Библиотеки

В библиотеке распространяется запах новых учебников. Хезер приподнимает голову от книги и, расфокусировавшись, останавливает взгляд на стопке новеньких геометрий в сиреневых обложках. Осознав, что требуется помощь, она привстаёт и хочет подойти к библиотекарше, но та улыбается и говорит: - Сиди, сиди, я сама. Дюк улыбается, кивает и садится обратно. - Мисс Флеминг, Хезер такая хорошая девочка! Она так часто проводит у нас время, так много читает. Мисс Флеминг, естественно, не особенно слушает библиотекаршу, а записывает в блокнот число учебников, но в груди у Хезер будто разрывается маленькая атомная бомба. Слишком много в этой маленькой библиотеке о ней не знают. Не надо на неё смотреть таким хорошим взглядом. Слишком солнечно. Чендлер обнимает за талию, обнимает слепо. Кровать могла бы обернуться гнездом, но на ней не белые одеяла и простыни, а дорогие покрывала. Где-то на полу валяется фирменная Чендлеровская красная резинка для волос. Может быть, завтра это закончится, может быть, не закончится никогда. Но, скорее всего, когда они выпустятся. Когда выпустятся, все будет по-другому. Чужие руки на бёдрах, а лицо прикрыть нечем, поэтому Дюк рефлективно хватается за светлые волосы и пытается использовать их, как вуаль. - Блять, больно же! - Прости, Хезер. У Дюк всегда одна и та же интонация, и она догадывается, что Чендлер раздражает в ней именно это, если не учитывать довольно соревновательный характер их более раннего общения. Хотя Хезер победила, и обе Хезер знают какая. (но, возможно, ни для одной из них это не имеет никакого значения) Дюк не воспринимает себя униженной. Во-первых, куда ниже? Во-вторых, извините, куда выше? Она ходит по коридорам, практически задирая нос, в целом, не так важно, кто выше, сверху или высшая. Чёткая система иерархии, чёткий стук каблуков, чёткие правила школы, которые, впрочем, можно нарушить на ближайшей вечеринке. Зелёный пиджак не самого любимого цвета, но на Хезер весьма хорошо сидит. А на дне рюкзака лежат книжки, интересные и путанные, старые и новые, с пометками и без. И хоть бы кто обсудил их с ней. Библиотека светится солнечными зайчиками, прыгающими от стеклянных перегородок. - Наша умница пришла! - библиотекарша улыбается. Черт. - Я сдать Илиаду. Спасибо большое. (она перечитывала, но, честно говоря, не перечитала до конца, хоть и стыдно, и она очень надеется, что её не спросят о новых впечатлениях) А в уголке сидит девчушка и болтает ногами, кутаясь в пестрый темно-синий шарф, листая какую-то новинку и хихикая. - Ребята, я думаю, многие из вас знакомы с Вероникой Сойер, она переходит в наш класс. Девочка из библиотеки проходит мимо парты Чендлер и МакНамары, и садится на следующую за ней - к Дюк. Хезер пытается её игнорировать. - Со мной не садятся. Не получается. - С тобой никто не дружит? Вероника шутит, но довольно жестоко. - Я дружу со всеми. - А они с тобой? И если ты друг всем, то, может быть, ты друг никому? Пока Дюк смотрит в парту, чтобы выбрать ответ, Сойер начинает хихикать. - Это из той хери в новинках, я листала то, что лежало на стеллаже. - Понятно. - Но я не только эту дрянь читаю. - Понятно. Дюк делает задания в тетради, пока Вероника становится постепенно из бледной девушки почти бордовой. К концу урока она ретируется в туалет от неловкости, хотя Хезер стыднее не меньше, потому что как, черт возьми, можно было среагировать на эту тупую фразу. Вечером Хезер будет сидеть на кровати у Чендлер, рассматривать коврик и говорить: "М, эта девочка, которая перешла из параллельного класса, такая стремная, она пыталась меня выбить из колеи клишированной фразой из подросткового романа, и зачем она вообще из параллели перешла", а та скажет "Да уж", и потом Дюк начнёт расстегивать рубашку, и, в целом, наверное, ничего нового не произойдёт, потом, может, мама спросит, где была, а Дюк скажет, что делала домашку у Хезер, и мама не переспросит, у какой из. А не сегодня, так завтра. Интересно, насколько впечатления от Хезер Дюк отличаются от впечатлений от Курта, например. Хезер качественно игнорирует Веронику около месяца. Даже в библиотеке. Особенно в библиотеке. "Ох, наша главная посетительница" наконец начало иметь какой-то смысл. Потому что Вероника сидит там у своих подростковых стеллажей и хихикает над какой-то ерундой. А Дюк как можно громче зачитывает названия довольно-таки редких произведений классических авторов, которые, обычно, до неё брал разве что педагог по литературе, чтобы, ну, чтобы Веронике стало бы неловко. Вероника - нелепая девчонка. Да. Зелёный воротник неудобно загибается и давит на шею. (зелёный ассоциируется у Дюк с завистью и с собой) А потом сочинение этой мерзавки читают на последнем занятии в субботу, и она ж, черт возьми, и разбирает хорошо, и пишет, оказывается, отлично, и сравнения все удачные и верные, но при этом понятные, и, честно говоря, всё, что Дюк остаётся - это напиться на вечеринке в воскресенье. Но ебабака в шарфике даже эти планы срывает. Выпив совсем немного для умирающей богини библиотеки, Хезер вышла на улицу подышать, может быть, даже покурить. Отец Курта опять ненадолго уехал на рыбалку с отцом Рема, и, честно говоря, стоны со второго этажа по тембру сильно напоминали стоны Чендлер. - Счастливого тройничка, - бормочет Дюк голосом Санты-Клауса и, свалив это мысленно на хоть немного нетрезвый разум, пробует отойти от дома настолько далеко, чтобы увидеть знакомую фигуру, возможно, в чужих объятиях, но обогретую... Да, видимо, этими двумя. (в таких ситуациях у Хезер и возникало желание спросить, насколько сильна разница между женщинами и мужчинами, наверное, как-нибудь спросит) Но тут дверь дома приоткрылась, и из этого дьявольского дома разлучников вышла Вероника, едва не споткнувшись от садового гнома-уродца, стоящего прямо у крыльца. Дюк решила, что время прятаться в кусте, но, кажется, Хезер не очень хорошо умела использовать свои детские навыки в подростковой жизни. - Привет, Хезер! Дюк встаёт, притворяясь, что она вообще ни от кого не пряталась, а искала что-то в кусте. - Привет, ты не видишь здесь монетку? - Не вижу... Ты точно уверена, что она выпала здесь? - М... Вроде да. - Это какая-то важная монета? - Да нет, просто не люблю терять... деньги. И положение в обществе. - Ой... Черт, Хезер, это чего, это там люди ебутся что ли? - Вероника смотрит на окно и, кажется, о чем-то догадывается. - Не видно что ли? - Ладно, пойдём отсюда. - Куда? - Не знаю, Хезер, но, думаю, не стоит на них вот так смотреть. Кстати, какая оценка у тебя за сочинение? Они идут по дорожке обратно к дому Курта, и Дюк считает плиточки под ногами. - Двадцать восемь, двадцать девять... Не мешай... У меня пять, конечно... Тридцать вторая... - А тебе правда нравится ходить в библиотеку или ты выёбываешься? Хезер аж останавливается на месте. - Знаешь, я даже не задумывалась. Наверное, в последнее время выебываюсь. Потому что ты там сидишь. - Ну, я тоже перед тобой выкаблучиваюсь, на самом деле. Но я тоже хочу хорошие книжки там сидеть читать. - Почему мы вообще такие честные? - Я не знаю. Но раньше тебе правда там нравилось? - Да, но там слишком хорошо, я думаю. Ну то есть, меня там хвалят, даже не зная, прочитала ли я эту книгу или нет. - Кажется, я понимаю, о чем ты. Вероника приоткрывает дверь, и из прихожей орёт на весь садик музыка. - Блять, я не хочу сюда, я хочу к Чендлер. - Давай я возьму сумку и можем ко мне пойти? - Мне кажется, меня тошнит, поэтому я пойду к кустам, а потом, знаешь, давай и правда к тебе. - Привет, мам. Я делаю домашку у Вероники. Пока. Она не спрашивает, у какой Вероники, хотя раньше Хезер не ночевала у Вероник. Даже немного обидно. - Хочешь, завтра вместе пойдём в библиотеку? - говорит Вероника, укладываясь к Дюк на диван, на котором вся постель разложена кое-как, а Хезер валяется в колготках и майке, завернувшись в поношенный фиолетовый халат Вероники, чтоб не пачкать школьную форму. - Как-то мне хуево, но на самом деле да. Дюк смотрит на Веронику. - Кстати, Вероника. А зачем тебе-то передо мной выёбываться? Вероника задумывается и немного краснеет. - Встречный вопрос - почему тебя так любят библиотекарши и Чендлер? - А это связано как-то с моим вопросом? - Не уверена. Но всё-таки? - Я думаю, у библиотекарш и Хезер разные причины, честно говоря. Библиотекаршам нравится, когда с ними приятно болтают и когда дети читают хорошую литературу, что, в целом, в нашей школе редкость. А Хезер нравится, что даже если бы я увидела, там, ну, что она убивает человека, я бы её никому бы не сдала. Что-то такое. Но, кстати, раз я могу быть сейчас честной: она пока никого не убивала. - О... - Вероника подложила руки под подбородок, чтобы было удобнее смотреть на Дюк. - А мой вопрос? - Почему я выебываюсь? - Вероника грохнулась лицом в подушку, - Ну, начнём с того, что мне тоже нравятся книжки хорошие, и я библиотекарей ревную к тебе. Дюк мысленно открывала бутылку шампанского, представляя действо с салютом и танцами. Они были в одинаковых условиях, две умные девочки с ебанцой в провинциальном городе, где им нечего делать. - Ну, вторая причина более секретная. Или не совсем в одинаковых. - Ты мне очень нравишься, - прошептала Сойер, почти закопавшись в подушку. Видимо, вообще в разных условиях. Хотя... Волосы Сойер пахли странным шампунем с лакрицей и хвоей, и Дюк поняла, что знает это почему-то довольно давно. Может быть, всё-таки, не совсем в разных. - Но, честно говоря, я не думаю, что это взаимно, и так далее, если честно, я думала, что ты меня ненавидишь, ну, до сегодняшнего дня. - Я тебя не ненавидела, наверное, но ты меня ужасно сильно бесила. Хезер думает, будет смешно, если они сейчас поебутся с Вероникой. Как-то по законам жанра, что ли. Но при этом, наверное, это будет самым страшным и грустным исходом в этой ситуации. - Понятно. Извини, что сказала. - Да вроде ничего страшного... Если честно, как-то много лесбиянок на квадратный метр в этой школе... Вероника нервно хехекает, завернувшись в плед. - Надо подумать, что теперь делать. Это многое меняет, кажется. Перед кем мне теперь выебываться? - Хезер путается в словах и пытается сохранить какое-то нормальное выражение лица. (насколько сильны отличия между раздражением и любовной заинтересованностью? и могла ли Дюк вообще задумываться об этом ранее?) Вероника молчит, и вскоре обе они замолкают до звонка в дверь от курьера с пиццей. Сойер убегает встречать его быстро, как мышь. А Дюк в эту минуту, в эту минуту, когда она абсолютно одна, вдруг становится чертовски страшно. Потому что без Вероники уже не получается. Потому что Вероника вряд ли там только любовные романы про оборотней читает. Потому что впервые в жизни, на самом деле, Хезер есть с кем поговорить. На пицце золотой расплавленный сыр, а в стаканах шипит Спрайт, и Дюк придвигается к Сойер на захламленной постели. - Кстати, Вероника, а где твои родители? - Их убил мой друг из моего класса. Ой, то есть из параллельного теперь класса. Ну, меня перевели, потому что я постоянно ссорилась с мисс Флеминг. - Убил? - Да шучу я, маме надо было поехать на похороны деда, но, честно говоря, я много лет почти ничего о нем не знала. И вот они уехали. Послезавтра должны приехать. - Понятно... - Дюк чешет затылок, а Вероника опускает глаза в коробку, - Тебя тоже не любит мисс Флеминг? - Естественно, а она у нас была классная руководительница. Любуемся с ней друг на друга уже кучу лет, и она подустала от того, как мы с Джеем шебуршим в этом году. Это мой лучший друг теперь, может, ты его замечаешь иногда. Он в пальто обычно. Хезер кивает. - Он же недавно приехал? - Ага. Вот весь этот месяц и лучший друг. И Марта, я думаю. Марта всю школьную жизнь напоминала Дюк скорее пиньяту, чем человека, и, хоть они с детства не общались, Хезер было немного стыдно. - Я немного знаю Марту. - Я знаю. Вероника обхватывает стакан с газировкой двумя руками и начинает наблюдать за пузырьками. Хезер кладёт свои руки на руки Сойер и также наклоняется над её стаканом, чуть задев лбом голову Вероники. - Как бомба замедленного действия? - наконец говорит Дюк. - Именно. Вероника аккуратно сбрасывает руки Хезер со своих и отпивает пару глотков. Стараясь не смотреть на одноклассницу, она нажимает кнопку на пульте, и на экране телевизора начинает мелькать футбольный матч. Сойер грызёт корочку пиццы, Хезер берет второй кусок. Где-то рядом валяется майка, которую, кажется, носили дня четыре подряд, Хезер даже помнит, что её Вероника носила в начале прошлой недели - "Follow your dreams" пайетками, она даже помнит, как как-то неприятно пошутила об этом перед Чендлер, а ещё подальше - короткая юбка, которую даже Чендлер назвала "несколько шлюховской", а вот этот свитер Вероника надевает обычно на уроке математики, потому что там ужасно холодно, хотя Чендлер обычно говорил Дюк, что не стоит надевать вещи такого фасона в школе... Хезер думает: "родителей Вероники нет дома очень долго". И ещё Хезер думает: "почему я думаю мыслями Чендлер". И ещё: "я помню всю одежду Вероники за последние две недели". Вероника смотрит с потерянным видом футбол и натягивает плед на голову, чтобы Дюк не могла разглядеть её лицо. Дюк ложится к Сойер, почти задремавшей, и касается её волос, убирает пряди со лба, чтобы её лицо было чистым, видеть его целиком. Лицо Вероники будто чуть искажается, и та, кажется, не понимает, сбросить ли ей волосы на лицо обратно. Темнота покрывает комнату, и их лица освещает только свет фонаря, стоящего за окном. Какой-то первоинстинкт сначала заставляет Хезер обнять Веронику, только после чего почувствовать общее её напряжение и отстраниться, всё ещё удерживая руку на чужом плече. - Не трогай меня, пожалуйста, - не очень громко говорит Сойер. И кое-что Дюк вспоминается, отчего хочется вздрогнуть, и долю секунды Хезер не знает, сможет ли остановиться, но тут же перекатывается от Сойер на очень далёкий конец дивана, и не смотрит на неё, и чувствует, что Вероника глядит на неё минуту, а потом та отворачивается к своей стенке, и Дюк чувствует, что матрас чуть-чуть вздрагивает, и что кто-то чуть хлюпает носом, и ей очень-очень жаль. Просто так устроено. Просто так было устроено. Так уж вышло. Блять. Завтрак неловкий, идти вместе ко школьному автобусу тоже неловко. В голове крутится мелодия из "Жизель", где Жизель бегает между матерью и возлюбленным и падает замертво. Дюк пытается. - Птицы поют приятно. Вероника натягивает вязаный серый берет пониже, на уши, но кивает, Больше в тот день, даже сидя на части уроков за одной партой, они не разговаривают. На обеде сидит с Чендлер и МакНамарой, но сегодня с ними как-то тяжелее говорить, чем обычно. Не то чтобы Хезер Дюк стала внезапно выше всех в мире за эту ночь или ей было бы скучно, а просто как-то теперь место не находится. Вероника рисует картинки в блокноте Марты и кивает на какие-то фразы ДжейДи. - Убей нас всех троих, пожалуйста, - говорит Хезер, когда школьный автобус, где сидит Вероника, положившая голову Джейсону на плечо, отправляется за поворот, после чего идёт на какое-то маленькое собрание, где Чендлер часто молча поднимает брови, МакНамара предлагает сотни идей, Дюк записывает все в маленький зелёный блокнот, а мисс Флеминг никак не может остановиться со своими великими изречениями. (одиноко одиноко одиноко одиноко сука одиноко блин что за хрень я вообще сделала с тобой Вероника) - А могла бы сидеть сейчас с Вероникой в саду и читать "Охоту на Снарка", - озвучивает свои мысли Дюк, будучи не готовой поговорить с Сойер уже третий день, но явно не в то время и не в том месте. - В смысле? - Чендлер отрывается от поцелуев вокруг груди Дюк, и смотрит ей прямо в глаза, причём даже с интересом, практически детским. - Да нет, просто подумалось. Можем... продолжать. Чендлер кивает и возвращается к процессу, но Хезер замечает, что прикосновения рук становятся нарочито чуть более жёсткими. Дюк улыбается, и когда Хезер тянется губами к её лицу, целует её (в волосы) сама, и та явно удивлена. На языке вертится вопрос про Курта, но как-то уже не хочется спрашивать, уже неинтересно. Дюк же всё равно знает всё про Чендлер. А вот Чендлер про Дюк - не всё. Когда мир приходит в какое-то отчаянное состояние, Дюк идёт в библиотеку. Сейчас у её мира именно такое состояние. - Привет, милая, как давно тебя тут не было! Неделю. Интересно, была ли здесь Вероника?.. Шарф лежит, как свернувшаяся кошка, на столе и обнимает темно-синий рюкзак. - Здравствуйте, я за чем-нибудь успокаивающим... Запуталась в жизни немного. - Упокаивающим? Вот тебе, голубушка, "Последняя битва", это седьмая часть Хроник Нарнии, ты же так и не прочитала её тогда, в том году, когда Нарнию читала. - Успокаивающим, - повторяет одними губами Дюк, но вслух говорит - Спасибо! И почти выпрыгивает из обители шкафов, услышав шарканье туфлей Вероники. - Хезер, ты не останешься? - Видимо, придётся? Вероника аккуратно кладёт ей руку на плечо. - Да. Лицо у Сойер напряжённое, но не заплаканное и не сонное, и Хезер следует за ней. Вероника садится за большой прямоугольный стол, где лежат её вещи, Дюк аккуратно усаживается рядом. Библиотекарша пьёт чай, читает газету, а также обладает не лучшим слухом. (зелёные занавески - цвета маминого супа со шпинатом и личности Дюк) Вероника достаёт пару блокнотов из рюкзака - на одном по кожаной обложке выцарапано "Вероника Сойер. Не читать.", что значит, что Хезер никогда не прочитает то, что ей читать было запрещено, а вот другой, потоньше, более яркий, Сойер приоткрывает, перелистывает, готова показать Дюк. - Это что-то вроде читательского дневника, я думаю, тебе может быть интересно. Держи, только верни завтра, пожалуйста. Хезер берёт в руки блокнот и листает. - Мне просто обсудить не с кем, у нас с ДжейДи довольно разные вкусы в литературе, с Мартой - совсем разные. Может, ты что-то интересное расскажешь. (хоть что-нибудь) - Вероника, извини меня, пожалуйста. Вероника мелко кивает. - Спасибо, Вероника. Вероника отворачивается и больше её не видит. Дюк, недоделав домашнюю работу, сидит в садике у коттеджа, где они снимают квартиру с мамой, и читает блокнот Сойер. Вероника немного соврала - читательским дневником это было процентов на 50, на другую половину это были заметки о Дюк, ДжейДи, Марте, библиотекарях и педагогах, какие-то их высказывания с перемен и уроков, связанные с книжками или как-то косвенно связанные с её размышлениями. Например, здесь находилась статистика любимых рассказов о медвежонке Паддингтоне разных окружающих её людей, из которого Вероника сделала вывод, что самый популярный рассказ о парикмахерской, какие-то пометки в виде цветов неба сегодня (не регулярных) и выспалась ли она сегодня (регулярных), а также имелся счётчик, где она, судя по всему, записывала сколько сигарет выкурила в какой день, хотя курила она нечасто э, что тоже в табличке выражалось. А также почти каждый урок литературы виднелся смешной смайлик, рядом с которым виднелись инициалы "Х. Д.", Хезер Дюк то есть: на большей части страниц он было гордый и выебонский, однако в день, когда зачитывали сочинение, он было по-забавному злым, а на следующей неделе - один раз грустный, в другой раз зачеркнутый. На некоторых страницах Дюк замечала, что её имя и фамилия были написаны красивой зелёной ручкой самым аккуратным Вероникиным шрифтом (не у смайликов, а, например, в маленьких повествованиях о сегодняшнем дне). И, где-то после вечеринки, пояснение к такой красивой надписи - "Ебучая боль в заднице души моей". Вероника смешная. Вероника хорошая. Не надо было так с Вероникой. И с Дюк, кстати, тоже так не надо было. В голове все смешивается, но появляется какая-то интересная мысль. Очень интересная. А пока надо доделать уроки. Вечереет. Планы: пройтись по магазинам с Чендлер и МакНамарой и потом пойти "делать домашку", которая уже сделана, у Чендлер. Дюк надеется, что в последний раз. - Мама, я гулять с Чендлер и МакНамарой, а потом к Чендлер. - Милая. Меня это настораживает. Ты точно к своей подружке идёшь, а не с мальчиками гуляешь? Ну, ты понимаешь о чём я. Она понимает, но с мальчиками она такого не делает. - Хочешь, Хезер позвонит тебе, когда мы будем у неё? - Да, очень хотелось бы. А то, сама понимаешь, дома не ночуешь и все время с разными девочками ходишь. - Я один раз только к Веронике ходила, она хорошая, мы ели пиццу. Мать только кивает, и Дюк наконец может взять сумочку с деньгами и пойти к месту встречи. (в детстве няня Хезер очень сильно любила смотреть всякие сериалы про преступников и шпионов, поэтому сейчас в голове Хезер вертятся всякие мелодии из них) Когда Дюк стоит и вяло перебирает лаки на полке, в одном из пузырьков мелькает призрак Вероники, и Хезер решает, что всё делает правильно. За окнами темнеет, смешная музыка в магазине вертится по кругу, и очень хочется схватиться за этого призрака, чтобы вся эта религиозная хрень с культом Чендлер уже сама как-нибудь из её жизни выветрилась. Но ведь такого не случится никогда. Надо что-то самой уже сделать. Но так страшно. Хватает темно-синюю и зелёную колбочки и несёт на кассу. Если все пройдёт хорошо, то получится подарок. А потом ещё МакНамара зовёт пить кофе, и все трое сидят в кофеенке и едят грубовато сделаные пирожные. В чашечке, как отрава, чёрная жидкость, от которой сердце будет бухтеть, как дьявол, и Дюк пьёт как можно быстрее её до дна, тогда когда эти медлят, жеманятся, сидят, подмигивают мальчикам. Хорошо, что это все в последний раз, потому что Дюк уже не так важны эти правила, не так важна эта иерархия, она просто хочет уйти. (пожалуйста пусть будет конец) МакНамара показывает новую брошку, и Чендлер чуть морщится, значит, завидует. - Хочешь, подарю тебе такую? - МакНамара не замечает, она молодец, и Чендлер, естественно, согласится. (Пожалуйста, пусть это закончится) Наконец, они планируют идти, но Чендлер надо зайти в дамскую комнату, с чем она медлит, поправляя волосы так, чтобы заметил вон тот мужчина в машине. (ПОЖАЛУЙСТА) Но всё-таки Чендлер совершает своё гребанное мочеиспускание, и тогда они уже идут, черт подери, домой к Хезер, только надо не забыть подвезти МакНамару в её замок принцессы, то есть в родительский дом наследницы ювелирной фабрики. (когда) (уже) (это) (случится) (в последний раз) И вот он, дом Чендлер. Дом, в котором сегодня закончится "как обычно". По потолку, как мышки, бегают тени Вероники - это из-за ребристого абажура, но пусть она тут будет. - Да, миссис Дюк, - говорит Чендлер в трубку маме Хезер, - Ваша дочь у меня, ни одного мальчика пока не трахнула. Извините. Короче, сидит со мной и делает свою математику. Да. До свидания. Дюк листает журналы, посматривая на постель и пытаясь рассчитать стратегию действий. (стрелка вверх стрелка влево стрелка вниз) Чендлер спрашивает как-то мягко: - У вас дома всё в порядке? - Как обычно, то есть, нормально. Может, получится закончить это спокойно. - Честно говоря, я хотела сказать тебе кое-что. - Да я знаю, что вы с Вероникой спите, меня не ебёт это, главное, сюда не забывай заходить. - Я не совсем об этом. Только не знаю, как сказать правильней. Чендлер поднимает брови, притворяется, что не совсем слышит. - Я не хочу сегодня это делать. И вообще больше никогда не хочу с тобой, хотя ты крутая очень. - По моему личному мнению, это нечестно. Но ладно, - Чендлер подкрашивает губы и смотрит на себя в зеркало. Хезер Дюк приподнимается с кровати и готова уйти. - Спасибо тебе большое тогда?.. Если можно, я тогда пойду. Чендлер кивает, приглашающе приоткрывает дверь из комнаты, и Дюк чувствует какой-то подвох. - Я не буду тебя останавливать. - Я не могу понять, честно ли ты сейчас со мной говоришь. - Я не буду тебя останавливать. Хезер берет сумку, бросает взгляд на комнату, где она проводила столько времени, на Чендлер, и выходит из комнаты, поправляя немножко бесформенный пиджак. Слышно, что главная вздыхает. - Но я бы очень не хотела, чтобы ты уходила. Честно говоря, я должна, наверное, использовать пачку компромата на тебя или, напротив, сказать что-то плохое про Веронику, но мне не хочется. Даже не буду рассказывать Сойер про то, что ты наговорила Марте в младшей школе. - Извини меня, пожалуйста, просто я правда очень плохо себя чувствую, когда мы вместе, и я очень сильно хочу уйти. Хезер с поникшей головой подходит к Дюк, и обнимает её со спины, абсолютно спокойно и не жестоко. - Я тебя так люблю, Хезер, - и Дюк понимает, что ей лгут, но лгут неосознанно, с действительными ростками тёплых чувств. Что, кстати, не должно исключать того, что Чендлер всё ещё может её ударить просто за то, что она делает что-то не так, как Хезер хочет. - Ты хитришь? - Не-а, это клевета. - Чего ты хочешь? - В последний раз. - Ладно, в последний раз. (зачем.) Дюк лежит на кровати и думает о деревьях за окном, которые шумят, как будто они превратились в огромный злой океан. Чендлер снимает с себя колготки, параллельно шикая на Дюк, которая практически не двигается, и даже не пытается хоть как-то избавляться от одежды. - Хезер, ну ты чего, лежать сюда пришла? - Расставаться. - Блять, Хезер! Дюк неторопливо расстегивает блузу. - Если ты не будешь делать это быстрее, я зацелую всю твою одежду, принесу её в школу завтра утром и расскажу всем, что ты лесбуха. - Так разве кто-то ещё такой помадой пользуется? - Черт, Хезер! - Да что черт-то сразу... За окном темнота, и Дюк закрывает глаза, чтобы не видеть Хезер над собой и дурацкий мрак вокруг. В конце концов, Дюк готовилась к этому. Именно чего-то такого она и ожидала. Но то, что с ней это происходит сейчас - для Вероники. Но и то, что она сейчас сделает - для Вероники. Чендлер уже распустила волосы, это значит, что красная резинка лежит где-то рядом. Хезер приподнимается под поцелуи Чендлер, наполовину открыв глаза. Справа не видно. Если резко развести руки в сторону... Да. Вот она. Дюк тащит покрывало с левой части немножко ближе к себе. - Холодно, - поясняет она. Чендлер её игнорирует, и это очень удобно, потому что это значит, что за атрибутом власти никто не следит. Ещё пару раз схватиться, типа супер вообще секс с оргазмами, то резинка будет лежать прямо под ней. К большому сожалению, Чендлер кладёт руки Дюк себе на лицо прямо перед захватом покрывала, а если шире раздвинуть ноги, скорее всего, быстро это не закончится. (в таких состояниях обе Хезер обычно путают полчаса и два часа: для одной и два часа кажутся тридцатью минутами, для другой каждые полчаса как-то выглядят в четыре раза длинней) Дюк аккуратно перебирает волосы Чендлер, гладит плечи, а потом резко хватается за простынь - хорошо, что темп происходящего увеличился, это хотя бы помогает делу. - Да, - и ещё один рывок одеяла. Немножко приподнимается - всё, резинка лежит под изгибом спины. Теперь главное дожить до окончания. В целом, это даже приятно. Наверное. Часто, кстати, было действительно да. Но сегодня звёзды сложились не очень удачно, и всё в ней как будто сопротивлялось каждому действию, каждой вибрации тел. В конце концов, она сама на это согласилась сейчас. - Вероника, - произносит она одними губами, так, чтобы Чендлер, увлеченная пропихиванием пальцев кое-куда, не заметила. Интересно, могла бы Вероника убить кого-нибудь? (да) А для неё? (?) А Хезер могла бы убить кого-то для Вероники? Чендлер, МакНамару, мисс Флеминг? (пожалуй) Хезер, не замечая того, что её тело немного возбуждено, смотрит на Чендлер, и чувствует себя немного обманутой. По жизни, то есть, и ещё вот всей этой кутерьмой. Это ж надо было начать ходить за девочкой, которая будет покрывать твои токсичные замашки, а потом ещё и начать с ней трахаться, сделав ваши отношения окончательно зависимыми. Влюбиться же ещё в неё, блин. Ненадолго. Лучше бы книжку почитала. Завтра они встретятся с Вероникой, и всё будет хорошо. Вроде бы Чендлер кончила и устала от тяжкой работы. - Ты офигела? - Ты о чём? - У тебя месячные прямо тут начались. Дюк смотрит на своё междуножие. - По-моему, это девственная плева порвалась. Чендлер смотрит на Дюк с таким возмущением, как будто та сама себе её ебнула во время ночевки на простыню лучшей платонической подружки. - Эм, ладно, надо будет потом покрывало поменять. Я пошла в душ. - Хорошо. Можешь передать полотенце какое-нибудь, какое не жалко? Чендлер в одном пледе выходит из комнаты и возвращается с синим полотенцем. Дюк вежливо ждёт, когда Хезер выйдет из комнаты и зашумит душем, после чего промакивает полотенцем кровь и надевает на себя бельё. (если бы она знала, можно было бы не выеживаться с подтаскиванием покрывала) После этого Дюк берёт резинку и запихивает в лифчик во избежание обыска карманов, после чего уже нормально одевается. Родители Чендлер вернутся ещё через час как минимум, а те часто приезжали ещё попозже, поэтому есть время нормально собраться и смыться. (хочется, чтобы сюда пришла Вероника и забрала бы Хезер отсюда) - Динь-дон, - слышно внизу. В целом, Дюк выглядит прилично, но покрывало и полотенце, конечно, как-то намекают, поэтому она сдергивает их с кровати и бросает под неё, чтобы не было видно. - Здравствуйте, - слышится из-за закрытой входной двери чей-то голос снаружи. И этот голос явно не принадлежит отцу или матери Хезер. Это. Голос. ДжейДи. - Пустите нас, пожалуйста, - вторит ему кто-то, обладающий голосом Вероники. - Хезер, там кто-то пришёл, откроешь? - слышится из ванной. Дюк спускается по лестнице и открывает дверь. Да. Когда Хезер осознает, что конкретно произошло, она кивает этим двоим, чуть ли не кланяясь держит дверь и смотрит на них, будучи не готова сказать хоть одно слово. - А ты что здесь делаешь? - спрашивает Джейсон, чуть задерживая взгляд на лёгкой помятости её причёски. Вероника как будто блестит в материнском вечернем платье, немного прячась за спиной друга. - А вы что здесь делаете? - Скажем так, мы пришли убивать Хезер, которая не ты, которая не жёлтом, короче, красную. Или это ты Хезер в красном, которая переоделась в зелёный? - Ты про Чендлер? Я не она, - Дюк в целом не очень волнует, действительно ли они пришли убивать Хезер, она сейчас засмеётся от облегчения. - ДжейДи, хватит человека пугать, мы просто пришли уничтожать компромат на наши прогулки с ним и с Мартой по крышам, а то очень не хотелось бы, чтобы это слили отцу Джейсона. - У меня есть пистолет! - У твоего отца тоже есть пистолет, и ещё есть взрывчатка, и он немножко непредсказуем, так что давай уже пойдём к ней и потребуем эти фотографии и все их копии. - Да, пожалуй, соглашусь, - ДжейДи поправил воротник пальто. - Короче, если что, вы не видели меня, я не видела вас, а завтра при описании жестокого убийства... - ...Я за фальшивое самоубийство, - говорит ДжейДи. - Короче, в любом случае, я вас двоих не видела. А вы - меня. - Хорошо! - Вероника ярко улыбается, хотя явно волнуется перед встречей с другой Хезер. - Тогда до завтра! - До завтра! Дюк выходит из дома Хезер и улыбается, хотя даже от собственного тела ей противно. В какой-то момент из её глаз выливается пара слезинок, но как-то это неважно, потому что фонари горят по всем улицам, а над городком улыбается луна, которая наконец-то вышла из-за туч. Мама уже спит, когда Дюк приходит, и, наверное, за ней тоже наблюдают через окно звезды. Хезер не готова лечь в кровать, потому что кровать пахнет похоже на дом Чендлер, поэтому просто сворачивается кренделем в кресле в своей комнате. Вытаскивает из бюстгальтера красную резинку, перекладывает в карман и улыбается. Хорошо, что всё в мире - для Вероники. Утром Чендлер, живая, с распущеными волосами и немного раздраженная, нервно косится на Хезер, сидящую рядом с Вероникой, хотя обе выглядят не особо подозрительно. Дюк всего один раз за урок шепчет Сойер на ухо: "На большой перемене надо встретиться в библиотеке", после этого они только иногда переглядываются. Один раз Чендлер нарочито громко говорит МакНамаре: "Она, видимо, сговорилась с Вероникой и её Парнем", но Дюк вне зоны доступа для этой компании. Ведь она, от туфель до воротничка, одета в фиолетовых тонах. (этот цвет ей абсолютно, на взгляд Чендлер, не идёт, но отлично нарушает их хезерские договорённости) Вероника с хитрым лицом ожидает её в библиотеке, хоть и явно всё ещё её побаивается. Дюк старается смотреть не в пол, а прямо в Сойерские глаза. - Ну как прошло вчера? - ДжейДи даже не пришлось доставать пистолет! Но разговор был не очень приятный. - Догадываюсь... У меня для тебя кое-что есть. Только пошли за шкаф. - Хорошо..? Библиотекарша на них не смотрит, но все-таки шпионские миссии при свидетелях не заканчивают. - Короче, смотри. Во-первых, твой блокнот. Спасибо тебе большое за доверие, я его возвращаю. - Спасибо! - А во-вторых... Короче, это королевская резинка, думаю, ты знаешь, чья она. - Ебать... Как ты её достала? - Не знаю, расскажу ли. Повернись, пожалуйста. Вероника поворачивается к ней спиной, и Хезер снимает маленькую черную резинку с её хвостика, после чего собирает их огромной красной. - Новый шериф в городе, - говорит Дюк, и ей слышно, как Вероника улыбается. Солнце освещает все - книги, Веронику, Хезер и зелёные, будто травяные, занавески. Несколько секунд тишины, будто наполненной мелодиями, тысячами мелодий, и все они светлые. Сойер оборачивается и целует Дюк в щеку, после чего сбегает в читальный зал. Хезер остаётся под обнимающим её светом, и тот, как лазер, сводит тоску по Чендлер в самый их первый общий учебный день, остаётся только маленький белый шрамик, про который вспоминаешь, только если очень подробно рассматриваешь лицо перед зеркалом. Дюк вечером, переодевшись в более привычный зелёный пиджак, приходит по приглашению Вероники к маленькой детской площадке на окраине сквера, где, говорят, как-то раз нашли труп, и они молча садятся на качели, и качаются там целый вечер, целый вечер, и Вероника самая красивая в мире, и иногда они кладут друг другу руки на руки, и никому не страшно, и Вероника кладёт голову Хезер на плечо, и что-то Дюк подсказывает, что Сойер знает о том, что было вчера между ней и Чендлер, и теперь может полностью довериться. И это доверие Дюк успокаивает и питает. - Слушай, а можешь записать мне что-то в блокнот? - Вероника достаёт "читательский дневник", держась за цепочку качелей одной рукой, чуть не выронив пачку сигарет, которую подхватывает Хезер. - Надо подумать, - Дюк кладёт цветастую тетрадь на колени, берёт кончик шариковой ручки Сойер в рот, но тут же вытаскивает, - Извини! Можно я тут, на полях напишу? - Конечно! Качели приостанавливаются, и Хезер выводит в блокноте:

"Отрекся я от волшебства. Как все земные существа, Своим я предоставлен силам. На этом острове унылом Меня оставить и проклясть Иль взять в Неаполь — ваша власть. Но, возвратив свои владенья И дав обидчикам прощенье, И я не вправе ли сейчас Ждать милосердия от вас? Итак, я полон упованья, Что добрые рукоплесканья Моей ладьи ускорят бег. Я слабый, грешный человек, Не служат духи мне, как прежде. И я взываю к вам в надежде, Что вы услышите мольбу, Решая здесь мою судьбу. Мольба, душевное смиренье Рождает в судьях снисхожденье. Все грешны, все прощенья ждут. Да будет милостив ваш суд."

Вероника пробегает взглядом по строчкам, улыбается, закрывает дневник и кладёт его в сумку, после чего опять укладывает голову на плечо Дюк. Темнеет, поэтому Хезер вскоре встаёт с качелей, протягивает руку Веронике, и они идут за руки по сумеречным улицам, Дюк проводит Сойер до дома, они обнимаются, и всё спокойно, и всё хорошо. Жизнь становится приятней - постоянные переглядывания с Вероникой на уроках, перешучивания в школьных туалетах и библиотеке, прогулки по скверу, посиделки в столовой за столом с Сойер, ДжейДи и Мартой, немного замкнутой в себе... Чендлер периодически смотрит на неё сердито, но (гром и молния) Дюк уже не в её власти. В следующее воскресенье они игнорируют все вечеринки и идут в дом Джейсона есть чипсы и смотреть фильмы. - Папка ушёл взрывать старый завод, - говорит он, непонятно, правда, серьёзно ли, - Я извиняюсь, вряд ли у меня тут найдётся "Принцесса-невеста", но, вроде как, есть "Назад в будущее". - О, я как раз хотела посмотреть "Назад в будущее!" - реагирует Хезер. - Отлично, жёлтая... зелёная Хезер! - ДжейДи! - возмущается Вероника. - Чендлер... Дюк... - Почему ты никак не можешь запомнить, как зовут мою девушку? Джейсон приподнимает брови. - Ну, извини, я ещё не понял, чем они трое различаются. - Джейсон! - Ну ладно, ладно, отлично, Хезер Дюк. И Марта, Вероника и Хезер, несмотря на его вредность, смотрят вместе с ним "Назад в будущее"! Где-то середине фильм они приостанавливают, хихикают от того, как Марти пытается свести своих родителей из прошлого, и Вероника идёт курить, Марта - заваривать чай, и внезапно ДжейДи оборачивается к Дюк. - Тебе надо извиниться перед Мартой. - Откуда ты?.. Да, ты прав. Я не знала, что ты знаешь, что я Хезер Дюк, которая дружила с Мартой Даннсток. ДжейДи улыбается и кивает. Дюк идёт на кухню и говорит Марте: "Прости меня, пожалуйста". И Марта говорит: "Да за что?" и улыбается. И они обнимаются, и у Хезер, кажется, появляется семья? (интересно, если бы она не имела бы отношений с Чендлер, не вела себя бы как мразь, не причиняла бы себе боль после этого - начала бы появляться она тогда?) А потом приходит Вероника с прокуренными волосами, и, когда фильм снова включается, та кладёт голову к Хезер на колени. Дюк аккуратно перебирает волосы девушки и наблюдает то за происходящим на экране, то за Сойер, то за переговорами Марты и ДжейДи (Марта периодически краснеет от поведения Лорейн, одной из главных героинь, а ДжейДи старается вогнать её в краску ещё сильнее своими шутками, непонятно зачем, но это выглядит как регулярная практика). Хезер улыбается Марте, и Марта улыбается и кивает ей в ответ. И она больше не похожа на пиньяту, она похожа на пухлую девушку в приятном розовом свитере с единорогом, которая пьёт фруктовый чай со своими друзьями. А Вероника больше не похожа на недостижимое божество и на бесяку-ебабаку, она похожа на любимую, на прекрасную, небесную девушку, которой интересны действительно захватывающие вещи, которая заворачивается сейчас в серо-голубой кардиган и щёлкает пальцами в ритме мелодии, играющей на заднем плане во время сцены школьных танцев. И даже ДжейДи похож не на выпендрежника в пальто, а на человека, который придёт на помощь, если что-то в жизни идёт не так, но сейчас, наверное, скорее хочет проявить помощь в поедании фисташкового мороженого. В какой-то момент в прихожей слышится раздражающий голос отца Джейсона, поэтому его прилежный сын быстро уводит всех девушек из комнаты. Марта прячется под кровать, чтобы через приоткрытую дверь смотреть телевизор в гостиной, а Вероника и Дюк прыгают в шкаф, пустой, так как все вещи в неразобранных коробках на полу, но от этого не менее тёмный и тесный. - Прошу меня извинить, - говорит шёпотом Дюк, когда слышит, что Дину-старшему не до комнаты сына, и немножко меняет позу, чтобы не затекала левая нога. - За что? - улыбаясь, хмыкает Вероника. - Я задела своей ногой твоё колено. - Ничего страшного! Я тоже могу задеть твою ногу своей ногой. Видишь? Ничего страшного! Дюк на секунду столбенеет, после чего успокаивается, получив ладонь Вероники в своей руке. - Можно мне тебя поцеловать? - спрашивает Хезер. - Мне кажется, поэтому мы и стоим в шкафу, честно говоря. Дюк неловко кладёт руку где-то, где ощущается скула Вероники, но в этот момент Сойер резко притягивает её за затылок к себе и... ...они целуются! И Дюк кажется, что ни разу в её жизни поцелуев не было, никогда её никто не целовал, Вероника рядом, Вероника здесь, вся абсолютно живая, прильнувшая, когда небеса истекают синим светом и музыкой звёзд, а в фильме снаружи слышны звуки перестрелки... "Ты космическая", - думает Хезер, но не может сказать вслух, потому что слишком страшно говорить это кому-то, к кому ты чувствовала так недавно желание разрушать. Вот оно. Вот в чем проблема. - Разрушь меня, пожалуйста, - говорит Хезер, как только Вероника отстраняется от её лица. Та мотает головой и продолжает поцелуй, и Дюк отвечает ей, и в какой-то момент, когда перед её закрытыми глазами видится серебряный смерч, её язык оказывается укушенным. - Ауч! - укус не болезненный, но неожиданный. - Достаточно разрушила? Дюк кивает и, чувствуя руки Вероники на своей талии, кладёт голову ей на плечо. По всему телу от низа живота разливается тепло. Губами Дюк повторяет: "космическая, космическая". Вероника гладит Хезер по голове, как кошку, и мир останавливается. (можно сдаться) Можно быть равными. В какой-то момент девушки слышат, что дверь в комнату закрывается. Марта начинает есть чипсы - значит, это ДжейДи, а не его отец. Лёгкий стук в дверь шкафа, и глаза девушкам режет свет. - О, привет, мама, кажется, у вас с моей новой мачехой все хорошо. Вероника открывает одну из рук от головы Дюк и дарит Джейсону лёгкий щелбан. - Ага, понимаю. Никакой благодарности за спасение от маньяка с бомбой, только жестокие укоры, Вероника, как не стыдно, - получает второй щелбан и вздыхает. - Он заснул? - спрашивает чуть покрасневшая Марта. - Нет, он сидит в соседней комнате и пьёт пиво, так что вряд ли вас слышит. Но покидать дом, видимо, придётся через окно. Дюк выпучивает глаза. - Это точно безопасно, - заверяет Вероника, - Я сюда залезала, я отсюда вылезала... Ну, я потом тебе расскажу. И, действительно, девушки убедились в том, что, помогая друг другу, три юные леди могут выпрыгнуть из окна, не сломав ни одной ноги. - Технически, он бы мог содержать у себя целый гарем, - говорит Хезер, немного прихрамывая, - С таким шкафом и таким низким окном. Вероника кивает, а Марта смеётся в ладонь. - Куда теперь? - спрашивает Марта, отпросившаяся у родителей в кои-то веки на вечеринку и её прокосячившая в доме друга. - Можем ко мне, - говорит Дюк. (мама, извини, я называю это социализацией) Миссис Дюк планирует пойти в ванну с пеной, после ванной выпить вечернего чаю для хорошего сна и лечь спать, но звонок в дверь трещит, и женщина вспоминает о том, что её дочери, кажется, в квартире нет. - Привет, мама, это Вероника, это Марта, моя подруга детства, и сегодня они ночуют у меня. Ты же помнишь Марту, мам? - Помню. Хезер, милая... (нихрена не помнит, видно же) - Им некуда больше идти. Дюк понимает, что так вести себя нехорошо, но сегодня такая ночь, что можно всё, поэтому... - Ладно, но чтобы после 12 и до 7 я вас не слышала, у меня свои дела. До 12 двадцать минут, поэтому Хезер отправляет подруг в ванную комнату чистить зубы, выдав Веронике свою пижаму, а Марте - мамин халат, а сама собирает ночную еду и заваривает чай на кухне, чтобы отнести в свою комнату. Мама смотрит укоризненно. - Мама, извини, такого больше не повторится. Сегодня просто очень особенная ночь. - Ещё не Хэллоуин, и даже не Рождество. Дюк кивает, мама немного усмехается и идёт за шёлковой пижамой в свою комнату. Вскоре девушки втроем лежат на большой кровати в комнате Хезер и Вероника рассказывает всякие шутки, которые ей рассказывала учительница из биологического клуба в средней школе. Голова Марты лежит неподалёку от левого плеча Вероники, и Сойер аккуратно её гладит, Дюк же еле-еле держит правую руку. В какой-то момент чужая рука вылезает из некрепких ладоней, и Хезер чувствует аккуратные поглаживания по своим плечам, волосам... Дюк смеётся от очередной шутки, но, кажется, ей хочется плакать, потому что очень-очень близко. А так ни с кем не было. Через некоторое время они перекусывают прямо в кровати и окончательно укладываются спать. Хезер смотрит на Веронику, которая лежит лицом к ней. Обе слушают размеренное дыхание заснувшей Марты. Вероника прижимает к себе руку Дюк, как бы обнимая её. - Спасибо, - говорит Хезер. Слёзы немного подступают к глазам, - Мне кажется, у меня никогда никого ближе тебя не будет. Хотя мы не так и близко знакомы, конечно. Но мне так кажется. Вероника улыбается, кивает и обнимает Дюк. - А ты что думаешь, Вероника? Что ты чувствуешь? (потому что Дюк вдруг становится страшно, что она останется одна здесь, на вот этой фазе открытости перед всем вокруг, впервые повторившейся с детского возраста) - Я люблю тебя, Хезер. И что-то тёплое, такое близкое и немного жуткое. В голове летают какие-то бабочки: "ночь, ночь, ночь, ночь, ночь, тепло человеческое, ночь, близость, ночь". Хочется, чтобы от этого было светло, но почему-то темно. - Вероника... Вот кто ей гарантирует, что Вероника не хочет её смерти? Кто ей гарантирует то, что Вероника не соревнуется с ней сейчас? Со скалы не сбросит? Только Вероника. - Я не знаю, как так получилось, Хезер, но я очень тебя люблю. - За то, что я - боль в заднице души твоей?.. - шутит Дюк. - Да, и за это тоже. - А я тебя люблю, Вероника. И оно всё начинает в голове метаться табуном коней: ночи, звезды, темень небесная, испуганный взгляд Вероники тогда, добрый, полный взгляд Вероники сейчас, руки Чендлер на бёдрах Дюк, мама смотрит каменно, библиотеки, ночи, звёзды, книги, буквы, слова, школа и резкий удар солнечным светом. Страшно, чёрт возьми. В какой-то момент Дюк чувствует снаружи вытаскивающий из этого кокона поцелуй в голову. И уже не так страшно. - Извини меня, пожалуйста, за ту ночь. Я надеюсь, что я искупила свою вину. - Всё хорошо, Хезер. Я правда понимаю, всё уже хорошо. Они лежат в обнимку, периодически пытаясь поцеловать друг друга, но выходит очень неловко, потому что рядом лежит их спящая (общая) подруга, и как-то такое неприлично делать. - Вероника, спасибо тебе большое. - Хезер... А потом Дюк засыпает, и, когда срабатывает будильник, от темной суеты ничего не остаётся, есть только ночные признания. До самой школы они идут и обсуждают с Мартой породы собачек, а потом расходятся по классам - Марта на английский, Вероника на французский, Дюк на информатику. И на голове у Вероники сияет красная резинка для волос. Когда они встречаются в библиотеке, Дюк кивает библиотекарше, берёт свою "Песнь о Нибелунгах" и идёт к Веронике, которая, хитро улыбаясь, цитирует жёлтый роман о жизни Мерилин Монро, лежащий на коленях Сойер. - Если вы всеми любимы, значит ли это, что вас никто не любил в действительности? - Да они заебали одно и то же в книжках писать. Пойдём в сквере пропускать алгебру. Вероника кивает. - Пойдём! И в сквере они бесконечно целуются, сидя в засранной банками от энергетиков и остатками от чьих-то барбекю беседке, и птицы всё ещё поют, и, несмотря на весь этот мусор и на то, что это просто смешной клочок земли на окраине города, это их волшебный лес вокруг королевства великого Артура, это их греческие рощи из "Сна в летнюю ночь", где страсть в них взращивает Пак, это их тайное место их мира Астрид Линдгрен... И Вероника так прекрасна, и, несмотря на то, что от её рук на талии появляется лёгкий смертельный холодок, Дюк чувствует, что ей, как никогда, хорошо. (хорошо) И знает, что всю неделю, им будет друг с другом хорошо. (хорошо) И знает, что всю жизнь им будет вместе хорошо. (хорошо) - Я люблю тебя, Вероника. Больше всех на свете. Мне кажется, я никогда такого никому взаправду не говорила. - И я тебя, Хезер!.. И оранжевые листья кружатся вокруг беседки.