Хэллоуин

Хэллоуин всегда был особенным днем для Сергея. С детства когда в первом классе вырезали пауков, обвешивали все бинтом, делая паутину, потому что одна прогрессивная учительница решила порадовать школьников. До взрослого состояния, когда этот праздник обрёл новое значение. Таинственное и теплое. Тепла никогда Разумовскому не хватало. И банального физического, всегда было холодно, но еще больше морального. Оставалось лишь смириться с тем что ты проживёшь всю свою жизнь в этом холоде. Те мгновения тепла были как лучи солнца, которые рано спрятались, так как зима наступала, темнело теперь рано. Такие же быстрые как огонёк, свеча или бенгальские огонь. Были и сразу потухли. Словно ничего не было. Лишь отражение огня на сетчатке, когда закрываешь глаза, и огонь в памяти. Те дни, что они провели вместе с Волковым, были именно такими. Они остались в памяти и в глазах. Как отблеск. Этого больше нет, но ты знаешь что это было. Разумовский склонился над ноутбуком. Его вечное спасение от реальной жизни. Никто не смог его победить, уничтожить. Ни тюрьма, никто из его врагов. Уничтожить Сергея смог лишь Олег Волков, когда оставил его одного. Он уничтожил его, раскол на мелкие части, которые больше никогда не станут единым целым. Он не тот человек что раньше, и никогда им больше не станет. Это такое же предательство, как и пять пуль. Но хуже. Пули были выпущены в открытую. Сразу. А бегство, были сделано тихо и незаметно. Словно тебя больше не существует. Но ты существовал. И изменился. Стало меньше того доброго маленького Сергея который был когда-то. Стало больше умирающего от боли взрослого человека. Сергей знал, всегда знал, что Волков вернулся не из-за денег, влияния, или чего-то там еще... Это был не стокгольмский синдром. Нельзя заглянуть в голову другому человеку и знать что он думает. Но Сергей знал. Он вернулся, потому что в тот момент у него было сердце. У Разумовского оно тоже было. Может было и сейчас, иначе не было бы так больно. Он любил Олега, готов был пожертвовать своей жизнью ради него. И в какой-то степени, он ей и пожертвовал. Той частью себя которая не смогла все это пережить. Когда-то возможно, он снова станет тем человеком. Который готов поделиться теплом, радостью, рисунками, и всем что было внутри. Желаниями, мечтами, которые почти были похоронены за эти годы. Но сейчас он не мог взять даже карандаш в руки. Боль отобрала у него желание рисовать. Душевная боль. А физическая, забрала возможность в полную силу держать в руках карандаш. Разумовский знал, что бы ему помогло. Не психиатр, не таблетки, не все это. А слова одного человека о том, что все будет хорошо, даже если никогда не будет.