О неуважительных причинах отсутствия на рабочем месте.

Юрао всегда привлекала недоступность. Любая девушка сдавалась, в конце концов, под истинно гномьим напором дроу и быстро наскучивала. Тогда на ее место приходила другая. Иногда и не на ее, а на соседнее. Мужчине с большим сердцем места было не жалко. Эрха была другая. Такая высокая, красивая, забавно надменная и завораживающе неприступная. Он, честно признаваясь в этом самому себе, так и не смог понять, зацепила ли его сама шайгенка или стена обороны, выстроенная ей самой и ее «заботливым» директором. Логика прагматичного ума подсказывала, что все-таки второе, но природное упрямство категорически настаивало на первом. Так же категорически оно отказывалось признавать, что в контору офицера уже давно гонит не только следовательский кураж и горы нераскрытых дел, требующих внимания. Ведь кто может быть недоступнее, чем тысячелетний Золотой Дракон, маячащий ежедневно перед глазами? Сначала они были просто деловыми партнерами, считающие свои доли в деле несправедливыми. Потом стали настоящими друзьями, причем, окончательно их сплотило многочасовое, до позднего вечера, разбирательство с очередным делом №… всегда неизбежно переходящее в ворчливое обсуждение некоторых с личной жизнью, а потом и некоторых замужних. Самим им ни личной жизни, ни, тем более, замужества наблюдать не приходилось, в притворной грусти вздыхал дроу. «Сплюнь!» — восклицал дракон, помешанный на приметах. Юрао послушно плевался, а потом тянулся стучать по партнерской голове. И получал по шее. Тот вечер ничем не отличался от десятков похожих. Наавир тихо костерил Юрао, с его неуемной жаждой наживы, заставившей набрать кучу дел, но смиренно сидел в кресле, углубившись в материалы дела. У обоих уже плыло перед глазами от количества прочитанного текста. Дэя давно упорхнула, без тени смущения пожелав спокойной ночи. В общем, повторенный не единожды и легко предугадываемый сценарий. Юрао отпустил дурацкую шуточку, которую дракон с удовольствием подхватил, чтобы хоть как-то отвлечься. Завязалась шуточная потасовка, в которой ловкость натренированного офицера победила. Юрао застыл, перехватив руку партнера у собственной шеи, лицо его резко посерьезнело. Дракон взглянул вопросительно: зеленые глаза встретились с золотыми, и весь мир будто сжался до размеров радужек. Юрао стало страшно, как не было ни при разборках с мужьями-рогоносцами, ни при поимке особо опасных преступников, ни даже когда лез на территорию Школы Искусства Смерти. Страшно, что он себе все сам придумал, что ему одному уже давно в удовольствие просиживать вечера в конторе, шутя, ругать Дэю, пить чай, когда сил совсем не оставалось и иногда дотрагиваться до чужой руки, передавая или забирая бумаги. Юрао держался за руку дракона крепко, как за спасительную соломинку. Только отпусти — и все, привет, Бездна. Несколько мгновений тянулись мучительно долго, Юрао несколько раз проклял себя за этот дурацкий порыв и придумал тысячу объяснений, которые звучали бы приемлемо, не осознавая, что выдаст себя с головой тем, что начнет объясняться. Дракон первым нарушил этот стазис. Мягко, но настойчиво он потянул руку на себя, оставляя Юрао только обреченно ее отпустить. Дроу показалось, что он ослышался и недовольное цоканье — плод его воображения. Не успел Юрао опомниться, как Наавир схватил партнера за запястья и решительно притянул к себе. Целовался он отлично, с прямо-таки аристократическим изяществом и выверенностью. Впрочем, Юрао проигрывать не собирался, идеально дополняя чуть сдержанные движения лорда дракона своим нахальным напором. Они чуть отстранились, чтобы отдышаться. Плещущимся меж раскрасневшихся губ дыханием можно было, кажется, обогреть весь Ардам. А потом бумаги полетели на пол — столу было найдено куда более приятное применение. Чернильница опрокинулась, разлив свое содержимое по паркету, — потом Дэя им за это выскажет. Наавир распустил высокий хвост мужчины, смешивая его золотые волосы с собственными. Глаза дракона потемнели, из изумрудных превратившись в зелень хвойного леса. Один из многочисленных перстней — золотых, разумеется, — оцарапал черную кожу дроу, когда дракон скользнул под его одежду. Юрао в долгу не остался: расстегивая дрожащими от избытка чувств пальцами рубашку, оторвал пуговицу, пока Наавир, приникнув к темной шее стража, вытравливал из его головы последние мысли. Мелькнула дурацкая мысль: вот тебе, Дэя, и пример, что личная жизнь — не оправдание отсутствию на рабочем месте.