Пока ещё счастливое детство.

      Дверь слишком тяжёлая, приходится упираться в неё обеими руками и наваливаться всем телом.       — Доброе утро!       Лучи утреннего солнца щедро разбрасывают бело-жёлтые блики по отполированной поверхности стола, столовому серебру, прозрачным лужицам зеркал, бронзовым волнам маминых волос.       — Простите, госпожа, — запыхавшаяся служанка едва не получает по лбу закрывающейся дверью. — Мастер Пол, разве можно благовоспитанному молодому господину так носиться по коридорам и врываться в комнату без стука, да ещё и полуодетым?       Мама оборачивается от окна, нежная кремовая ткань платья облегает высокую стройную фигуру.       — Пол?       Голос твёрдый, требующий немедленного объяснения, но морщинки в уголках глаз прячут озорную улыбку.       — Я не полуодетый, я совсем… — неуверенно начинает Пол, пряча руки за спину и лихорадочно пытаясь наощупь застегнуть манжеты рубашки.       — Спасибо, Уна, можешь идти.       Служанка скрывается за дверью, неодобрительно качая головой.       — Мама, — Пол бросается вперёд, обхватывает мать руками и утыкается лбом ей в бедро. — Она так долго застёгивала все эти крючки. Зачем вообще на одежде столько застёжек? Я ждал-ждал, и больше уже не мог. И застегнул остальные сам. Ну, почти все. И побежал потом по коридору. К тебе. Ты сердишься?       Дыхания едва хватает, чтобы выдать всё скороговоркой. Он запрокидывает голову и глядит в смеющееся мамино лицо.       — Нет, я не сержусь, — мама наклоняется, убирает со лба непослушные завитки чёрных волос и целует его. — Но ты же знаешь, что должен слушаться Уну. Она заботится о тебе.       — Знаю, — Пол морщит нос.       — Посмотри, какое утро.       Зелёный ковёр разбитого под окнами утренней залы сада отмыт ночным дождём до глянцевого блеска. Вспухающая в тесных берегах тёмно-синяя полоса реки рябит солнечным светом так, что приходится зажмуриваться. Крупные радужные капли на стекле, переливаясь всеми цветами спектра, высохнут уже к концу завтрака, когда Пол отправится в классную комнату, чтобы к обеду смениться новыми.       Мама усаживается на подоконник. Пол немедленно забирается к ней на колени, прижимается к груди.       Стыдно сидеть у мамы на коленях, когда тебе уже целых шесть лет. Стыдно, но приятно. К тому же, никто ведь не узнает, ни папа, ни Гёрни с Данканом. Мама не выдаст. Мама никогда и никому его не выдаст, в этом Пол абсолютно уверен.       — Ты голоден?       Он мотает головой.       — Ты должен хорошенько поесть, — мама гладит его по спине, проводит пальцами по выступающим под рубашкой позвонкам. — Чтобы вырасти сильным и крепким, нужно не только много тренироваться, но и хорошо питаться. Ты же хочешь вырасти настоящим воином?       — Да, как папа, — Пол смотрит снизу вверх с надеждой. — А папа придёт с нами завтракать?       — Нет, малыш, — мама вздыхает, и Полу слышится в этом вздохе грусть и разочарование, сродни его собственным. — Папа очень занят, ты же знаешь.       Нижняя губа начинает предательски дрожать.       — Но зато, — мама дотрагивается указательным пальцем до кончика носа Пола, не давая разверзнуться хлябям небесным. — Папа сказал, что сегодня ты сможешь пообедать с ним и старшими офицерами в большой столовой. Если конечно будешь хорошо себя вести.       — Правда? — Пол восторженно подпрыгивает на маминых коленях, заставляя её невольно поморщиться.       — Правда. А сейчас быстро за стол. Невежливо заставлять доктора Юэ ждать.       — Они такие огромные!       Тяжелый, неповоротливый на вид хайлайнер висит посреди классной комнаты в луче светопроектора, извергая из своего нутра крошечные точки фрегатов.       — Потрясающее зрелище, не правда ли? — доктор Юэ добродушно усмехается, наблюдая за замершим от восторга Полом.       — А куда они летают? А как? А правда, что пилотов никто никогда не видел? И что они большие уродливые твари, надышавшиеся какой-то дряни?       — Это ещё что за выражения? — брови Юэ ползут вверх. — Где вы такое услышали?       — Так солдаты говорят… — начинает было Пол, но, опомнившись, прикусывает язык.       — Похоже, мне следует поговорить с вашими родителями о том, что вы имеете слишком уж свободный доступ в казармы, — задумчиво говорит Юэ, игнорируя умоляющий взгляд Пола. — И откуда бы солдатам знать, как выглядят навигаторы, а именно так они зовутся, если их никто никогда не видел?       Пол озадаченно пожимает плечами.       — А то, что ваши солдаты изволят называть «дрянью», на самом деле — спайс, гериатрическая пряность.       — Гериатрическая?       — Продлевающая жизнь. И это не единственное её чудесное свойство. Гильдия Навигаторов использует спайс, чтобы правильно ориентироваться и выводить хайлайнеры в нужную точку пространства.       — Они его сами делают?       — Нет, — Юэ качает головой. — Единственное место в изведанной вселенной, где можно добывать спайс, это далёкая пустынная планета Арракис. По слухам — страшное место.       — Такое же страшное, как Салуса Сек… — Пол повторно прикусывает язык, в этот раз почти до крови.       — Нет, ну это уже ни в какие ворота, — разводит руками Юэ. — Что они там болтают!       — Ничего особенного, — немедленно поясняет Пол. — Просто говорят, что там страшно. И всё. И больше ничего.       Доктор Юэ глядит подозрительно. Татуировку на лбу прорезает глубокая вертикальная морщина.       — Когда я вырасту, я обязательно куда-нибудь полечу на хайлайнере, — благоразумно меняет тему Пол. — И увижу много других планет.       — Разве вам не жаль будет покинуть Каладан? — Юэ склоняет голову на бок. — Ведь это ваш дом.       — Но я же улечу не навсегда, — пожимает плечами Пол. — Я посмотрю на Вселенную и обязательно вернусь.       — Что ж, — Юэ тихо вздыхает. — Время покажет. А сейчас извольте сесть за стол. Сегодня мы запишем под диктовку некоторые факты из истории Гильдии Навигаторов.       — Не вертитесь, пожалуйста, Мастер Пол, — Уна поправляет воротничок рубашки, смахивает щёткой несуществующие пылинки с застёгнутого на все пуговицы мундира. — Вы же не хотите явиться перед господином герцогом в неподобающем виде?       Пол закатывает глаза, но стоит смирно, позволяя Уне закончить.       — Вот так-то лучше. Ваш сопровождающий будет здесь с минуты на минуту.       Его забирает Данкан.       Коридоры замка кажутся сегодня особенно бесконечными.       — Не волнуйся так, — Данкан дружески похлопывает Пола по плечу, заметив, как тот вытирает потные ладошки о брюки. — Это всего лишь обед. Болтовня о насущных делах. Просто слушай внимательно и запоминай, когда-нибудь и ты будешь так же собирать своих людей.       — Я от смеха слова вымолвить не мог. Сначала думал на гауптвахту обоих отправить на пару дней, но потом распёк как следует перед строем и решил, что будет с них, — конец рассказа тонет во всеобщем хохоте, заглушающем звон посуды.       Отец внимательно и благосклонно слушает. Смеётся вместе со всеми. Вытирает выступившие в уголках глаз слёзы.       Пол глядит во все глаза со своего места между Гёрни и Данканом, на обращая внимания на стоящую перед ним полную тарелку. В парадном мундире жарко, непривычный воротник-стойка трёт шею. Пол старается не шевелиться.       — Парень, если ты не будешь есть, то ослабнешь, и Данкан победит тебя сегодня на тренировке, — Гёрни наклоняется и шепчет прямо в ухо. — Мы же не можем этого допустить? Все мои ставки — на тебя.       Данкан глядит хитро, подмигивает и кивает головой.       Пол хватается за вилку, пихает в рот овощи, не чувствуя вкуса. Не глядя, насаживает на зубцы кусок мяса в густом соусе. Мясо немедленно съезжает с них и с оглушительным на взгляд Пола хлюпаньем приземляется к нему на брюки.       Звон в ушах на мгновение заглушает все звуки в комнате и Полу кажется, что все разговоры враз прекратились и все взгляды устремлены на него. Даже портрет дедушки на стене словно неодобрительно поджимает губы. Скованный ужасом, Пол боится поднять глаза.       Мало-помалу звуки возвращаются. Данкан незаметно протягивает руку под свисающей скатертью и накрывает колени Пола белоснежной салфеткой, ободряюще похлопав его по бедру. Потом подозрительно хрюкает и быстро отворачивается. Каменная физиономия Гёрни остаётся привычно неподвижной, только мелко подрагивают плечи и судорожно сжимающая салфетку рука.       — И если ко всему этому прибавить количество людей в первом взводе?       — То получится… — Пол закрывает глаза. — Восемьсот сорок шесть.       Под веками вспыхивают и расплываются в разные стороны разноцветные пятна и полосы. От напряжения слегка кружится голова.       — Великолепно, — Суфир Хават одобрительно кивает. — Просто великолепно. Ты делаешь успехи. Я, пожалуй, порадую сегодня герцога Лето и леди Джессику рассказом об этом.       — Суфир, ты ведь всё знаешь, — заискивающе начинает Пол.       — Хм, никто не может знать всего, — ментат чуть склоняет голову. — А что тебя интересует?       — Почему никто не любит говорить про Салусу Секунда? Только упомянут её, как будто случайно, и сразу замолкают.       — От кого ты о ней слышал? — Суфир хмурится.       — Просто, случайно, в коридоре, — наученный горьким опытом, Пол не спешит раскрывать карты.       — В коридоре? — скептически переспрашивает Суфир. — Ну что ж. Шепот и слухи, мой дорогой Пол, не лучший источник достоверной информации, хотя и бывают иногда полезны. Эта планета — пустынное, выжженное ядерными ударами место. Доктор Юэ рассказывал тебе про ядерное оружие и про то, почему оно запрещено?       Пол кивает.       — Так вот, сейчас на Салусу ссылают самых жестоких преступников, чтобы уберечь от них другие планеты. Такие места всегда окружены ореолом тайн и загадок. Но все слухи… это просто слухи.       Пол не выглядит убеждённым.       — Пожалуй, на сегодня хватит, — Суфир втряхивается и говорит с преувеличенной бодростью. — Думаю, Данкан Айдахо уже ждёт тебя в тренировочном зале.       Пол спрыгивает со стула, быстро обнимает Суфира, ощутимо боднув его головой в живот, и с улыбкой до ушей вылетает из комнаты. Хават смотрит ему вслед без улыбки.       — Держи, вот так.       Данкан акккуратно отгибает большой палец Пола и поправляет захват.       — Ты должен чувствовать меч так, словно это продолжение твоей руки. Тогда он будет тебе подчиняться также беспрекословно, как часть твоего тела.       Пол сжимает дрожащие пальцы на рукояти. Пот катится градом со лба, заливая глаза.       — Ещё раз, и потом можно будет отдохнуть, — Данкан шлёпает ладонью по манекену, приводя его в движение.       Пол с грехом пополам делает обманное движение и из последних сил, не заботясь о технике, тычет тупым концом тренировочного клинка в манекен. Клинок со звоном падает на пол.       — Ничего, — смеётся Данкан. — Ты сделал всё, что мог.       Пол смотрит обиженно исподлобья.       — Самое главное в хорошем бойце это сила воли, — Данкан опускается на одно колено перед Полом, ерошит мокрые от пота чёрные волосы. — А мускулатура нарастёт постепенно, по мере тренировок.       — Правда? — Пол с надеждой глядит на своё худенькое предплечье.       — Правда, — Данкан хлопает его по плечу. — Ты похож на своего отца и вырастешь таким же, как он.       — А если я не успею вырасти, а уже нужно будет сражаться? — Пол хмурит брови.       — Это с кем это ты собрался сражаться, не успев вырасти? — озадачивается Данкан.       — Ну вдруг, — уклончиво отвечает Пол.       — Не волнуйся, я всегда буду рядом, — Данкан поднимается на ноги. — Никому не удастся застать тебя врасплох. Подними меч.       Пол наклоняется и поднимает клинок.       — Приветствие.       — А это обязательно? — в тоне Пола проскальзывают капризные нотки.       — Обязательно, — Данкан подпускает в голос строгости. — Кем бы ни был твой противник, честь и манеры превыше всего.       Пол подносит клинок вертикально к груди, затем горизонтально ко лбу.       — Отлично, — Данкан забирает у него меч, пересекает залу и распахивает дверь в сад. — Давай закончим на сегодня легкой пробежкой. Кто первый до дальней сосны?       Пол срывается с места.       Он крадётся вниз по лестнице, на привычный гул голосов в нижних этажах. Руки и ноги ноют от усталости, под чистой рубахой горит растёртая мочалкой до красна кожа. С трудом удалось улизнуть от надоедливой Уны, сначала купавшей его в огромном корыте и распекавшей за испорченные за обедом брюки и порванную во время пробежки рубашку, а потом попытавшейся загнать его в кровать.       Проскользнув мимо солдата, распахнувшего дверь казармы и что-то кому-то втолковывающего через плечо, Пол тенью проносится вдоль рядов коек и забивается в угол одной из них, выставляя перед собой подушку, словно щит.       Отдышавшись и убедившись, что никто, похоже, не заметил его отчаянного манёвра, и не ринется его сейчас же выдворять, он сворачивается калачиком на жестком шерстяном одеяле и готовится слушать, не замечая, как переглядываются, посмеиваясь, бойцы, и как резко падает градус крепкой брани и сальных шуточек при его появлении.       — Эй, Гёрни, — весёлым голосом окликает кто-то из дальнего конца комнаты. — Спой что-нибудь.       Гёрни Халлек сидит за широким, грубо сколоченным столом в центре комнаты, что-то в полголоса втолковывая собравшимся вокруг людям.       — Чего тебе? — откликается он.       — На твой выбор, — отвечает весёлый голос.       Полу нравится, когда Гёрни поёт. Голос его, низкий и хриплый, на удивление легко и изящно ложится на сплетения звуков, извлекаемых им из балисета. В такие минуты Гёрни неуловимо меняется, теряет внешнюю суровость, и даже иногда улыбается. Многие убеждены, что Гёрни Халлек не умеет улыбаться. Но Пол-то знает.       Пол видит эту улыбку, когда наталкивается на Гёрни в коридорах замка, и тот не упускает случая заговорщически подмигнуть и пощекотать его шершавыми мозолистыми пальцами. И изредка, к несчастью совсем изредка, когда в тех самых коридорах не оказывается больше никого кроме них, Гёрни подхватывает Пола на руки и пару раз подкидывает в воздух, смеясь своим низким рокочущим смехом. Бог знает каких усилий стоит Полу в такие моменты сдержаться и не завизжать от восторга.       — Смотри-ка, уснул, бедняга. Умаялся за день, — голос доносится сверху, словно сквозь толстый слой ваты. Кто-то осторожно высвобождает подушку из крепких объятий Пола.       — Да, Гёрни, колыбельные тебе удаются лучше всего, — доносится всё тот же весёлый голос, сопровождаемый дружным приглушенным смехом.       — Иди к чёрту, — добродушно ворчит Гёрни.       Самое уютное в мире шерстяное колючее одеяло остаётся где-то внизу, безвольно повисшая голова находит новую опору на крепком плече и Пол плывёт по воздуху до самой своей спальни под аккомпанемент причитаний обнаружившейся на лестнице и сбившейся с ног в его поисках Уны.       Его аккуратно извлекают из одежды и укладывают под одеяло. В какой-то момент к двум приглушенным голосам присоединяется третий и Пол делает усилие, что бы чуть приподняться к зыбкой поверхности сна.       — В полной уверенности, что его никто не заметил? — отец тихо смеется. — Это ничего, Гёрни. Парню и должна быть интересна настоящая мужская жизнь. Леди Джессика это тоже понимает. Но вот если он начнёт напропалую изъясняться казарменным языком, тогда нам всем троим не поздоровится.       Пол ощущает на лбу лёгкий поцелуй, чувствует как щекочет подбородок жесткая курчавая борода. Он высвобождает руки из-под одеяла и, не открывая глаз, обнимает отца за шею.       — Спокойной ночи, сынок.       Последнее, что фиксирует утомлённое сознание, это шорох переставляемых на игровом столе любимых игрушечных солдатиков и обрывки разговора.       — Зададим мальцу тактическую задачку на утро…       — Если двинуть центральные части сюда…       — Да не возможно…       — При условии поддержки правого фланга…       — Где ты такое видел?..       — При всём уважении, милорд…       Пол проваливается в сон.