Часть первая
1996
Джейсон Маккарди курит дурь прямо в присутствии младших сестёр и позволяет девчонкам есть хлопья на ужин, когда присматривает за ними в отсутствие родителей. Трина знает об этом, потому что была с ним. Это случилось пару лет назад во времена учёбы в средней школе, но она помнит, как, замерзая, стояла у чёрного хода, поглощаемая январской тьмой. Светильник на крыльце был разбит баскетбольным мячом на очередной вечеринке какими-то идиотами. Правда, всем безразлично, все курят, а Трина наблюдает через окно за тремя девчонками, поедающими свои медовые шарики в уютной, ярко освещённой кухне. Им было семь, девять и двенадцать, Джейсону и Трине по тринадцать лет. — Не могу дождаться, когда уже съеду от родителей, чтобы жить по-человечески, курить внутри, — говорит Джейсон, и парни соглашаются. Да, и они слишком громко кричат и носятся по двору. Трина думает, что они чертовски незрелые. Также она понимает, что следовало надеть джинсы. Выбранная юбка чертовски симпатичная, но и столь же короткая — Трине очень холодно. А ещё Трина ловит себя на мысли, что если бы у неё были младшие сёстры, она никогда не позволила бы им есть хлопья на ужин только потому, что родители в отъезде. Трина чувствует, как её буквально наводняет гневом. Она решительно откидывает кудри с лица и уже не дрожит, когда новый порыв ледяного ветра бьёт по голым ногам. Она сублимирует злость в ироничную ухмылку, адресуя её Джейсону. — И стены твоего дома будут пропитаны никотином, а сам ты будешь жить в этой грёбаной лачуге, превращаясь в мешок с дерьмом. Губы Джейсона кривятся, улыбка гаснет, но всего на секунду. Трина наблюдает, но больше не дрожит и не мёрзнет. Скорее, она чувствует нечто похожее на превосходство, потому что искренне считает Джейсона подонком, понимая — других вариантов развития событий для него просто не предусмотрено. — Заткнись, Трина. — Иди к чёрту, — парирует она. — Хотя… ты, наверное, только за сегодня побывал там с десяток раз. Обстановка накаляется. Парни улюлюкают. — Обтеки, чувак, — смеётся Бэн, — Трина тебя сделала! А Трине и того мало. Она хочет оттеснить Джейсона и сказать: «Я иду внутрь». Она действительно желает войти и приготовить для девочек что-то похожее на настоящую еду, вроде картофельного пюре. Но, разумеется, она этого не делает. Она не может. Так просто не бывает. Поэтому Трина стоит выпрямившись и старается не думать обо всём, что хочет сделать, но не может.1999
Трина думала, что нравится ему. Казалось, что она зацепила его на той вечеринке. И, конечно, она уже знала, что Сэм — местный наркоторговец. Вечеринка, на которой они встретились, проходила за пределами Бэйли-Даунс. Было самое начало лета — время, когда легко придумывались невероятные истории, строились самые смелые планы, и любой, у кого были права и машина, становился центом притяжения целой тусовки. Трина оказалась в компании с Джейсоном, Беном, Стеф и Джесс. Бекки забирала Тима, Кэла, Бетани и чью-то кузину, имя которой Трина никак не может запомнить. Все они собираются вместе, прежде чем отправиться на вечеринку. Он появляется в поле зрения как раз тогда, когда Трине становится невыносимо скучно, ведь на самом деле она не курит травку и не пьёт. Большую часть ночи она провела с одним и тем же бокалом вина в руках, потому что от пива её тошнит, а чего-то другого вообще не хочется. Вино уже перегрелось от тепла её руки, на вкус — тошнотина, и Трина чувствует, как начинает ломить её виски. Тем не менее, она подносит вино к губам всякий раз, когда понимает, что это выглядит уместно. Трина слизывает приторную сладость с губ — вот и вся порция алкоголя в эту ночь. Она притворяется, что ей весело, потому что так, вроде бы, и должно быть. Сэм не мальчишка. Он — мужчина. Он течёт сквозь толпу, будто соткан из иной, чем все остальные, материи. Сэм проскальзывает сквозь людские скопления, пока не находит того, кого ищет. Трина наблюдает, как почти незаметно он обменивает что-то на наличные, быстро пряча это что-то в карман джинсов собеседника. Но Трина даже не осознаёт, что пялится на Сэма, пока Джессика дважды не называет её по имени. Трина отводит взгляд и тут же теряет Сэма в толпе. Джессика видела, на кого смотрела Трина и той уже не надо направлять разговор в нужное русло. Следующие полчаса они проводят в обсуждении, стоит ли его найти и заговорить с ним? — О, Боже, нет-нет, я не могу! И снова ночь наполняется весельем и смыслом. Она чувствует себя достаточно смелой, чтобы подойти к Сэму. Трине так хочется поболтать с ним, что она непременно нашла бы его и просто сказала бы: «Привет», если бы это не делало её похожей на шлюшку. Но вместо того ей приходится таскаться со своими друзьями. Впрочем, всё это тоже является частью игры. Так уж устроен мир. С тех пор как приехал, Сэм разговаривал по крайней мере с одним человеком. Люди сами выходят на него в поисках того, что у Сэма есть. Трина задаётся вопросом предоставится ли ей возможность или у неё не будет никакого шанса. Эти мысли заставляют её сердце проваливаться в желудок и грохотать там так, что Трина чуть не плачет. И вдруг кто-то тыкает её в спину, начинает настойчиво толкать в сторону кухни. — Ну же, давай, давай, — слышится голос Стеф, направляющей её прямо к Сэму. Он стоит возле раковины, роясь в кухонном ящике, запросто делая это в чужом доме. Не найдя открывалку, он использует край стола. Крышка отскакивает от бутылки и со звоном падает на пол. Оказавшись в паре футов от него, Трина понимает, что так и не подготовила вступительной речи. Она почти поддаётся панике, но когда Сэм поднимает взгляд, Трина навешивает одну из очаровательных своих улыбок и тянет осторожное: — Приве-е-ет. — Привет, — отвечает он, прислоняясь к стене. Свободную руку Сэм прячет в карман и спрашивает. — Тебе что-то нужно? Трина теряется, но тут же понимает, что он предлагает ей травку. — О, э-э… хм-м, — смеётся она, притворяясь смущённой. Трина убирает волосы с лица, демонстрируя прелестный макияж с блёстками, тут же поймавшими свет. Трина хочет, чтобы Сэм заметил её красоту. — Нет. Ты неправильно понял. Я просто хотела поздороваться. — Привет. — Тухлая вечеринка, не так ли? — Трина копирует его позу, прислоняясь к стене. Она и в самом деле так думает, потому что предпочла бы провести вечер дома со своей собакой, а не здесь. Но она не говорит Сэму всей правды, думая, что это прозвучит нелепо. Трина смущается под взглядом Сэма, когда тот вглядывается в её лицо, будто силясь вспомнить кто она такая. Весь прошлый год вместе с Джейсоном и его компанией они покупали у Сэма травку, но он её не признаёт. Трина расстроена. Почему-то это обстоятельство причиняет непонятную боль. Но она отмахивается от странного чувства, а Сэм, очевидно оставивший попытки вспомнить, смотрит поверх голов людей куда-то вглубь гостиной. Музыка, доносящаяся до них, звучит как из унитаза. Дерьмовая мелодия, говённые колонки. — Да, — говорит он. — С вечеринками у меня случалось и получше. — Правда? — Трина цепляется за возможность продолжить разговор. — И где, например? — Господи, — вдруг начинает смеяться Сэм, ловя взгляд Трины. — Я не знаю, это просто к слову пришлось. Трина улыбается ему, устраиваясь на барной стойке. Её сердце колотится, и это кажется одним сплошным безумием. «Какие же у него красивые скулы», — думает она, любуясь. Трина наблюдает, как Сэм отпивает из бутылки, морщится и тянется за сигаретой. Это шанс, и Трина далеко не дура, чтобы его упустить. — Эй, здесь нельзя курить. Родители парня, который устроил вечеринку, против того, чтобы дымили прямо в комнатах, — уверенно врёт она, надеясь, что это сработает. — Ты серьёзно? — спрашивает Сэм, прикусывая фильтр сигареты. — Если выйдешь на улицу, могу пойти с тобой, — предлагает Трина, и когда он на этот раз смотрит на неё, то кажется, что он впервые за всё это время видит её по-настоящему. — Хорошо, — соглашается Сэм. — Конечно, пойдём. Трина отмечала, что её сердце колотилось весь вечер, но теперь оно грозилось переломать все рёбра. И с этого момента действие заключается в предсказуемую форму. Трина теряет невинность в гостевой спальне чужого дома с парнем, узнавшим её имя пару часов назад, под звуки дурацкой песни «Beastie boys», доносящиеся снизу из шипящих колонок. Конечно, в тот момент Трина не думала о «предсказуемости». Она чувствовала себя особенной. Она ощущала настоящую связь с Сэмом. Она думала, что уже достаточно взрослая. …но когда они встречаются спустя четыре месяца, Сэм просто игнорирует её существование, когда передаёт Джейсону пакет с дурью на школьной парковке. Сэм разворачивается и уезжает. Джейсон косится на Трину с ехидной ухмылкой. — Послушай, — обращается она к нему. — Просто отвали, ладно? Если хочешь знать, он мне звонит. Хотя, конечно, это опять не совсем правда. Сэм раньше звонил ей. Это прописная истина. Теперь она понимает. Но тогда всё было по-другому.Часть вторая
— Тебе было больно? — спрашивает Стеф по телефону на следующий день после вечеринки. Трина сидит на кровати и перевязывает лодыжку перед пробежкой. Ногу она повредила давно, но Стеф говорит вовсе не о ней. — Да, было. Но это нормально, ведь так? — Трина перекладывает телефон на другое плечо, путаясь в шнуре. — Он хотя бы… э-э-э, думал о безопасности? — Да-да, — рассеянно говорит Трина. — Что-то было. — Так вы, ребята, теперь вместе или как? Трина заканчивает перевязку и надевает носок. — Мне нужно успеть на пробежку перед ужином, перезвоню тебе позже. У Трины нет ответа, ведь они с Сэмом не обсуждали это. Она задаётся вопросом, должна ли была поговорить с ним, но, чёрт возьми, всё произошло слишком быстро. Трина открылась ему, Сэм был готов. С другой стороны, свидание на одну ночь вовсе не делает её шлюхой. Со старшеклассниками это, возможно, и было бы так. Но с ним — по-другому, не нужно изображать парочку, это слишком по-детски. Трина подавляет белый шум внутри и твёрдо говорит себе, что, если быть уж совсем честной, она не думала о сексе. Хватило бы и поцелуя. Она рассчитывала, что всё сложится по-иному, а не так, как случилось в чужой спальне, чужого дома. Она потеряла контроль где-то посередине пути и… теперь должна считать, что ей просто повезло. Любая девчонка в школе грезила возможностью переспать с взрослым мужчиной, а не с мальчишкой. Мужчина выбрал её. Она — особенная. И Трина повторяет себе это как мантру — она особенная! Трина ритмично дышит во время бега. Она хороша в этом и в том, чтобы дышать ровно сквозь тревогу и боль. Трина всегда занималась спортом, она была перфекционисткой. Давала родителям то, что они ожидали от неё получить. То же самое было с учителями, со сверстниками, а теперь и с ней самой. Зачем вообще быть кем-то, если не быть лучшей? Вот и теперь — лодыжка болит, а она почти не замечает. Если спазмы слишком сильные, она принимает обезболивающее, а потом тренируется всё равно. И если ей чертовски больно во время первого секса, она только прижимает свои бёдра теснее к склонившемуся над ней Сэму, и дышит так же ровно, несмотря ни на что. Это нормально, что она не остановилась сама, не остановила его, ведь так? Всё это Трина повторяет себе до тех пор, пока не начинает верить. И нельзя сказать, что Сэм не был ласков с ней. Он попросил разрешения поцеловать её, вернее сказал так: «Я хотел бы поцеловать тебя». Вопроса в интонации не было, но она всё равно сказала: «Да», прежде чем он расстегнул её джинсы и проник туда рукой. Момент был прекрасен. И ещё тогда, когда он спросил её перед тем, как снять рубашку, но не бельё. Трина понимает, что это не имеет такого уж большого значения. Он задал ещё один вопрос перед тем, как войти, и это был такой вихрь, такая сильная боль, что дальше уже никаких мыслей не было. Только констатация фактов, что Сэм как-то уж слишком красив, и что она слишком много раз сказала: «Да-да-да». Разумеется, у неё пошла кровь. Конечно же, она испортила один из лучших комплектов белья. Трина даже не пыталась отстирать алые пятна. Она просто выбросила всё в мусорный бак так, чтобы никто не увидел. В любом случае, в первый раз должна быть кровь. Об этом ей говорили. Через неделю после вечеринки она набирается смелости позвонить ему. В этот вечер Сэм забирает её из парка на своём фургоне, но не увозит. Они сидят рядом, и Сэм курит одну за другой сигареты. Лягушки, сверчки… звуки июльской природы врываются в окно. Жарко, влажно, и Трина радуется, что не стала возиться с тушью, потому что теперь выглядела бы как чёрт знает что. Они ведут подчёркнуто светскую беседу, и Сэм предлагает ей закурить. Сначала Трина берёт сигарету, но тут же со смехом возвращает её: — Я в школьной команде по хоккею на траве. Мне нельзя. Сэм на секунду ловит её взгляд. Затем отводит глаза и глубоко затягивается. Он снова говорит, но голос его звучит странно, слова будто обгоняют его на повороте: — Сколько тебе лет, Трина? «Вот чёрт», — думает она, вслух же смеётся, что звучит вполне себе искренне. — И как ты думаешь, сколько мне лет? — Ты была на вечеринке в колледже, — начинает Сэм. — Так что следуя логике не меньше восемнадцати. В полумраке он ловит её взгляд и удерживает его. Его голос звучит действительно странно, поэтому Трина улыбается, ну, по крайней мере, в улыбке автоматически растягиваются её губы. Глаза сказали бы о другом, если бы умели. — Шестнадцать, — мямлит она, — в прошлом месяце исполнилось, но это не значит, что я… — Господи-Иисусе, — выдыхает Сэм. Он выпрыгивает из открытой двери фургона, беспомощно шагает в сторону, но, сделав несколько шагов, оборачивается. — Это ведь незаконно. То, что я сделал было незаконно! Ты ведь понимаешь это, верно? Она приподнимает брови в удивлении. — Но всё случилось по обоюдному согласию, поэтому… — Нет-нет-нет, Трина, послушай меня теперь. Я не думаю, что это была хорошая и… — Да ладно тебе, — как можно простодушнее говорит она. — Было ведь хорошо. Было ведь весело, правда? — Ты должна была сказать, что тебе нет восемнадцати. Трина расправляет плечи и парирует: — Ты не спрашивал. Она видит, что Сэм хочет ответить, вот только сказать ему нечего. Ситуация требует обсуждения, но в конце концов Сэм берёт себя в руки. Он возвращается, садится рядом и целует её впервые с той самой ночи. Поцелуй этот пресен, бесцветен и безвкусен, но он целует её так, будто Трина знает ответы на вопросы, которые он не может сформулировать. Она хотела бы ответить, если бы только знала, в чём состоит вопрос. Трина говорит себе, что в любом случае может помочь ему. Какое-то время она действительно верит, что может.Часть третья
Когда Сэм предлагает расстаться, то всю вину берёт на себя. За что? За… …за лето, наполненное сексом и долгими разговорами, иногда в оранжерее, но чаще всего в его фургоне. Он встречается только с ней и никогда с её друзьями, исключений не делает даже для Джейсона Маккарди, который, как она считала, импонировал Сэму. Все эти разговоры оканчивались одинаково — скандалом или сексом. И это давало Трине возможность чувствовать себя более раскрепощённой, но и опустошённой одновременно. Сэм ласков, когда они спят вместе. Он стал осторожнее, чем в первый раз, и иногда Трине хочется сказать ему, чтобы он не беспокоился, что обо всём она уже позаботилась сама. А ещё Трина старательно разыскивает хоть какие-то точки соприкосновения, кроме секса, но растения и наука — это та ещё скукота, запах сигарет просто бесит, а музыка, которая нравится ему, раздражает её до зубовного скрежета. Но Трина притворяется, что всё нормально. Иногда, если Сэм пьян, он звонит ей домой. Всегда в одно и то же время. Трина делает всё, чтобы снять трубку первой. В такие вечера вместо пробежки она идёт к нему, и именно тогда Сэм раскрывается больше всего. Он рассказывает о самоубийстве отца, о том, как сильно ненавидит оранжерею и о том, что чувствует себя загнанным в угол. Трина искренне сочувствует, но не может понять. Ей нравится Бэйли-Даунс, её друзья, она слишком мало знает о самоубийствах. Хотя эта тема заставляет Трину вспомнить о двух сёстрах-фриках из школы. — Сёстры Фитцджеральд — отмороженные. Они словно одержимы смертью… Сэм прижимается губами к её шее, и у Трины возникает ощущение, что он вообще не слушает. Но в конце концов он говорит ей, что дальше так нельзя, что они лишь используют друг друга, а она, несомненно, заслуживает большего. Это логика. Физика другая. Она воспринимает лишь то, что Сэм хочет порвать с ней. — Мы должны остановиться, — говорит Сэм, и слова его эхом отражаются от её черепной коробки. Он просит её остановиться после всего того, что она сделала, после того, как отказалась от стольких важных вещей ради него! Трина злится. Но злость — это ещё не самое худшее. Худшее случится позже. Худшее происходит на тренировке, когда Трина слышит свисток, доносящийся через хоккейное поле. Она оборачивается и видит знакомый фургон, а возле и самого Сэма. Трина чувствует такое радостное возбуждение, когда бежит к нему, что и на мгновение не может допустить мысли — он приехал не к ней. Нет, ну в самом деле, не собирается же он торговать травкой рядом с учителями? — Бриджит? — кричит он, не глядя на Трину, и она вынуждена остановиться. Бриджит Фитц… мать её, Фитцджеральд?! Конечно она! Ведь кроме Бриджит Фитцджеральд есть ещё только одна Бриджит — Бриджит Маклауд, но она не из их класса. Трина замирает, когда Сэм смотрит на сестёр Фитцджеральд, а уродина-Бриджит топает к нему так, будто они знакомы. Трину тошнит. Она задыхается, когда эта глупая маленькая сучка натыкается на неё через несколько минут, Трина изо всех сил отпихивает её, но и этого недостаточно! Трина ненавидит Бриджит. Даже больше, чем её сестричку Джинджер, хотя именно та едва не сломала ей нос. Трина ненавидит Бриджит за то, что та умна, а ещё… ещё за её спутанные волосы, падающие на некрасивое лицо. Трина думает, что Бриджит похожа на крысу и одновременно на паука. В общем, она — сама страннота. И внезапно Трина осознаёт, она-то думала, что особенная, но, возможно, Сэм всё сделал нарочно. Возможно, он грёбаный вишнёвый пёс, как предполагала Джесс, ссорясь с Триной на эту тему. — Он переспал с тобой только потому, что он вишнёвый пёс, Трина… — так говорила её подруга. А Джейсон Маккарди, ставший нечаянным свидетелем ссоры, тогда рассмеялся и сказал: — О, нет, Джессика. Только не Трина. Она ведь никогда не выглядела девственницей. Трина вспоминает всё это и думает, а зачем она вообще знается со всеми этими придурками? Но, признаться, Джейсон прав. Внутри Трина осознаёт, что не похожа на девственницу. И никогда не была. Но, мать её, Бриджит Фиткенштейн знакома с Сэмом, и Трине требуется время, чтобы понять — её тошнит не только от ревности.Часть четвёртая
Если спросить Трину, она бы фыркнула и сказала, что никогда не завидовала Бриджит Уроджеральд. Правда, с тех пор как та перешла в их класс, вовсе не у Трины теперь самый высокий балл. Бриджит покоряла учителей тем же набором знаний прежде всего потому, что была на год младше. К тому же, младшей Фитцдракуле прощали прогулы. Вероятно, кто-то разговаривал с директором на эту тему. В любом случае, вся их семейка казалась немного с прибабахом, хотя и жила в милом и уютном домике. Трина вспоминала, как однажды им пришлось делать лабораторную работу вместе, и при этом Фитценштейн скорчила такую гримасу, будто наступила в собачье дерьмо. Она презрительно смотрела на Трину из-под сарая своей чёлки, и Трина невольно задумалась, что, чёрт возьми, в ней такого плохого? Всё ведь совершенно наоборот! Бриджит тогда подошла к Трине, бросила свою тяжелую сумку на пол рядом и за весь урок не сказала ей ни единого слова, кроме едкого замечания: «Ты расставила свои вещи не так, как надо». В её тоне чувствовалось презрение, будто Трина была полной идиоткой. И Трина хотела отшлёпать её, эту маленькую мерзавку. — Почему бы тебе просто не захлопнуть свой рот? — подчёркнуто ласково сказала тогда Трина, едва сдерживая ярость, а потом Бриджит сделала это. Она просто придвинула к себе их общий отчёт и молча всё записала. Трина даже не заметила этого, она была совершенно поглощена собственной злостью, тем, что кто-то столь бесхарактерный на первый взгляд побеждает её в каждом неофициальном соревновании. Трина была настолько взбешена, что и не заметила, как совершила досадную ошибку в собственной части отчёта. А вот от внимания Фитцзомби это не ускользнуло. Бриджит просто закатила свои по-цыгански чёрные глаза и исправила неточность с подчёркнутым снисхождением. Трина даже не успела заметить, что Фитцвиверна могла бы указать на её ошибку. Она ведь сама велела Бриджит заткнуться, и стерва Фитцтрупер обернула это обстоятельство в свою пользу. Да, Трина ненавидит Бриджит до глубины души. Трина ненавидит и всех Фитцджеральдов до кучи. Она не терпит и Джинджер, потому что та осмелилась вывести её пса Морли со двора без ведома Трины. Она следует за Джинджер, за вспышкой ярко рыжих волос. Она пылает от ненависти. Трина знает, где дом семейки Фитцадамсов. Они всю жизнь прожили почти по соседству. По пути Трина рисует в голове, она представляет, что скажет всем этим сучкам. Она не простит их. Ведь дело касается Морли! Но когда Трина, пробравшись через задние ворота буквально налетает на Бриджит, все мысли вылетают у неё из головы. Потому что и без того понятно — Бриджит возвращается от Сэма. Шарф на её шее принадлежит ему! И он не мог отдать ей его на вечеринке или где-то ещё — эти куры просто не посещают подобные мероприятия… а значит… значит она может возвращаться только от Сэма. В голове, в груди и в кончиках пальцев горит огнём: «Она одна, без своей ублюдской сестрёнки, потому что возвращается от Сэма». Трина кипит и ни черта не понимает, почему говорит то, что вырывается из её рта. Почему она беспокоится за ту, которая этого недостойна? Трина не понимает, почему переживает за девушку, фотографирующуюся в мешках для трупов развлечения ради. — Мне тебя жаль, — говорит она, и голос её звучит искренне, чисто. Ведь Трина действительно считает, что любая девушка заслуживает большего, чем потерять девственность таким гадким способом, разочаровываясь в мужчинах. Ей больно за каждую, которая слишком поздно поймёт, что заслуживала лучшего. Трине больно даже за такую, как Бриджит Фицджеральд. Ей жаль Бриджит потому, что та действительно слишком умна и серьёзна для своих лет, но ум этот дан ей не для того, чтобы испытать подобное Трине. Трина знает, что Бриджит перестанет развлекаться своим фриковским способом, и сделает это ради какого-нибудь придурка вроде Сэма. Трина и сама бросила бегать только ради него. Трина думает, что девушки слишком от многого отказываются ради мужчин. С другой стороны, они похожи. И Бриджит, и Сэм умны, и они слишком быстро поглощаются тем, что их интересует. Как-то некстати Трина вспоминает, что на занятиях по физкультуре, пропущенных Фитцджеральд по состоянию здоровья, она не раз видела нос Бриджит засунутый в очередную книгу так глубоко, что её сестрице по пять раз приходилось выкрикивать её имя, прежде чем та возвращалась в бренный мир. Сэм был абсолютно таким же. Трине было чертовски сложно привлечь его внимание, если тот был занят. Трина уверена — бедняга-Бриджит будет думать, что Сэм похож на неё слишком во многом, станет восхищаться им… думать, что она особенная. От этой «особенной» у Трины вскипает кровь. Да, Бриджит действительно хороша в биологии и во всём том, в чём Трина разбирается хуже. Трина понимает, что Бриджит действительно даже слишком похожа на Сэма и интересы у них общие, в отличие от Трины. Но Трина ненавидит за это Сэма, не Бриджит. Точнее хочет ненавидеть. А ещё точнее ненавидела бы, если бы могла… Трине интересно только одно. Она вглядывается в лицо Бриджит, чтобы понять — переспали они или ещё нет? И Трина снова ненавидит Бриджит, за то, что она уже не такая, какой была раньше. Трина понятия на имеет, почему она делает это для девушки, которая, наверное, раньше и не смотрела на парней, а Сэм Макдональд первый, на кого обратила внимание эта дурища. — Он вишнёвый пёс, — говорит Трина Бриджит, натыкаясь на стену непонимания во взгляде. Бриджит моложе и, верно, наивнее, она смотрит растерянно. Тогда Трина поясняет. — Он тот, кто любит девственниц. — Трина, ты не в себе, у тебя идёт кровь. Ступай домой. — Если ты такая умная, то не доставишь ему такого удовольствия! Кто-то хоть раз не должен доставить этому ублюдку такого удовольствия!!! — Трина, — снова молвит Бриджит, словно и не понимая какую услугу ей только что оказала Трина, рассказав обо всём, — уходи. Возвращайся домой. — Ты такая же шлюха, как и твоя сестра! — кричит Трина, хотя и знает, что это ложь. Даже Джинджер не так глупа, как она сама. Трину злит, что сёстры Фитцджеральд могут сказать: «Я не такая», и это будет правдой. Только теперь Трина в полной мере понимает, как лгала себе. Трина дрожит, Трина плачет, она не замечает, как рыжей вспышкой мимо мелькает тень…