Условия для чемпионки

Утренняя тренировка прошла еще без Этери Георгиевны и Даниила Марковича, поэтому утром в Хрустальном было спокойно. Спортсмены после ОФП и льда занимались своими делами: кто-то сидел на лавочках, слушая репетитора, кто-то завтракал в буфете, забыв поесть до тренировки. Саша сидела в раздевалке, пытаясь проанализировать свою тренировку. Взрослых девочек сегодня было всего лишь три: Камила, Алёна и сама Трусова. Внимания от этого им больше не уделялось, но без тройки главных тренеров было непривычно. Саша даже успела соскучиться по шуткам Глейхенгауза и по строгой Тутберидзе. В раздевалку вошла Валиева, которая сегодня весь день была на взводе. Саша не готова была разговаривать с одногруппницей, поэтому включила телефон, делая вид, что с кем-то переписывается. Вообще ей действительно было интересно, куда пропала Алёна сразу после тренировки, поэтому девушка набрала Косторную. В ответ — недолгие гудки и сброс вызова. Варианта два: либо Алёна занята, либо что-то случилось. Саша не торопилась с выводами, потому что в стенах Хрустального, где еще и не было главного раздражителя Алёны — Даниила Марковича, ничего не предвещало беды. — Саш, — Камила впервые за несколько дней заговорила с Трусовой, игнорируя то, что она полностью была погружена в телефон, — а ты не знаешь, во сколько Этери Георгиевна приедет? Трусову уже начало настораживать, что Алёна сбрасывала седьмой звонок подряд. Обычно, если девушка была занята, она просто говорила, что перезвонит или писала, чтобы Саша не беспокоилась. Здесь — тотальное игнорирование и сброс вызовов. Рыжая даже не сразу поняла, что спросила соперница, но потом быстро и достаточно резко тоже задала вопрос: — Тебе сказать, когда Аня на каток приедет? Валиева сразу погрустнела, её настроение можно было считывать всегда, потому что когда девушка радовалась — глаза горели, улыбка и радостный тон, когда грустила — взгляд из-под век, тусклые глаза и опущенные уголки губ. Это — наверное, единственное сходство Ками и Алёны. Саше стало неловко, что она грубо повела себя с одногруппницей. — Ками, прости, я просто не понимаю, где Алёна, — Трусова встала с лавки, подходя к фигуристке чуть ближе, — Этери Георгиевна приедет на вечерний лёд. А Аня — не знаю. Ей дали отдохнуть сегодня, вопрос в том, готова ли она отдыхать, пока бывшие юниорки пашут здесь днем и ночью. Саша поняла, что как бы она не пыталась сейчас исправить положение, она всё равно грубит и ведет себя не очень хорошо, но всё это из-за непонятного поведения Косторной. После тренировки Алёна взяла в руки телефон, читала что-то, а потом вместо того, чтобы пойти в раздевалку, ушла, даже ничего не сказав Трусовой. — Не понимаю, почему ты говоришь про Аню вообще, — Ками догадывалась, что подруги Щербаковой уже обо всем знают, но в это верить не хотелось, поэтому Валиева до конца решила гнуть свою линию, — она мне такая же конкурентка, как и вы. Саша посмотрела на Камилу по-другому — впервые с жалостью. Перед ней — лишь маленькая девочка, которой отказали после признания в чувствах. Не будущая олимпийская чемпионка, как её называли в каждом сми, не та, кто живет только медалями и рекордами. Перед ней — ребенок, который еще ничего не понимает в реальной жизни. Саша и сама ничего не понимала. — Как скажешь, — Трусова горько усмехнулась и пошла к выходу из раздевалки, параллельно снова набирая Алёну. — Я видела, что она пошла вниз куда-то, — это последнее, что крикнула Валиева до того, как дверь за Сашей закрылась. Алёна сидела там, где не было камер, там, куда не зайдут посторонние. Подвальное помещение, где ей просто нужно было собраться с мыслями. После тренировки девушка увидела, что её отмечают в постах, соцсетях, написали несколько подруг. Алёна зашла в свой фан-аккаунт, где выставили интервью Даниила Марковича, в котором он говорил о том, что она мало тренируется, имеет мало мотивации и о том, что благодарить нужно не постами в инстаграме, а работой, которую она не выполняет. Читать такое было неприятно и больно. Косторная ломала себя каждый день в попытке доказать тренерам, что они её взяли обратно не зря. Алёна много плакала на тренировках и после, работала над выносливостью, над собой, похудела еще больше, пыталась правильно питаться и хорошо спать, пыталась стабилизировать триксель, работала над дорожками и другими прыжками, делала вращения до головокружений. И это всё ради того, чтобы её уже третий раз публично хаял и укорял собственный тренер? Алёна присела на какую-то лавку, вчитываясь в текст интервью раз за разом. Она сбрасывала звонки от Саши, потому что пока что не хотелось ни с кем разговаривать, даже с ней. Хотелось понять, что же она делает не так, где она провинилась, что к ней такое отношение. Конечно, она знала. Знала, но не верила, что взрослый тренер всё еще обижается на высказывания Косторной о его программах в начале прошлого сезона. Они много раз обсуждали их отношения уже здесь, в тренерском штабе Тутберидзе. Точнее — Алёна пыталась обсудить, а Даниил Маркович отвечал, что всё в порядке, что она — самая обычная спортсменка, и что он за свою жизнь многого наслушался, поэтому её слова тогда его вовсе не задели. Сначала фигуристка этому верила, она этому верила и после интервью первому каналу, когда хореограф сказал про то, что у Алёны проблемы не в теле, а в голове, верила, когда он это повторил. Даже оправдывала его на пресс-конференции. Но сейчас, когда подобное происходит уже третий раз, Алёна не могла винить никого, кроме себя. Злиться на Даниила Марковича было бесполезно — он же не виноват в том, что думает так. Значит, Алёна где-то действительно недорабатывает, делает что-то не так. Их учили этому с самого детства: тренер всегда прав. Пытаясь перестать плакать, Алёна в очередной раз отклонила вызов от Трусовой. Кажется, уже пятнадцатый. — Алён, я уже переживать начала, — Саша показалась в начале коридора — девушка пыталась услышать телефонный звонок Алёны, чтобы найти её, и вот наконец-то. Единственное, на что у Алёны хватило моральных и физических сил после небольшой истерики — крепко обнять Трусову, когда та быстро подошла к девушке и села рядом. — Я, кажется, не вывожу. Саша обнимала в ответ, гладила по спине, по голове и волосам, шептала на ухо слова о любви и поддержке, тихо баюкала, пытаясь хоть немного отодвинуть мысли Косторной на второй план. Девушка не знала, что именно произошло, но спрашивать сейчас не хотелось, да и не нужно было бы. Они просидели в обнимку долго, пока Алёна, вытерев последние слезинки со своего лица, не отстранилась. Девушка долго смотрела на Трусову, а потом поцеловала её, тягуче и сладко. Саша отметила, что у таких поцелуев есть привкус боли — незаметный, но такой неприятный. Саша не любила видеть слезы Алёны, но, к сожалению, видела часто. Алёна тоже видела, как Трусова убивает себя на льду. Они обе будто бы обречены на постоянную боль и страдание. Единственное, что помогало двигаться дальше и продолжать работать — их отношения. Их поцелуй сейчас — помощь и олицетворение любви. Косторная прижималась к Саше сильнее, Трусова снова обнимала, снова гладила, снова успокаивала — просто теперь по-другому. — Теперь ты расскажешь, что случилось? — рыжая отстранилась и, слабо улыбаясь, посмотрела в любимые глаза. Алёна лишь протянула свой телефон, на экране которого было интервью с Глейхенгаузом. Саша честно прочитала всё. — А ты в ответ на это ничего же не сделала? — Удалила пост с благодарностью. Саша засмеялась, взяв Алёну за руку. То, как с проблемами боролась Косторная, не боролся никто. Трусова поцеловала руку Алёны, все еще хихикая. — И вот почему ты смеешься? — Потому что Даниил Маркович ведет себя как ребенок, а ты ведешь себя как ты. — Он — напыщенный индюк, — Алёна возмущалась, но уже спокойнее. — Алён, я согласна. Но думай не о том, как он себя повел, а о том, как он переобуется, когда ты победишь на этапе или попадешь на пьедестал в финале. Девушки, сидя вместе, посмотрели все истории фан-аккаунта Алёны, где фанаты придумали какой-то флэшмоб в поддержку фигуристки, потом вместе прочитали сообщения от Яны и Даши, прочитали комментарии в группах. Саша принципиально этого не делала, но если Косторная просит, то свои принципы девушка ненадолго усмиряет, но только до первого негативного комментария. Спустя несколько минут, когда, видимо, самолёт, в котором летела русская сборная, приземлился, они прочитали еще одно сообщение. «Сидел прямо рядом со мной в самолёте, я ему пару раз на кроссовки белые наступила, чтоб знал как про тебя что-то говорить, Алёнка» от Ани.