Выступ

      Арденны. Зимой температура здесь редко поднимается выше тридцати двух градусов по Фаренгейту, однако для молодого американского штаб-сержанта, выглядевшего, однако, типичным итальянцем, этого было вполне достаточно для того, чтобы чувствовать себя некомфортно. Тем более, сейчас был уже вечер.       Не очень большого роста, смуглый, с карими глазами и чёрными, будто воронёное оружие, волосами, худощавый парень девятнадцати лет напоминал уроженца Южной Италии, кем, в сущности, и являлся — родился он на острове Сицилия. Одет он был вполне по погоде — в однобортную куртку с четырьмя накладными карманами и брюки, сшитые из водоотталкивающей и ветрозащитной хлопчатобумажной материи цвета хаки и с отстегивающейся подкладкой из ворсистой ткани. Маскировочная сетка на каске М1 и высокие шнурованные коричневые кожаные ботинки дополняли образ. Штаб-сержант имел при себе пистолет-пулемёт «Томпсон М1», запасные коробчатые магазины к нему, две гранаты Mk2, нож, лопатку М-1910, планшет с картой, фонарик и рюкзак, набитый различными вещами.       Воевал он с сорок третьего, когда началась высадка на его исторической родине. Дошёл до Анцио, затем был перенаправлен и участвовал в высадке в Нормандии. Во время операции «Маркет Гарден», с треском провалившейся, получил ранение и пролежал в госпитале до начала декабря. После выздоровления получил приказ прибыть в часть, которую сейчас и искал. Из-за путаницы в частях он задержался.       Солдаты-парашютисты уже были готовы залезть в грузовики, только лишь ждали приказа. Маурицио Фальконе, разглядев на рукавах у них нашивки восемьдесят второй дивизии, чуть ли не бегом направился к строю. К нему навстречу вдруг выбежал невысокий, коренастый сержант с тёмно-коричневыми волосами и контрастирующими с ними светло-коричневыми глазами, надевая на ходу каску. — Мавр! Ты, что ли? Глазам своим не верю! Ладно, давай, рассказывай, как ты? — Здорово, Роб, — усмехнулся Фальконе, хлопая друга по плечу. — Вот, видишь, спешу к вам, а то ещё без меня уедете. Кто тут старший? — осведомился он. — Капитан пока не вернулся, так что лейтенант Спинкс, — ответил ему Роберто Конти. — Вон он, самый высокий, — штаб-сержант указал на группу из трёх офицеров, беседовавших между собой. Среди них выделялся высокий лейтенант с пышными английскими усами. — Только ты повежливее будь, а то он из Коннектикута.       Кивнув, Фальконе направился к офицеру. Тот, прервав разговор, насмешливо оглядел Маурицио, но ничего не сказал, пока тот не представился. — Мне докладывали о вас, — наконец произнёс Спинкс несколько высокомерным тоном. — Однако я не думал, что вы появитесь с опозданием.       Фальконе спокойно начал было объяснять, что же приключилось, однако лейтенант жестом прервал его, и, кивнув в сторону солдат, переминавшихся с ноги на ногу, произнёс: — Будьте добры, приведите себя в порядок и встаньте в строй.       После чего повернулся к Фальконе спиной.       «Образованный, — размышлял Фальконе, отходя в сторону. — Да еще и истинный американец. Такой меня даже за человека не держит». — Прав ты, друг, оказался, — произнёс Маурицио, подойдя к Роберто. — Ты сомневался? Это же чистокровный американец, мы же для него мусор. — Понял. Значит, меня поставили вашим взводом командовать? Что же вы такой бардак развели? — спросил Фальконе. — Тут вообще хрен знает что. Некоторые парни не в курсе, куда нас отправляют. — Я и сам точно не знаю, — пожал плечами Фальконе. — У нас, похоже, чрезвычайное происшествие на фронте. Крауты наступают, я такое слышал, — добавил он, после чего встал, как и было приказано, в строй.       Внезапно по рядам парашютистов, стоявших около грузовиков, прошёл ропот. По дороге, ведущей в тыл, плелись грязные, усталые и злые солдаты. Некоторые из них, похоже, шли чисто машинально, не соображая, что делают. Другие поглядывали на солдат, и, как казалось Фальконе, на него самого, словно на заправских придурков. Некоторые парашютисты начали расспрашивать тех, кто уходил в тыл. Из сбивчивых слов, которые услышал Маурицио, было понятно только то, что немцы появились внезапно и устроили кровавую баню. «Плохо дело, — понял Фальконе, глядя вслед уходящей разрозненной колонне. — Крауты пошли на отчаянный шаг». — Эй, сержант! — раздался над ухом у него чей-то грубый голос. — Чего застыл?! По машинам!       Фальконе аж отскочил в сторону от неожиданности. Капитан, фамилии которого он не знал, напоминал собой быка, особенно лицом с массивной, квадратной нижней челюстью. Маурицио вскинул к виску руку в воинском приветствии. — По машинам! — повторил, глядя прямо на него, капитан. Фальконе поспешил исполнить приказ.

***

      Наступление немецких войск в Арденнах началось утром шестнадцатого декабря 1944 года. Сам факт этого уже довольно ошеломляющий — до этого арденнский участок был достаточно тихим местом, где находились свежие подразделения, накапливающие опыт боевых действий.       Густые арденнские леса были покрыты туманом, а снег шёл вперемешку с дождём. Такая погода очень сильно мешала действиям американской авиации, и войска на земле были предоставлены сами себе.       Уже под утро рота, в которой находились Фальконе и Конти, была высажена в нескольких километрах от деревни под небольшим городком Сен-Вит, находившемся на севере. Приказ был прост: «Выбить противника из населенного пункта».       Издалека доносились выстрелы и взрывы. «Наверно, наши пытаются хоть как-то задержать краутов*», — решил Фальконе, выпрыгивая из кузова грузовика и разминаясь.       Идти предстояло несколько часов. Солдаты негромко переговаривались и переругивались между собой, оглядываясь по сторонам. Некоторые курили. — С чего это крауты наступать начали? Мы же дали им пинка под зад, верно? — тихо спросил один из солдат, вооруженный «Браунингом М1918». — Дать-то мы им, конечно, дали, но, значит, не до конца, — задумчиво ответил другой, в каске без маскировочной сети.       Маурицио обратился к пулемётчику: — Мы сейчас зажали краутов в угол, а зверь, которого обложили со всех сторон, опасен вдвойне. Но им все равно недолго осталось.

***

      Впереди стоял маленький домик, окруженный невысоким каменным забором. Вся деревня состояла из подобных строений, рядом с некоторыми из них находились сараи, а стога сена были присыпаны снегом. — Вперед! — раздался грубый выкрик капитана. — Началось!       Сквозь туман среди деревенских домов уже можно было разглядеть силуэты танков и пехоты рядом. Уже через мгновение по ней открыли огонь из винтовок и автоматов. Однако этим американцы обнаружили себя. Немцы, находившиеся в деревне, тут же принялись разворачивать танки. Пехотинцы открыли ответный огонь.       Первый взрыв снаряда взметнул куски перемешанной со снегом земли в воздух. Следующий выстрел был более прицельным — снаряд разорвался прямо посреди группы солдат.       Пули резали воздух, снаряды сносили всё, что только попадалось им на пути. Буквально недавно перед Маурицио были два солдата и пулемётчик. Теперь их уже нет в живых, их останки, перемешанные с землёй, рухнули на землю.       Фальконе, споткнувшись обо что-то, кубарем покатался по снегу. Еще один взрыв громыхнул совсем рядом, Маурицио инстинктивно закрылся рукой, после чего скатился в свежую воронку.       Прогремело ещё три взрыва. Парашютисты открыли огонь по приближающейся пехоте, которая вынуждена была залечь. К выстрелам из танковых орудий добавился стрекот пулемётов и автоматов, пальба из винтовок, которыми в основном были вооружены как немцы, так и американцы.       Фальконе, разглядев автоматчика с МР-40, выпустил в него очередь, бил в голову. Противник упал замертво. Пользуясь моментом, штаб-сержант прикончил ещё двух немцев, однако очередь из пулемёта, расположенного на окраине деревни, вынудила на некоторое время скрыться в окопе. Роберто, находившийся рядом, несколькими выстрелами из «Гаранда» отправил на тот свет ещё нескольких немцев, возившихся около пулемета. Винтовочная пачка на восемь патронов опустела и с громким звоном вылетела. Пуля, выпущенная в ответ, с глухим звуком угодила в дерево. Немец, видя, что промахнулся, начал дёргать затвор, но его срезало очередью из «Браунинга М1918».       Несколько танков появилось на левом фланге. Несколько штук, однако, американцы смогли подбить, используя «Базуки». Немцы не собирались покидать деревеньку и поливали парашютистов свинцом, расстреливали из миномётов и пушек. Лес был изуродован — кругом воронки от снарядов и сломанные деревья, трупы, оторванные конечности, выведенная из строя техника. Снег стал розовым, где не смешался с землей. Убитых и раненных становилось всё больше, раненные громко стонали, кричали и даже плакали. Всё это смешивалось с грохотом пальбы и взрывами. — У них там грёбаная батарея! — выругался один из солдат, перезаряжая пулемёт. — Нас сейчас нахрен отутюжат!       Ещё один немецкий расчёт вёл плотный огонь из церкви, расположенной посреди деревни. — Мы все умрём! — взвыл какой-то рядовой, бросая винтовку и закрывая руками лицо. Он был на грани нервного срыва — упал на землю, продолжая кричать от жуткого, вездесущего страха.       Его более опытный сослуживец, стащив его в воронку, ударил его кулаком по каске: — Соберись! Мы их прикончим, а не они нас!       Пулемётчик бил длинными очередями по немцам, перебешавшим между домами или деревьями. Крауты залегли, один из них, широко размахнувшись, бросил гранату. Видимо, это был опытный немец — граната разровалась прямо перед пулеметом, осколки достигли цели.       Фальконе, перезарядив «Томпсон», снова высунулся из воронки, выпуская весь магазин в сторону церкви, где засели враги. «Да простит меня бог», — подумал он. — Если будем сидеть на одном месте, нам конец! — заорал Роберто, выдёргивая чеку и совершая бросок. Взрыв не заставил себя ждать, осколки скосили ещё нескольких немцев, прятавшихся за сараем. Фальконе, поднявшись во весь рост с «Томпсоном» в руках, снова побежал вперёд, после чего залег. Двое немецких пехотинцев, увидевших его, напоролись на очереди из автомата Маурицио.       Бежавший возле него солдат упал — немец, прятавшийся в самом ближнем к американцам доме, застрелил его из винтовки. В ответ Фальконе расстрелял врага из автомата, а капрал забросил внутрь гранату — чтобы наверняка.       Немецкие пулемётчики продолжали вести огонь. Тем, что засели на церкви, было удобнее всего, так как перед ними открывался хороший вид на наступающих американцев. Несколько человек упало, Фальконе же нырнул за полешницу, выпуская очередь вслепую. Затем бросился на снег и пополз, ведя огонь короткими очередями по ближайшему сараю, где сидело около пяти-шести краутов. Роберто, вскинув винтовку, прижал немцев, не давая им высунуться. На создание высокой плотности огня ушли три пачки винтовочных патронов.       Маурицио, притаившись за перевёрнутым «Кенттенкрадом»*, забрызганным кровью — рядом лежал труп — сорвал с пояса гранату и зашвырнул её внутрь сарая. После этого он вышел из-за укрытия, на ходу перезаряжая «Томпсон». Почти все противники были повержены, за исключением офицера, попытавшегося поднять пистолет. Фальконе добил упрямого немца.       Хлопнувший рядом выстрел из «le FH 18» заставил Маурицио и ещё нескольких солдат, находившихся поблизости, повалиться в снег. Снаряд разнёс стоявший неподалёку дом, доски и камни разлетелись во все стороны. Солдат обдало снегом. Вскочив на ноги, американцы бросились туда, откуда велась артиллерийская стрельба. Немцы-миномётчики, увидев их, разбежались, ведя беспорядочный огонь. Пятеро артиллеристов, однако, этого делать не стали, и новый выстрел ударил из пушки. Четверых американцев отбросило взрывной волной, ещё двое, истошно крича, ползли по снегу, оставляя кровавый след. Им оторвало конечности.       Фальконе ничего не слышал — его оглушило взрывом. Он и ещё двое солдат принялись поливать артиллеристов свинцом, не давая им шанса снова зарядить оружие. Двое из них свалились, обливаясь кровью, ещё один схватил карабин. Американец откинул назад простреленную голову, медленно оседая на землю. Через мгновение маскхалат немца окрасился кровью, он рухнул прямо на казенник пушки и скатился по нему на снег — Маурицио скосил его из автомата. Парашютист размахнулся. Граната прикончила оставшихся артиллеристов и повредила прицельные приспособления у пушки. — Танк! — завопил кто-то. Солдат, вооружённый «Базукой», сразу же выстрелил в подползавшего к нему «Тигра», однако промахнулся. — Дай снаряд! — вскрикнул он. — Если промажешь еще раз, я тебя раньше убью! — выругался его сослуживец. Второй выстрел был удачным — парашютист перебил гусеницу танка. Третий пришёлся в борт. Танкисты принялись вылезать наружу, отстреливаясь из пистолетов и даже разбрасывая гранаты. Двое американцев погибли, однако танкистам это не помогло — подскочивший сзади капрал изрешетил их из «Браунинга М1918».       Американцы начинали одолевать немцев, перестрелка постепенно переходила в рукопашную. Каждый дом и сарай методично зачищали. Солдат закинул внутрь пару гранат, после чего ворвался с автоматом наперевес, расстреливая всех, кто ещё подавал признаки жизни. Сбежавший по лестнице второго этажа краут набросился на Роберто и вцепился в его винтовку, стараясь завладеть ею. Опрокинув его сильным ударом ноги, Конти принялся прикладом избивать врага. Послышался треск костей.       На Фальконе набросился солдат, вооружённый кинжалом, но Маурицио успел изрешетить его очередью в упор. Почти сразу ему пришлось вступить в схватку с офицером, который попытался застрелить Фальконе из пистолета. Маурицио схватил его за руку с оружием, немецкий офицер успел выстрелить, но пуля попала в стену. Фальконе выбил у него из руки пистолет и попытался ударить противника прикладом «Томпсона», однако краут успел пригнуться, после чего сделал попытку отобрать автомат. Освободившись от оружейного ремня, Маурицио выпустил оружие, с лязгом упавшее на пол. Немецкий офицер рванулся за пистолетом, лежавшем на полу, и схватил его. На Фальконе сбоку навалился солдат с пехотной лопатой, однако подоспевший рядовой размозжил ему прикладом «Гаранда» голову. Офицер выпустил в американца пулю, солдат упал на заваленный трупами пол. Фальконе, быстро подняв с пола немецкую «Штейльхандгранате» с длинной деревянной рукояткой, подскочил к немцу сбоку, наотмашь заехав ему гранатой по лицу, словно молотком по гвоздю. Офицер взревел, а Фальконе выдрал у него из руки пистолет и прострелил врагу голову.       Немецких пулемётчиков, засевших в церкви, начали обстреливать из трофейного миномёта. Кто-то забросил несколько гранат внутрь. Вскоре оттуда вылезло четверо оставшихся в живых немцев. Вид у них был не очень — грязные, в порванных маскхалатах, двое без касок, а у третьего рукав весь пропитался кровью. Это были первые пленные. Остальные, видимо, не желали сдаваться, и их уничтожали. Впрочем, это не так уж и удивительно — среди них было немалое количество эсэсовцев, мотивированных и фанатично преданных своим идеалам. Такие пойдут на всё и до конца, а поэтому представляют из себя опасных противников.       Граната, три очереди. Капрал с «Томпсоном» ворвался внутрь деревенского дома, на чердаке которого засел пулемётный расчёт с MG-42. За ним вбежали ещё двое американцев. Один из них забросил гранату на чердак, затем, чуть погодя, вторую. Взрывы прогремели почти одновременно, после чего капрал взобрался наверх. Немцы каким-то образом смогли уцелеть, но долго их везение не длилось — американец пристрелил и одного, и второго.       Последних сопротивлявшихся выбили из деревни. Некоторое количество немцев все же смогло сбежать, но таких было немного.       Парашютисты принялись собирать оружие, искать и перевязывать раненых. Роберто, из-под каски которого виднелся бинт, жадно курил, прислонившись спиной к стене сарая. Фальконе, прихрамывая на левую ногу, подошел к другу. — Что, дали мы им? — усмехнулся Конти. — Ага, — глухо проговорил Маурицио. — Только это ещё начало.