запирая ветер, он становится затхлым воздухом

Девочка весело бегала по площади, пока ветер нежно подхватывал ее бумажную игрушку – сэр Кэйа, так представился проходивший мимо, сделал бабочку из листика альбома девочки, и сказал, что если она ее отпустит и помолится Барбатосу, то обязательно увидит чудо. Венти же, стоявший рядом с ним, попытался закатить глаза как можно сильнее, не устояв и перед соблазном стукнуть капитана локтем в живот – разница в росте та еще морока, будь его силы как прежде, то… Но взглянув на мечтательно наблюдавшую за сборкой бабочки девочку, не смог сдержать улыбки. Как однажды сказал его приятель с золотыми глазами, - «Детские мечты разбить легко. Если их оставить без внимания, они сами распадутся на крохотные осколки. Хорошая мысль от смертных, не правда ли?» - так что бард просто не мог себе позволить отлынивать. Не то, чтобы это его действительно заботило, как такого безалаберного и легкомысленного бродягу-пьяницу вообще могло заботить хоть что-то кроме очередной шутки и безделья? Вот-вот. Так что и вовсе он не помог Кэйе, попросив ветра подуть в сторону бабочки, и ничуть не проявил он инициативу, просто отошел свежим воздухом подышать, чего это, Вы, капитан, там смеетесь? А девочке было все равно – она сейчас действительно проживала одно из самых драгоценных в ее будущем воспоминаний. А уж кто помог эти воспоминания сделать, был ли там этот загадочный бард – все равно. Да. Вообще-то у этих двоих сегодня совершенно другая цель прогулки, но раз уж так вышло… После пары событий, Кэйа стал более открытым, так что подобные выходки уже привычны. И на что только Венти надеялся, в очередной раз согласившись вместе прогуляться до таверны? Кто знает. Со свойственной капитану улыбкой до ушей, они поспешили к таверне «Доля Ангела». С открытия бара прошло уже больше часа, Розария, уставшая после очередных мероприятий в церкви, скорее всего придет немногим позже. Однако, сегодня вечер перед выходными, а значит, народа будет гораздо больше и, если они не поспешат занять места, кто знает, сколько кинжалов проткнет накидку Кэйи в этот раз. Барду почему-то везло, его она не трогала – то ли понимала, кто он на самом деле, то ли мучать рыцаря ей нравилось гораздо больше. Между Венти и Кэйей завязалась небольшая битва за первое место – кто быстрее придет к двери заведения. Не стесняясь ставить подножки, юноши (хотя, скорее, два ребенка, так как иначе, как детским, их поведение не назовешь), с еще большей прытью устремились к пункту назначения. Несмотря на то, что Венти был достопочтенным когда-то Барбатосом, Архонтом ветров, и, казалось бы, маневрировать в воздухе он должен лучше всех – бард, был, наверное, одним из самых неуклюжих в Мондштадте. С тихим ругательством, он запутался в ногах на ступеньках и упал, пока радостный капитан, довольно показывавший язык, уже открывал дверь таверны. Дилюк, судя по всему, сегодня был на рабочем месте – уж слишком хорошо выглядел Кэйа. Уже закрывая дверь и заходя внутрь, он выглянул на улицу, посмотрев на поднимающегося Венти и закрыл наконец дверь с глухим стуком. Оскорбителен ли этот жест был для самого Барбатоса? Нет, но для Венти такое простое поражение было удивительной неприятностью. Чертыхаюсь, он уже спокойно пошел к таверне – смысла спешить больше не было и остановился перед дверью. За ней слышался шум, визги, радостные улюлюканья, попытки Кэйи достать Дилюка и его довольно громкие выкрики на провокации капитана, в общем любой, кто сейчас проходил бы мимо, наверняка заинтересовался и заразился этой веселой атмосферой бара, непременно желая пропустить стаканчик-другой одуванчикого вина или чего покрепче. Но не бард. Венти, уже прикоснувшийся к ручке двери, остановился как вкопанный. Обычно, он бы спокойно открыл дверь, натянув все ту же озорную улыбку бездельника и ввалился бы под общий хохот других в бар, вновь выпрашивая у Дилюка бутылку вина. Строить всеобщего шута и клоуна для него стало своеобразной рутиной: встать, пройти в ванную, мимо занавешенного зеркала в коридоре, пройти на кухню, съесть пару яблок, вновь обещая себе питаться лучше, но как-нибудь в другой раз, переодеться во что-нибудь соответствующее стилю бродячего поэта, аккуратно взять лиру и выйти в свет, начав свой новый день с чистого листа. Хотя как же лицемерно называть это с «чистого листа», если каждая ночь словно разъедает тебя изнутри все глубже и глубже, не давая и шанса вздохнуть? Если даже малейшие попытки поменять хоть что-то кончаются одним и тем же? Говорят, что Архонты спокойны и сильны от того, что время лечит. Венти хочет разбить лицо тому, кто сказал этот бред. Вина, как говорила Лиза, с которой он случайно познакомился, пока забирал Кэйю из штаба, — это неприятное чувство, которое возникает на фоне внутреннего, субъективного отношения к своим поступкам, действию/бездействию и их последствиям. Сказано хорошо, вот только от понимания, каким недугом он страдает, легче не становилось. Принять свои ошибки и отпустить, говорится чуть ли не в каждой книге на эту тему, ученые из Сумеру уж точно знают толк в науках. Да только говорить легко. Венти же хотелось кричать каждую ночь, когда в очередной раз ему являлся его покойный друг. Отчаяние, вина, стыд и боль за то, чего не предотвратил – все смешивается в подсознании. Эти кошмары со временем стали только реалистичнее, а вспышки отчаяния стали накатывать даже днем, в самый неподходящий момент, как сейчас. Голова стала ватной, а невысказанные эмоции словно яд заструились по венам. В тот момент, когда он уже было начал задыхаться, чья-то рука легла ему на плечо: — Венти? Что с тобой? – Ох, Роза, как же ты вовремя… Бард встрепенулся. — В-все в порядке, просто от нетерпения отведать вино аж дух захватило, ха-ха- ха… — Венти наигранно громко улыбнулся и рассмеявшись, продолжил. – Ну чего мы стоим? Пойдем, наверняка устала молиться великому Барбатосу!! Розария ничего не сказала, лишь нахмурилась, а потом, словно бы отгоняя от себя что-то, пожала плечами. Одно легкое движение и каблук монахини громко открывает дверь, заливая светом лицо юноши, а затем и девушки. Кэйа весело машет со стойки – все места за столами уже были заняты. Дилюк скользнул глазами по новоприбывшим и молча кивнул на два стоящих рядом с капитаном стула. Венти, словно хватаясь за спасательный круг, бодро зашагал к ним, в глубине души надеясь замолчать разговор о произошедшем перед дверью. Хотя, зная Розарию и ее отношение ко всему, первой она уж точно эту тему не поднимет. Оно и к лучшему… Девушка садится около стены, с любопытством поглядывая на бармена, пока тот в сотый раз что-то объяснял Кэйэ. Смирившись с тем, что выбора-то, барду, в общем, и не намеревались представлять, он сел посередине. Ах, как чудесно блестит свежая бутылка вина, прям напротив юноши! Слегка запотевшая, видно, что совсем недавно достали из погреба таверны, с манящей этикеткой – словно редкая драгоценность, емкость переливалась кроваво-бордовыми оттенками от света ламп. Пробка была еще не вскрыта, как же чудно! Бард уже было потянулся за ней, как вспомнил, что ему и по шее за это надавать могут. Но и Дилюк был не так прост. Несмотря на свое бурное обсуждение, он ухищрялся наблюдать за всем в таверне, по крайней мере на 1 этаже (хотя порой Венти с Кэйей казалось, что красноволосый видит сквозь стены – иначе как он узнавал, когда они пытались, не заплатив и прихватив с собой еще алкоголя, сбежать через балкон?), а потому слегка усмехнувшись, поставил перед троицей ту самую бутылку.