чем от усталости, начали собирать вещи с парт и неспешным шагом двигаться к выходу. Кирилл, увлеченный разговором с Артёмом, бросил быстрый взгляд на химика и убедившись, что его не замечают, попытался улизнуть, слившись с толпой. — Кирилл! — окликнул его учитель. — Сука, — сквозь зубы выругался Воронов. Он махнул рукой однокласснику, жестом показывая, чтобы тот его не ждал. Артём его понял, и кинув тихое «пока», скрылся за дверью. Кирилл, будучи уже в дверях, дождался, пока толпа неумолкающих людей позволит ему вернуться в кабинет и зашёл, кинув рюкзак куда-то в глубину класса — Ну что встал? Садись, — кинул Валерий Николаевич, даже не смотря в сторону ученика, а усердно раскладывая какие-то учебные материалы на своём столе. Кирилл взял стул и вальяжно сел за стол, настолько близко, что Валерий Николаевич чуть не задел ученика локтем, и скрестив руки стал выжидающе смотреть на учителя, который даже не обращал на него внимания. Лишь когда приготовления были закончены, химик опустился на стул и, немного задрав рукава своего свитера, пристально посмотрел на Кирилла. На несколько секунд их взгляды пересеклись, но ученик прервал этот неловкий зрительный контакт, сместив взгляд на учебник, лежащий на столе. — Ну давайте, читайте свою лекцию, и я пойду, — Кирилл кивнул в сторону часов, стрелка на которых уже перевалила за три и продолжала двигаться вперёд. — Кирюш, ну это же не мне надо! — Прекратите так называть меня! — Почему? — казалось, что учитель искренне недоумевает. — Мне кажется, это звучит довольно мило, — насмешливая ухмылка невольно наползала на губы, но химик усердно пытался спрятать её, причём весьма удачно. — Мило? Во-первых, я уже взрослый, а вы общаетесь со мной как с ребёнком. А во-вторых, мы не настолько близки, чтоб вы так ко мне обращались. — Хм, ну что ж, — Валерий Николаевич сложил руки на груди и внимательно, и несколько надменно рассматривал своего ученика. — Раз ты такой взрослый, то тогда давай не будем тратить время на глупые разговоры и обратим внимание на материалы, мной подготовленные. Учитель пододвинулся ближе к столу и, кинув последний взгляд на ученика, начал объяснять такую проблемную для Кирилла тему. Кирилл же и правда пытался вникать… первые несколько минут, затем ему просто наскучило и он принялся мысленно рассуждать обо всём на свете, кроме химии. Например, он думал о человеческой несправедливости. Почему все его одноклассники уже ушли и сейчас, наверняка, прогуливаются по московским улочкам, а он, после уроков в пятницу, должен сидеть и слушать нудные учения. Если бы он действительно заслужил эту двойку — это одно, но она же незаслуженна (Воронов был в этом твёрдо уверен)! Несмотря на то, что рассказ Валерия Николаевича нельзя назвать монотонным, наоборот, он пытался как можно красочнее и понятнее объяснить материал, слушать его Кириллу было скучно. Гораздо интереснее было его рассматривать. Аккуратные черты лица, красивые глаза, короткие, небрежно уложенные волосы. Валерия Николаевича трудно назвать человеком с какой-то необычной или неординарной внешностью, но и непривлекательным он не был. Было в нем что-то особенное, но что именно Кирилл не знал. Он рассматривал его долго и пристально, и казалось, что химик этого не замечает, но быстрые косые взгляды говорили обратное. Прошло около получаса, когда учитель остановился. — Кирюш, ты всё понял? — Валерий Николаевич повернулся к ученику и приблизился к нему лицом, оставляя между ними расстояние небольше нескольких сантиметров. Тем временем его рука легла на бедро Кирилла. — Что вы делаете?! — вскрикнул Кирилл, мгновенно покраснев до ушей и вскочив со стула, который вскакивая, ученик задел, и тот с грохотом упал вниз. А Кирилл стоял, уставившись на химика, широко распахнув глаза. — Мне просто хотелось, чтобы ты также любовно рассматривал учебник, как и меня, — сказал Валерий Николаевич, развернувшись на стуле на девяносто градусов и ухмыльнулся. — Мне необходимо было вырвать тебя из мечтаний, и я подумал, что этот метод будет самым действенным. — Изращенец! — Кирилл резко развернулся, ещё больше смущаясь и краснея, даже не поставив упавший стул, схватил небрежно брошенный портфель и выбежал из класса.***
Кирилл быстрым шагом шёл по Арбату и курил. Он никак не мог уложить в голове случившееся. Он считал это злой шуткой, и не понимал её причин. Неужели нельзя было привлечь его внимание другим способом? Просто позвать, потрясти, ущипнуть, в конце концов! Чего Валерий Николаевич хотел добиться этим? И хотел ли вообще? У каждого свои границы дозволенного и возможно в окружении Валерия Николаевича подобные касания — норма? Но ведь они ученик и учитель, что накладывает особые правила и обязательства, а за подобными шуточками (окажись на месте Воронова кто другой) могли последовать серьёзные последствия и в наилучшем исходе событий, химик потерял бы работу. Нет! Нет, на его месте никто не мог оказаться! Только с Кириллом Валерий Николаевич мог позволить себе такую выходку. Хотя, он не знал, чем Валерий Николаевич занимался после его перевода в другую школу и почему вообще он ушел оттуда. Может его уволили? Нет, быть такого не может! Но всё же чего он хотел добиться? Действительно просто привлечь внимание или… Размышления прервала вибрация телефона. Кирилл достал телефон из кармана брюк и увидел на экране уведомление о только что пришедшем сообщении. «Мы так и не прошли эту тему до конца. Завтра в 16:00 жду тебя». В сообщении также был адрес некой квартиры. Воронов сфотографировал средний палец и тут же отправил его химику. Ответа не последовало. Да и он был не нужен. Кирилл убрал телефон в карман и ещё более быстрым шагом направился в метро.***
Кирилл вообще не хотел приходить. Особенно после того, что случилось вчера. Кто знает, что на этот раз удумает сделать этот химик-извращенец? После того сообщения Воронов долго не мог успокоиться. Он ходил из угла в угол и всё пытался взять себя в руки и трезво оценить ситуацию. Первой его мыслью было категоричное «нет». Кирилл не хотел ни видеть, ни слышать этого человека, а любые попытки его сознания докричаться до мозга, что встретиться с Валерием Николаевичем вне уроков очень заманчивая идея, пресекал на корню. Лишь когда время приближалось к вечеру, упертость Воронова пошатнулась. Проснувшись утром он уже допускал мысли о встречи с ним. А вечером, в 16.00, Кирилл уже стоял у двери учительской квартиры и мялся с ноги на ногу, боясь нажать на звонок. Когда же он переборол нерешительность и позвонил, дверь распахнулась мгновенно, будто его уже давно ждали. — А говорил, что не придёшь, — эта фраза прозвучала сразу же, стоило лишь Валерию Николаевичу показаться на пороге и опереться ладонью о косяк. — Я такого не говорил, — Кирилл был ошарашен такой резкостью. — То есть, тот жест, который ты мне отправил, являлся знаком согласия? — юноша задержал взгляд на мужчине на несколько секунд и, проигнорировав эти слова, немного наклонившись, нагло прошел под «аркой», образованной рукой химика, проникая в квартиру. На это Валерий Николаевич лишь ухмыльнулся и сам зашел в квартиру, запирая за собой дверь. — Если это действительно так, то не советую тебе с кем-либо соглашаться, — химик ухмыльнулся, а Кирилл снова проигнорировал это высказывание. Он до сих пор не мог осознать то, что пришел сюда, а уж о восприятии каких-то слов или ведении диалога и речи идти не могло. — Проходи в комнату, присаживайся. Будешь чай? — Не откажусь. — Хорошо, я сейчас. Валерий Николаевич скрылся на кухне, а Кирилл сел на стул за компьютерный стол и стал осматривать комнату. Она была просторной, светлой и по наличию широкой кровати легко было догадаться, что она являлась спальней. Рядом с кроватью стоял большой шкаф купе, а на стене висела картина с пейзажем. Кириллу была интересна каждая мелочь и он пытался уловить и запомнить каждую пылинку в этой квартире. К сожалению, долго занимался этим он не смог, так как вскоре в комнату зашел Валерий Николаевич с двумя чашками горячего чая. — Ну что, приступим? — химик поставил чашки на стол, а сам сел на второй стул, стоящий около стола и посмотрел в глаза Кирилла, удерживая контакт несколько секунд. — Ага, — Кирилл сделал глоток, и поморщившись от очень горячего напитка, принял скучающий вид и, оперевшись щекой на ладонь, устремил свой взгляд на экран ноутбука, на котором уже были открыты какие-то необходимые пособия. Честно сказать, Воронова никогда не интересовала химия как предмет. Заучивание формул веществ никогда не было для него в радость. Да и на лингвистическом (именно туда он собирался поступать) вряд ли пригодился бы этот предмет. Другое дело — учитель, который ведёт этот предмет. С Валерием Николаевичем они знакомы давно. Он вел у юноши химию в другой школе, в той, в которой учился Кирилл до перехода в эту. И всегда Воронова как-то тянуло к учителю. Он не мог как-то охарактеризовать это чувство. С их первой встречи Кириллу хотелось поближе узнать этого мужчину, но тогда сам учитель не шел на контакт. Вернее, шёл, и даже охотно, но он был для юноши наставником, тем, кого уважают и слушаются. Сейчас же Валерий Николаевич немного изменился. Нет, он остался таким же веселым и позитивным человеком, но некоторые его выходки начинают переходить некую невидимую грань. Его шутки, намёки, да и вчерашняя ситуация… Не то чтоб, Кириллу это не нравилось, просто это очень смущает и всё время происходит в крайне неожиданные моменты. Подобные размышлениями совершенно выбивали Кирилла с химического потока мыслей. Только ученик пытался вникнуть в тему, как тут же его внимание рассеивалось и переключалось на учителя, который сидел так близко, что можно было почувствовать его тепло и услышать дыхание, а как только Воронов пытался отодвинуться, дабы направить мысли в правильное русло, химик, как бы невзначай пододвигался ближе. В один момент, когда подобная сцена повторилась, Кирилл не выдержал и «взорвался». — Валерий Николаевич, прекратите это делать! — Что именно? Объяснять тему? Тебе так быстро надоело? — учитель уставился на ученика. — Да нет же! Прекратите так близко приближаться ко мне! Вы мешаете мне думать! — Как же я тебе мешаю? — Валерий Николаевич улыбнулся и скрестив руки, выжидающе посмотрел на Кирилла, который никак не мог найти ответ на вопрос почему близость учителя заставляет ученика отвлекаться и думать совершенно не на школьные темы и как это объяснить, не прослыв при этом ненормальным. — Это не важно! Просто отодвиньтесь! — А если не отодвинусь, то что ты мне сделаешь? — Валерий Николаевич, как бы раззадоривая Кирилла, пододвинулся непозволительно близко и взяв того за подбородок пальцами, немного приподнял голову, чтобы юноша посмотрел ему в глаза, но тот лишь отвел их в сторону. — Что я Вам сделалаю? — Воронов прошептал это едва слышимо, будто для самого себя, будто решаясь на что-то. — Вот что… Кирилл посмотрел в глаза химика несколько секунд, а затем быстро, ни давая опомниться ни себе, ни ему, примкнул своими губами к губам Валерия Николаевича. Этот поцелуй был несколько детским, так как опыта как такового у Кирилла не было. Поэтому единственное, что он мог делать, так это аккуратно и неумело покусывать губы учителя. Что же касается самого Валерия Николаевича, то он особо и не протестовал, но и не отвечал. Даже удивления как такового не было. Лишь еле заметная улыбка озарила его лицо. — Доволен? Теперь я могу продолжать урок? — сказал Валерий Николаевич сразу же, как Кирилл отстранился, а затем сделал вид будто ничего не произошло. Подобное поведение вызвало смешанные чувства у Воронова. Вроде и некое облегчение, что его не оттолкнули. Вроде и некое недоумение, что Валерий Николаевич будто и не заметил этого. Вроде и некий стыд, что химик пытается сгладить, максимально, скорее всего, неприятную для него ситуацию. Вроде и некую обиду, что на этот поступок просто не обратили внимание. А вроде и некую злость, что подобная попытка переступить через стыд и смущение не была поощрена. В общем, юноша был в замешательстве и нисколько не подумав, ляпнул: — Нет. — Это ещё почему? — Ещё хочу, — Кирилл надулся как обиженный ребёнок и немного привстав со стула, потянулся к Валерию Николаевичу. Он так медленно приближался своими губами к чужим, боясь быть отвергнутым, что химик, не выдержав, сам приблизился к юноше и утянул его в глубокий поцелуй. Теперь, когда инициативу взял на себя Валерий Николаевич, явно имевший опыт в подобных делах, поцелуй получился долгий, глубокий и настоящий («взрослый», так сказать). У Кирилла будто земля ушла из-под ног. Он утопал в омуте чувств и ощущений, был готов прыгать от переполнявших его эмоций. Юноша находился в весьма неудобной позе, но это мало его интересовало. Всё его внимание было направлено на человека, сидящего перед ним. Казалось, что не существует во всей Вселенной ни одного человека кроме них, а вся Вселенная ограничивается этой комнатой. То, что он полностью потерял разум, Кирилл заподозрил ещё когда решился в первый раз поцеловать учителя. Но сейчас, юноша настолько, казалось, обезумел, что его руки безвольно, как бы сами по себе, потянулись к низу футболки и длинные пальцы начали аккуратно водить по обнаженной части спины. — Вот негодник, — прошептал в самые губы Кирилла Валерий Николаевич, немного отстранившись, но тут же вновь примкнув к ним. После этой фразы Воронов и вовсе перестал церемониться и не стесняясь, уже целой ладонью гладил спину химика, стараясь всеми силами отвечать на поцелуи так же профессионально, что, увы, не получалось. Наконец отстранившись от нехватки воздуха и приоткрыв глаза, Кирилл обратил свой взор на учителя и увидел в его глазах какой-то необычный блеск. Не успел юноша одуматься, как его тут же подхватили на руки и переместили из неудобной полустоящей-полусидящей позы на кровать. Кирилл лежал на мягком покрывале почти не подавая признаков жизни. Он лишь смотрел на мужчину, который навис над ним, и тяжело дышал, предвещая последующие события. Лишь через минуту, когда Валерий Николаевич перестал ждать от ученика инициативы и взял всё в свои руки, Кирилл пришел в себя. Теплая рука учителя прикоснулась обнажённой шеи ученика, что заставило последнего повернуть голову на бок, полностью открывая шею. Валерий Николаевич, приняв это за знак согласия, начал покрывать нежную кожу лёгкими поцелуями, что будоражило Кирилла и заставляло вздрагивать от каждого касания губ. Юноша, начиная проявлять инициативу, потянулся к мужчине, и немного приподнимая его футболку, начал гладить уже знакомую спину. Его руки тянулись всё выше, загибая футболку, и в один момент, ради удобства, химик стянул её с себя и кинул куда-то в сторону. Тогда перед Кириллом открылся новый вид. Он завороженно смотрел на пресс учителя и не мог оторвать от него взгляда. Лишь через несколько мгновений Воронов понял, что не лишним было бы и самому избавиться от одного из элементов одежды и его футболка тоже была брошена в неизвестном направлении. Это действие дало большую свободу действий для Валерия Николаевича. Своими руками он начал поглаживать бока ученика и покрывать его грудь поцелуями и спускаться всё ниже и ниже. В один момент достиг низа живота и перед ним встала преграда в виде ремня джинс. Валерий Николаевич остановился и поднял глаза на Кирилла, ожидая одобрение, которое незамедлительно получил, ведь юноша и сам не прочь был оставить партнера без штанов. Мужчина не стал мелочиться и стянул с Кирилла штаны сразу с трусами. Все то, что происходило дальше было как в тумане. Кирилл чувствовал эйфорию и не мог понять, что для него приятее — физические или моральные ощущения. Все эти легкие прикосновения, умелые движения и напористые поцелуи — несомненно доставляли неимоверное наслаждение и заставляли извиваться, словно змей. Но осознование того, что всё это совершает не какой-то там человек, а именно Валерий Николаевич, будоражило ещё сильнее. Тогда ученик ещё не знал, был ли то секс по любви или минутная слабость с обеих сторон, будет ли у этой истории продолжение или она закончится, не успев начаться. Но тогда всё это было не важно, ни юноше, ни мужчине. Лишь когда они закончили, и отдышались, ещё лежа на кровати, Валерий Николаевич заговорил. — Надеюсь, ты не думал, что этим ты заработаешь себе хорошую оценку, — химик повернул голову в сторону Кирилла и ехидно ухмыльнулся. — Нет, конечно! — ученик хотел было возмутиться, но решил не портить столь прекрасный момент. — Хотя… если Вы предлагаете, то я протестовать не буду. Совмещу приятное с полезным! Ради этого, мы можем даже повторить! — Э нет, даже не надейся! Оценку ты заработаешь своим умом, а не… кхм, — Валерий Николаевич поперхнулся, — а не своим телом. Я всего лишь надеялся, что это замотивирует тебя. — Серьёзно? — юноша приподнялся на локтях, удивлённо вскидывая брови. — То есть, на повторение я могу даже не надеяться? — Ну почему же? Если ты постараешься и напишешь работу на «пять», тогда я подумаю о том, чтобы вознаградить тебя. — А Вы хитрый! — Кирилл задумался. — Ну ладно, будет вам пятёрка! — Я очень на это надеюсь, — и снова его фирменная ухмылка, без которой, казалось бы, уже невозможно представить себе Валерия Николаевича.***
— Ну что ж Кирилл, ты меня огорчил! Так хорошо начал, а в конце такие глупые ошибки, — Валерий Николаевич вновь стоял в кабинете химии и, держа в руках двойной листочек с контрольной работой, оглашал результат работы перед всем классом. — «Четвёрку» я тебе, конечно, поставлю, но я ждал от тебя большего. Мне казалось, что я объяснил тебе всё доступным языком. Неужели, ты что-то не понял? — Валерий Николаевич, а я просил вас повторить, а вы всё «потом» да «потом», вот и результат вашего «потом»! — Воронов смотрел в глаза учителя, разыгравая «комедию» перед одноклассниками. — Ладно, уговорил, я ещё раз объясню тебе эту тему. Надеюсь, что в этот раз, ты запомнишь её на долго, — химик сел на стул и, закинув ногу на ногу, подмигнул Кириллу. — Можете в этом не сомневаться, Валерий Николаевич!