Палач Пандемониума

                  Пепел накрыл земли моего дома плотным покрывалом. Я наблюдал за падением каждой мертвой снежинки, что вырисовывала причудливый танец перед приземлением. Для кого-то это покажется странным зрелищем, а таким, как я, всё равно. Во мне уже давно нет каких либо ощущений жизни. Такова цена за мои грехи: быть наедине с музыкой войны и рисовать, словно художник, красной краской. Я — палач Пандемониума, а значит навсегда пленник собственных пороков жестокости и безразличия. Посмотрев в сторону доносившегося тихого стона, увидел, полуживое тело с когда-то белоснежными крыльями. Он хватается за последние остатки надежды, чтобы увидеть божественный свет спасителя. Вот только небо иссиня-черное, а его вера отвергнута тем, кто его когда-то создал. Мои шаги тяжелые. Делая шаг, пепел подо мной разлетался, боясь лишний раз соприкоснуться. Стон становится громче, а скрежет золотых доспехов сильнее бьет по перепонкам. Ангел продолжал истекать золотой кровью в цвет нагрудника, продолжая ползти куда-то вперед. Скорее всего к телу своего архангела, что ввел войско бесстрашно и смело. Перевел взгляд в сторону надежды ангела. Я был прав. Архангел Расфаил — один из величайших полководцев небесной армии. Был. Теперь же его белокурая голова с пустым взглядом покоится на пике, словно красивая рукоятка трости. Я уже успел забыть про него и про то, как самолично разделил острым лезвием секиры его на две части. Две с половиной. Тихо вздохнув, вернул внимание на ползающее тело. А он и не собирается сдаваться. Приблизился к нему и прижал ногой плотно к земле, не давая возможности на передвижение. Он громко крикнул от боли, обрызгав кровью изо рта землю. Нужно было быстрее освободить бедняка от мучений, но почему-то именно сейчас мне хотелось наблюдать. Ощутить слабое чувство власти над слабой и беспомощной мошкой. Возможно мне нужно было увидеть взгляд отчаяния и безысходности. — Имя, — мой голос немного сел после долгого сражения, скорее всего придется повторить вопрос. — Раэль, — ангел издавал звуки с трудом. Я надавил на него сильнее, вызвав очередной болезненный крик, только теперь нотки мольбы стали отчетливее слышны. — Раэль, — слегка пнул его ногой, чтобы он перевернулся на спину и я мог видеть его глаза цвета небес. — Кто следующий по ступени командования у вас идет? Мученик молчал. Упрямец, однако. Присел на корточки перед ним, осматривая раны. Золотой доспех пробит острым копьем, не дав владельцу умереть моментально, вот только в каждой защите его брешь. Приложил руку с длинными когтями к торчащей из бока ангела стреле. Она то и является тем змеем, что вторгся и потихоньку убивает. — Молчишь, значит, — усмешка коснулась моих пересохших губ, — твоё право. — Ты ничего не узнаешь от меня, отродье, — вибрация волнения и внезапной смелости прозвучала немного странно для меня. — Сегодня вы одержали победу в этой битве, но когда-нибудь…когда-нибудь вас сравняют с землей великие архангелы! Его потуги меня забавляют, но я не против того, чтобы его слова стали явью. Давно я не чувствовал настоящий адреналин битвы, где твоя жизнь шатается на тонком канате жизни и смерти. — Надеюсь, что твои слова станут пророческими, — сжал основу стрелы сильнее, — надеюсь. Вырвав из него ненужную деревяшку, наблюдал за тем, как земля и пепел смешивались с золотой кровью бедолаги. Его даже мучить жалко. Поднялся, выпрямив спину. Пусть лежит, возможно, надежда будет к нему благосклонна и он выживет, чтобы когда-нибудь отомстить мне за себя, за Расфаэля и своих братьев, что оказались менее везучими. Перешагнув через него, направился подальше от этого места, которое провоняло смертью и застывшей кровью небесных. Некоторые обожженные тела воинов успели высохнуть и их кости мерзко хрустели под ногами, будто кидая мне в след проклятья. Я и сам себя проклинаю за свое рождение и происхождение. Восстав однажды из пепла, я и подумать не мог, что обрету силу поистине величайшую. За ней последовала и черная метка, что наградила меня должностью палача Пандемониума. Не сказал бы, что я смерть воплоти, больше её помощник. Хотя, разницы никакой. Мой удел отбирать жизни и наслаждаться этим, чувствуя волнение от последних вдохов врагов моего дома. Так было раньше, сейчас я чувствую только страшную усталость. Я убиваю, словно машина, а внутри какие-либо эмоции притупились окончательно. И так я живу уже много столетий. Остановился, чтобы посмотреть на творение своего единственного таланта — убивать. Ангелы продолжали лежать, как и несколько часов до конца. Только перья их крыльев волновал легкий прохладный ветер, будто поглаживая каждого. В самом центре голова архангела напоминала о том, что бой все же был кровавым и безжалостным. Прикрыв глаза, я в последний раз на сегодня вдохнул запах гнилой смерти и собственной власти. Взмахнул черными крыльями, одним взмахом подняв туман пепла. Хватит на сегодня смертей за то, что не столь важно нам, как обычным воинам.