Что вы творите, господин Зонтик?

      Просторы Зонтопии освещал блеклый закат, который не шибко хотел блистать перед окнами северо-западной части королевства. В кабинете тускло горели свечи, ласточки плавно летали по небу, что-то выкрикивая. Высокий стройный мужчина, зачесанные волосы, долговязый стан. Мужчина бурно репетировал свою речь, стоя перед зеркалом. Глубокий вдох…       — Братья и сёстры, — хотел тот продолжить, как правитель Зонтопии слегка приоткрыл дверь, неуверенно проникая в кабинет.       — Извини, Алебард, я зайду? — закрывая дверь за собой неуверенный юноша направился к статному мужчине.       Алебард, приоткрывая левый глаз, только хотел возмутиться о том, что Зонтик прервал его репетицию, но юноша не дал этого сделать, уже находясь возле грудной клетки, паренёк приложил голову, так же прислонив руки. Запястья немного подрагивали, на лице некая туманность, было видно, что он смущён, в глазах горела некая искра, которую мужчина никогда не видел у правителя. Алебард приложил руку ко лбу господина, но температура казалась ему вполне нормальной. Слегка не понимая действия подопечного, он приобнял его, думая о том, что кто-то обидел или оскорбил. Тут руки плавно начали перемещаться по раскрытой части грудной клетки, иногда всё ниже и ниже, доходя до края выреза, но после понимая, что это перебор, он убирал руки.       Статный мужчина лишь просто смутился, слегка покашляв, скрыл свое смущение. Было жуть как неловко. Хотелось сказать что-либо, но ни у одного, ни у другого не хватало смелости заговорить. Проводив господина до его спальни, он открыл дверь. Алебард подхватил второго на руки и посадил на край кровати: удивлению Зонта не было края, он весь горел, казалось что в тот же миг сгорит от стыда и смущения, снимая капюшон, он думал раздеваться, но заметил, что его верного министра нет в этой комнате. Верно, он вышел за её пределы, закрыв дверь, до этого у него были другие дела и потребности. Так что министру нужно было закончить всё как можно быстрее.       Спустя время Алебард вернулся к двери юноши, неуверенно постучав, он ожидал ответа, но его не последовало. Открыв дверь, тот вошёл — как оказалось, Зонт спал крепким сном, наполовину голый. Немного в шоке был его министр, который уже сидел рядом со спящим. Такой хрупкий по сравнению с секирой, поглаживая тому голову, он наслаждался этим моментом, таким коротким и мимолётным. Зонтик чуть приоткрыл глаз, задав вопрос, который напугал Алебарда.       — Ты пришёл? — потирал глаз правитель. Алебард застыл, но а после ответил немного ласково.       — Да, господин, — чуть помолчав он продолжил, — как вам спалось? — поднимаясь с кровати, он собирался уйти, как его тут же схватил за край накидки его господин.       — П-прости за то, что было у тебя в кабинете, — уводя взгляд промямлил юноша.       Зонт как можно быстрее натянул на себя накидку, лишь бы не показывать горящих щёк. Спрятал лицо под капюшоном и забился в угол кровати в надежде, что ничего страшного не произойдёт. Министр понимал, что сейчас лучше всего — это покинуть помещение, чтобы не смущать юношу.       — Всё в порядке, господин Зонтик, — сказал Алебард и направился к выходу.       — Я когда-нибудь смогу свободно общаться со своими поданными? — словно в пустоту спросил юноша, когда мужчина только собирался закрывать дверь, но он остановился.       — Вы же знаете, господин. Мы только налаживаем контакт. Помните, что произошло в храме?       — Помню. Но… Могу ли я налаживать контакт, как… простой житель? — Алебард тяжело выдохнул и сел на край кровати. Чувствуется, разговор будет не на пару слов.       — Господин, это не лучшее решение. Ложь только сделает всё ещё хуже.       Зонтик мял ткань накидки, елозил на месте, взглядом выискивая то, за что можно зацепиться. Ему было очень неловко говорить на эту тему. Как он вообще додумался до всего этого? Юноша всё же осмелился взглянуть в серо-голубые глаза министра, что смотрели на правителя с непониманием и хмуростью, но в тоже время заботой и волнением.       — Зачем вам это? — задал вопрос Алебард.       Юноша помялся минуту и всё же решился. Он пододвинулся ближе к Алебарду, на что тот вопросительно изогнул бровь. Зонтик сел рядом с министром и положил свою руку на его ладонь, что опиралась о кровать. Мужественная и холодная. Мужчина же снова был в смятении. Зачем это надо его господину? Голова юноши расположилась на остром плече министра.       — Я хочу внимания, — под нос ответил себе правитель, размещая руки на другом плече. — Того самого внимания, — уточнил тот.       Щёки горели пуще прежнего, в животе скручивало, а руки сжимали ткань собеседника. Зонтик зажмурился. Страшно. Очень страшно. Но он не ожидал ответных рук на своей талии, что притянули к себе. Юноша распахнул глаза от удивления. Мощные руки с четырьмя пальцами блуждали по спине правителя, а сам же Алебард не ожидал, что получит такого удовольствия, пытаясь успокоить второго. Бирюзововолосый зарылся носом в шею, вдыхая запах жжённых свечей, смешанные с духами.       Зонтику было приятно от столь нежных прикосновений, как и Алебарду. Жар снова поднялся у правителя, в животе стало приятно тянуть, а в глазах опять та искра. Юноша не смог устоять перед этой бледной кожей и мимолётно прикусил её. Министр от неожиданности данности остановился и, не понимая всего этого, чутка покраснел. Он думал ограничиться столь тёплыми объятьями, но оказалось, что ему нужно больше. Намного больше.       Зонта смутила столь продолжительная пауза Алебарда. Он легонько отодвинул от себя смущающегося министра, расположив руки на груди, но не убрал их, всё так же отведя взгляд в сторону.       — Так… Вы хотите… Такого внимания? — еле выдавил из себя министр, на что тот слегка кивнул головой в знак согласия, прикусывая нижнюю губу.       Руки стали перемещаться по крепкой груди, потихоньку спускаясь к низу накидки. Алебард же отвернул голову, прикусывая нижнюю губу, в попытке угомонить этот внутренний огонь, уводя взгляд. Жуть как неловко, но он ничего не мог поделать. Как-никак нарастающий организм, и это нормальное гормональное развитие. А ближе правитель ни с кем не общается, кроме как с ним. Даже с, так называемыми, другими клонами он не мог пересилить себя и поделиться столь деликатной проблемой. Но играет ли здесь роль жалости к юноши у Алебарда? Не совсем. У министра свои цели и желания, а Зонт много с чем может помочь. Но для достижения желаемого результата надо помочь. Ещё не стоит забывать, что мужчина тоже не железный и такого рода прикосновения тоже вызывают у него жар и помутнение в глазах.       Руки правителя уже давно находятся у края выреза его одеяния. Алебард этого осознал только после того, как почувствовал, что с него собираются стянуть лишнюю одежду. Министр не стал сопротивляться, отдавшись волей эйфории и возбуждения. Одно движение — и перед правителем открылось обнажённое тело мужчины, в котором нельзя было не отметить его красоту и гладкость. Теперь уже обнажённая грудь взмывалась от учащённого дыхания. Алебард, не стесняясь, стянул накидку с подрагивающих от тех же эмоций плеч.       Учащённое дыхание. Покраснелые и в тоже время пылающие лица, затуманенные глаза — это то состояние, в котором сейчас прибывали оба. Зонтик припал к шее второго, всасывая уже разгорячённую кожу, чему Алебард не сопротивлялся, и уступил место столь мягким губам. Возбуждение стирало все границы и стеснения, что тогда построил себе юноша. Сейчас он позволяет себе, что душе угодно.       Зонтик лишь сжал руки от подобных ощущений, что окунали его с головой, и постанывал с действий Министра. То, как мягко целует его мужчина, иногда прикусывая, оставляет мокрые дорожки до выпирающей ключицы. Как пальцы же плавно огибали солнечное сплетение, спокойно переходя к груди, задевая соски, спускаясь к линиям живота. Алебард не думал, что будет так жарко.       В районе шеи уже не оставалось и живого места, из-за чего верный слуга спускался всё ниже и ниже, опаляя зону горячим дыханием.       Мужчине всё было невтерпёж. Ему хотелось большего. Чтобы поскорее перейти к сладкому, от чего внизу всё просто сводило, но надо терпеть. Он тут не главный и требовать что-то не имеет право, только чутка иметь власть. Таковы правила.       Как бы долго Алебард не растягивал прелюдии, ему самому хотелось отойти от поцелуев. Руки разместились на краях трусов, в которых виднелся бугорок. Одно главное движение — и Зонтик уже пылал от настолько резких движений и желаний. Юноша уже понимал, что здесь власть он должен взять в свои руки, он полминуты смотрел на чужое достоинство, что покачивалось от малейших движений телом. Ему стало страшно от таких размеров. Министр не выдерживает и обхватывает рукой голову правителя, указывая носом на его славную проблему.       Ладно, была не была. Зонт проходит языком по выпирающим венам вверх, затем обводит головку и обхватывает её губами, посасывая. Солёненький. Алебард и не представлял, что юноша способен на такое, учитывая его стеснение и робость. Да что уж говорить, сам правитель от себя такого не ожидал.       Зонтик то пытался взять орган глубже, но рвотные позывы не давали это сделать, то выпускал изо рта, слегка отстраняясь и дыша рвано, но проходил языком по всей длине. Тем временем министр вовсю сжимал руками простыню. Такого удовольствия он никогда не получал. И за руки, что уже переместились на голову Зонта, он не отвечал. Пальцы зарылись в мягкие густые волосы и надавили на макушку, желая большего.       Для юноши всё непривычно, как и заглатывать глубже. Особенно, когда тебя силой заставляют это делать, придётся терпеть. Пытаться из раза в раз подавлять неприятные чувства и расслабить горло.       Жарко, душно, страстно. Приятно до дрожи в теле, до помутнения в сознании. Возбуждающе до кругов перед глазами, до острого желания сделать всё жёстче, чувственное, растягивая эйфорию до самого конца. К сожалению, не всё вечно, и сил надолго не хватает.       Секунда, и Алебард почувствовал резкое напряжение в теле, ещё чутка толкнув свой дилдо в маленький ротик Зонта, после явное расслабление в теле, а Зонт солоноватый вкус во рту. Правитель поморщился и выплюнул чужое семя на пол, откашлявшись. Ему явно это не понравилось.       Оба лежат на кровати в разных концах, пытаясь восстановить дыхание. Эйфория стала уходить, а до юноши приходит осознание того, что он себе позволил. А позволил он много. Даже слишком. Зонтик в панике прячется под одеяло, стараясь первым спрятать лицо. А министру хорошо, но он не мог заметить реакции правителя.       — Вы в порядке, господин? — голос стал хриплый, чему тот немного удивился.       — Я… — юноша запнулся, тоже заговорив непривычным голосом. — Хочу побыть один.       — Я вас понял.       Алебард, вставая с кровати, прокашлялся, оделся и покинул покои правителя. Самому же правителю было не по себе от сухого ответа министра. Да и вопрос тоже был безразличен по тону. Неужели после этого верный ему человек относится по другому? Он не знает, отчего становилось страшно, а спрашивать ещё страшнее.       Со стороны их взаимодействие друг с другом никак не поменялось, но отношения друг другу остались под вопросом. Одно можно сказать точно — случившееся точно не останется бесследно для них обоих. А как это всё выльется — никому не известно.