***
Просыпался я, кстати, тоже весьма интересно. Моё пробуждение всегда становится таким неожиданным, будто прямо в ухо мне зарычал сам Кайон своим Рыком Предков! Я разом открываю глаза, и полминуты пялюсь в стенку, напротив себя. Оглядываюсь: все уже разошлись. Я зеваю, потягиваюсь и иду к выходу. Перед входом меня ожидал Киа: — Доброе утро, Амбер. Как спалось? — Нормально — отвечаю я, внутренне морщась от громкого звука, что режет мозг не проходя через уши. Я как-то слышал от Рафики про такое состояние, после продуктов брожения некоторых фруктов. Но, во-первых, я не ем никаких фруктов, а во-вторых я это ощущаю каждый раз после пробуждения. — Я тоже нормально. Слушай... Я знаю что тебе нужно встретиться с этим львом-одиночкой... Можно я с тобой пойду? И вместе веселей и уверенней, и я научусь вести переговоры... — Нет, Киа. Ты останешься здесь. Этот лев согласился только на личную встречу. То есть никого, кроме меня он не ждёт. Если не выполним его требований, то, как минимум, он может просто не согласиться на сотрудничество. А как максимум — убить нас всех. Я не хочу вами рисковать, тем более что главное сейчас — произвести хорошее впечатление. Например исполнить его требования. Киа побурчал немного, но спорить не стал. В одобрение я его похлопал по плечу правой лапой, и пообещал взять с собой в следующий раз. Он одобрительно взмахнул хвостом и ушёл восвояси. Ну а я же сперва посмотрел на солнце. Вернее на точку пониже нашего светила. Оно было необычайно ярким, радостным, в которой ярким пламенем пылала Надежда, что ещё теплилась в моей душе... Вздохнув я отправился на встречу. Ох... Как дороги мне эти извилины. Этот каменный лабиринт, называемый Чужеземьем, навевает самые ностальгические чувства. Ещё два года назад я, Накала, Рембо и, иногда, Ананда, бегали тут, от очередной опасности. Постоянно нас пыталась убить Нала, но позже она исчезла. Тогда то я и проводил с Накалой долгие вечера, практически наедине. В конце концов её братец, что ходил за ней хвостиком, чтобы мы «не вляпались в неприятности», не мог, да и не хотел мешать нам... Ладно. Нужно выбросить эти думы из головы, и идти дальше. Остался только один поворот... О, Айхью! Единственный водопой Чужеземья, маленькое озерко, что когда-то насыщало весь наш клан, было полностью сухое! Воды не было! Ни капли! Я остановился как вкопанный. Мне было плохо. Хоть я и видел это место несколько раз, но всякий раз я ужасался как в первый раз. Это было чудовищно! Я не мыслил Чужеземье без этого маленького, но родного озерка. Без него и могилы моей матери. К своему ужасному стыду, я уже забыл, где она похоронена... Я с трудом оторвал взгляд с сухой корки грязи на силуэт, видневшийся невдалеке. Лев с шикарной коричневой гривой был повёрнут спиной ко мне, и смотрел куда-то в стену. Я побежал к нему, но, на полпути, понял что здесь что-то не так. Он стоял не шелохнувшись, и прямо перед ним была ещё какая-то тень, но, учитывая что он находился между мной и этой тенью, я не видел что это. В воздухе разносился пряный запах крови. Крови льва. И смерть. Я тихонько подошёл к нему на расстояние в один прыжок, и спросил: — Здравствуйте! Я Амбер! Помните меня? Вы можете поговорить со мной? То что происходило дальше было похоже на кошмарный сон. Лев стал разворачиваться, хотя слово «разворачиваться» является слишком сильным: его лапы не двигались, и, по сути, его разворачивал кто-то. И этот кто-то был крупным львом, с серой шкурой и угольно-чёрной, пышной гривой. Одна из его задних лап была куда короче, чем остальные. Правую лапу он глубоко вонзил в грудь одиночки, и из раны на землю, и на лапу этого страшного льва, пролилось немало крови. Как только этот лев, с трупом наперевес, развернулись на девяносто градусов, резким движением неизвестный вырвал лапу из груди нашего потенциального союзника, после чего труп упал наземь. Хладнокровным движением убийца стал вытирать кровь с лапы об землю, параллельно обращаясь ко мне: — Добрый день. Несчастье то какое? — Кинул он, кивая на труп. — К-кто ты? — От страха я едва мог шевелить губами. Сразу было видно, что встреча с одиночкой не просто накрылась кокосовой скорлупой, но и я могу, вскоре, присоединиться к самому одиночке. Правда на небесах. — Меня зовут Казоро, и я — старший принц Прайда Пустынных Долин. И сейчас ты, как и этот несчастный, находитесь на моей территории, — с этими словами он мягко прыгнул ко мне, и стал ходить вокруг меня. Я же в буквальном смысле оцепенел от ужаса. Тем временем он продолжал: — Кстати он жил некоторое время, и успел мне шепнуть, что ожидает здесь предводителя крупной армии, для захвата Чужеземья. Это правда? Не было никаких сомнений, что он собирался меня убить. Сейчас он просто развлекался со мной, внушал ужас, впитывал мой страх как губка, искренне наслаждаясь моими страданиями. Я решил ему подпортить игру: он достаточно получил страха и ужаса. Теперь моя очередь его запугивать: — Да! Мы собираем огромную армию! Мы уже готовы атаковать вас! И если вы сами не сдадитесь, то вмиг будете уничтожены! Казоро проявил, на удивление, мало эмоций. Он просто остановился позади меня, и молчаливо стоял. Я, теряя самообладание, искоса поглядывал на него. Он не смотрел в землю, не наблюдал за небом,его взгляд не скакал с камня на камень и не уткнулся в одну точку. Он просто смотрел на меня. Никаких эмоций взгляд не выражал, просто пристально зырил зенки на меня. Затем, наконец-то, он подвинулся к моему уху, и я почувствовал тошноту от запаха крови, исходящий из его пасти: — Но, если ты не прибудешь к своим войскам, то они останутся без командира... Так что-ли? Меня прошиб холодный пот. Я резко развернулся и царапнул его по лицу. Он зарычал и сам ударил меня. Без когтей. Но сила удара была такой, что меня отбросило на один львиный прыжок, и я с глухим стуком врезался в стену каньона. У меня было такое ощущение, что я сломал позвоночник, но тот факт, что я смог встать, развеял сию выдумку. Казоро просто продолжал на меня смотреть. Я царапнул его легонько, не успел сильно. Но и этого было достаточно, чтобы пять лёгких царапин сочились мелкими кровавыми капельками, что стекала по его усам, задерживалась на шерсти. Тут его глаза стали красными. Не просто радужка глаза поменяла цвет — даже белок стал бордовым, почти чёрным. Я закрыл глаза и потряс головой, чтобы успокоиться. Наверное меня реально сильно приложило головой. Но когда я открыл глаза, то мой враг стоял прямо передо мной, почти нос к носу, смотря кроваво-красными очами прямо на меня. Он открыл рот, но то что он произнёс не было вполне его голосом. Этот голос множился, и создавал слабое эхо: — Я уверен что вашей принцессе Накале понравится подарок, в виде твоей головы... Это отогнало от меня чувство страха: я ДОЛЖЕН ЖИТЬ! Ради Киа, ради Джанджи, Джасири, мамы и Накалы! Я должен жить! Я впился зубами ему прямо в горло, но он не чувствовал боли. Казоро в ответ просто одним толчком откинул меня от себя, занёс лапу над моей головой, с когтями, и стал опускать. Пять секунд... Накала, милая, прости меня. Я понимаю что причинил тебе боль, когда не пришёл на свидание. И после своего возвращения я тебе причинял только боль... Четыре секунды... Я был глупцом. Я не надеялся что твои родители меня примут, поэтому и пошёл к Древу Жизни... Но ты помни: Три секунды... я Две секунды... тебя Одна секунда... — Люблю! Прохрипел я в тот самый момент, когда на мою голову приземлилась когтистая лапа, и стало совсем темно...***
Я стоял прямо над своим телом. Оно было совсем изуродованно, но я боли не ощущал. Я уже дух, не чувствующий боли. Казоро стоял среди двух трупов, моего и одиночки, но смотрел не на нас, а в один коридор. В мгновение ока он рванул отсюда. Через секунду прибежала заплаканная львичка. Только сейчас я заметил, что она такого же возраста, как и Казоро, а они были подростками. Я не понял: МЕНЯ УБИЛ ПОДРОСТОК?! МЕНЯ, ПОЧТИ ВЗРОСЛОГО ЛЬВА?! Правда он сумел убить льва-одиночку, который был примерно такой же по возрасту, как и король Кову. Львичка горько плакала, и не заметила тел. Поэтому она споткнулась о мою правую лапу, и в ужасе посмотрела на местность. Она заметила мой труп, и, как будто о чём-то задумалась. Позже она вздохнула, поплакала немного, но уже надо мной, взяла моё тело и потащила к границе земель Прайда. Я, с интересом, полетел следом. Она дотащила меня до самой границы, и тут на горизонте появилось несколько фигур — Джаури с Кайоном, Фули, Ниппуном... Короче вся гвардия. Львица положила меня на землю и быстро скрылась за камнем. Отряд побежал ко мне, и в один момент остановились как вкопанные. Кайон говорил моё имя, я слышал, мой дух слышал, но я давно уже покинул своё хладное тело. Джаури, почуяв запах львицы на моём теле, с благодарностью и глубокой любовью посмотрел на тот камень, где скрывалась та. Младший брат Накалы распорядился похоронить меня и оповестить королевскую сестру и клан гиен. Сам он задержался, чтобы по его словам «осмотреть место преступления». Когда все ушли, и Кайон унёс мой труп, Джаури повернулся к камню: — Милима... Львичка выглянула. — Спасибо. Младший принц хотел ещё что-то сказать, но никак не мог ничего выразить. Та, которую он назвал Милима, вышла из-за камня, подошла к нему и закрыла ему рот своей лапой. Тихонько сказав «Прощай» она побежала от сюда. Уже вечерело... Джаури посмотрел ей в след влюблёнными глазами, и пошёл в сторону Скалы Предков.***
Первыми ко мне пришли проститься гиены, вместе с Киа. Они долго плакали на моей могиле, а Киа хмуро простоял минут пять, и ушёл прочь. Слегка проследив за ним я понял, что он попытался выяснить что со мной произошло, и, ближе к полуночи, он нашёл труп одиночки. А после гиен к моей могиле приблизилась группа из трёх поздних львов подростков. Ананда, Накала и Сахиджи. Они встали. Накала и Сахиджи потупились в землю, и угрюмо молчали. Ананда же стояла просто в шоке, нервно подёргивая то хвостом, то плечом. Стояла гнетущая, вечерняя тишина, прерываемая стрекотанием кузнечиков и сверчков, шорохом ветра и рассеканием воздуха крыльями всяких вечерних стрижей, что охотились для молодняка. В конце концов Ананда разорвала этот воздух вопросом: — Стоило ли тебе умирать?! — Стоило. Если речь идёт об этих гиенах, то он готов, ради них, на что угодно. — Накала вздохнула, после чего с горечью продолжила: — Даже отказаться от чувств, и пойти к вашему треклятому Древу Жизни. — То что он пошёл, ради гиен, которые его приютили, к Древу Жизни, начихав на свои чувства и на твои, это ещё не значит, что моё Древо треклятое! Накала как будто не услышала. Она задумчиво, с некой грустью, смотрела на могилу, с таким расчётом, что она, сквозь толщу земли, смотрела мне прямо в морду. Прямо в глаза, что были закрыты. И вот она глубоко вздохнула, отвела взгляд, говорит: — Ты снова причинил мне боль. Сперва ты, два года назад, не пришёл на свидание, затем два года пропадал Шетани знает где, затем ты вернулся и каждый мой день, подаренный Айхью, отравлял этой болью. Но, тем не менее, твои чувства оказались взаимными... Ананда ахнула, посмотрела сперва на могилу, затем на Накалу, туда-сюда мотался её взор, но затем она со злобой ударила лапой по земле и убежала вся в слезах. Накала опять никак не отреагировала на странное поведение сестры, и, опустив голову, заплакала: — Когда ты отказал Ананде в любви я испытала радость... [всхлип] Я ведь ревновала тебя к ней... И вот [всхлип], ты вновь [всхлип] сделал мне очень больно. Ты оставил меня одинокой... [рыдания] Тут Сахиджи повернул к ней голову, поднялся на лапы, и говорит: — Ты не одна, Накала. У тебя есть я. Накала, рыдая: — Да... Ведь это ты первый понял, что я люблю не только тебя, но и этого — тут она усмехнулась — «разбивателя женских сердец». — Тут она вновь зашлась в плаче — Ты простишь меня за то, что я влюбилась в Амбера даже сейчас? — Накала... Я существуют на свете, чтобы утешать тебя. Два года назад он пропал без вести, и ты так горевала, что мне нужно было утешить тебя. И тогда то мы и полюбили друг друга... Он вернулся, и наши чувства подверглись испытаниям. Но всё равно ты любила как Амбера, так и меня, так и... Я... Тебя. Старшая принцесса Земель Прайда тихонько рыдала. В конце концов она посмотрела прямо в глаза Сахиджи: — Ты меня... Любишь? — Да. — Не смотря на то, что я тебя заставила ревновать? Он постоял немного, и ответил грустным голосом: — Да. Накала прильнула к его груди, и прошептала: — Я тоже тебя люблю... Я тихонько наблюдал за этой сценкой, хотя все возможные силы меня тащили в мир Айхью. Я был поражён признанием Накалы, и немного ревновал её к Сахиджи... Но что же? Я не выполнил своего предназначения — не освободил Чужеземье. А по поводу Накалы... Я не смог узнать симптомы, и я не выжил. Сахиджи... Пусть он позаботится о Накале. Мне так будет спокойнее. Ананда уйдёт к Древу Жизни, а вскоре справят свадьбу старшей принцессы и сына охотницы. И наступит гармония...