Вебкам. Это слово давно стало для слуха Уёна давяще-привычным, пусть слышит он его от своего близкого окружения далеко не часто, но вещь эта по-прежнему не до конца изведанная. Чон даже не может назвать точный момент, когда узнал о таком. Двенадцать, четырнадцать, шестнадцать лет? Что толку гадать, когда даже в той же школе интимная и околоинтимная темы являются излюбленными, пережёванными вместе с костями тысячи, нет, десятки тысяч раз, причем начиная где-то с шестого класса. Уже тогда все стремились казаться взрослее и образованнее в различных взрослых сферах, оттого можно было на каждом углу слышать только о грязной, непристойной похоти.
Уён никогда не был тихим мальчиком, но среди одноклассников ужиться и быть «своим в доску» у него никак не выходило. Никто его особо не задирал, не трогал, не смеялся над манерой тараторить и говорить на повышенных тонах — для основной кучки ребят Чон был словно прозрачным, невидимым, неслышимым и несуществующим за своей партой в принципе. Это, естественно, задевало гордость подростка с неимоверной силой, но свыкнуться с этим вышло довольно быстро.
Чон всегда любил болтать, но как только он научился тихонько слушать других, жизнь приобрела совершенно иные краски. Даже мама, затыкая в детстве своего говорящего без устали сына, наставляла: «лучше держи ушки на макушке». Уён до сих пор жалеет, что не послушал её намного раньше. Он часто мог слышать обрывки бесед о таком, что даже в интернете не найдешь. Благодаря своим ушам, он прекрасно знал, кто из его одноклассников что предпочитает в постели, что смотрит, какие у них вкусы на парней или девушек. Эти знания были почти бесполезны, но Чон, хоть и бывал местами недостаточно умён, отлично всё анализировал. Именно так он составил свою модель поведения и начал всё чаще цеплять восхищенные взгляды, вот только дела ему до этого не было, по-крайней мере, так он говорил даже сам себе. Хотя, потешить своё эго он, как и все, любил.
Разговоры о показе обнаженных тел на камеру за деньги постепенно, с каждым годом вливались в ещё почти невинный мозг Уёна, который был не до конца готов переварить их и просчитать всевозможные риски и опасности. Но идея быть моделью начинала понемногу будоражить мозг своей необычностью и фальшивой привлекательностью. И однажды всё же настал тот самый час, когда появилась перспектива воплощения мечт в реальность. Понадобились деньги, желательно быстрые, потому что подростки ненавидят медленные вещи. Парень сейчас сам с трудом верит, что смог прорваться в ряды моделей сайта для взрослых, ведь для этого ему пришлось прибегнуть к не совсем законным мерам, вроде подделки паспорта, но он с детства питал особую любовь к риску и подобным авантюрам. На этот случай у Уёна была любимая отговорка для своей совести и Сана, который являлся неплохим другом Уёну и единственный был просвещен в столь деликатное дело: «Вообще-то, мне уже почти восемнадцать лет! Я уже давно не дитя и сам в состоянии отвечать за себя, если что». И она действительно успокаивала его совесть и казалась вполне железной, возможно, только лишь потому, что от совести в Уёне осталось лишь одно название.
В вебкаме Чону виделись лишь сплошные плюсы, опять же из-за нередкого среди ровесников примитивного взгляда на жизнь. Многие вещи и ситуации он рассматривал только через призму розовых очков, и лишь после приходило осознание полной картины действительности. Например, деньги — обязательно хорошо, а то, как они достаются, это уже совершенно другой разговор, который Уён обязательно отложит в долгий ящик. А ещё парень, частенько сам того не замечая, делил мир на чёрное и белое, что было уж слишком наивно для семнадцати лет. И вдобавок, он очень, очень редко учится на своих ошибках и усваивает уроки жизни. Однако, Уён далеко не глупый, но некоторые вещи ему явно стоит переосмысливать и обдумывать, прежде чем делать. Только его в ближайшее время это заботить не станет, даже если есть предохранитель в виде более рассудительного во многих вопросах Сана, Уён девяносто процентов времени предоставлен сам себе, а ему крышу сносит от такой свободы.
Даже если в душе Уён ещё остается милым и озорным дитём, то с людьми по ту сторону экрана ведёт себя далеко не так и становится сам для себя королём секс-индустрии.
Ничего сложного в его работе нет: приходишь с учёбы, прибираешь пустые банки из-под газировки (а возможно и пива), оставшиеся со вчера, закидываешь куда подальше гору одежды, которую точно так же дичайше лень было убирать, поправляешь плед на и без того гладкой постели, закрываешь поплотнее окна и дверь, включаешь ноутбук, ставишь на стеклянный маленький столик напротив кровати, настраиваешь вебку, заходишь на нужный сайт, запускаешь трансляцию, а дальше уже как повезёт. Это не подработка, а мечта, ведь можно убить сразу двух, а то и трёх зайцев. Для Уёна это хороший способ расслабиться после трудовых будней, поднять свою и без того огромную самооценку с помощью комментариев и накопить на новый телефон, которым непременно нужно будет похвастаться перед Саном, ведь старый уже выглядел просто смешно в руках у такого стильного Уёна, и к тому же, давал сбой. Но с такими успехами в работе, как у Чона, о новом телефоне можно не мечтать ближайшие полгода, ведь у него есть возможность вести эфиры только в то время, пока основной приток зрителей учится или работает, а вечером ему не хватает смелости даже пытаться, потому что у парня есть маленькая особенность — он совершенно не умеет сдерживать стоны. Вообще. И, ко всему прочему, его девственное тело очень чувствительно, поэтому в отсутствие родителей из его комнаты так и сыпятся ахи и вздохи, иногда даже срывающиеся на подобие криков. В вечернее время за стенкой родители, и Уёна совсем не волнует, если его услышат, увидят голым, в блядском положении с раздвинутыми ногами у ноутбука с вебкой, его волнует лишь серьёзный разговор шокированных строгих родителей после лицезрения подобного.
Ему бы и дальше не так сильно везло в его деле, если бы не череда случайных совпадений. Шестнадцатое мая.
Начнём, пожалуй, с того, что день изначально показался Чону крайне странным. Он не выделялся среди остальных абсолютно ничем, но что-то в нём было такое.. Кажется, это называется «чуйка». Ну или же обычные бабочки, тараканы, пчёлы и прочие букашки в животе. Волнение без повода. Вот что и настораживало. Но Уён решил попросту забить на это и закончить учёбу на сегодня, чтобы лишний раз не мотать себе нервы, которые и так изрядно страдают каждый день.
Дома его ждал сюрприз, который состоял в том, что его родители отсутствовали, хотя этого быть не должно. Любой другой прилежный и любящий ребёнок заволновался бы на месте Уёна и непременно позвонил или написал, но ключевое слово здесь — «другой». Чон же чуть не взвизгнул от радости, кинув рюкзак прямо у порога, задев им составленную аккуратно обувь и рассыпав её по коридору.
— Алло, Сан-ни! Я надеюсь, что ты сейчас не занят, потому что у нас намечается кое-что интересное, — Уён уже сидел на краешке своей кровати, зажав в зубах свою последнюю береженную сигарету.
— Мы попрощались буквально двадцать минут назад, что тебе от меня надо? — у Сана очень плохо выходило делать вид, что он в совершенно плохом настроении.
— Не разговаривай со мной в таком тоне, иначе разговаривать вообще не сможешь, — громким тоном тараторит в своей обыденной манере Уён, инстинктивно надувая губы, пусть собеседник и не видит, — Ты что, больше не любишь меня?
— Ой, я так напугался, ты что, хочешь меня довести? — Сан отодвигает от себя трубку телефона, пораженный громким звуком, нарочито громко наигранно смеясь, — Так. Что интересное-то?
— Родителей дома нет.
— Тоже мне, шок-новость. У тебя их почти никогда нет, сукин ты сын.
— Нет, не в этом дело! Понимаешь, сегодня суббота, обычно они отдыхают в этот день, но их нет. А знаешь, что для меня значит суббота? — Уён делает паузу, взъерошивая свои крашеные волосы и дожидаясь ответа от друга, вместе с тем выдыхая сигареный дым в открытое окно, пытаясь дышать свежестью весенней улицы, а не только дымом.
— Нет, и знать не хочу, опять твоя дурацкая проституция. Она бесит меня, ты же знаешь.
— Да-а? Именно поэтому у тебя в телефоне всё забито моими скринами, угу? Ты, наверное, на всех людей мира успел подрочить, а остался только я, вот незадача! — Уён говорит уж слишком похотливо, в своей противно-приторной манере, с издёвкой, что делает Сана краснее некуда то ли от злости, то ли от ещё чего, — Я всё ещё предлагаю тебе посниматься со мной, имей ввиду. Ты упускаешь многое.
Всерьёз, естественно, Уён никогда не рассматривал Сана как партнера для такого рода видео. В общении с ним флирт — главный козырь, ведь легко заставит Сана краснеть и возмущаться, а Уёну ну очень уж нравилось подбешивать иногда своего хёна. Но, тем не менее, бывали моменты, когда Чон думал не головой, а иным местом (и это далеко не сердце), поэтому не смел отрицать, что Чхве чертовски привлекателен для любого. Уён даже не задумывался о своей ориентации, поэтому предпочитал считать, что он гетеро, но любой самый отъявленный любитель женщин просто сломается под напором этих лисьих глаз, что-то выискивающих в его, поджигающих сердце и устраивающих в теле пожар, особенно где-то чуть ниже пояса. Любой сломался бы, только единожды взглянув на острые, заботливо отточенные милой к Сану природой скулы, которые хотелось не то укусить и испробовать на вкус, не то расцеловать и прижаться щекой, а лучше всё сразу. Любой бы сломался, видя то, как он изредка смеётся, как задумчиво, но сосредоточенно что-то пишет в тетрадь на уроке, да даже как он просто стоит. И любой был уже сломан, когда думал о том, как эти мощные руки держали бы его за запястья, проводили по всему телу, вызывая табур мурашек, как эти руки сминали волосы, пока возбуждение неумолимо просилось бы наружу. Уёну стыдно за такие мысли, очень стыдно, потому что они опять заводят его не в те дебри. Ничего романтического, чисто эстетическое возбуждение от такого неземного друга. Теперь, видимо, помимо тактильного голода у него появился еще и сексуальный, но с ним он пока предпочтет справляться в одиночку, вымещая всё сокрытое для других людей.
«Если ты умеешь читать мысли, покашляй» — на всякий случай подумал Уён. А даже если бы Сан и умел читать мысли, то у него лопнула бы голова от целого роя красивых фраз и цитат о нём, которые рождало воображение Уёна. Он бы просто не успел угнаться за скоростью мыслей младшего.
— Вообще, это ты мне присылал все эти скрины, которые ты сам же и делал, самовлюблённый идиот. И кстати, это просто компромат на тебя, так что берегись, — словно и не было никакой паузы в разговоре недовольно произносит Сан, — Уён, отъебись, а. То, что твоих родителей нет дома, не значит, что я сейчас же приду и буду помогать тебе готовиться к твоей работе шлюхи.
Грубит. Повисло молчание. Это всегда значило лишь одно — Уён обижается. Ему бы очень не хотелось, чтобы его действительно считали шлюхой, ведь, по его независимому мнению, на этом сайте он соблазняет прекрасных взрослых женщин и молодых девушек, а остальные заходящие — это так, ошиблись адресом. Он снова врёт сам себе, ведь чувствует, что его контент не для такой аудитории. Он просто не умеет по другому, он всегда выбирал позицию слабого, а не доминанта, поэтому очень уж сложно даётся роль властного повелителя, которую так любит женский пол. Мало кому из них Уён действительно пришёлся бы по вкусу.
Сан его мнение никогда не разделял, ведь несмотря на то, что они были почти ровесниками и учились в одном классе, во многих вопросах он обходил Уёна в уровне зрелости, и Чхве прекрасно понимал, что от этого сайта рано или поздно у кого-то будут неприятности.
— Я могу повесить трубку? — осторожно спросил Сан, показывая изо всех сил, как ему некомфортен данный разговор, который явно затягивается.
— Нет, погоди. Я хотел попросить тебя оставаться на связи.
— Ага-а. Боюсь спросить, для чего?
— Сегодня произойдёт кое-что важное, я это чувствую. А ты из принципов мою трансляцию смотреть не станешь. Поэтому будь на связи, на всякий случай.
— Ради бога, я зайду, если хочешь, задоначу даже, а то дела у тебя совсем плохи.
Уён проигнорировал данный подкол, потому что занимался тем, что тушил успевшую закончиться сигарету об импровизированную пепельницу в виде какой-то коробочки, и просто отключился, ведь чувствовал, что они еще будут говорить сегодня. Во рту противный привкус дыма, который никогда ему не нравился. Спасала от вкусового поражения лишь ягодная двойная кнопка, слава богу, что люди додумались и до такого.
— Всё, я сейчас буду запускать, — Уён комментирует своё дальнейшее действие, что являлось ещё одной забавной привычкой. Он подошёл к напольному зеркалу в углу своей комнаты, чтобы осмотреть, насколько хорошо он сегодня подготовился и насколько он хорош для самого себя. В отражении ничего такого: успевшая загореть на майском солнце и без того медовая кожа очень ярко выделялась на фоне молочно-белой стены, а Чон всегда мечтал иметь кожу цвета своей стены, хотя бы приблизительно, ему казалось, что темная кожа не столь очаровательная и вообще не соответствует его самоощущению. Зато лицо полностью удовлетворяет, выглядит максимально под стать характеру, хоть это и не объяснить. Оно такое детское, но одновременно с этим лукавое, словно задумал какую-то шалость. Уён попробовал улыбнуться и построить лицо, но ничего необычного в своей мимике и в целом внешности никогда не видел. Его утреннюю укладку уже изрядно подпортил теплый майский ветер на улице, хотя самому Уёну даже по нраву легкий беспорядок на его двухцветной голове. Ох, эти цвета. Уён красился около месяца назад, но до сих пор очень любуется дорогостоящим результатом. Сами волосы переливаются от темного до свелого коричневого, а это почти скрытое окрашивание слегка отросшего маллета в цвет белого шоколада заставляет засматриваться в зеркало, особенно то, как красиво оно переходит в коричневый по всей голове. Голый торс, правда, оставляет желать лучшего — очень слабенько для того, кто иногда любит поторчать в танцевальном зале. Возможно, ему стоило вернуться в тренажерку к Сану, ведь и без того скудный пресс начал пропадать, уступая власть слегка округлому животу. Надо будет срочно разобраться с этим, потом. В остальном ничего примечательного в этом парне, даже бельё совершенно обычное, потому что для красивого нужны деньги, а они в дефиците. Довольный в целом собой, Чон снова уселся на кровать.
Нельзя было сказать по Уёну, что он был несовершеннолетним. Он слишком хорошо разбирался в том, что нравится аудитории подобных сайтов, наверное, ориентировался больше по вкусам своих одноклассниц. Он знал, чего хотят от него те, кто могли бы зайти, и это его нисколько не пугало. Он знал, что на этом сайте полно всяких извращенцев. Он знал, что в любой момент могли приехать его ненаглядные мамочка и папочка, а он сидит здесь, в своей комнате, голый перед камерой, но его по-прежнему это никак не смущало, а даже доставляло дозу адреналина в его и без того кипящую кровь.
Пять минут, и он уже ведёт трансляцию.
— Добрый вечер, мои сладкие. Наверное, вы совсем не скучали по мне? Я вернулся так быстро, как только смог. Сан, ты в чате? — начал общаться с чатом Уён, как только появилось хотя бы пять постоянных зрителей. Скудно, но что поделаешь.
woohater: да, я тут. к сожалению.
Камера специально была поставлена так, чтобы выше губ никто разглядеть не смог. Но как только Уён примет какую-то неправильную позу, то все увидят его настоящее лицо, а тогда он точно без неприятностей не обойдётся. Лицо показывать ни в коем случае нельзя, и это придаёт Чону еще одну дозу адреналина, хотя он должен скоро лопнуть от такого ежедневного количества. На самом деле, он уже давно мечтает о какой-нибудь маске на глаза, которая скрывала бы его внешность хотя бы частично, моделью быть было бы тоже проще, но если родители найдут её (а мама Уёна любительница порыться по чужим вещам), то он мигом превратится в труп, а Уёну ещё хотелось бы пожить, хотя бы до совершеннолетия, а там он уже попробует уломать Сана на такой необычный подарок. Пока приходится обходиться так, рискуя каждый раз.
Трансляция длилась уже полчаса, но Уён сегодня не торопится полностью раздеваться. Он окрылён количеством людей, которые сегодня зашли к нему, целых сто с лишним человек смотрели прямо на него, и это так возбуждало его воображение. Всего каких-то полчаса, а у него уже такая большая аудитория, на что он даже надеяться не смел. Было несколько донатов, правда, совсем ничтожных, но и суммы покрупнее, как уже говорилось ранее, Чону никто никогда не скидывал. Поэтому за сегодня Уён надеялся сорвать большой куш, и оттого так тянул с самой сладкой частью, пока лишь поглаживая свой оголённый торс и с наслаждением читая комментарии, параллельно гадая, смотрит ли всё-таки на него сейчас Сан или свернул как всегда вкладку, и что он думает.
Вдруг его взгляд зацепил явно не постоянный его зритель, но и не простой среднестатистический посититель этого сайта. Что самое странное, у него по какой-то причине не отображался ник. Он оставил всего один-единственный комментарий:
?: Доброго тебе вечера. За сколько ты пойдешь в приват?
Уёна даже слегка бросило в дрожь. Ещё никто не предлагал ему подобного, это заставило растеряться и нервно начать кусать губу. Это был для него слишком ответственный шаг, он был явно не готов ублажать себя для кого-то персонально, так ещё и не имея представления, кто этот человек такой. При этом, лицо бы видеть тоже не хотелось, ведь это уже называется интимной связью? Пусть Уён и делал вид, что совершенно раскрепощен в этом плане, но и его раскованность где-то должна была оборваться. И всё же, это возможность заработать столько денег, сколько он давно в руках не держал. Если, конечно, у этого неизвестного господина они имеются. Чон решает ответить на неудобный вопрос как обычно — колкостью.
— Привет, анонимный гость, прости, но не думаю, что тебе хватит денег на приват со мной. Как же жаль.
woohater: зазвездился.
Парень хихикает, полностью довольный собой и своим ответом, но не успевает он даже опомниться, как видит уведомление на весь экран, которое заставляет его сердце пропустить один удар и бросает в холодный пот. Глаза начинают лихорадочно бегать по комнате, после чего он тупо уставляется в экран. Мозг Чона не до конца осознает, что это не во сне, а наяву. Это больше похоже на шутку или розыгрыш, да на что угодно, чем на правду. Уён явно не ошибался насчёт сегодняшнего дня.
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ ? — 350$
