WANTED: The Book Thief

      Своё детство Джисон проводит так же, как и любой другой ребёнок в бедной, богом забытой деревеньке. Он растёт, глядя на серый цвет: серое неопределённое будущее, наполненное холодными зимами, серая сухая земля, на которой выращивают отнятый у них урожай, серый туман, который нависает над домами и всем лесом.       Свобода быстротечна, — вот, что понял Джисон, когда впервые самостоятельно сделал первые шаги, и понимает до сих пор, в свои одиннадцать. Временную свободу он находит в лесу, окружающем деревню, — единственном месте, куда он может сбежать, чтобы отгородиться от людей, крутящихся в его жизни, от других жителей и их детей, а также стражей, посланных Советом для проверки качества продуктов, которые выращивает община Джисона.       Однако Хан видит, для чего всё это. Запугивание. С оружием в руках и устрашающе суровыми взглядами стражи угрожают жителям, заставляя тех подчиняться. Возможно, парень ещё не достиг подросткового возраста, но уже знает, что стоит опасаться гвардейцев. После всех историй о жестоком обращении и вреде, причиняемом деревенским в случае невыполнения приказа, он стал бояться их.       Отсюда и пошла его тяга к уединению в лесу, где в какой–то степени он может быть свободным. Его деревня расположена недалеко от границы с соседней страной, не так близко, как другие деревни, но гвардию всё равно посылают патрулировать леса в поисках беглецов.       Время в лесу приносит свободу, однако стоит всегда оставаться начеку, чтобы не попасться на глаза стае гвардейцев. Они не любят, когда кто–то скитается за пределами отведённых ими территорий.       Но Джисон быстр. Он знает, где можно хорошо спрятаться, а какие места выдадут его. Он знает, куда наступить, чтобы не наткнуться на палку, которая может хрустнуть, и двигается бесшумно. До сих пор ему везло, он видел лишь пару групп, и каждый раз ему удавалось хорошо спрятаться. Поэтому имея знания о том, как можно практически исчезнуть, он почти не испытывает страха, когда идёт в лес.       Ему нравится в лесу. Нравится, как в редкие ясные дни солнце просвечивает сквозь зелёную листву и создаёт на земле размытые тени. Ему нравится пение птиц, хотя оно и ограничено несколькими видами довольно унылых позывов. И даже если ему хотелось бы слышать больше, видеть больше, чем туманное, бесцветное море деревьев, в которых он видит второй дом, он не променял бы своё утешение на такой лес.       Лес — это место утешения Джисона. Это место, куда он приходит, чтобы сбежать от всего: от детей, с которыми он не может играть из–за своей нервозности, и от нависшей угрозы гвардии, которая проходит по деревне.       Джисон не изменился. В одиннадцать лет он всё ещё ходит в лес, чтобы сбежать от своих страхов, как и сейчас, когда на главной дороге, ведущей в деревню на ежемесячную проверку урожая, замечает вспышку синей королевской формы. Она обязательно превратится в досмотр домов на предмет наличия контрабандных предметов, предметов, к которым ни одна из беднейших общин страны не должна иметь доступа.       Джисон смеётся при мысли о том, что кто–то здесь может позволить себе предметы, которые они ищут. Большинство не может позволить себе закупить даже черепицу, чтобы починить протекающие крыши, и живут на небольшое количество еды, которую выдают семьям каждую неделю.       Так что, когда стражи подбираются ближе, Джисон бежит. Он бежит в лес, прочь от своего кошмара, который так реален. Туман густой и почти достигает его талии, но Хан хочет убежать, поэтому бежит со скоростью, которую любой назвал бы опасной. Он и сам бы сказал, что это опасно, если смотрел бы на себя со стороны.       Он любит ощущение ветра на своём лице, которое даёт ему возможность взглянуть за пределы небольшого количества свободы, полученной в лесу, на независимость, где его мама не приходит с фермы, слишком уставшая, чтобы стоять на ногах. Он хочет жизнь, где имеет возможность как–то отблагодарить маму за её тяжёлую работу. Потому что спустя многие годы работы у неё всё ещё нет ничего, кроме разваливающегося дома, воспоминаний о муже, погибшем от болезни, лечение которой они просто не могли себе позволить, и одиннадцатилетнего сына, который слишком мал, чтобы работать, слишком мал, чтобы делать что–то больше, чем помощь по хозяйству.       Джисону нравится ощущение ветра на лице.       Он настолько потерян в своих мыслях, что не обращает внимания на смутные очертания своих ног в тумане, и с коротким вскриком падает на землю, когда носок ботинка зацепляется за торчащий корень. Хан приземляется на руки и колени, ветер покидает его лёгкие, и он задыхается.       К счастью, земля под его телом мягкая, и он не чувствует особой боли, когда шок от падения покидает его, однако, когда пытается встать, вынужден тут же сесть обратно из–за острой боли, пронзившей лодыжку, словно раскалённое лезвие. По своему опыту он знает, что это, скорее всего, просто вывих, ничего серьёзного, но всё равно пугается. И даже не из–за травмы, а из–за невозможности двигаться.       Чувствуя себя совершенно беспомощным, Джисон приводит себя в более стабильное сидячее положение, отползает на несколько шагов назад, чтобы прислониться к дереву, которое стало виновником этой ситуации, и сдерживает слёзы.       Он быстро замерзает, сидя в тумане и смотрит, как нависший над ним полог деревьев смыкается. Внезапно лес, который он так любит, становится тёмным, сырым и страшным. Он задаётся вопросом, не является ли это его кармой — торчать в лесу, пока страж не наткнётся на него и не накажет как беглеца. Вероятно, так оно и есть. Он так много раз убегал из деревни, когда стражники подступали к ней.       Джисон притягивает колено к груди, травмированная нога всё ещё вытянута вперёд. Он пытается прижаться ближе к земле, чтобы защититься от холода, но он всё равно проникает в его кости, и всё его существо становится холодным. Он задаётся вопросом, не умрёт ли вот так — в холоде и полном одиночестве.       Он задаётся вопросом, что будет делать его мать, когда вся её семья будет мертва.       В конце концов, он перестаёт задаваться какими–либо вопросами и пытается остановить стучащие зубы. Возможно, это иллюзия, а возможно — реальность, но туман со временем, кажется, становится только холоднее и гуще, и Джисон начинает чувствовать онемение от снижения температуры. Он закрывает глаза и думает, сможет ли заснуть здесь. Птицы перестали петь, и вокруг него встала полная тишина. Может, ему стоило бы просто умиротвориться, а не превращать место, которое когда–то любил, в прогорклое от страха.       Среди своих размышлений он слышит отдалённый звук. С каждой секундой он становится отчётливее, и Джисон наконец понимает, что это.       Он слышит шаги.       Он весь загорается от всплеска адреналина, глаза открываются, а паника нарастает внутри, готовая вот–вот выплеснуться наружу.       Угрозы повсюду. Это то, что всегда говорила его мать. Джисон знает: на раненого зверя охотиться легче, и теперь он сам стал простой добычей. Он не может двинуться. Не может убежать или спрятаться. Он в ловушке и во власти того, кто найдёт его — незнакомца или стража.       Хан думает, что предпочёл бы умереть, а не попасть в руки стражей, но как этого избежать? Шаги почти подобрались к нему, и Джисон уверен, что этот человек готов применить к нему любую меру наказания, какую посчитает нужной.       Ничего особо не сделаешь, чтобы подготовиться к тому, что его схватят или убьют прямо здесь, но Джисон берёт себя в руки и ждёт. Не проходит и пары секунд, как в поле зрения появляется фигура, но к его удивлению, это не страж.       Это мальчик, такой же, как он.       Мальчик подходит ближе и приседает в нескольких футах от него. Джисон напрягается, хотя паренёк совсем не выглядит как угроза, но часть настороженности покидает его, когда он узнаёт пришедшего.       Стражи пугают не только деревенских, но и всех, кто работает в качестве поставщиков. Годы назад, когда власть перешла к нынешнему правителю, была создана сеть. Ребёнку из каждой деревни поручалось стать гонцом — человеком, который разносил бы новости о предстоящих проверках от стражей и другую важную информацию. Гонцы должны быть быстрыми, чтобы опережать стражей. Они жизненно необходимы.       Мальчик, который нашёл Джисона, — гонец из деревни в паре миль отсюда. Джисон как–то видел его в деревне, но никогда не общался, ведь у гонцов, как правило, не так много времени между перебежками. Плюсом ко всему, Джисон порой бывает смертельно застенчив. Хотя он всегда хотел спросить, каково это — видеть другие места, ведь сам он никогда не покидал пределы своей деревни. Джисон даже подумывал о том, чтобы попроситься на замену местного гонца, когда она уйдёт на работу в поля.       — Ты в порядке? — спрашивает мальчик, выглядя искренне обеспокоенным, и Джисон задаётся вопросом, почему. Он сомневается, что мальчик видел его когда-либо, ведь обычно Джисон сливается или пытается слиться с другими жителями. Действительно ли у этого мальчика добрые намерения? Или Джисон попал в гораздо большие проблемы, чем мог подумать?       Но независимо от того, вступали ли они ранее в контакт, он по-прежнему здесь, именно тогда, когда Джисон крайне нуждается в помощи, он заметно обеспокоен, и на его лице нет ни следа обмана.       — Я проходил здесь и увидел что-то красное, — мальчик указывает на тонкий поношенный свитер Джисона. — Я рад, что остановился, ты, кажется, ранен.       Джисон кивает, решая довериться незнакомцу.       — Я споткнулся о корень, — Хану немного неловко говорить об этом, но пареньку, кажется, всё равно на это. — Думаю, я вывернул лодыжку. Со мной всё будет в порядке, если я ещё немного посижу здесь, то к вечеру смогу добраться до дома. Но спасибо, что поинтересовался моим состоянием.       — Я помогу тебе дойти до дома, — решает мальчик. — Лес — это не то место, где тебе стоит находиться, если не можешь бежать.       Это выражение привлекает внимание Джисона. Мальчик, кажется, знает негласные правила леса. Одно из них — никогда не ходи в лес, если не умеешь бегать и прятаться.       — Ты ходишь через лес? — спрашивает Джисон, заинтригованный. — Я видел тебя в деревне… Ты гонец.       — Хожу, — говорит мальчик. — Я предпочитаю держаться подальше от дорог, чтобы избежать стражей, а ещё иногда так быстрее, — он полуулыбается Хану. — Я Минхо.       Джисон улыбается в ответ.       — Джисон.       — Хорошо, Джисон, — мальчик всё ещё улыбается. — Можно взглянуть на твою лодыжку? Чтобы проверить, можешь ты ходить или нет.       Джисон даёт своё согласие, а Минхо берётся за шнурки его ботинка и развязывает узел. Он снимает ботинок так аккуратно, как только может, но от этого взаимодействия, даже если оно незначительное, Хан хнычет от боли.       — Прости, — извиняется Минхо виноватым тоном и смотрит на него такими же виноватыми глазами.       — Всё в порядке, — бубнит Джисон, сжимая зубы, когда Минхо, наконец, полностью снимает ботинок.       Это неловко, ужасно неловко, когда Минхо стягивает вниз жалкий носок Джисона, потрёпанный по краям. Все фермерские деревни до ужаса бедны, но, находясь так далеко от ближайшего города, деревня Джисона, пожалуй, самая бедная, и это заметно. Заметно по его изношенной, выцветшей одежде, и, когда времена особо тяжёлые, по его впалым щекам.       Из того, что Джисон помнит, Минхо из общины, работающей в текстильной промышленности, которая, несомненно, живет лучше, чем община Джисона и его мамы, но всё равно не дотягивает до хорошего уровня. Рубаха Минхо тёмно-серого цвета, что, как кажется Джисону, было сделано для того, чтобы ему было легче скрыться в лесу. Ткань лёгкая и хорошо сидит на мальчике, в то время как Джисонова рубашка старая и мешковатая, ведь до него принадлежала отцу.       — Ох, это должно быть больно, — бормочет мальчик, рассматривая лодыжку Хана, которая распухла и горит, красная от раздражения. Джисон хнычет от этого зрелища, возмущённый тем, что не смотрел под ноги и теперь находится в таком положении. Но Минхо просто надевает носок обратно и улыбается ему, словно знает, о чём думает Джисон.       — Не переживай, я помогу тебе добраться до дома, — уверяет он Джисона. — Тебе нужно отдохнуть несколько дней, пока есть возможность, правда. Не возвращайся в лес, пока лодыжка не заживёт.       — Возвращаться в лес? — Джисон готов защищаться, не зная, как вести разговор с человеком, который, кажется, хорошо знает его. — О чём ты?       Минхо усмехается такой милой улыбкой, которая снимает дискомфорт Хана. В конце концов, он такой же, как Джисон — мальчик, попавший в ловушку жизни, полной страха и без надежды.       — Только тот, кто хорошо знает лес, может забраться так далеко. Ты часто сюда приходишь, не так ли? Чтобы сбежать от всего?       — Да, — отвечает Джисон, и, хотя он немного ошеломлён, он тоже задаёт вопрос, желая узнать больше об этом гонце: — А ты любишь лес? Или используешь его, только чтобы срезать путь?       — Ты не единственный, кто предпочитает лес городу, — отвечает Минхо на Джисонов вопрос. Он встаёт и протягивает ему обе руки. — У нас не так много времени до темноты, нужно уходить.       Джисон берётся за его руки и поднимается на одну ногу, морщась от удара лодыжки о землю. Когда он встаёт на обе ноги, Минхо слегка приседает.       — Залезай ко мне на спину. Так будет проще.       — Ты уверен? — Джисон подбирает свой ботинок с земли, обеспокоенно глядя на Минхо. — Ты устанешь.       Минхо оборачивается через плечо.       — Со мной всё будет в порядке, ты выглядишь довольно лёгким. Да и так будет лучше для твоей лодыжки, если ты не будешь нагружать её.       Минхо выглядит уверенным в себе и своих силах, так что Джисон нерешительно соглашается, забираясь на его спину. Руки Минхо поддерживают его за нижнюю часть бёдер, а сам Хан обхватывают его шею, дрожа от лёгкой нервозности. Он не так переживает, как мог ожидать, потому что разговор с Минхо кажется ему почти естественным. Но ему страшно из-за заходящего солнца и угрозы быть пойманными стражами, и эта мысль не даёт ему покоя.       Минхо не бежит, вместо этого он идёт довольно быстрым шагом. Туман начал рассеиваться, особенно ближе к деревне, так что идти довольно легко. Они почти не разговаривают. Джисон сосредоточен на том, чтобы удержаться на спине мальчика. Несколько раз они останавливаются, но Минхо удивительно силён, или это просто Джисон лёгкий. В последнее время порции его еды ограничены, и, вероятно, это сказалось на нём.       — Прости, что причинил тебе неудобства, — говорит Джисон, когда деревья начинают редеть и он начинает узнавать место. — Я знаю, что ты, должно быть, занят, ты же гонец, все дела…       — Не переживай обо мне, — то, что Хан получает в ответ. — Я хочу, чтобы ты безопасно добрался до дома, Джисон. И рад, что нашёл тебя, никто не заслуживает быть пойманным стражами. Даже представить себе не могу, как это страшно.       Джисон фыркает.       — Было невесело.       — Жаль, что я не нашёл тебя раньше.       Слова Минхо тёплые и добрые, они проникают в Джисона медленно, словно дождь, просачивающийся в пересохшую почву. В Хане что-то щёлкает. В его мире люди либо суровые, чтобы защитить себя от потенциальных угроз и вреда, либо добры до такой степени, что угроза может настигнуть их. Он видел оба типа: его соседка держится особняком и не прилагает никаких усилий для работы в деревне. А в прошлом году умер мужчина, который решил отдать свою еду детям во время особенно суровой зимы.       Но Минхо, похоже, не относится ни к одному из них. Хотя он добр и помогает Джисону безопасно добраться до дома, он также осознаёт опасность, которой подверг себя, решив помочь Джисону.       Джисон понимает, что он просто очарован Минхо — этим гонцом, который, кажется, испытывает такую же любовь к лесу, что и он.       К тому времени, как они выходят из леса, лодыжка Джисона всё ещё пульсирует. На деревню опустились сумерки, а небо накрылось темными облаками, которые скрывают любой намёк на звёзды. Их глаза привыкают к местности, где слабое свечение свечей указывает на положение домов. Джисон знает, что вечером в его деревне нет никакой жизни, точно так же, как и днём, и ему даже немного стыдно за себя перед этим гонцом, который несомненно видел более богатые места в стране и сам имеет больше шансов на хорошую жизнь.       Но Минхо ничего не говорит об этом. Он не осматривается вокруг, его взгляд устремлён только туда, куда указывает ему Джисон. Минхо уже бывал здесь, напоминает себе Хан. Возможно, он видел богатство, но также видел и бедность.       Думая об этом, пока Минхо несёт его к порогу дома и поднимает руку, чтобы постучаться в расколотую и потрескавшуюся деревянную дверь, Джисон не чувствует, что в глазах этого мальчика он ничего не стоит.       Он отвлекается от своих мыслей, когда его мама открывает дверь, выглядя взволнованной — далеко за начальными стадиями беспокойства. Вина поселяется в Джисоновом желудке, как только он видит эмоции, которые вызвал сам, написанные так ясно на её лице. Он спускается со спины Минхо на одну ногу, чтобы обнять женщину. Она с готовностью обнимает в ответ, но отпускает, когда беспокойство пересиливает счастье от воссоединения.       — Что случилось? Почему ты так поздно пришёл? — она оглядывает Джисона сверху донизу, останавливаясь на босой ноге. — Джисон?       — Я подвернул лодыжку, — говорит ей Джисон, — и Минхо нашёл меня. Мне правда повезло, что он был там.       Женщину накрывает ужасом.       — Если бы тебя нашли стражи… — она поворачивается к Минхо и улыбается ему с благодарностью, светящейся в глазах. — Большое спасибо, что привёл его домой. Не знаю, что делала бы, если бы он не вернулся.       — Я просто рад, что сейчас мы здесь, — говорит Минхо и поворачивается к Джисону. Тот видит на его лице облегчение. — Мне пора идти, но не забывай про отдых, не напрягай лодыжку ещё сильнее, — Минхо не сводит глаз с Джисона. — До тех пор, пока не восстановишься, не возвращайся в лес.       Джисон слышит, как его мама заходит в дом, оставляя их разговаривать снаружи, их тела освещены слабым свечением одинокой свечи. Минхо выглядит иначе, освещенный таким светом и в то же время укрытый тенью ночи. Одни участки его кожи освещены золотом, а другие — цветом ночи. Джисон задаётся вопросом: какого это — увидеть Минхо в свете солнца, далеко-далеко от тёмного леса и ночных теней. Он задаётся вопросом, какого же цвета глаза Минхо и какого оттенка его каштановые волос. Джисон очень сильно хочет узнать его.       — Спасибо за помощь, — говорит Джисон. Слова звучат как секрет, сказанный шёпотом, хотя на самом деле он говорит ровно. — Нет причины, по которой ты должен был подвергать себя опасности ради незнакомца.       Улыбка Минхо маленькая, и, хотя может показаться, что он шутит, но правда отражается в его словах и глазах.       — Может быть, и нет, но если бы я оставил тебя там, то всегда жалел бы об этом и постоянно думал, смог ли ты выжить.       Джисон испытывает сильное желание отплатить Минхо. В конце концов, он спас ему жизнь. У Джисона не так много вещей, но каждая из них имеет большое значение для него. Но будут ли эти вещи иметь такое же значение для того, кому он обязан всем?       Джисон ослабляет шнурок своего ожерелья и снимает его через голову, позволяя кулону лечь на ладонь, чтобы показать его Минхо. Это не драгоценный камень, да и не что–то особо интересное, но Джисон обожает этот камень, гладко обработанный морем. Он износился с годами.       — Однажды мой отец ездил к морю по работе и привёз новую партию семян. Он нашёл этот камень и привёз его тайком для меня, и с тех пор он хранится у меня, — Джисон проводит большим пальцем по плоскому тёмно–синему камню. — Пожалуйста, возьми его. Я хочу, чтобы ты ушёл с чем–то, но не знаю, что ещё тебе можно дать.       — Я не могу взять это, Джисон, — говорит Минхо, хотя такой необычный камень заметно удивляет его. — Ты ничего не должен мне. Всё, чего я хотел, — это доставить тебя домой в безопасности, и мне это удалось, — он берёт ожерелье из Джисоновых рук и поднимает его, жестом указывая Джисону наклонить голову, чтобы надеть его обратно. — Оставь его, пожалуйста.       Джисон касается камня, который вновь висит на его груди.       — Но я хочу отплатить тебе чем–то, — и это правда. Внутри него поселилось ноющее чувство, которое, как он знает, не исчезнет, пока он не вернёт свой долг.       Минхо на минуту задумывается, прежде чем его губы изгибаются в улыбке, а глаза загораются бронзой в слабом свете.       — Будь моим другом.       Рот Джисона раскрывается, и от этих простых слов его сердце начинает бешено колотиться. У него никогда не было друзей–ровесников, потому то он никогда не встречался глазами с другими детьми, и никто из них не видел лес убежищем от серого мира, лишь местом, которого стоит бояться. Но Минхо… Минхо — гонец, который, как кажется Джисону, очевидно, смел и любит лес.       Минхо вызывает у него желание протянуть руку и установить контакт.       — Хорошо, я буду твоим другом, — говорит Джисон почти шёпотом, однако он взволнован. Настолько взволновал, что едва может сдержать глупую широкую улыбку и ещё более глупый смех.       Улыбка Минхо становится ещё шире.       — Через неделю, скорее всего в понедельник, я вернусь сюда. Я могу провести немного времени здесь, с тобой, и, возможно, мы даже сможем сходить в лес, если твоя лодыжка заживёт.       — Мне бы хотелось этого, — улыбка Джисона вырывается на свободу, и ему интересно, выглядит ли он таким же, каким видит Минхо — золотым на свету из–за маленькой крупинки обретённого счастья.       — Тогда до скорого, — говорит Минхо, делая шаг в сторону и выходя из света свечи. — Мне нужно идти.       — Ты побежишь ночью? Разве это не опасно? — развивающееся обожание Джисоном этого мальчика сопровождается таким же беспокойством за его безопасность. — Ты можешь остаться здесь на ночь, если хочешь.       Минхо, стоящий в тени, качает головой:       — Я привык к этому, когда мои глаза адаптируются, всё будет хорошо. Не переживай обо мне, Джисон.       — Не могу обещать, что не буду, — говорит Джисон, слегка надувшись. В ответ он получает смех, а затем Минхо похлопывает его по плечу единожды. Дважды.       — Пока, Джисон, — говорит Минхо. А затем он уходит, исчезая в темноте, туда, где Джисон не может разглядеть его.       — Пока, Минхо, — эхом отзывается Хан, не уверенный, достиг ли его голос ушей мальчика. — Будь осторожен и возвращайся.

✤

      И хотя Минхо живет в другой деревне, жизнь Джисона настолько переплетается с его жизнью, что он начинает ассоциироваться с гонцом. И Хан ни в коем случае не испытывает какой–либо неприязни к тому, что он и Минхо каким–то образом связаны друг с другом, на самом деле, ему это очень даже нравится. Ему нравится дружба, которую они с Минхо завязали за несколько месяцев с момента его падения в лесу. Ему нравится то, как свободно он чувствует себя рядом с Минхо, когда они вместе бегут в лес. Ему нравится чувство защищённости, которое приносит Минхо. Ему нравится…       Минхо становится для него тем, вокруг чего он вращается, вспышкой солнечного света в его хмурых, несчастливых днях. И хотя они не могут видеться постоянно, ведь старший постоянно занят своей работой, тот всё равно старается прибегать к нему раз или два раза в неделю, и Джисон с нетерпением ждёт таких дней.       Когда приходит осень, и наступает день рождения Джисона, Минхо рядом, смеётся с мамой Джисона и сжимает его руку под столом, когда он задувает свечку, которую они воткнули в кусок хлеба. В этом нет ничего особенного, день далёк от чего–то грандиозного, но в то же время он более, чем особенный, и благодарность к Минхо достигает своего пика, когда гонец выводит его на улицу, чтобы вручить подарок.       — Закрой глаза.       Джисон недовольно морщит нос, глядя на своего лучшего друга, но всё равно делает, как было сказано. За веками всё темно и неподвижно, но он чувствует, как Минхо подходит ближе, достаточно близко, чтобы можно было понять, что между ними расстояние не больше метра, но всё же оно не даёт парням коснуться друг друга.       Джисон ждёт, не понимая, что происходит. Отступать не хочется, но он всё же слишком стеснительный, чтобы протянуть к Минхо руку.       — Джисони, — шепчет Минхо на ухо Джисону, от этого шёпота по его позвоночнику пробегают мурашки, — поймай меня, если хочешь получить подарок.       Раздаётся звук шагов, и глаза Джисона распахиваются, а рот предательски раскрывается из–за Минхо, который уже приближается к линии деревьев и со смехом забегает в лес. Хан, собрав все силы, бежит за Ли, решив догнать его.       От природы Джисон не отличается любовью к соревнованиям, поэтому им движет нечто отличное от желания доказать свою скорость или другие способности. Не то чтобы ему не нужен подарок, потому что нет, определённо, нужен, но больше всего на свете ему нужен Минхо.       Именно тогда, когда он перепрыгивает упавшие брёвна, чтобы догнать его, он понимает, что готов проследовать за Минхо куда угодно.       Он наконец догоняет Минхо и запрыгивает на него, отправляя их обоих на густой ковёр из листьев. Приземлившись, Джисон оказывается сверху Минхо, и, когда видит эту улыбку, слышит знакомый смех, понимает, что для него Минхо больше, чем друг.       — Ты поймал меня, — шепчет Минхо. Джисон кивает, задыхаясь. Не от падения, а от того, как Минхо смотрит на него, словно Джисон ему дорог. Он скатывается со старшего и садится, надеясь, что тот не почувствовал, как колотится его сердце, и не увидел, как краснеет его шея.       — Почему ты заставил меня догнать тебя? — спрашивает Хан, как только Минхо садится.       Тот улыбается:       — Твоя мама наблюдала за нами из окна, а я хотел уединиться, — он подзывает Джисона ближе, и он подползает к нему, садясь прямо перед ним, достаточно близко, чтобы их колени соприкоснулись. — Закрой глаза и вытяни руки.       Джисон хмурится.       — Ты ведь не убежишь ещё раз?       — Не убегу, — говорит Минхо, и в этих словах Джисон слышит обещание. Его глаза закрываются, и он протягивает руки, с доверием ожидая действие от Минхо. Два маленьких, холодных предмета помещены в его руки, и он понимает, что это, прежде, чем Минхо говорит открыть глаза.       Камни.       Когда он вновь открывает глаза, видит, что держит в руках два круглых тёмно–синих камня, диаметром не более полдюйма. В каждом камне по краю просверлено отверстие, и Джисон быстро понимает, с каким намерением Минхо подарил ему их.       — Для моего ожерелья?       Минхо кивает и выглядит немного смущённым.       — Мой отец рассказывал мне о камнях рождения. Они появились довольно давно. Видимо, каждому месяцу соответствует камень разного цвета. Папа сказал, что у сентября камень голубой, так что я нашёл эти. Тебе не обязательно надевать их, я понимаю, просто я не знал, что можно подарить, чтобы это было… достаточно значимым, — последние слова сказаны довольно тихо, так что Джисон почти не слышит их.       — Мне нравится, — говорит Джисон, а Минхо поднимает голову и с надеждой смотрит на него. — Хочу носить их. Поможешь надеть?       Вместе они развязывают ожерелье Джисона и нанизывают новые камни, каждый прижимается к узелкам, которые удерживают камень отца Джисона на месте. В странном приступе дежавю Минхо надевает ожерелье через голову Хана во второй раз, наблюдая за тем, как младший восхищается дополнением.       — Нравится? — мальчик всё ещё легка нервничает из–за подарка.       Джисон кивает и обнимает его.       — Мне безумно нравятся эти камни, — шепчет он, упираясь подбородком в плечо Минхо. — Спасибо тебе большое.       В этот день Джисон ничего не рассказывает о своих новых чувствах, и вместо этого даёт себе обещание продолжать быть самыми счастливыми лучшими друзьями в глубине леса. Он думает, что сможет вечно прожить вот так с Минхо.       Он думает, что Минхо может быть его «вечно».

✤

      Если бы Джисона спросили, какая самая большая перемена произошла в его жизни, он бы ответил, что это смерть отца, когда он сам был ещё ребёнком.       Или, возможно, самой большой переменой было появление Минхо в его жизни, которое изменило всё к лучшему. Но в холодном, ледяном декабре он сталкивается с самой большой переменой. С неожиданной и очень жестокой.       Мама Джисона не такая уж непобедимая, как бы сильно ему ни хотелось в это верить. Он бесчисленное количество раз видел, как она приходит домой с полей, измотанная до потери сознания. В те дни, когда она так чудовищно переутомляется, она не двигается, пока Джисон не начнёт её трясти на следующее утро, чтобы она проснулась. Он ненавидит это занятие — быть будильником и отправлять её на новый рабочий день, очередной день, когда она пытается в полной мере выполнить свою роль и роль умершего мужа, и всё для того, чтобы её двенадцатилетний сын мог ещё несколько лет побыть ребёнком, прежде чем заменить отца.       Это ужасно, но даже не редкость, а уже сложившаяся модель поведения. Модель поведения, которая заставляет Джисона без раздумий накидывать на неё одеяло после того, как она приходит ночью домой, уже в сумерках, когда она засыпает прежде, чем они успевают толком поприветствовать друг друга. Но, когда наступает то самое утро, она не просыпается, как бы отчаянно Джисон ни звал её и ни тряс за плечо.       Сначала он сталкивается с отрицанием. Хан расхаживает по небольшому дому, ногти впиваются в кожу ладоней, пока кровь не выступает под ними. Это не может быть реальностью, — всё, что проносится в голове. Она не может покинуть его, не сейчас, не тогда, когда у Джисона ещё не появилось возможности забрать её из этого мира и подарить другую жизнь, где они вместе могут быть счастливы. Это не может быть реальностью.       Однако по прошествии времени потеря в конечном итоге постигает его. Горе. Он опускается на пол у кровати матери и плачет.       Именно там Минхо находит его несколько часов или дней спустя. Зрение Джисона затуманено, он чувствует себя слабым. Он так далёк от своего тела, что даже не смотрит на дверной проход, хотя слышит, что кто–то зашёл. Хан знает, что хватит одного лишь взгляда, чтобы Минхо всё понял. Так и случилось, ведь он садится на твёрдый, холодный пол рядом с Джисоном, обнимает его и шепчет утешения и ласковые слова, как раз тогда, когда на Хана накатывает новая волна слёз.       В двенадцать Джисон столкнулся с самой большой переменой в жизни.       Он сирота, бездомный и потерял всякую надежду.       Но Минхо здесь, и он подсказывает Джисону, что нужно сделать. Он помогает ему подняться с пола и отводит к его матрасу, а затем находит немного чёрствого хлеба. Минхо не отходит от него ни на шаг и держит Джисонову руку, когда они просят кого–нибудь выкопать могилу на небольшом кладбище к северу от их деревеньки. Минхо обнимает Джисона, когда тело, завёрнутое в шерстяное одеяло, опускают в вырытую яму, и уводит его, пока он плачет, не в силах смотреть на то, как землю засыпают обратно.       Тошнотворно осознавать, что после всех потерь Джисону некуда идти. Он не хочет думать ни о чём, даже на две минуты вперёд, он хочет жить в прошлом, но не хочет возвращаться в дом, потому что теперь это не его дом. Мама и папа были людьми, которые делали то место домом, а теперь всё, что видит Джисон, стоя за дверью, — это едва держащаяся груда гниющего дерева, к которой он не испытывает никакой привязанности.       — Не заводи меня туда, — шепчет он, его хватка на руке Минхо только усиливается в попытке собраться.       — О чём ты думаешь? — Минхо касается щеки Джисона, заставляя его поднять взгляд. — Скажи мне, о чём ты думаешь, пожалуйста.       Джисон устал. Он вымотан из–за всего, что произошло, и чувствует, как его всё ближе подталкивают к месту в его сознании, где всё черное, пустое, лишённое всякой любви и надежды.       Он хочет рассказать Минхо, как чувствует себя, потому что Минхо единственный, кто у него остался и кто способен помочь, но слова никак не могут выйти, как бы он ни старался. На глаза наворачиваются слёзы, и он видит, как с каждой секундой Минхо всё больше волнуется. Это только усиливает его ненависть к себе, он вырывается из рук Минхо и убегает в лес так быстро, как только может. Старший зовёт его. Джисон не оборачивается.       Джисон бежит по ветру, но не чувствует свободу. Он чувствует себя в ловушке, в клетке, и с этим заточением исчезает всё желание искать счастливое будущее, которое исчезло на его глазах.       — Джисон!       Хана хватают за локоть, и он спотыкается, едва ли не падая. Но Минхо удерживает его, не давая упасть.       — О чём ты вообще думаешь? — возмущается он. Джисон не смотрит на него. — Убегать в лес почти ночью? Ты же знаешь, что так делать нельзя!       Хрупкие стены вокруг Джисонового сердца рушатся, и он ничего не слышит. Он замёрз и чувствует себя обнажённым перед своими страхами.       — Я хочу уйти отсюда. Я хочу убежать от этих людей, — шепчет Джисон, смотря вниз. — Я не справлюсь без родителей, — слёзы возвращаются, а руки дрожат, горе накатывает на него новой волной. — Я хочу уйти, — в этот раз он говорит уже громче, но слова перебиваются всхлипами, и он чувствует себя беспомощным детёнышем животного. — Я хочу сбежать! Я не могу находиться здесь! — он прижимает кулаки к груди Минхо, пытаясь оттолкнуть его, голос становится ещё громче.       — Отпусти меня, — говорит Джисон, наконец поднимая взгляд на Минхо. Нож вонзается в его сердце, когда он видит, что тот тоже плачет. — Отпусти меня, оставь меня!       — Нет!       Джисон замирает, его тело напрягается, когда Минхо кричит на него впервые со дня их знакомства. Но он не зол. Он напуган.       — Идём со мной, — Минхо смаргивает слёзы. Он не убрал руки с рук Джисона. — Идём со мной, Джисон. Идём со мной, и я клянусь… клянусь, что вытащу тебя. Не знаю, как, но вытащу. Обещаю.       Хан опускается в его объятия, изнемогая от вспышки эмоций.       — Я обуза.       Минхо обнимает его словно драгоценность, но в то же время так крепко, словно пытается сделать всё, чтобы тот остался с ним.       — Ты никогда не был и не будешь обузой для меня. Пойдём ко мне домой, живи с нами, пожалуйста. Я не оставлю тебя одного.       Последние слова становятся тем самым переломным моментом для Джисона, и он вновь начинает заливаться слезами, прижавшись к свитеру Минхо. У него не осталось кровных родственников, которые могли бы любить Хана и заботиться о нём, но Минхо по-прежнему рядом.       И если у него есть Минхо, возможно, он справится.       Место, где живёт старший, действительно можно назвать домом. Он был прав в том, что эта деревня немного богаче, чем его, и это видно буквально во всём, включая дома жителей. На полу нет вёдер для протечки, а стены, хоть и деревянные, но не утеплённые, и в кухне уютно: бóльшую часть комнаты занимает тёплая печь и стол. Есть задняя комната, которая, по словам Минхо, принадлежит его родителям, в то время как кровать самого Минхо находится в главной комнате, задвинутая в отдельный уголок.       Родители Минхо знают о Джисоне по рассказам сына и приветливо встречают его, хотя поначалу немного насторожены. Джисон получает раскладной матрас около кровати Минхо, чтобы спать, и тёплый суп, чтобы поесть после пути.       Он узнаёт, что родители Ли работают на текстильной фабрике, где производят разные вещи, которые затем отправляются в большие города. Он хочет узнать больше об их образе жизни, и надеется, что в один день поймёт, как жить здесь. Как быть кем–то вроде усыновленного такими добрыми людьми сына.       Когда наступает ночь, и все свечи тухнут, Джисон ворочается, не в силах уснуть, ведь в его сознании мелькает лицо матери. Минхо, к сожалению или счастью, замечает это и тянется к руке Джисона. Хорошо, что кровать его низкая, так что дотянуться не так уж и сложно, и держась за руку Ли, Джисон наконец засыпает.

✤

      Как и предсказывали годы похожих историй о горе и смерти, время проходит и раны залечиваются. Перемены в жизни никак не стирают память Джисона о матери. Он часто засыпает с воспоминаниями о её улыбке и ласковых словах. Но Минхо и его родители открыли ему дверь в новую жизнь, наполненную таким теплом, которое мальчик никогда не чувствовал. Мама и папа Минхо добры и терпеливы к нему, они дают гораздо больше, чем он заслуживает, но сам Минхо — тот, вокруг кого Джисон начал вращаться.       Минхо всегда проявлял к нему сочувствие, но делал это так, что Джисон не чувствовал себя жертвой, неспособной самостоятельно держаться на ногах. Вместо того чтобы давить, он просто даёт Джисону самому проявлять инициативу и приходить к нему. И из–за этого Джисон думает, что они стали гораздо ближе с тех пор, как он покинул свой старый дом.       Минхо это… Минхо это так много всего. В качестве друга он за гранью всего, на что Джисон мог надеяться, и Хану время от времени приходится щипать себя, чтобы убедиться, что это всё — реальность. Что в его унылой, холодной жизни есть что–то такое ярко сияющее, как Минхо.       Его чувства к Ли всё ещё имеют место быть и растут, но он отодвигает их на задний план, ведь знает, что уже и без того многое получил. Знает, что, если признается, это может разрушить их отношения. И он совсем не против жить так. Иметь Минхо в качестве друга гораздо лучше, чем потерять его из–за чего–то столь глупого, как банальная детская влюблённость.       Несмотря на то, что его жизнь продолжается, Джисон никогда не забудет свою маму, однако к следующему дню рождения острая боль от потери заменяется тупой. Жить с Минхо прекрасно: он не один. Джисон знает, что к нему относятся лучше, чем стоило бы, но, когда он глубокой ночью шепотом признаётся в этом, Минхо отказывается верить в его слова, и вместо этого затягивает мальчишку на свой матрас так, чтобы они могли лечь грудь к груди на крошечной кровати.       — Ты очень важен, — говорит он Джисону на полном серьёзе, и тот смущённо скрывается за своими ладонями, даже несмотря на то, что в такой темноте сложно рассмотреть лица друг друга. — Для меня ты бесценен. Не забывай об этом, и, даже когда ты думаешь, что это не так, вспоминай о моих словах.       Джисон просыпается утром, прижавшись к своему лучшему другу, и, придя в себя, смотрит на него. Минхо крепко спит, окутанный рассеянным светом, он выглядит невероятно спокойно. Джисон понимает, что для него Минхо — это весь мир.       Джисон и Минхо всё ещё находят спокойствие в глубине леса, как это было и раньше. Хан любит дни, когда мальчик находит его, берёт за руку и ведёт вглубь леса. Он бросил свою работу гонца, чтобы остаться с Джисоном, и по мере того, как недели перетекают в месяцы, Минхо показывает ему все свои любимые места между деревьями. Самое любимое из всех, которое они посещают чаще всего, — это разрушенное здание, от которого остались одни развалины, но в глазах Джисона оно по–прежнему величественно.       Их находка скрыта в месте, в котором, кажется, бывали только дикие животные. Минхо рассказывает Джисону о том, что ему кажется, что здание было построено много веков назад, учитывая его неприступное состояние и выцветший на солнце камень. Но несмотря на это, груда обломков становится их убежищем, местом, которое они действительно могут назвать своим.       Вдалеке от цивилизации, хотя Джисону и было поначалу интересно исследовать окрестности некогда величественного здания, он предпочитает сидеть и отдыхать в солнечных лучах, проникающих на поляну. Это, кажется, единственное место, где лучи проникают сквозь кроны деревьев и густой туман, касаясь земли. Это отражается в полевых цветах, выглядывающих из–за скал, по сладким птичьим песням, удивительно разнообразным по сравнению с другими местами. Минхо иногда охотится вокруг руин, но зачастую держится рядом с Джисоном, позволяя ему прилечь на плечо, когда тот особенно устаёт от прогулки.       Иногда они просто молчат, сидя в присутствии друг друга, а иногда болтают.       — Хотел бы я быть этой птицей, — шепчет Джисон одним тёплым вечером, когда они смотрят за воробьём, вылетевшим из одеяла деревьев. Он приземляется на поваленный ствол, в нескольких метрах о того места, где сидят мальчики. — Хотелось бы улететь.       Минхо держит Джисона за руку, играясь с его пальцами.       — Ты хочешь сбежать?       Джисон доверяет Минхо: доверяет ему свою жизнь, поэтому рассказывает свой самый сокровенный и самый опасный секрет.       — Хочу сбежать из этого места больше всего на свете.       Минхо молчит, но его рука не отпускает Джисонову.       И, возможно, он больше не расспрашивает, потому что знает. Когда мама Джисона умерла, тот молил об облегчении, мечтал о побеге. Так что да, Минхо знает и никому не расскажет о сказанных наедине словах младшего.       Они остаются у разрушенного здания, пока солнце не доходит до зенита. Становится тепло, почти жарко, но температура не переходит ту грань, где пот покрывает лоб. Идти обратно в город с Минхо комфортно, и Джисон улыбается про себя.       — Ты чего счастливый такой?       Джисон смущённо склоняет голову.       — Ничего, день просто хороший.       — Ну, как знаешь, — смеётся Минхо, но не уничижительно. Хорошая погода, кажется, подействовала и на него: его настроение явно улучшилось.       Как только они выходят из леса и приближаются к центру деревни, кучка фигур становится всё более заметной. Это дети, которые собрались все вместе и встали в круг. Джисона и Минхо быстро замечают и останавливают, но Хан не тот, кто им нужен. Он навсегда останется чужаком в этой деревеньке, как бы ни старался в неё влиться.       Минхо же совершенно противоположное отношение. Ему всегда улыбаются и машут, потому что он пользуется доверием и уважением среди детей, связи укрепились ещё и благодаря тому, что он был гонцом. Минхо к тому же мил и неизменно добр, он помогает всем, кому может, и никогда не жалуется. Минхо — золотой мальчик, и Джисон одновременно любит и ненавидит его за это. Любит, потому что тот заслуживает уважение и счастье, но ненавидит, потому что он — это всё, чем сам Джисон никогда не станет.       — Минхо, вот ты где! — девочка в голубой выцветшей рубашке машет в их сторону, машет Минхо. Она выглядит старше остальных детей, ей лет пятнадцать. Другие дети на вид младше, около Джисонового возраста или около того, и очевидно, что она руководит этим сборищем. — Поторопись, сегодня мы выбираем!       — О чём это она? — спрашивает Джисон тихим голосом, когда они подходят ближе к группе. Это не тот вопрос, который следует держать в секрете, но Хан предпочитает, чтобы разговоры между ним и Минхо оставались приватными.       — Ежегодно дети собираются и выбирают себе партнёра, который сможет прикрыть их спину, и в каком–то плане защитить их, — Минхо смеётся про себя, очевидно, ему нравится эта задумка. — Возможно, это немного по–детски, но всё равно весело, да и ты не обязан ничему следовать, это по большей части просто игра.       Джисон улыбается быстрому объяснению старшего:       — Звучит как милая традиция, — Минхо кивает, губы изгибаются в улыбке. — Но как выбираются партнёры? Звучит так, будто ты легко можешь оказаться с тем, с кем хочешь.       Минхо пожимает плечами:       — Каждый выбирает предмет, который, как ему кажется, олицетворяет его, но это не должно быть чем–то очевидным, и он никому не должен говорить о своём выборе. Но ты прав, иногда это подстраивают. Иногда влюблённые дети пытаются выбрать тот предмет, который, вероятно, выбрал человек, который им нравится, вместо того, к которому их тянет.       — Влюблённые выбирают предметы друг друга? — у Джисона появляется кислая неприязнь. Он задаётся вопросом, влюблялся ли когда-нибудь Минхо и пытался ли он выбрать предмет этого человека. Мысль о том, что Минхо хотел быть привязанным к кому–то, потому что у него есть чувства к этому человеку, вызывает у Джисона тошноту.       Минхо кивает в ответ.       — Глупо, да?       Джисон прикусывает нижнюю губу и мычит в ответ. Может, он и не влюблён в Минхо, но точно не хочет быть в паре с кем–то другим, кроме него, и, определённо, не хочет видеть старшего в паре с кем–то другим.       — Мы искали тебя, — мальчик с тёмными волосами — на тон темнее Джисоновых — говорит это, когда они встают в круг. — У тебя не так много времени на выбор предмета. Большинство уже выбрали, — на протяжении всего диалога Джисона явно игнорируют. Это больно, но он скрывает чувство под нейтральным выражением лица.       — Дайте нам с Джисоном немного больше времени, мы скоро вернёмся, — говорит Минхо, подчёркивая присутствие Джисона. Тот не знает, стоит ли ему быть благодарным или отчаиваться, учитывая то, как остальные дети смотрят на него. С самого первого дня ему ясно дали понять, что Минхо здесь очевидный любимчик и фаворит, и это только усиливает Джисоново беспокойство о том, что он не сможет выбрать его предмет, и что с ним в паре будет кто–то другой. Он помнит, что Минхо сказал — пары значат буквально ничего — но мысль о том, что у него нет особой связи с мальчиком, который вытащил его из пепла разрушенной жизни и показал солнце, усиливает нервозность.       — Ты в порядке? — голос Минхо мягкий и низкий, настолько, что лишь Джисон может слышать его. Хан едва не улыбается от того, как старший улавливает все перемены его настроения. — Ты хочешь этого? Не вини себя за то, что предпочтёшь заняться чем–то другим.       — Я хочу сыграть, — говорит Джисон, беря Минхо за руку и осторожно утягивая его за собой, чтобы увести от остальных. — Я… просто беспокоюсь, что в итоге мы не окажемся в одной паре. Не то чтобы ты должен этого хотеть! Ты можешь быть в паре с кем хочешь, прос…       Джисон замолкает, когда Минхо стремительно тащит его за один из ближайших домов, где их никто не увидит. Он кладёт руки на Джисоновы плечи и как всегда ласково улыбается.       — Я хочу оказаться в паре с тобой больше всего на свете, Джисон.       Джисон моргает, пойман врасплох этими словами. Он чувствует знакомое нарастающее тепло, поднимающееся по шее прямиком к щекам.       — Да?       Иногда, когда Минхо так смотрит на него, он задаётся вопросом, знал ли старший тогда в лесу, что они вместе зайдут так далеко.       Что что–то притянет его к Джисону. Притянет и заставит спасти раненого мальчика в глубине леса.       — Ага, — Минхо притягивает к себе Джисона и обнимает его, слишком быстро, чтобы младшему успело понравиться.       — Иди и найди что–нибудь, встретимся около остальных, — он ещё раз сжимает руку младшего, после чего уходит, отправляясь на поиски своего предмета.       Джисон остался в неведении, что делать, что искать и с чего начать. Исходя из описания игры, он знает, что то, что он выберет, должно быть маленьким и значимым, но, чтобы не было очевидно, что это его вещь. И в то же время, оно должно быть достаточно узнаваемым, чтобы, подумав, Минхо понял, кому оно принадлежит.       Джисон торопливо осматривается, его мозг постоянно отмеряет оставшиеся до возвращения к группе секунды, с чем–то или с пустыми руками. От неловкости спасает взгляд, который устремляется прямиком к линии деревьев, когда он боковым зрением увидел всплеск цвета. На окраине распустилось несколько кустиков жёлтых цветов, на которые люди, как правило, смотрят как на обычные, но Джисон видит в них что–то знакомое.       Они очень распространены. Настолько распространены, что встречаются не только в деревне, но и вокруг разрушенного здания, которое они с Минхо часто посещают. Приняв решение, Джисон оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что никто из детей не смотрит за ним, и подбегает к ближайшему кустику, срывая цветок, который хоть и меньше других по размеру, но всё ещё цветёт. Он кладёт цветок в карман своей распахнутой куртки, стараясь не помять, и возвращается к остальным.       Когда Джисон вступает в круг, Минхо уже там, и Хан может сказать, что тот что–то прячет в своём кармане. Джисон хочет пересечь круг и подойти к своему другу, чтобы иметь хоть какое–то чувство безопасности, но его останавливают, когда девочка, которую они встретили раньше, начинает говорить, рассказывая об оставшихся шагах игры.       Им говорят отдать свои предметы ей, что они и делают по одному, а она кладёт их на большой, плоский пень. Затем проводится игра в камень–ножницы–бумагу, и тот, кто выиграет, будет выбирать первым, пока не разберут все предметы. В конце, если кто–то выбрал твой предмет, у него есть возможность выбрать либо тебя, либо человека, который вытянул его предмет.       Группа играет в камень–ножницы–бумага под зорким глазом девочки, и первым выигрывает мальчик. Он подходит к пню, выбирает гладкий камешек и отходит в сторону, ожидая, пока остальные выберут свои предметы.       Проходят ещё пара детей, пока очередь не доходит до Джисона. Он подходит к пню и рассматривает оставшиеся вещи, прикусывая нижнюю губу. Есть несколько разных камешков, и в самом конце, среди растений, лежит пёрышко. Оно коричневое, перетекающее в белый у основания, и темнеющее на конце.       Джисон не заметил за Минхо каких–то изменений выражения лица, пока остальные дети выбирали предметы, но тот хорошо скрывает свои эмоции, поэтому Хан не знает, принадлежит ли это перо ему, поэтому просто берёт его в руки и пальцами осторожно расчёсывает оперение.       Он отступает в сторону к другим детям, которые уже выбрали, и поднимает взгляд на Минхо. Тот уже смотрит на него, но его лицо ничего не выдаёт. Джисон не может сказать, был ли его выбор хорошим, или не очень. Это нервирует. По крайней мере, если бы Минхо нахмурился, Джисон мог бы хотя бы подготовить себя к проигрышу.       В конце концов, Минхо побеждает в игре и подходит к пню. Джисон с затаенным дыханием наблюдает, как Минхо всё осматривает, а затем протягивает руку, его пальцы проводят по стеблю Джисонового оранжевого цветка. Когда он берёт его в руку, Хан изо всех сил старается не улыбнуться, особенно тогда, когда Ли смотрит на него, почти вопросительно.       Джисон может выдохнуть с облегчением. Даже если он не выбрал предмет Минхо, тот выбрал его цветок, так что они, несомненно, окажутся в одной паре. Но, тем не менее, ему интересно, кто из детей принёс перо, и обидно ли ему из–за того, что чужак выбрал его.       Они формируют круг, и Джисон почти не слушает, пока дети показывают свои предметы. Хан пристально смотрит на перо, и как только человек сбоку от него показывает свой предмет, Джисон узнаёт его.       Перо такого же цвета, как тот воробей с поляны, на которой стоит разрушенное здание, и оно подходящего размера. Когда он поднимает взгляд, Минхо смотрит на него с противоположной стороны круга, в его глазах вновь можно увидеть нежность.       — Я выбрал перо, — говорит Джисон, не отводя взгляда от Минхо.       — Я принёс перо, — заявляет Минхо, и Хан не может сдержать улыбку. Старший улыбается в ответ, и они не могут сосредоточиться ни на чём, кроме друг друга, и вскоре Ли уже демонстрирует цветок.       — Это мой, — говорит Джисон, сияя, и Минхо смеётся про себя, выглядя по–настоящему восхищённым.       — Кажется, у нас тут пара соулмейтов, — говорит девочка–ведущая, отвлекая их внимание. — Это редкость, когда пара выбирает предметы друг друга. Когда так происходит мы называем их соулмейтами.       Джисонова улыбка становится шире точно так же, как и улыбка Минхо, пока оба не начинают улыбаться, как дураки. Джисон задаётся вопросом, можно ли назвать это счастьем, если оно вызвано простыми цветком, пёрышком, и мальчиком, который для него — весь мир.       Раздается ряд удивлённых голосов, но Минхо игнорирует их, вместо этого подходит к Джисону и берет его за руку.       — Идём, Джисон.       Джисон с лёгкостью позволяет увести себя от других и переплетает пальцы Минхо со своими.       — Я очень рад, что мы оказались в одной паре, — совершенно искренне говорит Джисон.       — Я тоже, — Минхо тянет его за собой, чтобы усадить на упавшее дерево в стороне от тропинки. Он снова смотрит на Джисона с таким выражением лица, которое завораживает Хана и не даёт отвернуться. — Мой соулмейт.       — Соулмейты, — хихикает младший, что–то такое тёплое появляется в его груди и обволакивает сердце. — Мне нравится.

✤

      — Что, если мы сделаем друг другу тату?       Джисон поднял глаза от кусочков верёвки, которую заплетал, и изумлённо уставился на Минхо.       — Что?       — Неважно, это был глупый вопрос, — говорит Ли, смеясь, но Джисон понимает, что сейчас уже пятнадцатилетний Минхо говорит это на полном серьёзе.       — Расскажи мне, что ты задумал, пожалуйста, — Хан перебирается через кровать туда, где Минхо сидит у шаткого изголовья, и берёт его руку в свою. — Я хочу знать.       Минхо выглядит неуверенно, но в конце концов сдаётся.       — Что, если мы сделаем друг другу тату? Мы уже год зовём друг друга соулмейтами, но что, если мы сделаем что–то постоянное, чтобы показать, что для нас это больше, чем просто игра?       Джисон, заинтригованный, наклоняет голову. Его всегда привлекали идеи того, как он может быть связан с Минхо, и идея чего–то постоянного привлекла его внимание.       — Какие тату предлагаешь?       — Ну, — Минхо смотрит мимо Джисона, за окно их дома, где сияет луна. Ночное время даёт им возможность уединиться, к чему они всегда стремились. — Ты всегда был как луна. Днём прячешься от людей, но сияешь безумно ярко. Думаю, луна была бы кстати.       — И если ты набьёшь мне луну, — говорит Джисон, улыбаясь, — тогда я набью тебе солнце. В конце концов, в моей жизни нет ничего ярче тебя.       — Иди сюда, — шепчет Минхо, забирая нити из рук Джисона, и обнимает его, в результате чего оба падают на кровать.       — Так устал, — шепчет Джисон, лёжа на руке Минхо. В его объятиях уютно, и Хан думает, что хотел бы остаться здесь навсегда. — Хочу тату… поговорим об этом завтра?       — Поговорим, когда выспимся, — воркует Минхо и позволяет младшему прижаться к себе, теперь младший гораздо чаще оказывается в его кровати.       Джисон засыпает быстрее, чем успевает согласиться.                            В течение следующих нескольких дней Минхо и Джисон начинают искать вещи, необходимые для нанесения тату. Иглы, чернила и ещё кое–какие принадлежности. Когда всё было готово, они решили провести процедуру за своим столом, пока родители Минхо не дома, чтобы не было посторонних глаз.       Чтобы решить, кому бить будут первым, они играют в камень–ножницы–бумагу. Джисон дразняще смотрит на Минхо, а тот просто улыбается в ответ. Его улыбка становится только шире, когда камень разбивает ножницы Хана.       — Ты не против, если сначала сделаем тебе? — спрашивает Минхо. — Мы можем поменяться, если хочешь.       Джисон смотрит на разложенные на столе предметы и трясёт головой:       — Не, я просто немного волнуюсь, но всё равно хочу набить тату.       — Хорошо.       Минхо очищает Джисоново запястье и определяет место, где будет рисовать татуировку луны, у основания ладони мальчика, на его запястье.       — Так нормально? — спрашивает он, сделав небольшой набросок. Джисон кивает, уже довольный луной, хотя процесс нанесения ещё не начался. — Будет немного больно, ты готов?       Минхо прав. Нанесение тату вещь уж точно не из приятных, и Джисон вынужден стискивать зубы в некоторых моментах, а свободной рукой вцепляться в подол рубашки, чтобы оставаться в сознании. Минхо замечает это и пытается делать перерывы, но младший хочет покончить с этим, а не тянуть время, поэтому, несмотря то, что взгляды старшего полны беспокойства, он не останавливается, пока полумесяц не завершён.       — Мне нравится, — шепчет Джисон в благоговении, рассматривая каждую мелкую деталь увековеченного изображения на красной, раздражённой коже своего запястья. — Спасибо, Минхо.       Минхо улыбается, смущённый и довольный одновременно.       — Ты готов набить мне сегодня, или хочешь перенести на другой день, когда твоя заживёт?       — Сегодня, — Хан настроен решительно, он смотрит на свою левую руку, которая болит, но всё ещё работает. — Если ты не против.       Минхо кивает:       — Не против.       Джисон следует указаниям Минхо и рисует небольшое солнышко на правом запястье Ли. Тот проявляет едва заметные признаки боли, когда мальчик берётся за иглу, но всё равно переносит процедуру лучше, чем Хан.       В конце концов, когда они оба сидят с маленькими рисунками солнца и луны, Джисон чувствует, как то самое счастье, которое он испытывает рядом с Минхо, разгорается с новой силой, пока не захлёбывается в беспомощной улыбке.       Он чувствует себя любимым. Любимым человеком, который значим для него.       Минхо его лучший друг, его мир.       Джисон задаётся вопросом, насколько же он удачлив, что смог найти своё солнце.

✤

      Когда Минхо исполняется шестнадцать, возраст, в котором он должен приступить к работе, ему удаётся устроиться на работу к паре, живущей в нескольких милях от ближайшего города. Они не самые богатые люди, но живут великолепно. Кроме того, по словам Минхо, они отлично платят.       Джисон всегда знал, что Минхо очарователен и умён. Что он добьётся успеха в любом, неважно каком, деле. Но, когда за ужином тот сообщает новость о том, что будет жить в том доме шесть дней в неделю, Джисон испытывает страх, с которым не сталкивался уже давно — с тех пор, как умерла его мать.       Хан не говорит оставшийся вечер, а, когда они заканчивают есть, покидает дом и направляется в сторону леса, а в голове не утихает эхо голоса Минхо, зовущего его по имени. Не успевает он зайти вглубь, как Ли настигает его и хватает за локоть, останавливая.       В его глазах гнев, да, но страх преобладает над всем остальным.       Минхо кричит сзади:       — Джисон! Ты не можешь вот так убегать, ты же знаешь, как это опасно!       Хан притворяется, словно ему всё равно на эти слова, но каждое из них пробивает до костей. Он знает, что ведёт себя ужасно, знает, что не должен чувствовать себя так, словно миру приходит конец. И то, что он испытывает, должно быть, отображается на его лице, потому что вскоре взгляд старшего смягчается до простого беспокойства, и он берёт лицо Джисона в свои руки.       — Не плачь, я не хотел доводить тебя, — шепчет он, стирая слёзы мальчика, которые, к ужасу и большому стыду Джисона, скатываются по его щекам. — Я не хотел кричать на тебя, я просто напугался.       — Я расстроился не из–за этого, — отрицает Джисон, стыдливо думая о том, как, должно быть, ничтожно он звучит в ушах Минхо.       — Значит, ты расстроился из–за того, что я уезжаю.       Бинго.       Минхо понимающе мычит и притягивает Джисона в объятия, подбородком укладываясь на его макушку. Он прибавил в росте и теперь на несколько сантиметров выше Хана, и, хотя младший ждёт момента, когда сам станет выше, ему всё же нравится чувствовать себя маленьким и защищеным в объятиях Ли.       — Мы всё ещё будем видеться каждую неделю. Раньше ведь мы жили так, помнишь?       Джисону хочется сказать, что это было в другой жизни.       — Но ведь сейчас мы так долго живём вместе, — возражает он. — Я… я ведь просто раздуваю из мухи слона, да? Тебе не нужно терпеть моё ребячество.       Он вырывается из объятий Минхо и разворачивается, но тот не теряет времени, чтобы поймать его и вновь обнять.       — Разве скучать по кому–то, кто тебе дорог, — это ребячество? Если да, то я ребёнок.       Джисон опускает голову, чтобы скрыть улыбку, хотя знает, что Минхо всё равно не сможет увидеть её с такого ракурса.       — Ты будешь скучать по мне?       — Конечно, — отвечает Минхо, утыкаясь подбородком в плечо Хана. — Ты мой соулмейт, помнишь? — Джисон каждый раз краснеет, когда вспоминает о том самом дне и когда Минхо называет его так. — Я всегда буду хотеть, чтобы ты был рядом, и буду скучать по тебе больше, чем по кому–либо другому.       — Дурачок, — говорит Джисон, но ему нравятся слова Минхо, в основном из–за успокаивающего эффекта, который они на него оказывают.       — Джисон, — голос Минхо становится серьёзным, когда он поворачивает Джисона лицом, держа его за плечи. — Я ухожу не навсегда и буду здесь, когда понадоблюсь, так что не бойся и не плачь. В конце всё будет хорошо.       — Думаешь? — Хан чувствует тошноту при мысли о том, что он будет жить без Минхо.       — Знаю.       Ночью Джисон засыпает, держа Минхо за руку, который перекинул её через край кровати, чтобы сделать это возможным.                            Утром Минхо медленно будит Джисона парой шепотков и лёгкими касаниями. Когда тот открывает глаза, он замечает, что на улице ещё темно, но видит, как старший ходит вокруг, закидывая свои вещи в сумку.       Хан принимает сидячее положение и прислоняется к кровати Минхо, наблюдая за тем, как он собирается. У Ли и без того мало вещей, а с собой он берёт ещё меньше, но Джисон всё равно чувствует, как его присутствие уменьшается с каждой секундой.       Минхо улыбается младшему, когда замечает, что тот передвинулся. Он садится на колени рядом с Джисоновым матрасом и притягивает мальчика в объятия. Тот лбом прижимается к плечу Минхо и невзначай задумывается, а не приведёт ли это к тому, что они отдалятся. Он напуган тем, что это произойдёт, что однажды Минхо пожалеет о татуировке на запястье.       Что, если он встретит кого–то, с кем хорошо сблизится и кто просто вытеснит Джисона? Могут ли друзья детства быть друзьями всю жизнь?       Или, что ещё хуже, если Минхо найдёт кого–то, с кем захочет стать больше, чем друзьями? Джисон всегда отказывался от своих чувств к Минхо, надеясь, что со временем они угаснут и не повлияют на их дружбу, но при одной мысли о том, что Ли держит чью–то руку так же, как держит его, Хана накрывает волна ревности. Минхо, конечно же, замечает перемену в настроении и берёт того за плечо на расстоянии вытянутой руки, чтобы рассмотреть.       — Скажи, что случилось? И не ври мне, пожалуйста. Я могу понять, когда ты огорчён.       Джисон убирает руку Минхо со своего плеча и потирает кожу над контуром луны на запястье.       — Что, если ты… что, если ты найдёшь других людей и пожалеешь об этом? — слова вырываются прежде, чем он успевает подумать.       — А что, если ты пожалеешь о своей тату? — задаёт ответный вопрос Минхо. — Что, если я вернусь домой и увижу, что твоя жизнь изменилась, и ты больше не хочешь эту тату? Не хочешь больше никаких «нас»?       — Ни за что, — шепчет Джисон, напуганный тем, что Минхо может предположить, что он когда–нибудь откажется от чего–то настолько дорогого. Но когда старший улыбается, он понимает, что его надурили и опускает глаза, избегая взгляда. — Прости, Минхо. Я не хотел в тебе сомневаться.       — Джисон, — Ли поднимает его за подбородок, его улыбка невозможно нежная, теплая и уютная. — Джисон, ты ведь знаешь, что для меня ты целый мир. И мой отъезд никак не изменит это.       В этот момент кое–что доходит до Джисона и обрушивается на него, как приливная волна. У него так много чувств к Минхо. Одни — дружеские, другие — нечто большее. Но что по–настоящему накрывает его, так это чувство благодарности. С самого начала Минхо спасал ему жизнь: начиная с того дня в лесу и заканчивая тем, как без раздумий он забрал Джисона к себе домой после смерти его матери.       — Спасибо, — говорит ему Джисон и снова обнимает, — за всё, что ты сделал для меня.       Минхо только прижимает Хана сильнее и не отпускает, пока его не окликают и не уводят из дома охранники, одетые в королевский синий цвет — цвет, который Джисон начинает ненавидеть.       Ли несколько раз оглядывается через плечо, но вскоре отдаляется настолько, что невозможно ничего разглядеть, а затем он просто исчезает с дороги.       Вместе с Минхо у Джисона забрали всю его радость.

✤

      К Джисоновому разочарованию, Минхо приходит только раз в неделю. Он благодарен за то, что тот остается с ним в течение отведённого времени. Это определённо лучше, чем ничего, но тяжело видеть, как он снова и снова уходит.       Одним вечером, когда Минхо возвращается, спустя несколько месяцев после начала работы, он обнимает Джисона. Но при этом кажется немного нервным, словно есть что–то, что он хочет сказать. Джисон спрашивает об этом, но вместо ответа Минхо ведёт его в лес.       — Идём со мной.       Джисон хмурится, но следует за ним, с любопытством наблюдая за его движениями. Он что–то прячет под своей одеждой.       — Что ты несёшь?       Минхо поправляет этот предмет в большом кармане пальто, чтобы тот был полностью спрятан.       — Расскажу через секунду, но сначала дай мне найти место, где присесть.       Джисон морщит нос от мягкого приказа, но опускается на следующее попавшееся бревно, Минхо присаживается рядом.       — Ну рассказывай, — Джисону любопытно, что заставило Минхо захотеть полностью уединиться.       Ли начинает нервничать. Что–то в этом незнакомом выражении лица посылает волны беспокойства по позвоночнику Джисона, однако его мысли тут же прерываются на следующих словах Минхо, неожиданных и шокирующих.       — Джисон, — начинает он, — я хочу научить тебя читать.       Хан вытаращился на него:       — Что?       Чтение дозволено только образованным людям, а образованные люди живут в городах. Оба родителя Джисона не умели читать, как и он сам, и все его знакомые. Это не что–то, что ему нужно уметь делать, учитывая тот факт, что в конечном итоге он до конца своих дней будет работать на фабрике.       Джисон даже не думал, что когда–нибудь увидит книгу, ведь он только слышал о них. Слышал про обложки, в которых хранятся страницы со словами, которые Хан иногда видит на знаках, но не может прочесть.       — Там есть женщина, которая служит в доме довольно долгое время, — начинает Минхо. — После работы, когда все уже спали, она учила некоторых из нас по книгам, которые были у пары. Я… выкрал эту книгу, потому что хотел научить тебя. Я не хочу, чтобы ты оставался во тьме, пока я учусь всему этому, — Минхо достаёт из кармана предмет, показывая маленькую серую книжку.       Хан всё ещё поражён, и это потрясение никак не собирается отходить:       — Украл? — спрашивает он с широко раскрытыми глазами. Возможно, именно этот факт удивляет его больше всего. Минхо всегда был честным и справедливым, и Джисон никогда бы не подумал, что он сможет что–то своровать.       Своровать во благо Джисона.       Минхо выглядит так, будто его отчитали. Он опускает глаза и не встречается с Джисоновым взглядом.       — Да, украл. Ты огорчён мной?       Джисон обеими руками берётся за книгу. Минхо внимательно наблюдает за ним, следя за каждым действием.       — Ты прошёл через столько трудностей, чтобы принести мне это, поэтому я думаю, что ты должен. Научить меня читать, я имею в виду, — Джисон не знает, что и думать, но знает точно, что полностью доверяет ему. — Но, Минхо…       — Да? — Минхо выглядит радостнее от того, что Джисон не обиделся на него. — Что такое?       Джисон переводит взгляд с мальчика на книгу в своих руках.       — Нам не разрешены книги. Если стражи во время проверки найдут её, мы попадём в серьёзные проблемы.       — Мы будем прятать её. Или… Если ты и правда не хочешь, мы можем сжечь её прямо сейчас и вернуться домой.       Джисон проводит большим пальцем по золотой надписи, рассматривая название книги, которое он не может понять. Любопытство берёт верх, и он соглашается хранить это всё в секрете, даже от родителей старшего.                            — Ты невнимателен, — говорит Минхо, когда прошло около двадцати минут с начала первого урока. Однако он не раздражается, а наоборот, улыбается. Джисону почти всегда всё сходило с рук, потому что Ли к нему привязан. — Может, тогда хватит на сегодня? Нам некуда спешить.       Джисон прикусывает нижнюю губу, не зная, что именно стоит сказать. Он вынужден признать, что, хотя идея чтения увлекает его, он хочет провести часы с Минхо, разговаривая о том, что прошло за то время, пока они не виделись. Он хочет видеть улыбку Минхо, хочет слышать его смех, хочет чувствовать свободу, когда он рядом.       — Может, мы… Может, мы прогуляемся?       Минхо закрывает книгу и кладёт её обратно к себе в карман.       — Всё, что захочешь.       В лесу Джисон ведёт их по едва заметной тропинке, по которой они ходили уже множество раз. Земля под ногами слегка влажная из–за весенней погоды, она хлюпает под ногами, но им всё равно. Вместо этого Джисон обращает внимание на свежие бутоны листьев и цветов, из–за чего Минхо либо смеётся, либо высказывает своё мнение о новом сезоне.       Когда они подходят к заброшенному зданию, Джисон вздыхает. На поляне уже начала разрастаться новая зелень. За несколько дней, что прошли с момента, как они были здесь в последний раз, всё сильно изменилось. На камне распустился плющ, а цветы почти расцвели — те самые, которые Джисон принёс на игру. Те самые, которые сделали его и Минхо соулмейтами.       Лес кажется живым, более живым, чем Джисон когда–либо видел его, и он думает, что всё это… Вся эта новая жизнь вызвана мальчиком, стоящим рядом. Минхо дал Джисону желание идти дальше и, возможно, он сделал то же самое для леса: дал ему любовь, чтобы пережить очередной сезон.       Звучит птичье пение, и затем из–за деревьев вылетает коричневая птичка, проносится мимо ряда камней и залетает в разрушающийся фундамент здания. Она быстрая, но Хан всё равно узнаёт её. Как он может забыть существо, которому принадлежало перо Минхо?       — Смотри, воробей, — Джисон улыбается птице. — Как думаешь, это его мы видели в тот день? Или это тот, который обронил перо?       Минхо кивает, и настаёт его очередь тянуть Джисона вперёд, к тому месту, где исчезла птица. Они приседают и всматриваются в темноту, пытаясь увидеть, куда он проскользнул.       Из того, что может разобрать Джисон, видно, что некоторые опоры разрушились, но стали прекрасными местами для укрытия животных.       — Как думаешь, он живёт там?       Минхо мычит.       — Должно быть, да. Возможно, у него там гнездо и семья.       Вставая, Джисон опирается на Минхо, а затем помогает ему подняться.       — Жизнь повсюду.       — Ага, — Минхо хватает Джисона за плечи как раз вовремя, когда ботинок младшего цепляется за торчащий из земли камень. — Идём, пока ты не поскользнулся и не вывихнул лодыжку.       Джисон бьет его по руке и негодует:       — Ты ужасен!

✤

      Когда наступает зима, Джисон доволен тем, как далеко продвинулся в своём понимании слов. Минхо, видимо, тоже. Он обнимает Хана после того, как тот прочитал целую главу вслух, и не отпускает.       Джисон тоже не избавляется от объятий.       Как Минхо и хотел, книга остаётся в секрете. Один секрет превращается в несколько, когда Минхо тайком приносит ему всё новые и новые книги, они прячут их под половицами, куда не заглядывают даже родители. Джисону не нравится скрывать что–что, что стало такой большой частью его самого — такой большой частью его отношений с Минхо — но у него нет выбора, поэтому они продолжают держать происходящее в секрете.       Когда Минхо на работе, а Джисон свободен от дел по городу, он уходит в лес, чтобы попрактиковаться в чтении. И хотя прошли уже годы, он по-прежнему обожает лес. Чтение в тени деревьев или вычерчивание незнакомых слов на земле палкой успокаивает его. Чтение только увеличило ценность побега.       В этих книжках Джисон может убежать в другие миры, туда, где люди разного уровня достатка живут вместе, туда, где жизнь не зависит от того, кем ты родился, туда, где стражи не терроризируют семьи. Джисон начал понимать, почему литература под запретом. Всё потому, что книги — ворота к размышлениям, а размышления, если их разделяет достаточное количество людей, могут вытечь в восстание.       Погода стала холодной, и первый снег окрасил землю, когда Джисон решил прогуляться по лесу. Он не планировал заходить далеко: в конце концов, нужно прийти вовремя, чтобы встретить Минхо, когда тот вернётся из своего еженедельного путешествия, но он замирает от красоты белеющего вокруг леса. Ветви и листья усыпаны кристаллами, снег с каждым новым шагом хрустит под ногами. Слой не слишком глубокий, но всё же достаточно толстый, чтобы Джисон сумел утопить подошву своих поношенных сапог.       Джисон настолько погружается в думы, размышляя о красоте места, что не замечает тихо приближающегося Минхо, пока тот не подходит ближе и не обвивает руками, улыбаясь ему в шею.       — Ты напугал меня, — говорит Хан, едва сдерживая крик. — Минхо!       Минхо просто игнорирует Джисона и вместо ответа обнимает за талию, удовлетворённо улыбаясь:       — Скучал по тебе.       Джисон замирает, шокированный таким откровением Минхо, и не может сделать ничего, кроме как повторить их со всей серьёзностью:       — Я тоже скучал по тебе.       Спустя несколько мгновений Джисон поворачивается так, чтобы они встретились лицом к лицу. Минхо улыбается, но очевидно, что он измотан. С возрастом (а теперь ему восемнадцать), его стали перегружать работой из–за крепкого здоровья и выносливости.       Каждый раз, когда они встречаются, Минхо выглядит всё более измождённым.       — Ты хоть немного отдыхал? — спрашивает Джисон, прикладывая одну руку к холодной щеке Минхо. К его разочарованию, Минхо по-прежнему выше, и Джисон задаётся вопросом, а не является ли его собственный рост результатом прошлого и тех сезонов, через которые он прошёл, когда днями не получал практически никакой пищи. Хотя он уже привык и не против быть ниже.       Минхо в ответ пожимает плечами:       — Достаточно отдыхал.       Джисон хмурится. Очевидно, что этого совсем не достаточно, но он решает не давить на Ли. Минхо и без того знает, что Джисон переживает, а Джисоновы переживания только подстёгивают переживания Минхо, и они попадают в замкнутый круг.       — Может, вернёмся домой и подождём твоих родителей? И ты отдохнёшь немного.       — Куда бы ты ни пошёл, я последую за тобой, — вместе с этими словами, словно в подтверждение, снег начинает падать крупными хлопьями.       Джисон застигнут врасплох погодой и таким заявлением о преданности, но не подаёт виду.       — Перестань, дурачок.       Минхо сонливо хмыкает и опускается в Джисоновы объятия.       — Я рад, что вернулся.       Его слова разлетаются в тихом лесном воздухе, но что–то шевелится. Сначала тихо, однако с каждой секундой становится всё громче. Глаза Хана становятся шире, ровно так же, как и глаза Минхо, а затем они оба карабкаются вверх по снежному валу, чтобы лечь на высоком склоне, где их не заметят.       Звук хрустящего под чьими–то ногами снега пугает Джисона, и он нащупывает руку Минхо на холодном снегу. Ли улыбается ему, но улыбка фальшивая, и Джисон понимает, почему.       Это стражи, которые находятся в лесу вместе с ними, стражи, которые если поймают, то обязательно спросят, что они делают в лесу, а допрос может легко сорваться и привести к необратимому наказанию.       Минхо одними губами произносит несколько слов, спрашивая, в порядке ли Джисон, и тот еле кивает, слыша, как стражи приближаются.       К невозможно сильному Джисоновому ужасу, стражи останавливаются прямо рядом с ними.       — Глянь на эти следы, — говорит один из них, его голос режет слух. — У нас что, беглецы?       Джисон застывает, словно ещё не окружён льдом, Минхо делает то же самое. Они спасены, когда другой страж говорит:       — Они засыпаны. Либо пришли раньше, либо просто дети, которые шли домой и попали под снегопад. Идём дальше. Становится холодно, я хочу поменяться со следующим патрулем.       Они лежат совершенно неподвижно, слушая, как шаги проходят мимо. Джисонова хватка на руке Минхо ослабляется, только когда стражи уходят вдаль. Ли всё ещё смотрит на него, словно не в силах отвернуться, и Джисон хихикает в тишине, когда на его щёку приземляется особенно толстая снежинка. Рукой он убирает кристаллы, смотря за тем, как глаза Минхо наконец закрываются, и он льнёт к нежному касанию.       — Ты в порядке? — спрашивает Джисон, его слова заставляют глаза Минхо открыться.       — Ага, — Минхо берёт руку Джисона и крепко сжимает её. — А ты?       — Я тоже, — под пристальным взглядом Минхо, Джисон сдаётся. — Ну, я, конечно, напугался, но сейчас в норме. Правда.       — Хочу увезти тебя отсюда, — бормочет Ли, и Джисон вновь застывает. — Ещё с тех пор, как умерла твоя мама, и ты умолял меня, а потом тот день у заброшки, когда ты сказал, что хочешь летать… Хочу увезти тебя отсюда как можно дальше.       — Не говори так, — шепчет Джисон, чувствуя, как эмоции внезапно переполнили его. — Минхо, ты не можешь говорить так.       Ли поджимает губы, но в итоге кивает, утягивая Джисона в сидячее положение.       — Идём, маленькая луна. Нужно добраться до дома прежде, чем ты превратишься в ледышку.       Джисон легко поддаётся шутке, оставляя серьёзность позади.       — А что насчёт тебя? У тебя иммунитет к холоду?       Минхо усмехается:       — Возможно.       — Раз уж ты такой тёплый, тогда держи мою руку. Мои пальцы замёрзли.       Минхо смеётся, но, будучи вечно добродушным, вновь берёт младшего за руку:       — Идём домой, Джисон.

✤

      Минхо для Джисона всегда был в каком–то плане по расписанию. Когда они только познакомились, Ли то приходил, то уходил, и только спустя долгое время таких непостоянных визитов, они стали полноценно жить вместе.       Хотя, сейчас они вновь вернулись к расписанию. К тому, которое Джисон всё ещё не любит, но уже привык. Минхо приходит в ночь четверга и уходит поздним вечером пятницы. Это настолько укоренилось в сознании Джисона, что, когда он приходит домой и видит там Минхо, ожидающего его за столом, он очень удивляется и спрашивает, не перепутал ли он дни. Он готов поклясться, что последний раз видел старшего три дня назад, и это нагоняет тревогу и страх.       — Минхо? Ты что тут делаешь?       Тот не отвечает, что только усиливает беспокойство Джисона. Когда они оказываются рядом, старший тянется к Джисону и заключает его в объятия, на которые тот тут же отвечает, хотя и сбит с толку. Минхо зарывается лицом в изгиб шеи Хана, и странное колючее чувство страха пробегается по его позвоночнику.       — Моё солнце, — говорит Джисон, смягчая слова, чтобы Минхо смог открыться. — Ты вернулся так рано?       Минхо кивает ему в шею, не в силах покинуть место, которое сделал своим щитом от всего мира.       — Я ненадолго. Скоро опять уйду.       Джисон принимает этот ответ, но он ему совершенно не нравится. После стольких лет он знает Минхо так же, как знает себя самого, и может сказать, что тот определённо что–то недоговаривает.       Родители Ли рады, что он вернулся домой, и, когда возвращаются с работы, со смехом и восторгом болтают с ним, но, в отличие от своего обычного поведения с ними, парень остаётся мрачным. Никто из них не говорит про это, но в разговоре всё равно чувствуется какая–то пелена, словно в воздухе висит плёнка масла, как над водой.       У Джисона не было возможности провести время наедине с Минхо, пока его родители не ушли в свою комнату. Хан встаёт к окну и наблюдает за тем, как с наступлением ночи свечи в деревеньке постепенно гаснут.       — Иди в кровать, — шепчет Минхо, подходя к нему, его руки ложатся на талию младшего. — Тебе нужно поспать.       Джисон поддаётся на уговоры и позволяет оторвать себя от окна. Минхо ведёт их к кроватям, но оба замирают, и Джисон понимает, что они задумались над одним и тем же. Он знает, что Минхо не хочет давить на него, поэтому в итоге спрашивает сам, стесняясь и смущаясь, несмотря на то, что они уже делали это бесчисленное количество раз.       — Я могу лечь с тобой?       — Да, — Минхо не подходит ближе к кровати. Вместо этого он вновь нежно обнимает Джисона, словно тот дороже сапфира. Сердце Хана трепещет от того, как Ли смотрит на него: с нежной улыбкой, освещённой тусклым светом свечи, и всё для того, чтобы скрыть беспокойство в глазах.       — О чём задумался? — спрашивает Джисон, пальцами зарываясь в ткань футболки Минхо.       — Ни о чём, — отвечает он, но верится с трудом.       — Ты что–то скрываешь, — говорит Джисон, наконец поднимая ту тему, которая нависала над их разговорами с тех пор, как он вернулся домой. — В чём дело, Минхо?       Минхо замирает, действительно замирает, и Джисон задаётся вопросом, удалось ли ему выбить из головы Ли то, что он скрывал. Но затем тот ведёт его к кровати и без лишних усилий укладывает под одеяло.       — Ты ведь расскажешь скоро, да? — спрашивает Хан, когда оба лежат на своих сторонах, смотря друг на друга. — Что бы то ни было, это заставляет тебя беспокоиться.       Минхо кивает, но не задумывается над этим. Вместо этого он обнимает Джисона за талию и начинает тихо напевать песню, которую Хан всегда считал успокаивающей.       В какой–то момент ночью Джисон просыпается, открывает глаза и видит, что Минхо сидит, прислонившись к каркасу кровати, и что–то пишет на листке бумаги. Свеча тускло горит и Джисон невольно задаётся вопросом, как давно Минхо проснулся и откуда у него предметы для письма, но последнее он списывает на то, что принёс всё с работы. Он засыпает прежде, чем успевает поразмыслить над этим.                            Минхо забирается на кровать, и это будит Джисона. Он может сказать, что Минхо старается двигаться так осторожно, как только может, но старая, ржавая кровать скрипит, и Хан хихикает, глядя, как меняется лицо Ли.       — Ты не спишь? — Минхо касается щеки Джисона, улыбаясь ему. — Есть немного времени до рассвета, ты можешь ещё чуть–чуть поспать.       — Нет, — Джисон садится и перекидывает ноги через край кровати, садясь, как Минхо. — Я скучал по тебе и хочу провести с тобой как можно больше времени.       То же переживание отражается во взгляде Минхо, и беспокойство Джисона усиливается. Что–то не так. Его убивает, что Минхо не хочет говорить ему, что происходит. Он пытается защитить его, и это всё, что известно Джисону, но в голове нарастает странная неизвестность, от которой он, кажется, скоро взорвётся.       — Ну же, давай подумаем о следующем дне, — говорит Джисон, вставая, чтобы отвлечь Минхо от того, что у него в голове. — Может, в лес сходим? На заброшку?       Минхо встряхивается и кивает, с улыбкой взяв Хана за протянутую руку.       — Было бы здорово. Я… Что-то мне кажется, что я недостаточно часто говорил тебе о том, как сильно скучал по тебе.       Джисон улыбается:       — Я знаю. Не переживай, потому что я правда знаю.       — Я прозрачен, когда дело касается тебя, да? — говорит Минхо низким голосом.       Сердце Джисона сбивается с ритма от внезапной интенсивности, которая заполнила пространство между ними.       — Не всегда, но я знаю тебя довольно долго, чтобы понять, когда ты счастлив или грустишь, или переживаешь. А ещё могу сказать, когда ты лжёшь.       Возможно, это больше подколка, нежели подтверждение, но Минхо никак не реагирует. Вместо этого он просто отворачивается, чтобы собрать свежую одежду из шкафа.       К тому времени, когда свет просвечивает через деревья, окутывая деревню серым туманом, все четверо членов семьи проснулись, и отец Минхо ушёл на фабрику. Минхо странно вёл себя по отношению к нему, обнимая на прощание, чего никогда ранее не делал.       И, кроме того, Минхо почти не отходит от Джисона, и хотя младшему нравится внимание, оно только усиливает паранойю.       Она нарастает ещё сильнее, когда он краем уха слышит слова мамы Минхо, стоящей у окна:       — Почему здесь стражи? — спрашивает она. — Сегодня не должно быть проверки. Что–то произошло?       Минхо, сидящий за завтраком рядом с Ханом, замирает, словно статуя.       — Они здесь из–за меня, — говорит он, и Джисон в шоке поворачивается к нему. — Я ведь говорил, что начал работать на семью, у которой есть что–то вроде библиотеки, а в том городе запрещено чтение. Его запретили, потому что книги рассказывают истории о прошлом, о том, как всё было до захвата власти. Книги стали угрозой.       — Их обнаружили? — спрашивает Джисон, и Минхо кивает, погрустнев. — И из–за того, что ты работал там… Они узнали, что ты брал их?       — Мне жаль, — говорит Минхо, смотря то на маму, то на Джисона. — Я не знаю, что они сделают с нами, если найдут книги…       — Книги? Контрабанда? О чём ты? — женщина хмурится, ярче всего в её взгляде читается беспокойство. — Минхо?       Её слова прерываются толчком открываемой двери. Стражи протискиваются через деревянную раму, входят в дом, и, не теряя ни минуты, подходят к каждому из них, скручивая руки за спиной, пока другие начинают рыться в вещах.       Один страж встаёт перед ними, тёмно–синяя одежда контрастирует с блеклыми цветами их дома. Он начинает говорить, обращаясь в основном к Минхо:       — Ли Минхо, работающий на двух предателей. Мы здесь, чтобы изъять то, что вы взяли. Будете ли вы сотрудничать с нами?       — Буду, — шипит Минхо. — Но отпустите их. Они не причастны.       Волна чего–то похожего на облегчение проходит по лицу Минхо, когда его мать и Джисона освобождают. После взгляда на женщину, его глаза останавливаются на Джисоне. В его взгляде одни извинения.       Джисон напуган людьми в форме, но это взгляд Минхо ужасающ.       — Я взял эти книги. Они под половицами, рядом с кроватью.       Охранники перешагивают через половицы, ища расшатанные, и в конце концов находят тайник. Джисон слышит вздох матери Минхо, и чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы стыда, вины и страха. Он тоже виноват: научился читать и держал всё в секрете. Он хранил книги тут, где они стали бомбой, выжидающей подходящего момента, чтобы воспламениться и взорваться.       Все книги выбрасывают в камин, где зажигают спичку, после чего бумага вспыхивает ярким пламенем. Джисон отводит взгляд, слёзы наконец полились из глаз, но, если он может смотреть в другую от книг сторону, взгляда Минхо избежать невозможно. Он видит, что тот тоже готов заплакать, но сдерживает себя. Едва.       Между ними так много страха. Он висит в воздухе, удушающий и густой.       Джисон едва слышит следующие слова, которые произносит, кажется, главный страж. Слишком скоро Минхо протаскивают мимо него и выводят за дверь, где собралось больше стражей, в том числе и с отцом Минхо, которого, видимо, забрали с фабрики. Джисон подбегает к Ли и успевает услышать:       — Надсмотрщики позаботятся о вас троих.       Чудовище от ужаса впивается когтями в грудь Джисона.       — Дайте мне время, — рыдает он, с мокрыми глазами умоляя стража. — Пожалуйста, дайте попрощаться.       Он не уверен в том, что говорит, но он выиграл время. Чуть–чуть времени.       Минхо позволили вернуться в дом, к Джисону, где он отвёл Хана в комнату родителей.       — Это произошло слишком быстро, — говорит Джисон, садясь на кровать. Его руки трясутся, и как бы он ни старался, он не может это прекратить. — Минхо…       Минхо оглядывается через плечо, в главную комнату, где стражи поторапливают, отсчитывая оставшиеся секунды.       — Джисон, с тобой всё будет в порядке, я обещаю.       Джисон смотрит на него, готовый заплакать. Его сердце бешено стучит, его тошнит, он хочет, чтобы Минхо бесконечно обнимал его и заставил забыть всё это. Он хочет, чтобы Минхо остался. Он хочет, чтобы у Минхо был выбор.       — Ты ведь знаешь, что не можешь мне ничего обещать, Минхо. Ты… Тебя забирают, мы оба знаем, что случается с людьми в твоём положении.       Минхо встаёт перед ним на колени и берёт его руки в свои.       — Не теряй надежды, — говорит он, и Хан не может отвести взгляда от теплоты его глаз. Его слова совсем не убедительны, но на лице есть уверенность. — Однажды мы снова будем рядом.       Первая слеза падает, когда Минхо губами касается солнца на запястье.       — Моя милая луна, — он берёт лицо Джисона в руки и стирает слёзы, всё время улыбаясь своими стеклянными глазами. — Я клянусь тебе, что обязательно вернусь.       — Время идти, — кричит стражник, и Минхо встаёт, Джисон следует за ним и отчаянно пытается не выпустить его руки, но охранник силой выхватывает его и выводит из дома.       Стражи собираются вместе с Минхо. В эту секунду Джисон осознаёт всю реальность происходящего.       Это может стать последним разом, когда он видит Минхо.       Как только они начинают уходить прочь, куда–то туда, где Джисон никогда не сможет найти или достичь Минхо. Чувства Хана колеблются до такой степени, что он едва может дышать из–за гипервентиляции. Он еле видит сквозь пелену слёз на глазах.       Минхо уходит. Минхо, который нашёл его в тот день в лесу и спас ему жизнь. Минхо, который забрал его, когда мама Джисона умерла. Минхо, который заботился о нём и был лучшим другом из года в год.       Минхо, который является солнцем Джисона.       С приливом безумного страха и любви, Джисон бежит за ним, бежит быстрее, чем когда–либо в жизни. В мгновение он настигает охранников и видит, что те ведут Минхо вперёд со связанными руками, лишая малейшей возможности выбраться.       — Джисон, — напугано произносит он, когда тот вцепляется в его руку.       — Минхо, ты… Я не могу… — плачет Джисон, не в силах сдержать слёзы.       — Уходи, Джисон, уходи! — шипит Ли в бешенстве. — Уходи, пока они не навредили тебе!       Сильные руки вырывают Джисона и откидывают в сторону. Он приземляется в грязь, в горле застрял жалкий звук, он видит, как Минхо ставят в строй и ведут дальше.       Родители Минхо тут же оказываются рядом с ним, но Джисон в бреду смотрит вслед Минхо.       Тот не оглядывается.

✤

      Джисон чувствует себя бесполезным.       Прошло около недели с тех пор, как забрали Минхо. Время не помогает избавиться от тошноты, которую он испытывает каждый раз, когда вспоминает выражение лица Минхо, когда Джисон подбежал к нему в тот день. Как он был в безумии и напуган в те секунды перед тем, как Джисона откинули.       Джисон большим пальцем проводит по тату солнца на запястье и притягивает ноги к груди. Сейчас ночь, и он лежит, клубочком свернувшись на матрасе Минхо, потому что хочет угнаться за любым ощущением тепла Минхо и его объятий.       Прижимаясь лицом к тонкой подушке Минхо, Джисон чувствует его слабый запах и задаётся вопросом, есть ли у Минхо одеяло и подушка, где бы он сейчас ни спал.       Джисон задаётся вопросом, думает ли Минхо о нём.       Он отказывается думать о том, что Минхо, возможно, уже мёртв.       Джисон переворачивается на спину и взглядом утыкается на доски, из которых сделана крыша. Темно, но что–то привлекает его внимание, что–то, что совсем не похоже на цвет досок. Заинтригованный, он встаёт на ноги и тянется к выцветшей доске, глаза расширяются от удивления, когда он вытаскивает сложенный кусочек бумаги.       Он разворачивает его и садится, когда понимает, кто, вероятно, положил его туда.       Минхо.       Это письмо для тебя, Джисон, если ты вообще найдёшь его. Я должен написать его тебе, потому что боюсь, что что-то может случиться, и есть несколько вещей, которые я хочу сказать тебе. Дом, в котором я работаю, небезопасен, готов поспорить, что стражи найдут то, что здесь прячут. И тогда мы все попадём в неприятности. Если вдруг это случится, и со мной что–то произойдёт, знай, что твоей вины здесь нет. Что бы ни случилось, это всё результат моего выбора продолжать работать здесь, даже после того, как я узнал о книгах и об опасности. Так что, если что–то произойдёт — не вини себя и не думай обо мне слишком долго.       Твой соулмейт,       который любит тебя безумно сильно.       Всё, что понимает Джисон, — это то, насколько нереальным кажется происходящее. Каким–то образом он получил частичку Минхо, что–то, что, вероятно, написано с использованием материалов с его работы, но какой ценой? Сейчас его нет рядом, и шанс возвращения невероятно мал.       Джисон быстро моргает, когда слёзы наполняют его глаза, и складывает письмо обратно, встаёт на ноги и прячет его обратно в щель, где нашёл его.       Когда парень садится обратно на кровать, он прячет лицо в ладонях и даёт волю слезам.       — Минхо, — шепчет Джисон, его голос приглушён ладонями. — Где же ты?

      ✤

      В течение следующих двух лет Джисон не даёт себе времени на раздумья.       В течение дня он работает на фабрике, работая рядом с другими жителями. Дома он проводит время с родителями Минхо, атмосфера остаётся довольно весёлой, хотя каждый из них прекрасно понимает, что не хватает человека, который обычно сидит на четвёртом шатком стуле, сейчас задвинутом в кухонный стол.       Джисон также редко выходит в лес. Только ночью, когда родители Минхо закрывают дверь, и он остаётся сидеть на кровати Ли при мерцающем свете свечи, у него появляется время подумать. Он пытается отогнать эти мысли, перелистывая страницы единственной оставшейся книги, но в итоге его попытки проваливаются. Он переворачивается на спину и смотрит в потолок. Хан уже переложил записку Минхо с потолка в место между страницами книги, но ему всё ещё интересно, о чём думал Минхо, когда прятал её.       Насколько, должно быть, он был напуган, когда понял, что что–то не так. Джисон был напуган тогда и напуган до сих пор, а ведь забрали даже не его.       Ночью в одиночестве он задаётся вопросом, где Минхо и жив ли он вообще. Джисон знает, насколько старший силён, но также знает его слабые места и может только надеяться на то, что тот ещё держится.       Джисон готов отдать всё, чтобы вновь увидеть его.       И он пытается смириться с мыслью, что Ли, вероятно, уже давно мёртв. Что, если бы они и смогли вновь увидеться, всё было бы по–другому.       Но каким–то образом, когда в один день, поздним вечером, Джисон возвращается домой с фабрики, он замечает фигуру, стоящую перед входом в его дом, и всё кажется точно таким же.       Безусловно, Минхо повзрослел. Он кажется больше, словно набрал мускулы. Висок до щеки рассечён шрамом, и он, очевидно, сильно вымотан, но это всё тот же Минхо, который ушёл два года назад. Его глаза по–прежнему красивые, бесподобные карие, и он смотрит на Джисона так же, как и всегда: с глубокой любовью и обожанием.       Но теперь в его радужке появился яркий цвет тоски.       Джисон не позволяет времени остановиться, когда они впервые за несколько лет смотрят друг на друга. Вместо этого он бежит, бежит к парнишке — теперь уже мужчине — по которому скучал всей душой. Минхо раскрывает руки, когда Джисон врезается в него, руки младшего смыкаются на его шее, когда они оступаются, делая пару шагов назад. Руки Минхо тут же оказываются на его талии, притягивая к себе.       — Минхо, — шепчет Джисон, и его сердце бешено колотится. Он берёт лицо Ли в руки и прижимается к нему лбом, заглядывая в глаза, по которым так скучал. — Минхо, Минхо…       — Мой Джисон, — выдыхает Минхо, и Джисон может почувствовать его дыхание на своих губах. — Моя луна.       — Твоя, — говорит Джисон почти дрожащим голосом. — Моё солнце.       Одной рукой Минхо проводит по Джисоновой щеке.       — Я всегда был твоим.       Джисон чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы, но сдерживает их, решая остаться настолько собранным, насколько это возможно. Но Минхо замечает всплеск эмоций и наклоняется к нему, губами касаясь одного века, а затем другого.       Ханово сердцебиение учащается до такой степени, что кажется, что сердце вот–вот выпрыгнет из груди.       Когда Минхо отстраняется, между их лицами остаётся пространство, но его пальцы остаются на щеке младшего, а большой палец проходится по нижней губе. Джисон вдруг чувствует, что сейчас они ближе, чем когда–либо были. Потому что Минхо, который был таким недосягаемым на протяжении двух изнурительных лет, теперь рядом.       В пределах досягаемости. Смотрит на Джисона так, словно это он повесил каждую звезду, которая сияет на небе каждую ночь.       Словно новый вихрь эмоций обрушивается на него, и Джисона поражает всё, что он чувствует по отношению к Минхо, всё, начиная с благодарности за то, что нашёл его тогда в лесу, и заканчивая эмоциями, которые накопились с того дня.       И любовь к нему.       Джисон безумно сильно хочет поцеловать его.       — Минхо, — слова Хана вырываются на вдохе, но в голове они растянуты, мучимые временем, проведённым в разлуке. — Пожалуйста, Минхо.       Минхо не отвечает ему, вместо этого лишь усиливает хватку на его талии. Взгляд Джисона падает на розовый шрам на виске, и теперь настала его очередь прижиматься губами к коже, осыпая лёгкими поцелуями уже зажившую рану. Когда он отстраняется, то чувствует дрожь, пробегающую по телу Минхо, глаза того закрыты.       Когда он чувствует, что Джисон отходит, то медленно открывает глаза, пока они не застывают во взгляде сильнее, чем у кого-либо. Между ними расстояние, которое ни один из них не может игнорировать, и Джисон понимает, что приближается к Ли, взгляд бегает от глаз к его губам.       Прямо перед тем поцелуем за ними открывается дверь, и двое отпрыгивают друг от друга. Сердце Джисона колотится, когда он переводит взгляд с Минхо, который так же затаил дыхание, на его маму, что смотрела на них со смесью счастья и неистового беспокойства.       — У вас заканчивается время, — говорит она, фокусируясь на Минхо. — Расскажи ему.       Джисон хмурится, сбитый с толку:       — Что происходит? Как… Как ты оказался здесь, Минхо?       Джисон смотрит, как на лице Минхо появляется терпеливость. Пропадают все эмоции, которые были в нем при взгляде на Джисона несколько минут назад.       — Нет времени для всего рассказа, но нужно, чтобы ты нашёл свою куртку и положил в сумку все, без чего жить не можешь и что будет легко нести.       — Минхо? — Джисонова голова кружится из-за этих слов. — Что…       — Поторопись, Джисон, — в голосе Минхо слышится настойчивость, которую Джисон редко слышал от него. — Быстрее, я все объясню в дороге.       Джисон хочет спросить, куда они пойдут, но кивает и забегает в дом, останавливаясь у изголовья кровати Минхо, где лежит его рюкзак. Он закидывает туда сменную одежду, а на дне прячет книгу с запиской Минхо.       На кухне он замечает ещё одну сумку, которая, должно быть, принадлежит Минхо. В ней несколько обернутых кусков хлеба и пара картофелин, еды для одного человека, как кажется Джисону, должно хватить на несколько дней. Джисон знает, что это почти вся еда, которая есть в доме, так как они не получат свои пайки ещё несколько дней.       Когда он выходит за дверь с рюкзаком в руке, он останавливается, когда слышит разговор Минхо с матерью.       — Возьми его с собой, Минхо. Вы оба молоды, и у вас больше шансов перебраться через границу, чем у нас с отцом. Если мы останемся здесь… Возможно, нам удастся задержать стражей, хотя бы ненадолго.       Сердце Джисона замирает, когда правда начинает раскрываться. Приезд Минхо домой — далеко не радостное событие. Их отправляют на задание: сбежать из этого места.       — Я горжусь тем, каким ты стал, — шёпотом продолжает мама Минхо. — Позаботься о Джисоне и переберитесь через границу. Будьте счастливы там.       Минхо молчит, и Джисон понимает, что он принимает решение.       — Если отец вернётся, пожалуйста, скажи ему, что я его люблю, — говорит Минхо. — Я так сильно люблю вас обоих.       — Мы тоже любим тебя. Но ты должен уйти. Сейчас.       Джисон даёт им обменяться последними словами лично и забирает сумку Минхо со стола. Когда он оборачивается, видит, что Минхо стоит в проходе, ожидая его, Хан берётся за предложенную руку, когда подходит достаточно близко. Кожа Минхо липкая, как и его собственная, внутри Джисона нарастает страх, который лишь усиливается, когда он видит выражение лица матери Минхо.       — Всё будет в порядке, — говорит она ему, трепля за щеку, но её глаза выдают её истинные чувства. — Уходите и будьте осторожны.       — Спасибо за все, что вы сделали для меня, — говорит ей Джисон, после этих слов он чувствует, как Минхо осторожно сжимает его ладонь.       — Не за что, — в этот момент, улыбаясь, она выглядит в точности как Минхо. — Спасибо, что стал частью наших жизней. Позаботься о себе и Минхо, хорошо?       — Конечно, — Джисон смотрит на Минхо, сжимая его руку в ответ.       Она остаётся снаружи, наблюдая за тем, как Джисон вместе с Минхо уходят в лес. Как только они пересекают линию деревьев, Хан замечает королевский голубой цвет на дороге и указывает на это Минхо, который только ускоряет темп. Вскоре они переходят на бег, оставляя позади себя свою прошлую жизнь.       Хотя Джисон привык бегать, уследить за корнями всё ещё тяжело. Спустя некоторое время Минхо даёт передышку, и Джисон решает наконец задать вопрос.       — Прошу, скажи, что происходит.       Минхо поджимает губы, прежде чем кивнуть.       — Не так давно я слышал от некоторых стражей, что скоро начнётся восстание. Оно пронесётся через эту часть страны, и вероятность, что какая-то из близлежащих деревень уцелеет, мала. Двое из нас смогли сбежать и вернуться к семьям, чтобы попытаться добраться до границы.       — Ты вернулся, чтобы спасти нас? — Джисон внезапно почувствовал головокружение, ему захотелось сесть.       — Джисон, — Минхо берет его лицо в руки и касается его лба своим. Они так близки уже во второй раз, и Джисон чувствует, что близок к слезам. — Мы умрём, если вернёмся сейчас. Мой выбор… Теперь он отражается и на тебе. Стражи знают, что я сбежал, поэтому первым делом они придут именно сюда.       — Тогда нужно бежать.       Минхо серьезно кивает:       — Нужно бежать.       Они вновь бегут на север, продолжая путь. Не успевают они далеко забежать, как вдали слышатся выстрелы, которые заставляют остановиться.       Джисон слышит, как Минхо задерживает дыхание, и, когда Хан поворачивается, он видит, что его лицо полностью бледное под розовым румянцем, который появился от бега.       Сердце Джисона разрывается.       — Минхо…       Минхо лишь хватает Джисона за руку, сжимая её так крепко, что на ней почти остаются синяки.       — Нужно идти, — говорит Ли, и Джисон видит, как по его щекам льются слезы, когда он вновь пускается в бег.       Джисон без сомнений следует за ним, и вскоре между ними и их кошмаром остаются ярды.       Джисон всё ещё узнаёт местность, в которой они бегут, ведь он часто бывал здесь. Вскоре двое подбегают к зданию, поваленному и разрушенному, которое стояло на поляне. Оба останавливаются, осматривая место, в котором были множество раз.       Их визит прерывается, когда сзади раздаются крики.       Из-за них Минхо вскакивает и тащит Джисона за собой мимо рухнувших колонн к тому, что осталось от здания. Там есть пространство между землей и первым обрушившимся этажом, и Ли жестом показывает на него.       — Давай, сюда.       — Оно развалится! — Джисон со страхом оглядывает заброшку.       Минхо трясёт головой:       — Это наш единственный выход, Джисон. Они прямо за нами.       Джисон смотрит на Минхо и встречается с уверенностью в его глазах, ровно столько, сколько вообще может быть в этой ситуации. Он решает довериться Минхо. В конце концов, ему всегда нравилось копаться вокруг здания, и он знает его строение лучше Джисона, к тому же, Минхо никогда ранее не подводил.       — Хорошо.       Джисон снимает рюкзак и закидывает его в отверстие, а затем опускается на землю, чтобы проползти на животе через небольшое пространство.       Под зданием холодно и слегка влажно, а ещё — жутковато. Здесь почти кромешная тьма, не считая того света, что пробивается сквозь трещины в каменной кладке. Джисон вынужден признать, что это хорошее место для укрытия, даже если и страшное.       Хан перекатывается на бок, чтобы Минхо тоже мог проскользнуть.       — Мы можем смотреть отсюда, — говорит Минхо, придвигаясь к стене, в которой есть довольно широкий раскол, из которого можно наблюдать, будучи незамеченными.       Когда Джисон следует его примеру, он ногой цепляется за ногу Минхо, что заставляет камень сдвинуться, а потолок начать крошиться. Ли бросается на младшего, пытаясь защитить его собой от натиска, и закрывает глаза, чтобы в них не попала пыль. Джисон тоже закрывает глаза, а его сердце быстро колотится, пока он прислушивается, не закончился ли камнепад.       Кажется, что прошла целая вечность, пока днище здания не осело, но в реальности это заняло лишь несколько минут. Когда Джисон открывает глаза, Минхо уже смотрит на него, в его взгляде есть что-то такое, что заставляет Хана чувствовать себя в безопасности даже среди всех этих угроз.       — Я благодарен богу за то, что ты есть у меня, — шепчет Минхо, и Джисон замирает, затаив дыхание от этих слов. Прежде чем он успевает придумать ответ, где-то вблизи раздаются крики, и двое вновь возвращаются к трещине в камне, наблюдая за тем, как стражи выходят из леса и просачиваются на поляну.       Их пятеро, и все с ружьями, привязанными на пояс, очевидно, готовые убивать. Ясно, что Минхо и Джисона ищут не для того, чтобы наказать, точно нет.       На них охотятся.       Джисон лежит совершенно неподвижно, пока один из стражей выкрикивает команды, а другие начинают рыскать по территории, заглядывая за колонны, за другие закоулки и щели.       — А что, если они внутри здания? — кричит один из стражей, и Джисон с Минхо одновременно напрягаются, задерживая дыхание.       Лидер группы осматривает здание, но момент спустя трясёт головой, к великому облегчению парней.       — Никто в здравом уме не полез бы туда.       Стражи быстро заканчивают с осмотром и покидают поляну, направляясь на северо-запад. После того, как их крики перестают быть слышными, Ли и Хан одновременно выдыхают с облегчением и садятся, а Джисон кладёт старшему голову на плечо от внезапной усталости.       — Мне очень-очень жаль, — шепчет Минхо, щекой прижимаясь к Джисоновым волосам. — Мне жаль, что я втянул тебя во всё это.       Джисон меняет положение так, что теперь может посмотреть Минхо в лицо и успокаивающе улыбнуться:       — Не стоит. Всё, что значит сейчас, — это то, что мы с тобой здесь, живы.       Минхо кивает, внезапно выглядя таким измученным, каким младший его никогда не видел. Джисон чувствует себя беспомощным, поэтому говорит то, что приходит на ум, и то, что, как он надеется, поможет:       — Поплачь, Минхо. Плакать нормально.       Минхо лбом прижимается к плечу Джисона и плачет, выпуская со слезами боль, злость и страх. Джисон обнимает его, надеясь, что он сможет понять, насколько люби́м. Насколько ценен.       Джисон ощущает не меньшую утрату. Он прожил с семьёй Минхо более пяти лет и успел полюбить эту пару. Он понимает, что его отношения с ними несравнимы с отношениями Минхо, но ему знакома боль при потере родителей.       Пока Минхо изливает эмоции в объятиях Джисона, тот слышит слабый звук пения птиц. Следуя за звуком, он замечает воробья, наблюдающего за ними со своего насеста, приютившегося меж расщелин.       — Смотри, — шепчет Хан, привлекая внимание Минхо и указывая на гнездо. Ему интересно, тот ли это воробей, которого он тогда видел. — Жизнь есть даже в самых тёмных местах.       — Да, — шепчет Минхо хриплым голосом, продолжая плакать. — Думаю, да.       Когда слёзы Ли высыхают, они выползают из здания, Джисона потрясывает, когда он встаёт на ноги. Снаружи ярко по сравнению с тем местом, где они скрывались, несмотря на то, что наступает ночь и солнечные лучи пропадают.       — Ты весь в пыли, — говорит Джисон, одновременно пытаясь стряхнуть с куртки Минхо кусочки старого камня.       — Спасибо, — старший успокаивающе проводит кончиками пальцев по Джисоновой щеке.       — Нужно уходить, — Хан решил оторваться от этого момента. — Нужно попробовать уйти как можно дальше, прежде чем стемнеет.       В этот раз Джисон не удивляется, когда Минхо берёт его за руку и не отпускает.       Чем дальше они уходят от поляны, тем лучше Джисон осознает, что больше никогда не вернётся. Что больше никогда не побродит вокруг этого здания или что больше не увидит того воробья, или то, как солнце отражается от того камня. Но парень не позволяет себе надолго задержаться на этих мыслях. Сейчас ему и Минхо предстоит долгое путешествие.       Они находят укрытие в углублении меж двумя большими деревьями, которое скрыто и находится вне поля зрения, разве что, если кто-то захочет подойти к ним вплотную. Осмотревшись, Минхо садится рядом с Джисоном и роется в своей сумке, чтобы найти кусочек хлеба.       Они едят молча. Когда трапеза окончена, солнце уже село, и Джисон едва может разглядеть старшего. Темнота особо не тревожит Хана, но он все равно сворачивается калачиком в руках старшего, вероятно, не из-за страха, а из-за того, что не чувствовал его долгое время.       — Я очень рад, что ты пошёл со мной, — бормочет Минхо, носом уткнувшись в изгиб Джисоновой шеи. — Боже, как же я скучал.       — Я тоже скучал, — шепчет Джисон. — Я… Я не мог заставить себя поверить в то, что ты мёртв. В какие-то моменты я думал, что, может, всё-таки стоит поверить в твою смерть, ведь так я смог бы двигаться дальше, но я никогда не буду собой без тебя, моей второй половины. Иногда я смотрел вверх, видел луну и говорил с ней. Так я чувствовал, что ты немного ближе, но ничего не сравнится с тем, что я чувствую сейчас, — Джисон прижимается к нему, выдыхая. — Спасибо, что вернулся ко мне.       — Я всегда буду рядом.

✤

      После первого дня дороги Минхо уже не так часто подбадривал их бежать, как раньше, когда они были вблизи деревни. Иногда путешествие проходит спокойно, может, даже безмятежно, но всегда присутствует страх, который держит обоих в напряжении. Они видели лишь несколько поисковых групп, которых с каждым часом становилось меньше. Правительство не будет тратить слишком много сил на то, чтобы держать в узде только двух граждан. И, если Минхо прав, оно будет больше сосредоточено на предстоящем восстании. Сейчас действительно идеальное время для побега.       Помимо мыслей о побеге, вокруг них всё ещё висит напряжение, туман. Родители Минхо мертвы, это совершенно точно. Джисон видит, что тот замкнулся в себе, и догадывается, что, если бы его здесь не было, Минхо мог бы развернуться и уйти обратно. Если бы у него не было Джисона, ради которого он живёт, кто знает, что бы с ним стало?       Но из-за этого возникает ещё один вопрос: почему Минхо взял его с собой? Это из-за общего прошлого? Или потому, что так попросила его мама?       Джисон знает, что Минхо относится к нему по-другому. В глубине души ему кажется, что это происходит по той причине, на которую он надеется. Прошло семь лет с момента их первой встречи, и Джисону уже не одиннадцать. Ему восемнадцать, теперь он взрослый и надеется, что Минхо поймёт это. Джисону кажется, что это уже произошло, в конце концов, их встреча пару дней назад была далеко не дружеской. Он уверен, что, если бы не мама старшего, они бы поцеловались.       Но сейчас совсем не время задавать вопросы. Не сейчас, когда смерть ещё свежа в их памяти, а Минхо так страдает. Всё, чего Джисон позволяет себе, — это желать. Желать, что однажды ему выпадет шанс делать большее, чем просто держать Минхо за руку во время прогулки, что однажды он станет причиной его улыбки.       Джисон знает, что потерялся в своих мыслях, и Минхо замечает это. Когда они останавливаются на вечер в роще, Джисон поджимает коленки к груди и беззаботно ест свой хлеб. Минхо, доев свой кусок, садится рядом с Ханом, достаточно близко, чтобы тот мог ощущать тепло его тела, но и достаточно далеко, чтобы их тела не соприкасались.       Он не уверен, что думать о последней части. Ему не хочется давить на Минхо, пока тот скорбит, но, черт возьми, он так сильно хочет его самого. Джисон провел годы в любви к человеку, который был так близко. Сейчас, даже если это эгоистично, он хочет большего.       Несмотря на тёплую ночь, Хан вздрагивает, когда сквозняк проносится по земле. Минхо замечает это и жестом просит младшего придвинуться ближе, что тот и делает. Прижавшись боками друг к другу, в объятиях Минхо, Джисон чувствует себя в гораздо большей безопасности, чем моментом ранее.       Молчание затягивается, и Джисон возится с хлебом в руке, прежде чем убрать его в сумку Минхо.       — Не голодный?       — Не особо, — говорит Джисон, не в силах посмотреть в глаза Минхо.       Но Минхо, кажется, не сильно доволен таким ответом Джисона и ожидающе поворачивается к нему.       — Поговори со мной, Джисон. Пожалуйста, поговори со мной.       — Почему я? — слова вылетают изо рта прежде, чем Джисон успевает подумать. Он быстро приходит в себя и отступает, бормоча извинения за эмоции.       Минхо не обращает внимания на увертки и берёт Джисона за руки, заставляя поднять взгляд.       — О чем ты?       Не позволяя себе больше размышлять над выбором, слова срываются с губ Джисона без колебаний.       — Ты взял меня из-за татуировок, что мы сделали в детстве? Или потому, что подверг опасности? Минхо, почему я здесь? — вопросы вылетают в спешке. Внезапно он чувствует себя намного легче и в то же время испытывает страх.       Минхо долгое время молча смотрит на него, и Джисон думает, не слишком ли далеко зашёл. Но вот он, наконец, начинает говорить, и от его слов исходит тепло, которого Джисон не чувствовал уже довольно давно, возможно, с тех пор, как его забрали стражи.       — Джисон, ты… Ты всегда был моим человеком. Не из-за татуировок.       — Что ты имеешь в виду?       Джисон едва дышит, не говоря уже о надежде.       Беспокойство Минхо, которое ранее было на его лице, исчезает, меняясь на решимость и желание.       — Я люблю тебя, Джисон. Не как брата. Ради тебя я готов сделать то, чего бы ни сделал ни для кого другого, ради тебя я пройду через огонь и воду. Всё нормально, если ты не чувствуешь того же, и, возможно, так будет даже лучше, потому что, когда мы пересечем границу, ты сможешь начать новую жизнь с тем, кого выб…       Джисон притягивает Минхо к себе и неуклюже целует, обрывая его фразу. В поцелуе нет ничего грандиозного или даже хорошо выполненного, но сердце Джисона бьется с такой бешеной скоростью, что ему все равно. Его не волнуют ни обстоятельства, ни страх, поселившийся в костях. Впервые он чувствует себя свободным именно тогда, когда его губы прижаты к губам Минхо. Джисону кажется, что он еще никогда не чувствовал себя так счастливо, когда они отстраняются друг от друга, хихикая.       — Значит ли это, что ты чувствуешь то же самое? — в глазах Минхо так много надежды.       Джисон кивает, не в силах сдержать растущую с каждой секундой улыбку.       — Да. Я люблю тебя, Минхо. Невероятно сильно люблю. Когда ты ушёл, я думал, что моё сердце никогда больше не сможет биться. Кажется, я начал любить тебя гораздо раньше, чем понял это.       Минхо сияет от накатившего счастья и целует младшего в щеку, потом в нос, а затем, наконец, в губы.       — Хан Джисон… Я так благодарен, что у меня есть ты.       Надежда, которая в сердце Джисона нé‎когда превратилась в тлеющие угли, ярко разгорелась в эту ночь.

✤

      Неясно, когда именно они пересекают границу, но деревья начинают меняться с тёмных, высоких кедров на лиственные, на которых только-только распускаются новые листья — весна в самом разгаре. Сейчас Джисону дышать гораздо легче, чем когда-либо, когда все изменения становятся очевидными. Минхо, по всей видимости, тоже: заметно, как напряжение покинуло его. И только когда они подходят к окраине какого-то причудливого городка, гораздо более оживленного, чем тот, в котором жил Джисон, приходит полное осознание.       Они наконец-то в безопасности.       Минхо сжимает ладонь Джисона, когда они вместе идут к центру города, провожаемые любопытными детьми, одетыми в яркую одежду, которые собрались вместе, чтобы поглазеть на иностранцев. Такое внимание заставляет младшего прижаться к Минхо, но они не останавливаются. Они просто не могут.       — Мы будто выставлены напоказ, — шепчет Джисон, когда к детям присоединяются взрослые, чтобы внимательно рассмотреть их.       — Так и есть, — отвечает Минхо. — Мы чудаки и странные для них. Выше нос. Мы найдём, где остановиться на ночь, а там уже решим, что делать дальше.       Когда они достигают особенно густой застройки, Хан понимает, что они попали в самое сердце города. Минхо сжимает его руку, когда они замечают впереди скопление людей, пристально наблюдающих за ними.       — И кто вы такие? — спрашивает один мужчина, когда они подходят ближе. Джисон отшатывается от его грубого тона, усиливая хватку на руке Ли.       — Мы… сбежали из дома, — начинает Минхо, переводя взгляд на Джисона. — У нас не было выбора. Мы не останемся здесь надолго, и все, на что надеемся, — место, где можем остаться на ночлег.       Проносятся шепотки, некоторые выражают недовольство по поводу граждан такой ужасной нации, но вскоре старший мужчина с морщинами от улыбок выходит вперед:       — Я держу постоялый двор, вам двоим не помешает еда и нормальные кровати. Идите за мной, я вас устрою.                     Им дали достаточно личного пространства, что теперь они могут говорить спокойно. Кажется, из ниоткуда, Минхо шепчет:       — Ты выглядишь так красиво.       Джисон краснеет, радуясь, что слова Ли ограничиваются четырьмя стенами комнатами, которую им выдал владелец постоялого двора.       — Это потому, что теперь все моё лицо не измазано в грязи, да? — говорит Джисон, кидая взгляд на Минхо, сидящего на кровати, который только покупался.       Им дали еду, место для отдыха и воду для мытья — это даже больше, чем то, на что Джисон мог надеяться.       — На моей памяти очень мало случаев, когда ты не был умазан в грязи, — поддразнивает Минхо, на что Хан закатывает глаза в притворном раздражение.       — Так значит, я красив для тебя только тогда, когда не выгляжу так, словно меня протащили через болото? — Хан подходит ближе и устраивается на коленях Минхо, руками обхватывая его шею.       — Ты всегда красив для меня, — Минхо смеётся и ласково трется своим носом о нос Джисона. — Ты самый красивый человек, которого я когда-либо видел, независимо от того, протащили ли тебя по всем болотам мира.       Джисону приятны эти слова, и, хотя похвала отчасти содержит в себе юмор, на его сердце всё же становится легче.       — Ты тоже очень красивый, — говорит он и в ответ получает широкую улыбку.       — Джисон, — тон Минхо становится серьёзным, и Хан отстраняется, хмурясь, — я хочу… Я хочу провести с тобой жизнь, в которой мы не будем беспокоиться о голоде или наказании. Я хочу, чтобы мы были в безопасности. Я хочу быть счастлив с тобой, но не знаю, возможно ли это вновь. Часть меня исчезла… Я не знаю, когда смогу её вернуть.       — Эта часть не вернётся, — говорит ему Джисон, убирая одну руку с плеч Минхо, чтобы пальцами провести по очертаниям камней на ожерелье, лежащем под его свежей рубашкой. — Всё, что ты можешь сделать, — заполнить пустое место счастливыми воспоминаниями. Временами, когда ты смеялся и улыбался с ними, временами, когда все было хорошо.       — Ты ведь поможешь мне с этим? — Минхо крепче обнимает Джисона за талию, его глаза на мокром месте, что свидетельствует о его горе. — Ты останешься со мной?       — Конечно, — шепчет Джисон. — Я буду рядом, обещаю.       — Я тоже не уйду от тебя, — Минхо прижимает свой лоб к Джисоновому, очевидно уставший: это видно по тому, как слипаются его глаза.       — Давай поспим, — Джисон перемещается так, чтобы Минхо мог улечься. Тот мычит, но безропотно зарывается в одеяла, на полпути в страну снов.       Джисон гладит его по голове, пока дыхание Минхо не становится равномерным, а затем тянется к своему рюкзаку, из которого достаёт книгу. Он пальцами пробегается по обложке, по стертым буквам названия, а затем открывает её на первой странице.       Во время чтения Хан теряет счёт времени, и, когда Минхо просыпается, он уже прочитал несколько глав.       — Ты читаешь? Не спал?       Джисон пальцами проводит по челке Минхо, улыбаясь, когда тот прижимается носом к его бедру.       — Нет. Думаю, я все еще немного переживаю, чтобы толком отдохнуть.       — Ты должен был сказать мне об этом, тогда я бы не ложился, — бурчит сонный Минхо.       — Нет, тебе нужен был сон, да и к тому же чтение расслабляет меня.       Минхо кивает, хотя и не выглядит особо счастливым. Он принимает сидячее положение, а Джисон льнёт к нему, оба смотрят на книгу, которую Хан держит в руках.       — Одна уцелела? — спрашивает старший, проводя пальцем по нескольким строчкам.       — Да. Я читал её днем ранее и спрятал в стене. Мне повезло, что я смог сохранить её. Те стражи были очень дотошными.       — Прости, что подверг тебя такой опасности, — шепчет Минхо. — Я должен попросить у тебя прощение за многие вещи.       — Не за что извиняться, — отвечает ему Джисон. — Ты всегда делал то, что считал нужным, и это вызывает у меня только восхищение.       — И что же мне с тобой делать? — Минхо смеётся. — Я люблю тебя, Джисон.       Эти слова наполнили живот Хана бабочками, он не может перестать улыбаться.       — Знаю.       — Что это? — пальцы Минхо цепляются за кусочек бумаги, выглядывающий меж страниц. Джисон позволяет старшему вытянуть и развернуть его, и немного меняет положение, чтобы наблюдать, как он читает.       — Ты нашёл её, — тут же говорит Ли, закрывая письмо. — Мне тогда не хватило смелости прямо сказать тебе об этом.       — Нашёл, — Джисон берет записку и использует её, чтобы отметить страницу, на которой остановился, прежде чем закрыть книгу. — Думаю, она было одной из причин, по которым я бы никогда не поверил, что ты мёртв.       — У нас так много плохих воспоминаний, не думаешь, что стоит начать создавать новые? С новыми книгами, а не теми, которые я украл в том доме?       Джисон качает головой. Он уже думал об этом раньше, но в итоге решил оставить книгу.       — Я не могу забыть наше прошлое, ведь это то, с чего мы начали. И… эта книга прошла через тот же ад, что и мы, думаю, будет справедливо, если она обретет достойный дом.       — Тогда давай создадим дом.       Джисон поворачивается, чтобы поцеловать Минхо, тая в привязанности, которая выросла между ними за годы.       — Мой книжный вор, — хихикает он, чмокая старшего в губы. — Люблю тебя.       — Я тоже люблю тебя, — Минхо забирает книгу у Хана и откладывает её в сторону, чтобы перетянуть парня к себе и крепко обнять. — Моя луна.       Джисон щекой прижимается к плечу Минхо и позволяет своим глазам закрыться:       — Моё солнце.       На этот раз, в убежище. В первом, по-настоящему безопасном месте, где они когда-либо ночевали, Джисон засыпает первым.       Ему снится любовь, жизнь и свобода, и все это скреплено плохо нарисованными солнцем и луной.