Духота

Мне скучно. Мне наскучило абсолютно всё, что происходит со мной. Я совершенно перестала ощущать вкус моей нынешней жизни. Она мне просто приелась. Как дешёвые духи с рынка, которые сначала пахнут сладко…. А потом от них начинает болеть голова. Мне надело всё, что происходит со мной. Я перестала ловить хоть какие-либо эмоции от происходящего вокруг. Нет азарта. Нет веселья. Нет печали. Все вновь поблекло. Оттенки серого опять смешались в один большой грязный ком. Как же скучно… Я стою на балконе обычно серой девятиэтажки в одной толстовке и лёгких джинсах. На улице, после очередного весеннего ливня, пахнет дождём. Я просто стою на старой бетонной советской плите с не самыми надёжными железными перилами и гадаю, с какой вероятностью я упаду с седьмого этажа, если просто подпрыгну или облокочусь на этот металлолом. А за стенкой веселье. День рождение всеми любимой в моей компании Сонечки. Ей сегодня 19. Она радуется, кушает тортик и бухает. Все в той маленькой и задрипанной квартирке бухают и кушают тортик. Пьют и едят точно также, как и на день рождение Иры, Кольки, Сашки и кого угодно… я уже могу с уверенностью сказать, что прийдёт в их пьяные головы дальше. Они выпьют ещё и начнут играть в настолки, читать в слух Маяковского или Лермонтова, а когда надоест начнут спорить над философскими смыслами в Смешариках и Барбосикных… А я просто устала от этого. Устала. Мне скучно. Мне опять скучно. Я помню как познакомилась с этой, как мне тогда казалось, необычной компанией интеллигентов. Я только поступила на первый курс, только начала пытаться оборвать все связи с родителями, только только начала вздыхать полной грудью чувствуя вкус такой долгожданной свободы и предвкушала что-то неизвестное. Тогда я впервые пошла в бар-библиотеку. Тогда я впервые напилась читая Канта. Даже не знаю, я пила из-за того, что читала Канта или читала Канта из-за того, что пила? Не помню… но тогда я впервые познакомилась с Ирой. Красивой, высокой студенткой с актерского факультета, которая в людных местах знает меру алкоголю. Помню, как мы с ней начали обсуждать Канта. Помню, как она смеялась над тем, что мы обе в нём совершенно не разбираемся. Помню как мы потом переспали у неё в квартире. Помню как на следующий день она познакомила меня со своими друзьями. И как же тогда мне было хорошо. Новая жизнь, новый город, совершенно новая для меня компания людей. Столько не известного, необычного, волнующего… А сейчас этого нет. Сейчас всё такое же серое, как и раньше. Как в одиннадцатом классе, когда я жила исключительно мыслями о том, что скоро выберусь из этих серых будней. - Выбралась,- тихо шепчу я, смотря на звёздное небо, делая вид, что курю, - попала в новую петлю. - Тебе посоветовать хорошую верёвку для петли? - раздётся за моей спиной голос Олечки. Олечка наша маленькая консерваторка. Играет на фортепиано и на скрипочке, не любит много пить и часто шутит шутки из пабликов для выпускников музыкальных школ. Она не курит и не курила, бегает по утрам, попала к нам не через Ирину постель; для нашей компании - идеал примерного поведения. - Я не Ахматова и эта шутка очень заезжена,- спокойно отвечаю, слегка улыбаюсь. Олечка, держа в руке бутылку с пивом, подходит ко мне плотнее и хитро улыбается. Я лишь вздыхаю. - Мир тлен, а ты в нем пепел? - смеётся Оля делая глоток. Её короткие чёрные волосы слегка колышутся на ветру, приковывая к себе мой взгляд. - А я кострище, - улыбаюсь ей в ответ я. Консерваторка облокачивается об старые балконные перила и закрывает глаза, приставляя лицо ветру. От неё пахнет корицей и кофе… точно также, как пахло от одной моей старой школьной подруги. Мы молча стоим на балконе. Оля смотрит куда-то вдаль, разглядывая в темноте крыши панельных девятиэтажек. А я смотрю на неё. И вижу в её глазах голубые огоньки, с лёгкостью набираю полную грудь воздуха с ее запахом. - Ты бросила курить? - тихо спрашивает консерваторка. - Да. Ира права… Оля очень похожа на многих школьных подруг. Сколько бы школ я не сменила, сейчас я могла найти Олечку в каждой из них. Даже в тех одноклассницах, чьё нытьё и проблемы я выслушивала просто из-за интереса, чьи манеры общения или выходки помогали развеять школьные будни, кого, после очередной смены место обучения, я забывала и предпочитала не вспоминать без надобности. Олечка кажется такой родной, принятой, безопасной… Все в нашей компании это знают. Для всех она была островком детства, словно старая школьная подруга, с которой многие делили парту в начальной школе. Она беззаботная, милая… а её голубые глаза - огоньки… Я смотрю на неё и на лице расцветает улыбка. Я плавным движением наклоняюсь к ней и целую в шею, на что Олечка лишь смеётся. Такой живой смех… Мне хочется впитать его в себя. Забрать её живой азарт. Я тоже хочу жить. Наши взгляды пересекаются. Оля смущенной улыбается. А я накрываю её губы своими в детском, невинном для меня поцелуе. Я осторожно облизываю её нижнюю губу, ожидая, что она оттолкнёт меня. Но Оля только обнимает меня и расслабляется, отдавая себя полностью в моё распоряжение. И я прекрасно понимаю, что Оля сможет развеять мою скуку только сейчас. Может ещё пару раз потом… но надолго я с ней не останусь. Её живой смех скоро перестанет будоражить мою кровь, запах помогать дышать полной грудью. Возможно уже через пару дней мою шею вновь сдавит узел скуки и мне вновь придётся искать способ не задохнуться в этой серости и однообразии. Но всё это будет потом. Сейчас Оля даёт мне жизнь. Сейчас я буду жить.