Обращение

      Джонатан стоял на карачках и придерживал рукой стакан, зажимая его между ухом и полом. Во многих фильмах так делали с целью прослушки, но у него этот трюк почему-то не срабатывал.       Он проснулся около часа назад и всё это время занимался активным мозговым штурмом. Вопрос утра («Вечера» — который раз поправил себя Джонни): пустая половина кровати. Первым делом его посетила мысль о буфете, но, ополоснув лицо тёплой водой и решительно смыв остатки сна, Джонатан вспомнил одну важную деталь: сразу после пробуждения Мэвис даже не думает о еде.       Следующим, о чём он подумал, накидывая на плечи измятую куртку — традиции. Джонатан был знаком с монстрами не слишком долго, и шанс, что некоторые особенности местного быта ускользнули от него незамеченными (ненадолго!), оставался вполне высоким. Эту мысль подтвердило и то, что, едва он вышел за порог комнаты Мэвис (идти друзьям навстречу и давать отдельный номер за честное человеческое готичный старпёр не захотел), его обдало холодом беспрепятственно гуляющего ветра и не менее ледяным хором засушенных голов, которые из кожи вон лезут, чтобы гости пребывали в спокойствии, а всякие интуристы работать мешают.       Вернувшись в более гостеприимное помещение, Джонатан проверил время на мобильном и задумчиво почесал небритый подбородок. То, что ему нравится залёживаться до одиннадцати вечера, никоим образом не может значить, что все остальные захотят следовать его примеру. Как правило, он уже около девяти слышал сквозь сон кипящую жизнь постояльцев. А сейчас...       И в тот момент, погрузившись в раздумья, Джонатан услышал голос. Следуя какому-то машинальному инстинкту, он припал ухом к полу, чертыхнулся и взял с прикроватной тумбы стакан. С каждой секундой в нём всё прочнее закреплялась мысль, что ему посчастливилось услышать чей-то голос на расстоянии трёх этажей только потому, что этот кто-то намеренно и со знанием дела заорал как резаный. Любопытство плавило кровь, доводя до кипения каждый миллиметр тела. В мозгу всё увереннее закреплялось убеждение, что там, рядом с этим голосистым, находится Мэвис. Либо она и есть этот голосистый.       Джонатан с воодушевлением направился в неприютный коридор. Пулей пробежав стену монотонного не-бегать-не-беспокоить-не-бегать, он вызвал лифт и с нетерпением закачался на пятках. Стрелка поверх кабины лениво скользила справа налево, указывая, сколько этажей осталось проехать вниз. На пятом Джонатан замер и сложил руки в карманы, неуютно поводив плечами. Брызжущее фонтаном любопытство не проходило и даже не смягчалось, вызывая уже не приятное тепло, а какое-то непривычно-сильное излучение. Где-то на периферии сознания потрескивала мысль, что это чувство не нормально, может, и ненормально в целом. Странным было также и то, что, чем больше он думал об этом, тем сильнее грудь распирало от жажды всё знать и всё видеть. Ему становилось откровенно не по себе.       Лёгкий металлический звон — и расширяющаяся полоса света, бьющая по векам. Джонатан со смешанными чувствами осмотрел кабину лифта, отчаянно пытаясь понять, что разрывает его на части. Кислотный коктейль ощущений бурлил в крови, воском закупоривая жилы и лихорадочно быстрый поток мыслей. Прежде такого никогда не было. Чувства не бередили оголённые нервы, натягивая вокруг горла удавку. Он не воспринимал собственное тело как чужое, и ему точно не казалось, что в него заливают первые попавшиеся перекиси эмоций, точно в химическую колбу.       Это нелепо, Джонни. Паникуешь на пустом месте.       Ну же, вперёд, с песней!       Повторный звон выдернул его из болота вязких мыслей. Джонатан рассеянно осмотрел открывшиеся двери и раскинувшийся перед ним первый этаж. Липкая тревога замигала красным светом, выгрызая из него малейшие остатки сомнений. «Что-то не так»       Он вышел из кабины, не до конца понимая, намеренно ли это получилось. Нервический взгляд упал на отживающие свой век кроссовки, словно они могли словесно объяснить суть происходящего: почему сдавливающая рёбра любознательность исходит будто извне, почему подсознание оглушающе бьёт тревогу, почему ноги идут сами по себе…       — …Поэтому, пап…       Встревоженный голос замер в воздухе, но услышанного было достаточно. Джонатан перевёл взгляд на лестницу, где сбилась в кучу хорошо знакомая компания: Уэйн, Фрэнк, Мюррей и Гриффин. На широком ограждении, сгорбившись, сидела Мэвис. Она прожигала его влажными округлёнными глазами. Подле неё стоял точно окаменевший Дракула; его руки застыли в воздухе, выражая то ли успокаивающий, то ли оправдывающийся жест.       — О-о, Джонни, ты уже тут… — надломленным голосом проговорила Мэвис, натянув неубедительную улыбку.       — Мэвис, в чём дело? — в его груди подбитой птицей забилось волнение. Давящий изнутри жар уже точно не походил на любопытство или интерес, став неясным, туманным и невыносимо тяжёлым. Джонатан шагнул вперёд и согнулся пополам от боли, схватив ртом воздух; он всё более отчётливо чувствовал, как чья-то жилистая рука сжимает его сердце в кулак. — Да твою…       — Ох, Дьявол, — севшим голосом выпалил Дракула. Скованный вздох Мэвис прострелил сознание пулей. Монстры затараторили невпопад; негромкие быстрые голоса сливались в бессмысленный белый шум.       Затылочной костью Джонатан понял, что Дракула сделал какой-то жест; давящие на грудь тиски растворились, словно их никогда и не было. Он выпрямился, оглушённый фейерверком освободившихся мыслей, и воззрился на вампира.       — Извини, — отвёл взгляд Дракула, проведя ладонью по лицу.       — Драк… — охрипшим голосом начал Джонатан.       — Джонни, всё пучком, — примирительно поднял руки Мюррей, переключая внимание на себя. — Иначе мы тебя бы не вытащили.       Выражение лица Джонатана исказилось в возмущённой гримасе, но прежде, чем он успел вставить хоть слово, эстафету перехватил Уэйн.       — Да, мы тут обсудили и… — правдоподобно бодрый тон оборотня под конец поник, а лучащиеся глаза выдали беспокойство. — Ну, мы обсудили и решили…       — Проследить для гарантии, — встрял Фрэнк.       — Да, мы как раз обговорили почти все нюансы… — невнятное бормотание Гриффина прервал сдавленный всхлип. Монстры бросили кающиеся взгляды на Мэвис и стали как будто меньше.       — Извини, — качнул мордой Уэйн, неясно к кому обращаясь.       Джонатан обвёл ошарашенным взглядом чудовищ, задержал внимание на напряжённом лице Мэвис и остановил глаза на неприметной фигуре Дракулы. Неприятное подспудное чувство переводило все запутанные стрелки на него.       — Драк…       Сердце ухнуло куда-то вниз, стоило Дракуле обратить на него пылающий алым заревом взор.       Секундная заминка, милостиво дающая последнюю возможность сообразить и броситься наутёк — но ступни прилипли к полу, острый воздух застыл в глотке, а вмиг похолодевшие руки сковало промозглым ужасом. Джонатан всего на долю секунды прикрыл глаза, смаргивая лихорадочное жжение, а Дракула был уже перед ним.       Тело машинально дёрнулось назад в отчаянной попытке сбежать, но тонкие фаланги пальцев вцепились в предплечья, сжимая едва не до костей, и откинули его назад. Весь мир сжался до чёрного силуэта, обрамлённого парой поистине адских глаз. Одна твёрдая рука скользнула змеёй за его спину, крепко прижимая к мёртвой груди; не успел с губ Джонатана сорваться крик, как ледяная ладонь плотно накрыла его рот, а шею пронзили два ножа. Горло судорожно сжалось в немом крике, ещё шире разодрав раны; влажные всплески и брызги заполнили носоглотку кровью, перекрывая дыхание, наглухо сжимая голосовые связки. Джонатан начал задыхаться и забился в истеричной агонии, но Дракула оставался неподвижен. Отдающие медью потоки втягивались куда-то наружу и снова наполняли рот, поднимаясь до самого нёба, просачиваясь сквозь зубы; сквозь мокрую глушь доносились приглушённые глотки, которые прошибали его током и стимулировали дёргаться, как припадочного.       — Драк, Драк, хватит! — мощная ладонь Фрэнка легла на плечо графа и встряхнула, как тряпичную куклу. Пустой взгляд Дракулы сместился на выпученные глаза Джонатана, увлажнённые слезами щёки, тяжёлые капли крови, падающие из носа, запах, запах, вкус. — Драк!       Уэйн вцепился в ногу графа, прокусывая до кости, и Дракула рефлекторно разжал челюсти в крике. Мэвис сжала пальцами куртку Джонатана и отпихнула отца, прижимая подрагивающее тело к себе. Дракула стукнулся о грудь Фрэнка и оказался зажат парой гигантских рук.       — Очнись, ну, — Мюррей запустил в остервенелое лицо облако песка, покрывшее голову Дракулы миниатюрной песчаной бурей.       Гриффин подбежал к Мэвис и помог уложить голову Джонатана на её худые коленки. Хлещущая изо рта и разорванной шеи кровь тут же окропила тёмные лосины и бледные руки.       — Хватит, хватит! — гортанное рычание Дракулы сорвалось на надорванный кашель.       — Всё будет хорошо, — еле слышным шёпотом выдохнула Мэвис, нежно проведя испачканной рукой по лицу Джонатана. Веснушки сияли на бледнеющей коже, словно угли. — Я люблю тебя, я люблю тебя. Всё будет хорошо.       По лицу девушки, точно отделанном камнем, спадали слёзы. Она поднесла запястье ко рту и прокусила его, намеренно делая себе больно.       — Мэв, скорее, — негромко проговорил Гриффин, скользнув испачканной рукой под футболку Джонатана и положив её на сердце. Кровавые брызги наметили еле уловимые очертания невидимого лица и фигуры.       Мэвис опустила кровоточащее запястье к синеющим приоткрытым губам и аккуратно приподняла рыжую голову. Уэйн юркнул к ним и навострил ухо. Услышав, как тяжёлые капли упали в горло, он кивнул. Мэвис лизнула укус на запястье, и ранка мгновенно зажила. Под её коленками стремительно расширялась липкая кровавая лужа.       — Моё имя?       — Мюррей.       — Кто я?       — Мумия. Дьявол, Фрэнк, пусти меня, я в себе!       Фрэнк нехотя разжал объятия, и Дракула приземлился на пол. Он поправил полы плаща и воротник жакета, выудил из кармана брюк шёлковый платок, протёр губы и, не глядя, швырнул его в камин. Не переглядываясь, они втроём подошли к полуживому телу.       — Мэвис, я… — начал было Дракула.       — Всё в порядке, — шмыгнув носом, Мэвис подняла на него слезящиеся глаза. — Спасибо. Так было надо.       Дракула робко кивнул и опустил глаза на осунувшееся лицо Джонатана. Вина стягивала тело верёвками, а подсознание ехидно нашёптывало колюще-режущие: не остановился, сорвался, выдержки никакой, жажды, кроме как крови, никакой, чудовище.       — Сердце остановилось, — заметил Гриффин.       Объятые паволокой глаза неподвижно смотрели в потолок. Подрагивающая ладонь Мэвис по инерции скользила по рыжим слипшимся волосам.       — Сейчас? — уточнил Уэйн, подобравшись, как перед прыжком.       — Погоди, — тихо попросил Дракула, всеми силами выдавливая совесть в угоду рассудку. Он неслышимой тенью опустился у ног трупа и прижал лодыжки к полу. — Мышонок, придержишь правую руку, хорошо?       Мэвис закивала, не в силах вымолвить и слова, и прижала оцепеневшую руку к боку. Гриффин навалился полувидимым телом на вялые бёдра, тучный Мюррей сел на левый локоть, Уэйн обхватил безвольную голову лапами и сжался в меховой шарик. Помявшись, Фрэнк опустил огромную ладонь на тело, накрыв плечи и живот.       — Фрэнк, — вздохнул Дракула.       — Я боюсь, как бы… — Фрэнк неуверенно надавил сильнее, чувствуя, как безропотно давятся мышцы трупа. — Раздавлю же…       Дракула было открыл рот, чтобы высказать нечто напутствующее, как по лицу Джонатана пробежала мелкая судорога. Неровная дрожь сотрясла одеревеневшее тело, вызвав стада мурашек у монстров, а остекленевшие глаза закатились ко лбу.       — Фрэнк! — вскрикнул Мюррей, напустив на забившуюся в конвульсиях руку бинты и крепко привязав её к себе.       Тяжёлая ладонь, покрытая швами, прижалась сильнее и ощупью отметила всё: ходящую ходуном грудь, лихорадочно вздымающийся живот, опаляющий жар в районе сердца, полную бездыханность… Звенящая тишина разразилась пронзительным нечеловеческим криком, вырвавшимся из самой Преисподней. Мёртвое тело припадочно выгнулось, и Фрэнк, испугавшись, надавил со всей силы. Раскатистый треск сместившихся рёбер прозвучал, как звон церковного колокола в ночи.       — Дядя! — не своим голосом закричала Мэвис. Содрогающаяся под мышкой рука отдавалась пульсациями по всей её фигуре.       — Нет, держи, не то он себе всё переломает! — надорванным криком вставил Дракула, обхватив обеими руками лихорадочно бьющиеся ноги.       — Дьявол… — Уэйн прижал уши к голове, даже не думая перекричать оглушительный вопль. Беснующаяся голова неистово крутилась в его лапах, всеми силами стараясь свернуть себе шею и разорвать барабанные перепонки всем живым и неживым в радиусе километра.       Мучительный крик исходил из бездыханной груди Джонатана, из каждой клеточки, мельчайшего нерва, тончайшего сухожилия в его теле. Мэвис зажмурилась и закусила губу, чувствуя, как соль прилипает к кончику языка. Непереносимая боль струилась по её щекам, затуманивая содрогающееся в конвульсиях тело, кающийся излом бровей Дракулы, отчаянную гримасу Фрэнка, напряжённо сжатую челюсть Уэйна, перепуганные глаза Мюррея. Ужасающий крик заполнял собой жилы, внутренние органы и сердцевину мозга, запирая подсознание в бесконечной какофонии рёва. Мэвис никогда не испытывала столь сильного желания выйти под солнце и сгореть в огне.       — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, — словно в бреду лепетала она, надеясь, что Джонни, настоящий Джонни, её Джонни, запертый между небытием и вечностью, слышит её.

***

      Разрывающий мироздание кошмар закончился внезапно: Мэвис выпала из туманной прострации, почувствовав на плече лощёную ладонь отца, и опустила ничего не выражающий взгляд на тело. Труп не шевелился, не дышал, но его лицо источало ничем не замутнённую боль. Жизнь.       Бархатный голос Дракулы лился в воздухе приятной ненавязчивой мелодией, наполняя её надеждой, облегчением и чем-то тёплым. Не сразу осознав, что от неё хотят, Мэвис позволила снять со своих колен голову Джонатана и поднять себя на ноги. Пропитанные кровью лосины липли к ногам, делая её поступь скованной, несколько деревянной.       Джонатан пролежал в медпункте около трёх суток, напоминая о себе лишь тихими вскриками и приглушёнными рыданиями. Мэвис бы сидела около него каждую ночь и обтирала его лицо лично, если бы Дракула не настаивал на отдыхе и спокойном принятии случившегося. Как будто Мэвис останавливали такие мелочи.       Вновь проникнув на закрытую территорию, она присела на край кровати и пригладила сухие рыжие волосы. Джонатан до сих был весь перепачкан в крови, и лунный свет, падающий на него из окна, придавал ему ещё более страшный вид. Медсёстры, намерившиеся было обтереть его губками в первый же день, увидели искривлённые рёбра и поставили крест на этом деле. Печальный взгляд Мэвис скользнул по бурым пятнам на одежде, синякам на предплечьях, следам бинтов на левой руке, продавленной грудине и запёкшейся корки на подбородке.       — Мэвис? — бесшумно скрипнула дверь, запустив в тёмное помещение тёплый свет.       Девушка закатила глаза и сделала глубокий вздох. Дракула закрыл дверь и неслышно подступил к ней.       — Я не перестану приходить.       — Знаю. Я ожидал тебя встретить, — худая ладонь мягко опустилась на её макушку.       Мэвис оглянулась и, увидев понимающие сапфировые глаза, благодарно улыбнулась. Дракула притянул магией табуретку и сел рядом. Взгляд Мэвис вновь упал на Джонатана.       — Ему хотя бы лицо отмыть, — она поддела ногтем подсохшую корку на его челюсти, огорчённо изломив брови.       — Он уже должен начать восстанавливаться, — задумчиво проговорил Дракула, сцепив руки в замок. — Тогда будет возможно…       Надтреснутые бледные губы приоткрылись в хриплом вздохе. Мэвис схватила ртом воздух и подобралась, чувствуя, как внутри всё всколыхнулось от радости. Она метнула счастливый взгляд на Дракулу и переплела пальцы с Джонатаном. Помедлив, он мягко сжал её ладонь.       — А я говорил, что вампир из тебя получится, — с лёгкой усмешкой заметил Дракула.       В темноте мелькнули тусклым светом приоткрывшиеся золотые глаза. Губы Джонатана растянулись в еле уловимой улыбке.