пустота бейкер-стрит 221"B"

Шерлок раздражительно пнул пустое кресло. Мэри и Джон решили пробежаться по магазинам в предверии свадьбы, и детектив в очередной раз за последнее время остался совсем один. На душе стало пусто и гадко. Он рад был за Джона, он должен был быть рад за Джона, но это было не так. Он испытывал неописуемые чувства, ранее чуждые для него — ревность, зависть к Мэри, и…собственничество? Он не знал это чувство, но каждый раз когда он видел Ватсона который с воодушевлением готовился к своей свадьбе со своей невестой, хотелось прижать его к себе, забрать куда-нибудь и никогда-никогда не отпускать. И плевать на Мэри, на Миссис Хадсон, на Лестрейда и Майкрофта, плевать на всех них, если его Джон будет с ним. Но Джон не был его собственностью, и уж точно не был с ним, потому что его кресло, комната, местечко на кухне и правая сторона постели Шерлока — всё пустует, будто Ватсона и вовсе здесь никогда не было. И нет, дело не в том, что доктор здесь не появлялся, дело было в том, что Бейкер-стрит два-два-один «Б», перестало быть домом для Джона. И теперь Шерлоку придётся остаться здесь одному. Совсем одному, без его доктора, без его напарника и без его возлюбленного. Холмс понимал и принимал, что за те два года пока он был «мёртв», любовь Джона к Шерлоку могла «выветрится», и Джон мог влюбится в Мэри, спокойно забывая о мёртвом парне. Но Шерлок вернулся. Ошарашив Ватсона своим вполне живым состоянием, и ошарашив себя, видящим Джона, который делал предложение какой-то девушке. Сначала было неприятно. Неприятно, потому что Джон со всей силы пытался придушить его, ударить или пнуть. Потом стало обидно — Джон, его Джон, был с кем-то другим. Шерлок никогда не исключал этот поворот событий, и прекрасно понимал что его парень скорее всего найдет себе кого-нибудь другого, или другую, но одно дело — думать, а другое дело видеть то, как твой любимый человек делает предложение кому-то кроме тебя. После стало пусто. Пусто в квартире, пусто на душе, пусто без Джона. И хотя они с Мэри пытались его убедить что всё будет как раньше, Шерлок понимал что как раньше не будет. Не будет ленивым поцелуев по утрам, не будет немного подгоревшей яичницы от Джона, не будет чашки чая, принесённую миссис Хадсон, которую он будет делить с Джоном. Не будет возбуждающих разговор, не будет быстрого секса на лестнице Бейкер-стрит, прямо на перилах, быстро и тихо, пока миссис Хадсон не пришла их проведать. Не будет зажиманий прямо на месте преступления, не будет тихих стонов в шею, не будет утреннего минета, не будет тёплых объятий и редких поцелуев поздно вечером за просмотром какого-нибудь второсортного шоу. Всего этого уже не будет у Шерлока. Всё это Шерлок потерял. Хотелось прямо сейчас расплакаться и наесться мороженного вместе с Майкрофтом, прямо как в детстве, когда их обоих отшила какая-то девчушка, и они стащили огромную банку ванильного мороженного. Тогда им здорового влетело, но заесть грусть сладким получилось точно. У Шерлока даже возник секундный порыв и вправду позвонить брату, но его мысли прервала зашедшая в комнату миссис Хадсон. Домовладелица понимающе взглянула на Шерлока, который сидел на коленях у кресла Джона, и негромко сказав что-то про чай с печеньками, покинула квартиру. Холмс лишь обречённо плюхнулся лбом прямо об кресло, не в силах понять и совладать со своими чувствами. Именно в таком положение его застали вернувшиеся с магазинов Мэри и Джон. Шерлок не подавал особые признаки жизни, и потому Мэри непонятно кивнув отправилась в комнату Джона, разбирать покупки. Ватсон же осторожно опустился к Шерлоку, слегка поглаживая его по спине, и пытаясь понять что же в очередной раз случилось с великими детективом — очередная скука, или убийца оказался приемным сыном прабабушки сводной сестры жены жертвы. — Дж-н, я т-бя лю-ю, — невнятно раздалось из обивки кресла. Джон по правде старавшийся прислушаться и понять что говорил детектив, всё равно ничего не разобрал и попытался отнять Шерлока от кресла. Успешно совершив сиё действие, Ватсон услышал всё такой же тихий, но уже по крайней мере внятный ответ. — Джон Ватсон, я люблю тебя. Шерлок еле держал голову на весу, стоя на коленях всё с таким же расслабленным лицом. На деле, Холмс был никак не расслаблен, а даже перенапряжен. Когда они с Джоном встречались, ни один из них не осмеливался сказать о любви к другому. И поэтому, увидев напуганный взгляд доктора, Шерлок запаниковал. Паника заключалась не в том, что его могла услышать Мэри или миссис Хадсон, или ещё кто нибудь, паника заключалась в том, что Джон сейчас его отолкнет от себя, пошлёт на все четыре стороны, заберёт Мэри, и скажет что больше никогда не появится на Бейкер-стрит. И тогда Шерлок навсегда-навсегда останется совсем один. Гниющий, в этой пустой квартире, которую никто не когда не сможет заполнить своим присутствием кроме Джона. Джона Ватсона.