***
29 октября 2021 г. в 13:53
Лю Цингэ опаздывал на неделю, а Му Цинфан старался не лезть на стену в предвкушении.
По мере того, как вышел крайний срок его миссии, по мере того как проходил ещё один день, Му Цинфан старался делать все возможное, чтобы прожить день, помня, что миссии по добыче растения такого уровня вряд ли можно было назвать плёвым делом, а их информация об этом конкретном образце была в лучшем случае исторической.
Ми Цинвань, чей пик Прорицания отслеживал циклы цветения совершенствующихся цветов, обратил внимание на то, что Тысячелетняя Лилия Панацея достигла стадии опыления и готова для сбора. После яростных дебатов они пришли к выводу, что только у Лю Цингэ было достаточно свободного времени, чтобы найти её, не говоря уже о том, что он может сделать с любым конкурентом.
Ему потребуется не более трех дней, чтобы добраться до нужного ущелья, учитывая скорость его меча. После этого…
Все они полагались на клочок бумаги с выцветшим рисунком и способность Лю Цингэ отличить одно растение от другого, каким бы оно ни было.
Му Цинфан, как тот, кто получит Тысячелетнюю Лилию Панацею для исследований, больше всего беспокоился об успехе этой миссии.
А Лю Цингэ опаздывал на неделю.
«Не нужно беспокоиться», — твердо сказал себе Му Цинфан. Иногда циклы цветения могут длиться неделями, если не годами, в зависимости от цветка, Лю Цингэ просто мог все еще пытаться найти его. Было невозможно понять, насколько неточной была их информация, учитывая изменение природы с течением времени. Чжанмэнь-шисюн поддерживал с ним связь с помощью почтовых шкатулок, их вечно надежный шисюн еще не давал повод для беспокойства, поэтому Му Цинфан так и поступил. «Не. Волноваться».
К счастью, ему не пришлось этого делать, потому что на следующий день Чжанмэнь-шисюн отправил всем сообщение о том, что Лю Цингэ преуспел и возвращается.
Излишне говорить, что все владыки пиков Цанцюн собрались на Цюндин, чтобы застать возвращение Лю Цингэ.
Справедливости ради, Лю Цингэ, возможно, следовало бы сразу же отнести Тысячелетнюю Лилию Панацею на Цяньцао, чтобы Му Цинфан мог немедленно приступить к работе по превращению ее в различные жизненно важные лекарства, спасающие жизнь. За исключением того, что цветение Тысячелетней Лилии Панацеи случалось раз в жизни даже для бессмертных, все хотели сначала полюбоваться такой редкостью. Му Цинфан все прекрасно понимал и не держал на них зла. Он сам тоже хотел сначала успокоить свои нервы.
Повелители вершин с затаенным дыханием наблюдали, как далекая точка в небе превратилась в фигуру героического воина, возвращающегося с победой, приземляющегося на радужном мосту и поднимающегося по ступеням Цюндин.
— Что это за драма, у него никогда раньше не было проблем с посадкой, где бы он ни был, — пожаловалась Ци Цинци, скрестив руки на груди.
Шэнь Цинцю тихо фыркнул, прикрывшись веером.
— Шимэй Ци говорит это так, будто шиди Лю когда-нибудь поступал так на её пике, — достаточно быстро заметил Шан Цинхуа. — Ты единственная, у кого он так не делает. И в любом случае, мы все знаем, что шиди Лю больше всего уважает лидера секты, конечно, он не стал бы приземляться на его пик.
Несколько повелителей пиков бросили на Шан Цинхуа скептические взгляды, поскольку все они ясно помнили, что, уважает или нет, но Лю Цингэ все равно приземляется и взлетает там, где ему нравится.
— Он почти здесь, — любезно предупредил Юэ Цинъюань, впервые с начала этой встречи отвлекаясь от попыток предложить тихо шипящему Шэнь Цинцю чай, закуски и подушки.
И действительно, Лю Цингэ завернул за угол, чтобы войти в павильон под открытым небом, который они предпочитали в теплое время года. Казалось, он ничуть не устал от своих поисков. В одной руке небрежно болтался глиняный горшок с неуклюже пересаженной Тысячелетней Лилией Панацеей — Му Цинфан закрыл глаза, чтобы никто не увидел, как он явно молит небеса о терпении. Другую он бережно прижимал к груди.
На мгновение Му Цинфан подумал, что он действительно был ранен. Но более тщательная оценка показала, что его шисюн двигался без скованности и колебаний, и он держал руку не так, как будто зажимал рану, которая причиняла ему боль, а скорее — словно держал что-то драгоценное и хрупкое. Му Цинфан проверит его на всякий случай, хотя, невозможно быть слишком осторожным на поисковом задании.
У некоторых из этих редких цветов были самые ужасные системы самообороны, о которых они когда-либо слышали.
— Вот, — коротко объявил Лю Цингэ, ставя горшок на стол. — Извините, что это заняло так много времени; я женился на первом цветке и должен был найти второй.
— Все в порядке, шиди Лю, такие вещи редко попадаются… прошу прощения?! — Юэ Цинъюань поперхнулся на середине своей вежливой речи, откидываясь на спинку стула с широко раскрытыми глазами и не веря своим ушам.
Он был не единственным.
Шэнь Цинцю в явном удивлении неправильно глотнул свой чай и закашлялся в рукав.
Шан Цинхуа выплюнул дынное семечко, и Вэй Цинвэй инстинктивно отшатнулся с отвращением так резко, что врезался своим стулом в кресло Ци Цинци и опрокинул их обоих.
Ми Цинвань сорвал свои дымчатые кварцевые очки, чтобы посмотреть достаточно пристально, он случайно швырнул их через стол и ударил Суй Цинбао с пика Кусин прямо между глаз.
— Прошу шисюна повторить, — сказал Му Цинфан сдавленным голосом. — Я не совсем расслышал.
К какой части этого абсурдного предложения это относилось в первую очередь?!
— Ой, — Лю Цингэ кивнул и опустил пару висящих занавесок, чтобы немного перекрыть ветер, как будто в этом и была проблема. Му Цинфан отметил, что он ни разу не пошевелил рукой. — Я сказал: я женился на первом цветке и должен был найти второй. — Он махнул рукой, указывая на тот цветок, что стоял на столе.
Они проигнорировали это.
— Да, я думал, что ты это и сказал, — любезно сказал Му Цинфан, залезая в рукав, чтобы схватить верную иглу.
Ни в одной из книг никогда не упоминалось о Тысячелетней Лилии Панацее, вызывающей галлюцинации, но Му Цинфан на самом деле не так уж удивлен.
— Вот, поздоровайтесь, — сказал Лю Цингэ, наконец опустив сложенную чашечкой руку и-
Му Цинфан моргнул. Отпустил иглу. Снова моргнул.
Там, на широкой мозолистой ладони Лю Цингэ, сидел маленький дух, который моргнул в ответ и нахмурился, сжимаясь, чтобы спрятаться от них всех за согнутыми пальцами воина.
Это было… восхитительно.
И уж точно не было галлюцинацией.
Он явно произошел от цветка, его одеяния раскинулись вокруг него, как лепестки того же насыщенного пурпурного цвета и — Му Цинфан принюхался — имел тот же аромат, что и Тысячелетняя Лилия Панацея на столе. Несомненно, он только недавно развил человеческую форму, его ци все еще ощущалась скорее цветочной, чем человеческой.
«О, небеса, — слабо подумал Му Цинфан. — Тысячелетняя Лилия Панацея, развивавшаяся до человеческого облика».
Следующим шагом было развитие до божественности и, что ж.
— Его зовут Шэнь Юань, теперь он мой муж, — гордо объявил Лю Цингэ, очаровательный румянец залил его лицо, словно розовая заря на горизонте, превратив его в нежного, романтичного поэта, на которого он обычно походил лишь чисто внешне. Маленький цветочный дух, Шэнь Юань, издал тихий звук, похожий на звон колокольчика, и спрятался за своими мягкими рукавами из лепестков.
— Поздравляю, шиди Лю, — сказал Юэ Цинъюань, восстановив самообладание, и поднялся, чтобы поздравить его. — Какие фантастические новости! Может ли этот шисюн поинтересоваться обстоятельствами?
— Да! Как? — отчаянно потребовал Шан Цинхуа, хлопая руками по столу. — Ты не должен был жениться! Э-э, только не без нас, твоих боевых братьев и сестер! — добавил он, нервно оглядываясь по сторонам, словно понимая, как грубо это прозвучало. — Мы должны все делать вместе!
— Да, — мягко вставил Шэнь Цинцю, потому что Шэнь Цинцю никогда не упустит возможности отыграться на Лю Цингэ, особенно если он был в кого-то безумно влюблен. — Шиди Лю был очень груб, женившись так. Ты уважаешь эту семью?
По скромному мнению Му Цинфана, это было немного слишком со стороны Шэнь Цинцю.
В разительном контрасте с теми случаями, когда кто-то, не будем называть имен, — Шэнь Цинцю — критиковал его, в этот раз Лю Цингэ на самом деле казался огорченным.
— У нас, в семье Лю, всегда были частные церемонии, — проворчал Лю Цинге. — Мы можем устроить большой прием, если это сделает вас всех счастливыми.
Ми Цинвань издал сдавленный звук.
— Но дата…
— У нас нет приготовленных подарков!
— Шисюн!
— Шиди!
— Эй! — возмущенно зазвенел тоненький, словно колокольчик, голос, отвлекая их всех. — Прекратите доставать Цингэ, все вы! И что, если он так внезапно женился, вас всех больше волнует ваше собственное участие, чем счастье Цингэ?
Шэнь Юань топнул крошечной ножкой по ладони Лю Цингэ, покраснев, когда на него обратили внимание, но храбро нахмурившись.
— Ты еще даже не поблагодарил его за тяжелую работу, — упрекнул Шэнь Юань. Его похоже отчитывал особенно дерзкий цветок, чувство, с которым Му Цинфан не был знаком.
И, Му Цинфан взглянул на легендарный цветок на столе, маленький парень не ошибся. Цанцюн не практиковал некоторые из наиболее отвратительных привычек, к которым привыкли некоторые секты; например, поедание разумных духов для повышения совершенствования. В конечном счете, такие вещи приводят к отравлению ци и наказанию небес, поскольку растущие невинные жизни были жестоко оборваны ради личной выгоды. Не говоря уже об этике поедания разумного существа. Лю Цингэ мог бы просто сказать, что цветок развил высшую форму, и оставить все как есть.
Но нет. Лю Цингэ проявил упорство и совершил чудо, найдя вторую Тысячелетнюю Лилию Панацею.
Лю Цингэ прищурившись посмотрел на своего крошечного цветочного мужа.
— Меня не нужно благодарить за то, что я делаю свою работу, Шэнь Юань.
Шэнь Юань снова топнул ногой, крошечное личико сморщилось от разочарования.
Твердая рука Лю Цингэ даже не дрогнула.
— Дело не в том, чтобы тебя поблагодарили за то, что ты делаешь свою работу, а в том, чтобы не принимать тебя как должное!
— Шэнь Юань слишком много беспокоится, — сказал Лю Цингэ, но он улыбался и, честно говоря, выглядел нехарактерно влюбленным.
Как и следовало ожидать, Шэнь Цинцю выглядел так, словно его вот-вот стошнит. Несколько повелителей пиков начали посылать Му Цинфану многозначительные взгляды.
Му Цинфан обдумал это, но вынужден был признать, что не было никаких известных случаев галлюцинации или одержимости Тысячелетней Лилией Панацеей. Он покачал головой в ответ.
И, слава небесам, Му Цинфан не с нетерпением ждал того дня, когда ему нужно будет удерживать сопротивляющегося Лю Цингэ, чтобы ввести лекарство.
— Если это все, мы с Шэнь Юанем сейчас уйдем, — решительно кивнул Лю Цингэ, снова прижимая к себе маленького духа.
— Ах, конечно, — улыбнулся Юэ Цинюань. — Ты пойдешь проверить своих учеников?
Лю Цингэ покачал головой.
— Нет времени. Мне нужно идти.
— Еще одно задание так скоро? Ты только что вернулся, — нахмурился Юэ Цинъюань. — Шиди Лю, ты недавно женился, тебе следует потратить это время, чтобы привыкнуть к своему новому образу жизни.
— Я так и собираюсь, — Лю Цингэ опустил взгляд, исправляясь: — Мы собираемся. Мы отправляемся в свадебное путешествие.
Шэнь Юань просунул голову между пальцами Лю Цингэ и одарил их всех самодовольным взглядом.
— Муж берет меня с собой, чтобы посмотреть брачные бои Красных Каменных Медведей, — объявил он, выглядя необыкновенно довольным.
«Конечно, он это сделает,» — подумал Му Цинфан, беря забытый цветок и молясь о стойкости.
Тем не менее, он рад, что его шисюн нашел кого-то, кому нравилось то же, что и ему.
Даже если это был крошечный цветочный человечек.
— Эй, подождите минутку, — внезапно воскликнул Шан Цинхуа. — А как насчет приема?