Вопреки ожиданиям публики

Кацу

На столе были разбросаны бумаги. В них сейчас не было никакой структуры и никакого порядка. Но я нашёл, что искал. Схема тренировки №5 Николоса Бордо. Мне нужно было найти причину его такой странной игры на последнем матче. – Ужасное помещение, – слышу я ещё пока далёкий презрительный голос. Но был абсолютно с ним согласен. Жуткое, неудобное, пугающее. Но за 10 лет, как я пришёл к власти, почему-то не смог от него избавиться. – Когда ты уже переделаешь его? – Падает на стул напротив меня Кевин. – Не думал об этом, ‐ просто пожимаю плечами я, поднимая голову. – Всё равно не знаю чем его занять. Как только я немного пришёл в себя после того финала и разобрался с формальностями, то стал думать, что делать с этим. Это место больше не для Воронов, а для международной сборной. А значит, его необходимо сделать чуть более приветливым. Чёрный цвет остался основным, но благодаря белому и зелёному больше не был таким тяжёлым. Правда этот рембрендинг коснулся всего, кроме Гнезда. На которое и возмущался Кевин, каждый раз когда приезжал. А мне нравилось здесь находиться и работать, здесь будто замирало время. – Как дела у Теи? – Отложив работу на потом, интересуюсь я. – Вот вот должна родить, поэтому осталась дома, – с любящей улыбкой говорит он. Но потом быстро приходит в себя. – Ты тему не переводи. Я к тебе по работе вообще-то. Каро же тренируется у тебя? – Да. – Одолжи мне его на дней пять в Чикаго, хочу чтобы он научил моих нескольким приёмам. Кевин ушёл из профессионального спорта два года назад. После того как все таки получил второе олимпийское золото. Тот матч десять лет назад был аннулирован из-за нарушений и из-за того, что мы все таки не доиграли. Собственно, тогда нам троим было все равно. Только потом-то осознал, что стоит извиниться перед своей командой. Я ведь забрал их мечту. Не знаю насколько искренне, но они вроде простили меня. И я делал и делал многое чтобы помогать им. – Да хоть на девять, – отмахиваюсь я. Кевин стал тренировать университетскую команду в Чикаго и больше времени уделять медийности (если это вообще возможно). Поэтому никто даже не думал о нем забывать после "ухода". В коридоре раздался детский смех и быстрый топот ног. А уже через несколько секунд на кухню вбежали двое детей и громко заверещали: – Дядя Кевин! Двойняшки подбежали и запрыгнули к нему, начиная что-то бурно рассказывать. Но из-за того, что говорили они одновременно, Кевин определённо не мог разобрать и пары слов. Поэтому просто слушал и с интересом кивал. – Они твоя карма, – устало, будто даже несколько минут с моими детьми приносят ему головную боль, говорит Рико. – Как ты это выносишь каждый день? – Ой, заткнись, – на том же японском возвращаю ему я. Рико ушёл из спорта одновременно с Кевином. Хотя всегда говорил, что будет бегать дольше. Морияма на отрез отказался от любых предложений университетов стать тренером и просто засел в своём чёрном кабинете КРЭ. – Тебя уже можно поздравить? Дети наконец-то обращают на меня внимание, хотя обращаюсь я к Рико. После двух лет в замах он все таки занял место главы КРЭ. – Это было ожидаемо. Может теперь я наконец-то твою самодеятельность прикрою. Не получится. Показатели слишком хорошие, весь мир и спорт поддерживает идею. Это знак мира. – Дядя Рико, у тебя день рождение? – Удивлённо ахает Тели и аккуратно слезает с колен одного дяди, чтобы переместиться на другого. – С днем рождения! С днем рождения! Кевин издает сдавленный смешок, не сумев подавить его. Абрам остаётся сидеть у него на руках, точно не желая уходить. – Спасибо, Тел, – со вздохом кивает Рико, сдерживаясь чтобы не закатить глаза. – Я нарисую тебе подарок! Моя дочь заявляет об это этом слишком уверенно, поэтому я тороплюсь дать ей чистые листы бумаги. Чтобы она опять не испортила схемы. И беру её к себя, боясь что терпимости Рико скоро придёт конец. – Когда начало. – Через 40 минут. За десять лет мы пришли к некому подобию дружбы. Они были вынуждены поддерживать со мной отношения на публике, чтобы я смог более-менее спокойно начать работать. Без массового осуждения и травли, которая все равно была. Точнее... это они говорят, что были вынуждены. На деле я не мог их заставить. Я мог бы их шантажировать. Но я точно не был на это способен тогда. Не наложить на себя руки было единственной целью. Поэтому первые года два с момента смерти отца и моей работы я помню очень смутно. Только когда все пришло в стабильность: сборная успешно функционировала, Нат был в безопасности и любим, двойняшки не наровились взорвать корт, меня не ненавидел весь мир. Я стал приходить в себя и восстанавливать другие руины. Мы с Кевином и Рико точно не стали семьёй. Да и из нас всех знал, что это только Кевин. И то не точно. Но мы старались поддержать друга друга на публике. И помогать вне её. Так как умели. Через минут 20 мы решили, что пора идти и не спеша пошли на улицу. Без нас мероприятие все равно не начнётся. – Нат! ‐ Первым закричал Абрам и практически спрыгнул с рук Кевина. Двойняшкам не было и трех лет, но они были слишком быстрыми. – Два Натаниэдя на один квадратный метр слишком много, – громко сказал Рико, когда я уже отпустил Тели к крестному. – Его зовут Абрам, – упрямо поравил я. – Ага, – хмыкнул Кевин. – А имя Тели конечно не соединенные имена Тетсуджи и Кейли. Я не собирался оправдывать выбор имен. Тем более говорили они это не серьёзно, а скорее... по традиции. Точно так же как я не устают говорить про гордое одиночество Рико и решение Кевина и Теи завести собаку. – Ну что двойняшки, – подмигивает Натаниэль, когда мы двигаемся дальше. – все таки сегодня всем станет ясно кто из вас лучший. – Крестный, никто не лучше, – обидчиво хмурится Абрам. На что Нат только целует его в голову. — Тели и я семья. Что-то тёплое появляется в моем сердце. Может мне все таки удастся вырастить хороших детей с пониманием семьи? Я смотрю на Кевина, который как-то странно смотрит на детей. Но я не стал спрашивать про этот взгляд. – Возвращайтесь к папе, – скидывает мне их Нат. Я бесконечно рад, что наша дружба вернулась на круги своя. Мы не общаемся так же часто, как раньше в Японии. Слишком много дел. Но он навсегда остаётся одним из самых близких мне людей. И всегда рад видеть его в своём доме, штабе, жизни. – А где мама? – Сейчас найдём, – улыбаюсь я Абраму. Мэй должна быть среди журналистов. Я быстро нахожу её в толпе по длинным светлым волосам. И она будто это чувствует, оборачивается. Чтобы помахать рукой в ответ. Мэй ушла из сборной через два года после Олимпиады и переехала в Америку, чтобы все таки пойти по образованию и стать спортивным журналистом. С её умением слышать чужие разговоры, это были ожидаемо. Наши отношения приняли по настоящему серьёзный оборот именно здесь. Хотя наверное, все еще с Японии были уверены что бы обязательно будем вместе (Моя женушка среди них) – Пора начинать, – Опять передаю ответственность над детьми Нату, когда журналисты сделали нужное количество фотографий. Да и он вроде не против. Рико прокашливается и берет микрофон, выходят в центр. Это его первое выступление в качестве главы КРЭ. – Добрый день. Все знают повод по которому мы сегодня собрались, так что избавлю вас всех от пустой болтовни. – Кто-то тихо смеётся, узнавая известную манеру говорить. – Сегодня открывается зал славы экси. Самые достойные, самые известные и лучшие спортсмены появится на стенах и навсегда станут историей экси. Присутвующие гости громко заопладировали. – Фотографии вы посмотрите сами. Здесь я хочу отметить только лучших среди лучше и поблагодарить их, – вряд-ли кто-то другой это заметил, но сейчас Рико лишь на мгновение зажал руку в кулак. Лишь на многвение. – Конечно этого дня не могло быть без тех, с кого начался спорт, кто его придумал. Тестсуджи Морияма и Кейли Дэй занимают главное место в зале славы. Громкие. Очень громкие аплодисменты. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Тели и Абрама. Они усердно хлопают, чтобы не быть хуже взрослых. Я думал, чтобы было если бы родители увидели их? Чтобы они сказали? Полюбили ли? Я никогда не узнают ответы на эти вопросы. Но хочу верить, что они бы любили их. И гордились мною, за то, что я не повторил ошибок. – Я скажу про лучшего спортсмена в истории. Которой занимает почётное и первое место в зале славы, – продолжает Рико, сильно сжав микрофон, а я задаюсь вопросом, насколько это искренне? – А главное заслуженное. Конечно, Кевин Дэй. Сын экси и Кейли Дэй. И внов шквал аплодисментов. Я хлопаю брата по плечу. Он действительно этого заслуживает. По нашей шкале в комитете он обогнал Рико на пять баллов, и этого хватило, чтобы убрать его на второе место. Даже без смертельной битвы. – Спасибо, – шепчет он мне. Когда все направляются в зал, чтобы первыми увидеть лучших. Я подхожу к Рико: – Как ты? – Прекрасно, – удивлённо изгибаео бровь он. – Я вообще то тоже в зале. – Второй. – А сам та ты какой? – отмахивается он. Ничего кроме внутренней улыбки это не могло вызвать. Рико прекрасно понял за эти годы, что карьера спортсмена меня не интересует. Я всей душой люблю этот спорт, но могу дать ему больше, чем бег с мячом. И пусть портрет мне не светит, я точно знаю, что вложил всего себя. Мы идём вдоль стены с портретами тех, кто внёс большой вклад спорт. Здесь висят и самые первые игроки, среди них Йоко, к сожалению не дожившая до этого дня, и многие другие. Ещё есть методологи и тренеры, но их очень мало. Чем дальше, там более значимый вклад. Я особо не всматривался, потому что сам голосовал за всех них на совещаниях. Я видел Кевина впереди и мы медленно приближались к нему. Странно, что эта королева не любуется собой в другом зале. Я уже направился к общемк портрету родителей, когда Рико цокнул и развернул меня на 90° к предпоследнему портрету. Я хотел мнимо возмутиться, но замер от удивления. Я. Мой портрет. Я не верю своим глазам и опускаю взгляд на подпись: "Кацу Моде Морияма Дэй. За особый вклад в развитие экси на международном уровне. За организацию и тренерство международной сборной" Кажется я забыл как дышать. Я не рассчитывал... не наделся... не ждал... – Я решил, что не хочу опять оправдываться перед журналистами. И говорить, что мой брать не никчёмный, а просто со своеобразным видением. Говорит Рико в своей привычной манере, перед тем как уйти. – Он предложил это на срочном онлайн совещании КРЭ, когда тебя не было, – объясняет Кевин. – Всё были согласны, конечно. Да даже если бы и нет, мы уже решили, что ты будешь в зале славы, значит это так. – Спасибо? – Пожалуйста, – кивает он. – Никогда не говорил этого вне камер, но... Работа твоей сборной оправдала все возможные и не возможные прогнозы. Наверное, это самая лучше инвестиция Мориям с момента основания спорта. И ты сам достоин этого... – Это все конечно так, – подкрадывается Натаниэль. – Но фотографию могли бы и получше выбрать. Кевин закатывает глаза и кивает на прощание. – Я не ожидал... – Ой не начинай, – отмахивается Натаниэль. – ты вообще должен быть не рядом с основателями, а вместе с ними. Кто ещё если не ты почти сорок лет назад сплотил их? Он отходит, чтобы дать интервью. Пока я все ещё пытаюсь прийти в себя. – Поздравляю, – мягкая рука ложиться между лопаток, а сама Мэй нежно целует меня в щеку. – Пааап, – вопит Талия, – а можно мне тоже здесь фотографию в рамочке повесить? – И мне, и мне, – активно поддерживает Абрам. Возможно Рико прав, и мои дети не только самое прекрасное в моей жизни, но и моя карма? В любом случае, это намного лучше, чем будущее которое я рисовал себе перед Олимпиадой. Я посмотрел на черно белый портрет родителей, фотография с их молодсти. Холодный и серьёзный взгляд отца и скрещенные руки на груди. И тёплая улыбка мамы, которой она обманывала так много людей. Но по прежнему оставалась вечной королевой экси. Я посмотрел на своих детей. Они были похожи на Морияму и Дэй. Но были абсолютно другими. Я согласен со всеми. Я достоин быть здесь. Я рад, что нашёл тогда в себе силы отпустить удавку с шеи и освободиться. У меня есть все о чем я даже не мечтал в детстве: три брата, прекрасная и любимая жена, двое детей, сборная и успешная карьера. Я достоин быть здесь и сделаю все, чтобы воспитать следующее поколение экси таким, каким оно должно было быть с самого начала. Я ведь Морияма-Дэй.