И ржавый прах, прах суетного мира, Блаженных этих не коснется мест. Луна ясна над водяным простором, И оттого беспечнее душа. Из «Песен Корё»
Во время Лунного затмения в Сеуле особенно сильно пахло мелиссой и лавандой. Хачжин не знала, почему она стала это замечать, но с того момента, как девушка очнулась от комы, жизнь приобрела новые краски. Не то, чтобы её это беспокоило — врачи хором утверждали, что она вообще настоящее чудо, и надо бы ещё раз её обследовать, и в истории медицины такое чуть ли не впервые. И всё же необъяснимое чувство потери постоянно преследовало. Будто её тело помнило то, что было так непростительно утрачено разумом. И, наверное, уставшая от постоянных проблем в жизни Хачжин просто смирилась бы со всем этим, в конце концов, привыкла бы, но в последнее время во снах она видела одного и того же человека. Маленькая девочка лет двенадцати, почему-то всегда одетая в старинный ханбок. Её огромные, тёмные глаза, в которых отражалась совсем не детская грусть, смотрели на неё с надеждой и…ожиданием? — Привет, — Хачжин не знала, что ещё сказать. Она опустилась на тёплый ковёр из трав рядом с малышкой и почувствовала внутри какой-то незнакомый трепет. Точнее, наоборот: смутно знакомый, отдающий странной болью внутри. — Где папа? — спросила девочка, не спуская с неё внимательного взгляда. Хачжин совсем растерялась. — Я…я не знаю, где твой папа. Я своего-то отца найти не могу. — Найди его, — этот тихий шёпот и неизмеримая глубина ореховых глаз казались болезненно родными, и Хачжин хотелось сделать всё, что угодно, лишь бы девочка больше не плакала. — Найди, — детский голосок задрожал и вдруг растворился в сумеречном тумане раннего утра, где-то под потолком с фосфорными звёздами, которые Хачжин приклеила, как только въехала в свою маленькую квартирку. Она безумно любила звёздное небо, а городская иллюминация напрочь уничтожала любые надежды насладиться его красотой. Хачжин старалась размеренно дышать, чтобы привести мысли в порядок. Она поднесла к лицу запястье и тут же сощурилась от резко включившегося циферблата часов. Пять утра. Ложиться снова не было смысла — в шесть прозвенит будильник. Зевнув, девушка поднялась с кровати и поплелась на кухню. На кофемашину денег не было, да она и не копила — всегда находилось что-то поважнее. В этом утреннем ритуале была своя особенная магия. Хачжин доставала турку и деревянную коробочку с молотым кофе, включала плиту на самый медленный огонь и ставила готовую турку на конфорку. К рассвету должно быть готово, — улыбнулась девушка самой себе, наблюдая за тем, как маленькие кофеинки кружатся под действием температуры, собираясь в тонкую корку, пока небо за окном медленно розовеет. Волшебство началось. Комната наполнялась запахом уюта. Хачжин достала из холодильника бекон и поджарила пару тостов. Когда поверхность кофе весело забурлила прорывающейся наружу пеной, девушка сняла турку с огня, поднесла к чашке и чуть не выронила. Найди! Хачжин едва успела поставить чашку на стол и прижала дрожащую руку к тому месту, где неровно забилось сердце. Да что же это такое! Эти коматозные последствия сведут её с ума. Она заставила непрошенные мысли исчезнуть и буквально влила в себя ещё горячий эспрессо. Но теперь привычная терпкая горечь на языке ощущалась иначе, и даже её любимый тост с ветчиной будто потерял вкус. Обычно такое происходило, когда девушка куда-то опаздывала, и у неё не было времени сосредоточиться на еде. Но сегодня был выходной. С привкусом отчаяния. Потому что со вчерашнего дня она официально безработный человек. Хачжин со стоном прикрыла глаза, отмечая про себя, что лучше уж думать о ночных кошмарах, чем вспоминать кислую улыбку банковского служащего и его безапелляционное: — Ваш депозит почти на исходе. Вам стоило бы работать усерднее, ведь банк и так пошёл Вам навстречу и понизил процент. Вот только ни кредит, ни процент, ни этот токсичный банковский служащий не делали скидок на разбитые сердца и сеульских козлов. Хачжин грустно усмехнулась, подумав о том, что, если бы здесь была Ёнми, она бы попросила её не обижать козлов таким сравнением. Потому что Соёнгу в сущности было плевать. Хачжин привычно закатила глаза, загоняя слёзы обратно и крепче вцепилась в кружку, чтобы руки снова не начали дрожать. Ли Ёнми была лучшей подругой Хачжин и работала психологом, хотя, честно говоря, Хачжин сложно было представить остроумную и смелую девушку («Без меня ты бы усохла в своих архивах, дорогая!») в белом халате и с протокольным выражением лица. Тем не менее, девушка знала, что у Ёнми непростая судьба, и за её весёлой натурой кроется удивительная сила духа и доброта, которая оказалась выносливее невзгод. Тёплый солнечный луч упал на её ладонь и обозначил, что кофе давно остыл. Хачжин наклонила кружку к себе, наблюдая за платиновыми узорами, напоминающими лунный свет. В отличие от соджу, кофе ей приходилось выливать куда чаще.***
— Они просто тебе завидуют! — Ёнми… — Они воспользовались твоей ситуацией, потому что никто другой не смог бы выйти на работу на следующий день после выписки! — Ёнми, пожалуйста… Голова уже трещит от тебя, — Хачжин легонько стукнула подругу по плечу, щурясь от слишком яркого фонаря. Пятничные вечера у реки Ханган подруги традиционно проводили вместе. Хачжин замечала, что Ёнми почти всегда идёт справа от неё, чтобы по возможности скрыть обзор на обнимающиеся повсюду парочки, вот только… В этом больше не было необходимости. Кома притупила остроту этой боли, и она осталась вечно пульсирующим шрамом, выстреливающим только в моменты одиночества. А здесь всё было иначе: её мысли растворялись в подсвеченной голубым неоном воде под мирный гул вечернего города. — Зачем тебе вообще понадобилось прыгать в воду посреди сентября? — в который раз пробурчала Ёнми, протягивая подруге бутылку с виноградным соджу. — Я не могла оставить ребёнка в беде. Никто больше, — девушка слишком резко открутила крышку, едва не расплескав соджу на каштановые кудри Ёнми. — …не обращал на него внимание. Ты же так любишь всех спасать, да, Хачжин? По правде говоря, она ненавидела этот вопрос. Потому что все доступные на него ответы отдавали чем-то пустым, как высосанная из пальца отговорка. И, наверное, Ёнми как-то это чувствовала, поэтому задавала его снова и снова. Или же… — Подожди, ты же не думала, что я… Боже, Ёнми! — Я знаю, что у тебя столько долгов из-за него. И Хачжин…за эти два месяца он даже ни разу не навестил тебя, хотя о тебе рассказывали по всем новостям. — Можешь не продолжать. Хачжин обняла руками колени, ощущая на плече тепло маленькой ладони. У неё на телефоне была особенная коллекция фотографий с бывшим парнем. По одной на каждый день недели. Первое свидание в парке аттракционов, чанчжамён в любимом кафе в Хондэ, поцелуй под салютами и прогулка на лодке под дождём, первый визит к его родителям, когда они любезно пригласили её отметить у них свой день рождения, который, к слову так и не состоялся, потому что в этот день он решил встретиться с ее близкой подругой. Отметить месяц вместе. Хачжин удаляла их каждый день по одной, возвращаясь назад и стирая мысленным ластиком всё, что придавало её жизни хоть какой-то смысл. Она поднесла горлышко бутылки к губам и сделала большой глоток. — Тебе нужно отдохнуть, — обречённо вздохнула Ёнми, похлопывая её по спине. — Оставайся сегодня у меня. — Нет, не нужно, я в порядке. — Тогда отдай мой соджу! — Не отдам. — Хачжин!.. Спустя полчаса Хачжин кое-как уговорила подругу отправиться домой, а сама поплелась в сторону своего района, с трудом фокусируя взгляд на расплывающихся фонарях. Ты ведь сама мне говорила, что от сердечных ран лучше всего помогает настой лаванды и мятных листьев. Звонкий смех Ёнми раздаётся в её мутном сознании, которое тут же становится трезвее. Хачжин затормозила посреди улицы, у выхода из парка, снова прокручивая видение в голове. Обычно ходить по музеям она предпочитала одна, да и Ёнми никогда не была поклонницей костюмированных вечеринок. Но почему-то перед её глазами до сих пор всплывал образ подруги в коричневом льняном платье с белым воротом и белые цветы в тяжёлых косах. «Галлюцинации наяву. Приехали, Хачжин». Девушка устало вздохнула и со злостью отправила пустую стеклянную бутылку, привычно промахнувшись мимо мусорки. Услышав звон битого стекла, она недовольно поморщилась и опустилась вниз, пытаясь собрать осколки в ладонь. — Позвольте мне. Хриплый голос над головой заставил её вздрогнуть и поднять взгляд на высокого коренастого бездомного. Его голова напоминала растрёпанную причёску фаната рок-звезды, а заляпанная одежда явно пережила не одну войну. Кряхтя, мужчина наклонился рядом с ней и аккуратно забрал стекло из её рук. — Что же ты, так свою жизнь проводишь? — буркнул он, отправив мусор по назначению. — У меня была трудная неделя. Хачжин и сама не знала, почему вдруг решила поговорить с первым попавшимся бомжом, но, когда она выпрямилась и встретилась с его мудрым и печальным взглядом, где-то внутри щёлкнул и пропал один засов на сердце. — Ну, собирать травы-то интереснее, чем пустую бутылку, ― усмехнулся мужчина, но вдруг резко стал серьёзным. — Не допускай ошибок в этот раз. — Как будто раньше у меня получалось отличить щавель от розмарина, — пробормотала Хачжин, но бездомный уже её не слушал. За углом послышались пьяные голоса, и на дорогу вышла шумная компания явно не мирным образом настроенных парней. — Беги, Хэсу. — Что? Как Вы меня… — Беги, говорю! — мужчина подтолкнул её вперёд, заметив, что парни приближаются, покрикивая какую-то нецензурную брань вперемешку со словом мотель. — Но…вы…айщщ, ― Хачжин подорвалась с места, попутно вспоминая, что, если свернуть в ближайший переулок, можно попасть в Итэвон, и там точно был полицейский участок. «Только бы они ничего ему не сделали… Только бы», ― шептала про себя девушка, пока нога не споткнулась о какую-то железку, и она не полетела навстречу ослепляющему свету фар.***
— Да, ты ведь поэтому решил, что сфера «инвестиции-финансы и аудит» ― это не для тебя? ― Кьянван с такой злостью сжал чёрный корпус нового смартфона, что тот едва не прошёл трещинами вопреки популярной рекламе о почти ракетонепробиваемом дисплее. Младший брат действовал ему на нервы весь день, начиная от своего фееричного опоздания на совет директоров, куда Йонгван явился в спортивном костюме, и заканчивая вот этим утверждением о том, что он скорее покрошит свои акции уткам в озере Сюкчон, чем откажется от мечты построить школу боевых искусств. — Ты вернулся в Корею месяц назад, что ты вообще обо мне знаешь? — выкрикнул юноша с другого конца сети, судя по шуму, запивающий свои комплексы где-то на Хондэ. — Просто смиритесь уже, что я белая ворона в нашей привилегированной семейке. Кьянван на секунду закрыл глаза, вспоминая все притчи о милосердии и всепрощении, которые ему довелось прочитать на лекциях религиозной философии в Гарварде. Однако нужно было признать: учитывая, какой жестокой может быть их мать, это чудо, что Йонгван вообще помнил слово «мечта». — Нам удалось перенести сделку только благодаря стараниям госпожи Лим. Тебе стоило бы это ценить, — уже спокойнее сказал он, понимая, какой аргумент стоит ввести следующим. Но слова в мгновение ока вылетели из головы, потому что белесый дальний свет выхватил из темноты переулка тонкую фигуру девушки одновременно с визгом тормозов. — Я перезвоню, — Кьянван бросил телефон на кожаное сидение и выскочил из машины. Девушка была без сознания, а её голова покоилась сантиметрах в пяти от шипованной резины его правого колеса. Дьявол. Кьянван присел рядом с ней и медленно выдохнул, когда беглый визуальный осмотр убедил его в том, что девушка жива и не сильно пострадала. Он осторожно поднял её на руки, прикидывая, где находится ближайшая больница, когда слабый стон заставил его снова сосредоточиться на её бледном лице. Огромные, словно два тёмно-карих озера, эти глаза смотрели на него с абсолютной и беззащитной растерянностью. — Я…Вы… Там… — она старалась что-то объяснить, но негромкое мурчание двигателя за спиной куда доходчивее напоминало о том, что до рассвета, а значит и до окончательного решения по слиянию дочерних компаний остаётся не так много времени. Кьянван закатил глаза и обречённо понёс девушку к машине.***
Какие-то размытые пятна перед глазами, постоянно меняющаяся температура и резкий запах спирта в конце концов слилились в отчётливое пиканье на мониторе ЭКГ. Хачжин открыла глаза и тут же закрыла их обратно, потому что под ярким солнечным светом белые стены палаты казались продолжением света фар ― её последнее воспоминание перед обмороком. Она тщетно пыталась вспомнить, что происходило дальше, но при любых попытках это сделать, голова начинала возмущённо болеть. И всё же, видят небеса, Хачжин готова была взять ещё один кредит в самом беспощадном банке и заплатить врачам, но не оставаться здесь больше ни минуты. Она чертовски устала от больниц. Дверь робко открылась, впуская внутрь напуганную Ёнми с бумажным пакетом в руках. — Очнулась! О, слава богам, ― с неподдельной радостью воскликнула она, бросаясь к подруге, и тут же затараторила. — Как ты умудрилась попасть под машину? Да это даже не важно, важнее поговорить о том, кто тебя сюда принёс. Это, конечно, лайфхак, чтобы поймать красавчика, я понимаю, но, когда я тебе советовала быстрее найти новые отношения, я не совсем это имела в виду! — Айгу…да ты совсем с головой не дружишь, ― вздохнула Хачжин. Она потянулась к пакету, потому что этикетка не оставляла сомнений в том, что внутри её любимые морковные кексы. — Я только помню, что пыталась помочь мужчине, который… — Там ещё один был? — охнула Ёнми, а Хачжин едва не подавилась кексом. — Да нет же, господи, бездомный какой-то. Ты лучше расскажи, ― она наскоро вытерла губы, оглядываясь в поисках салфетки. — …как я сюда попала? Меня кто-то…принёс? — Не кто-то, а парень-модель. Ну, я так думаю, ― Ёнми вытащила из пакета стакан с соком и протянула подруге. — Но он очень быстро уехал, к сожалению. Ничего, ради тебя я перерою сайты всех модельных агентств Сеула на пару с Хоашин. Кстати, она рвалась к тебе, но у неё сегодня первый день стажировки в новой компании, поэтому я… Девушка замялась, но Хачжин ласково сжала её руки. — Ты всё правильно сделала. Она и так слишком долго искала работу. — Госпожа Го? — дверь распахнулась, и в комнату вошла медсестра с формуляром в руке. — Рада, что вы пришли в себя. Как ваше самочувствие? — У меня ничего не болит, только голова немного кружится. — Хорошо… — протянула женщина, многозначительно поглядывая на Ёнми. — Да, простите, я уже ухожу. Ёнми показала подруге жест «файтинг» и покинула палату. В том, что теперь этого загадочного айдола они будут обсуждать весь ближайший месяц, Хачжин не сомневалась. — Простите, но могу я сегодня пойти домой? — Боюсь, что нет, — медсестра на секунду оторвалась от своих записей и поднесла ко лбу девушки электронный термометр. — У Вас наблюдается аритмия, поэтому придётся пройти ещё пару обследований. Ах, да… — она пошарила по карманам и извлекла из одного из них чёрно-золотую визитку. — Мужчина, который привёз Вас к нам попросил позвонить ему, если Вам что-то понадобится. Полагаю, Вы уже в состоянии сделать это самостоятельно. — Ох…да, спасибо. Хачжин удивлённо уставилась на рельефную резьбу на плотном картоне, где чётко значилось название корпорации, о которой в Корее не знал только глухонемой, и имя заместителя CEO ― Хан Кьянван.