Две ошибки

       Облака были почти не видны из-за дыма и пепла вокруг, Глум и не нуждалась в Солнце с чистым небом. На выжженной земле не осталось даже намека на деревья, траву или что-то подобное, все покрылось серым слоем праха. Битва уже давно закончилась.        Глум не верила. Не могло это обугленное, сгоревшее тело, больше похожее на огромный уголь, этот зажаренный до копоти кусок плоти… Это не могло быть Блум. Почему тогда она жива, если они связаны душой, которую когда-то разделили, чтобы воссоздать два тела? Они же до этого вместе получали сильные раны, как было с неудачной стычкой Глум с оборотнями. Или когда Блум несколько лет назад умудрилась сломать ногу, с костылями пришлось ходить обеим. Глум хочется безумно, громко рассмеяться, но вместо этого изо рта слышен только хриплый кашель. Она прикрывает рот здоровой рукой, поправляет бинт, закрывающий образовавшийся шрам и здоровый глаз. Она пытается сохранить дыхание, сконцентрироваться на чужих энергиях, убедить себя, что это не Блум. В итоге все до боли в голове указывало на то, что перед ней ее двойник. Глум больше не понимала, в голове гудела тысяча вопросов.        Глум зажмурилась, прикрыла глаз и попыталась успокоиться — такая бурная реакция на происходящее была для нее странной. Такое редко когда бывало, продолжалось не так долго, эмоции не усиливались с каждым разом, заставляя задыхаться. Она открыла глаза, увидела неподалеку Текну. Ее глаза широко раскрылись, но были блеклыми, потухшими.        — Не может быть, — произнесла столь нелогичную вещь фея технологий, до этого услышавшая о гибели Музы, после чего и увидела сам труп. Текна помотала головой. Глум все-таки беззвучно засмеялась на мгновение, едва шевеля уголками губ. Она схватилась за голову, совсем не видя повода для смеха.        Не видела она его и спустя несколько дней, когда стояла у могилы Блум, слушая всхлипы Чарли, которые находился где-то в стороне. У него уже несколько дней глаза были мокрые и красные от слез, после того как он услышал сначала о смерти Блум, а потом и о смерти Музы. Последняя новость его добила и кажется, ревел он больше всего именно из-за Музы. Но и нет чего-то удивительного — Блум и Чарли не были настолько близки.        Глум едва смогла перестать смотреть на надгробие с выгравированным на нем именем. Она посмотрела на Чарли, который ревел из-за тех людей, к которым привязался за короткое время. Являясь сиротой. Глум почему-то подумала, что понимает его, хотя даже слезы за эти несколько дней не пролила, хотя находилась рядом с Блум все десять лет, знала, что было первые двадцать лет в жизни Блум, но Глум запихивала любое сожаление и печаль куда-то внутрь, эти чувства были ей чужды. Самое смешное, ей, как человеку, эти чувства также были и обычными.        Большинство предположило, что жизнь Блум теперь более не связана с жизнью Глум. Никто не понимал, как нарушилось подобное правило, но точно сказали, что энергии в теле и душе темной феи изменились. Другого ответа пока не находилось, труп был опознан. Глум могла бы поверить в то, что Блум может быть где-то скрылась, но все ее естество говорило ей, что ее двойника больше нет в этом мире, ни одной похожей энергии. А скрыть силу божества было невозможно, так что замаскироваться та тоже не могла, для этого нужен был артефакт.        Глум снова посмотрела на надгробие, отвернувшись от Флоры, Чарли и Текны, которые собирались еще посетить Мелодию. Стелла отчаянно требовала, чтобы фею звуков захоронили именно там, а не в Магиксе, чего ей и удалось добиться. У Музы не было кровных родственников, все уже давно умерли, последним был ее отец. Чарли периодически оступался в словах, вместо имени феи звуков называя ее мамой. Никто его за это не упрекал.        Уголки рта дернулись вверх, с губ слетел нервный смешок. Глум тут же закрыла рот, не видя в этом чего-то смешного. Внутри закипал гнев.        — Героизм значит… Цветочки на могилу тащить… — будто заколдованная произнесла она, десятый раз вычитывая одно из то же имя. — Да к черту вас! — произнесла она, вдруг подумав, что слишком долго тут находится. Развернувшись, едва не ударилась о Ская, который тоже пришел, прошла через портал в Магикс, а там уже телепортировалась в квартиру Блум. Удивительно, но квартира почему-то уже была завещана ей. Вчера узнав об этом, Глум и вовсе потерялась в море неожиданностей.        В квартире было прохладно, чисто. Глум огляделась по сторонам, подмечая все вещи — почти на каждую вещь мозг реагировал, подкидывая минимум одно воспоминание. Сняв обувь, девушка прошла в гостиную, заметила незаконченную картину, чашку с холодными остатками чая, оставленную на диване кофту. Будто кто-то собирался вернуться, но не уйти навсегда. Глум мельком заглянула в ванную, туалет, спальню. Все целом был порядок, только в спальне кровать была не заправлена и одежда разбросана. Она посмотрела в правую сторону, случайно увидела себя в отражении зеркала и сразу отвернулась — стало тошно. Хотя у нее другие глаза и шрам на правой стороне лица, она не была настолько схожа с Блум лицом. На кухне, как обычно, царил своеобразный беспорядок, они обе не были сильны в готовке, но Блум все равно пыталась готовить лучше, чем просто отварить продукты и порезать их. Глум посмотрела на холодильник, на котором обычно висел календарь и куча небольших бумажек за какими-то записями — они все куда-то исчезли, холодильник был полностью очищен. Подойдя к предмету, она наклонилась и подняла с пола уже помятый листочек, в котором было написан небольшой список продуктов, которые нужно было купить для пятницы на этой неделе.        Побродив по квартире еще какое-то время, Глум ушла, захлопнув дверь и закрыла дверь на ключ. В квартире было тяжело находиться, особенно в гостиной и спальне.        У Глум было время побыть одной, без лишних людей, а точнее друзей Блум. Все благодаря похоронам Лейлы. Королева Андроса, вновь решающая проблемы с Омегой, умерла уже из-за темного заклинания, которое по исследованиям, ставило условие, при котором касание до определенного круга людей для Лейлы смертельно. В них предположительно входили дети, часть аристократии и слуг, охрана. Умерла она как раз тогда, когда пожала руку одному из своих охранников, которого потом посадили на время, собирались судить того, как бы глупо не звучало. Наземное королевство Андроса было в смятении, неком трауре. Наследником стал некий приближенный королевы, детям де досталось в наследство несколько островов и еще какая-то часть полезных вещей — было необычно, но судя по найденным записям, королева все время, с первого бунта аристократии, каждый день казался ей опасным, как и каждый человек в ее окружении, кроме самих детей. Но их к правлению страной она не готовила. Однако управление королевством было под большим вопросом.        Из тех же записей вскрылась и информация об одном конфликте, в ходе которого Набу когда-то сделали мертвецом. А после, когда Лейла наткнулась на Набу и его хозяина, неким образом смогла сделать мертвеца уже своим рабом. После выяснилось, что ключ превратили в кулон, а с мертвым была заключена «сделка», из-за которой, сразу после смерти Лейлы умирал и мертвец. Другого не нашли, как она сделала того своим рабом, других подробностей дела. Некоторые особо приближенные, пережившие тот конфликт говорили, что по рассказам королевы, та уверяла их, что Набу просто вспомнил его. Некоторые маги уже успели посмеяться с того, как многие умудрились поверить в эту чушь. В записях королевы нашлось много чего, но Глум в каждую вникать не стала.        Проблемы были не только на Андросе, они были везде. На той же Солярии, случилось несчастье для королевской семьи. Во время нападения врага, взбунтовались представители храма, неким образом смогли украсть детей Стеллы. Фея света через какое-то непродолжительное время после новости, дошедшей до нее, телепортировалась на Солярию. И будучи едва не задавленной толпой последователей, смогла пробраться в храмы Солнца и Луны, где спасла мальчишек. А Тару, дочь Стеллы, как выяснилось, украли раньше всех и Брендон отправился за ней в первую очередь.        — Мы пробирались, пытаясь не навредить им. — рассказывал он потом. — Они были крайне довольны, в последние и вовсе нам не сопротивлялись. — у него задрожали руки. — Я не находил ее. Не находил. А потом увидел кусок ткани, в который она была завернута. Я до конца не верил, пока не развернул. — сказал он растерянно покачав головой. Именно это Стелла услышала пару дней назад, находясь у могилы дочери. На Солярии все происходило резко и конфликтно. Едва все улеглось и королева смогла сесть за стол, подписала указ, храмы запретили, земли изъяли, те лишились всех привилегий. Народ отнесся к этому неоднозначно. Но большая часть не придавала значения этим храмам уже несколько веков.        — Прошу… — прошептала женщина, покинувшая разрушенный храм, вцепившись в руку Стеллы. — Мои дети… Нам больше некуда идти. Звезды давали нам веру в лучшее, в процветание мира. И таких много. — она подняла заплаканные глаза на королеву. — Поймите меня… Как мать… Прошу.        Стелла выдернула руку и развернулась.        — Уведите ее. — холодно приказала она. За спиной послышались очередные мольбы, от которых в голове все трещало по швам. Войдя в первое попавшееся помещение, она рухнула на диван, безвольно опустив руки. По тем вновь заискрилась магия. Она всхлипнула. — Я… — оскорбления застряли в горле, по щекам потекли слезы. Она попыталась вытереть их руками, по которым расползалась серебристая корка, которая перетекла на лицо. В венах тек волшебный свет.        Домино постепенно восстанавливалось. Наследницей стала Дафна, как ей вернули тело — было засекречено, некоторые государственные новостные каналы и вовсе стали твердить, что старшая вовсе не умирала. Глум даже не трогали.        Во всем мире в целом были изменения. Пересматривали некоторые отношения к народам, ограничения магов, улучшение системы безопасности. Спасали мирных жителей, города. Но нужно было закончить еще кое-что. Едва какие-то люди из их отдела выздоровели, их призвали в кабинет Бакли. Глум, которой вылечили руку в срочном порядке, смогла восстановиться через неделю и тоже пришла по вызову. В голове, правда, складывалась иная картинка, будто она все еще в синяках.        — И зачем мы здесь? — спросила она, сев на стул и оглядев еще нескольких присутствующих кроме нее и Бакли. Глум, посмотрев на босса, даже подумала, что вечная улыбка на этой маске отсутствовала, так как глаза Бакли были другими — уставшими и злыми. Ей кратко рассказали о часах, в доставании которых принимала участие Блум — достаточно ярко вспомнился тот день, даже те шутки, которые она шутила со своим двойником, после тяжелого разговора об убийствах. Глум нахмурилась.        — У присутствующих может появиться вопрос, а зачем этим заниматься, если мы уже предотвратили беду… — говорил Бакли. — Нам нужно проверить некоторые вещи. Агентов уже предупредили, вы нужны лишь для защиты и поддержки, если случится драка, нападение. — он оглядел всех присутствующих. — Есть вопросы?        Оговорили еще несколько моментов, обсуждение заняло около часа. Дальше им дали несколько часов на сборы, так как они будут находиться в прошлом минимум сутки. Глум, быстро собрав нужные вещи в квартире, проверив еду у кошки и отмахнувшись от парочки коллег, выражающих соболезнование об утрате, прошла вместе с группой к определенному месту. В сотый раз напомнив о минимальном вмешательстве в прошлое, маг нажал на кнопку часов, когда все взялись за руки. Если нажать второй раз, то они вернуться в настоящее, поэтому артефакт спрячут потом в вакуумное пространство.        Перемещение во времени было неприятным. Сначала странная, напрягающая легкость, а потом постепенно нарастающее давление. Дышать становилось трудно, казалось что сжимали тисками все органы и тело. А потом резко отпустило.        Когда Глум наконец-то отдышалась и в глазах прояснилось, то она оказалась на том же месте, где они телепортировались в прошлое, только место было цельнее. Появилось странное ощущение, будто не на своем месте она и все вокруг — но об этом предупреждали. Какое сейчас число было, она не помнила, но настроение испортилось из-за окружающей ее картины — тогда было спокойней, лучше, было что-то важное.        Они прошли в какое-то заброшенное местечко на окраине Магикса, рядом находился совсем пустой рынок, заполненный старыми или испорченными технологиями. Или чем-то похожим по описанию. Глум огляделась вокруг, всматриваясь в вечерние сумерки — уже успел наступить вечер, прошло несколько часов. И самым неожиданным кадром среди этих людей оказалась Блум. Та испуганно заглянула в шатер и также испуганно отскочила, собираясь пойти обратно. Но тут она резко останавливается, чувствуя что-то и оборачивается к ней. Глум молча стояла, вновь оказавшись в неприятной смеси чувств. С одной стороны, нужно было убираться, так как Бакли предупреждал, что не стоит вмешиваться в прошлое. С другой стороны, непонятное чувство гнева и печали говорило ей продолжать смотреть на Блум. Даже глаза едва слушались. Она уже попалась, даже маска на лице не сильно спасет от знающего ее человека, тем более Блум очень сильно доверяет своему чутью, силу Дракона не скроешь так просто.        Собрав всю волю в кулак, Глум развернулась. Не важно, что подумает Блум, примет за очередного шпиона, да хоть Валтора под маскировкой, просто обидится на нее из этого прошлого — это в прошлом. Оставалось лишь надеяться, что это не сильно повлияет на настоящее. Не в худшую сторону. Блум неожиданно возникла в воздухе, прямо перед ней, почти нарушая пространство темной феи. Та нахмурилась, всматриваясь в лицо Глум.        — Мне конечно говорили, что я встречусь с кем-то из будущего, которое я не увижу… — опустошенно произнесла Блум, пытаясь выразить удивление. Глум отошла назад на один шаг.        — Кто? — спросила она, чувствуя подступающий к голове гнев. За ним пыталось уйти и другое чувство, которое бы сделало злобу бессильной, но Глум всегда затыкала подобное. — Кто тебе это сказал? — повторила она вопрос, поддаваясь эмоциям. Блум еще раз недоверчиво посмотрела на нее, слишком потерянно и удивленно.        — Я несколько дней назад… Побывала у одной семьи. Туда послали меня отдельно. И… Это семья уже множество поколений практиковала темную магию. Я должна была получить какой-то отчет. Ну и… — запинаясь, говорила Блум. Фея из настоящего не торопила ту, сжимая кулаки. — Она вдруг схватила меня, — бодрее начала рассказывать Блум. — И сказала мне некое пророчество. — после этих слов, в памяти Глум возникло воспоминание, когда она помирилась с Блум, после того как та игнорировала ее просто так. Схватив ту за руку, Глум потащила ее куда-то в сторону, зашла на какой-то заброшенный склад. Блум шокированная подобным, зашипела от боли, Глум слишком сильно держала ее за руку. И что удивительно, вообще схватила.        — Что сказала? — спросила Глум, отвернувшись. Голову раздирали противоречивые эмоции, остатки самообладания тщетно пытались удержать накопившееся в себе.        — Что я уйду, оставив другую себя, дав ей исцеление. — если кратко. — сказала Блум, вздрогнув. — И другие непонятные подробности. — она опустила взгляд. — Забавно сложилось, правда? — спросила она, нервно хихикнув.        — Как?! Просто как?! — спрашивала Глум, ходя от одной стены к другой. Блум удивленно на нее посмотрела — такую Глум она наверное и вовсе никогда не видела. — Я тогда должна была сдохнуть вместе с тобой! — она взмахнула руками, начиная беситься все больше. Что-то подсказывало ей, что ответ ей не понравится. Блум нахмурилась, задумавшись на мгновение, а потом        — Возможно, это из-за того артефакта. — сказала она и рассказала о той миссии, когда они отправились искать часы. И как она нашла одно из сердец Феникса и его функцию. В конце рассказа Глум нервно засмеялась, на мгновение.        — То есть ты настолько идиотка, — она встала с коробки, на которую села во время рассказа Блум, — То есть ты даже не додумалась сделать так, чтобы ты не умерла. — вздохнув, Глум схватилась за волосы на своей голове, хотелось что-нибудь сломать. Блум, до этого сидевшая как на иголках, поднялась с места, чувствуя угрозу.        — То есть это ты называешь благодарностью за то, что еще существуешь?! Если я противостояла Темному Фениксу, то как я могла выжить? Если он обладает силами самого Феникса?! — спрашивала она, часто задышав.        — Конечно, ты ведь даже не попытаешься. — шумно вздохнув, сказала Глум, повернувшись к Блум. — Тебе никогда не хватало разума, зато вместо этого мы всегда пытаемся быть благородными, — сказала она, растягивая последнее слово. — Недоделанным героем. А теперь, я обязана тебе видите ли, благодарности расписывать. Мне тебя еще поцеловать? Или что?        — Никто тебя не просил! — крикнула Блум, пытаясь сдержать слезы. Глум чисто интуитивно угадала, что ревет та уже несколько дней, с тех пор как получила пророчество.        — Ты ведь спросила, что я считаю благодарностью? Верно ведь? Минуту назад, всего лишь, ты забыла? — спрашивала Глум, чеканя каждое слово, медленно подходя к Блум. Гнев закипал все сильнее, единственное, на что был способен ее разум, было сдерживание ненужных слез. Но кажется, лучше бы эта злоба была бессильной. — Никудышная лгунья. — выплюнула Глум, выпрямившись.        — Прекрасно, — ответила Блум, вздохнув и поджав губы. — Бесчувственная тварь, не способная на эмпатию. — холодно отчеканила она.        Последние слова как нож по веревке, развязали ей руки, отделив разумное от эмоционального. Глум резко сократила расстояние между ней и Блум, схватила за плечо и ударила сильнее нужного по скуле. Вырвавшись из ослабшей хватки темной феи, девушка отошла от той на пару шагов, приложив пальцы к болящему месту.        — Именно! — почти выплюнула Блум, убирая слезы с щек. Говорила она так, будто Глум только что подтвердила ее слова. — Зачем я вообще спасла тебя? Зачем ты вообще появилась в моей жизни? — спросила она, после прошептала что-то вроде: «Ненавижу тебя». А после, выпрямилась и твердым шагом дойдя до двери, ушла, захлопнув дверь. Глум обессиленно опустила трясущиеся руки, часто задышав. Ей хотелось пойти и поставить Блум мозги на место, так как никогда не любила в ней это самопожертвование. И вообще ее любовь к драме и громким словам, как сейчас. Лучше бы сжигала все, как ей положено. А после утащить с собой, наплевав на все последствия. Осознать происходящее она смогла только через мгновения, в шоке схватившись за голову руками.