«Это словно ночной кошмар. Я чувствую отчаяние и животный страх, боюсь, что это повториться снова… И хоть в глубине души я знаю, что нахожусь под защитой, но боль воспоминаний раздирает душу…
Когда же прекратится эта несвойственная мне дрожь? Я злюсь на себя, на свою слабость. Этот направленный на меня безжизненный взгляд, бьёт ножом прямо в сердце. Я такой уже видел… и снова видеть не желаю!»
За день до этого.***
Стояла пасмурная ночь. Тучи скрывали небо, заслоняли лунный свет мрачным одеялом, прятали каменные дома Лондона от такого желанного в ту ночь, маленького проблеска света. Весь город мирно спал, и где-то там, в отдаленной от центральной площади больнице, звучал тихий звон телефона. «Дзинь-дзинь…» «Дзинь-дзинь…» Трубку подняли быстро, да и в принципе, в современные года никто бы не рискнул играть со сложно найденной работой в «слабо», каждый работал усердно, дабы не пропустить ни один из звонков. Современные средства коммуникации, наконец, взлетели позволяя быстро передавать важную информацию из уст в уста. Находясь при этом за границами городов, позволяя поделиться незамысловатыми, а порой наоборот, планами. В просторной комнате, освещенной лишь одной настольной лампой, что довольно странно для врачебного кабинета, принимая всю ответственность и важность происходящего дела, дежурный медик утвердительно отвечал на поставленные вопросы глубокого и приятного, на слух, голоса. — Как леди себя чувствует? — К сожалению её состояние не лучше, но к счастью и не ухудшается. Передайте своему господину, что в скором времени, девушке полегчает. — Благодарю вас, — отозвался на более-менее приятные слова мужчина. По ту сторону трубки сразу послышался озабоченный вздох. — В скором времени мы навестим леди Валери, запишите нас… — О, не спешите, у леди… Валери назначено обследование не предстоящие дни, не обязательно навещать её именно завтра утром или днем, приезжайте позже. — Неловко произнёс голос, будь этот человек рядом с дворецким, то наверняка бы пренебрежительно отмахнулся, раздраженный настойчивостью. — Снова? Что ж мы с господином очень вам благодарны. В таком случае ждите нас послезавтра. — Не стоит благодарности, — странно удовлетворено произнёс девичий голос. — Это моя работа.* * *
Дворецкий давно подал второй плед, но серьёзной, сонной душе никак не становилось теплее, ноги всё-равно обволакивал неприятный холодок. Прокрутившись в кровати, Сиэль, сдавшись сел на мягкие матрасы и откинул спину на любимую подушку. В дверном проеме снова показалась чёрная макушка, на этот раз с хорошими для своего господина новостями. — Я так и думал, вы не спите. — Ты узнал, то, о чем я просил? — игнорируя издевательский тон своего невоспитанного дворецкого, перепрыгнул на занимающую его тему Сиэль. Дворецкий с удовлетворенной улыбкой вошёл в спальную комнату графа. — Да господин. По словам дежурного доктора, у леди всё прекрасно, не считая того, что её состояние не изменилось. — На кой чёрт ты говоришь мне, что всё прекрасно, если на деле это не так? — неожиданно взбесился Фантомхайв. Он даже немного подпрыгнул от абсурдности слов дворецкого, он же не может над ним издеваться в такой серьёзный момент? — Прошу прощения, — наклонился дворецкий. — Леди Валери не лучше, но вскоре она пройдёт обследование и врачи точно скажут что с ней. — Так-то лучше, — вернулся на свое место Сиэль. Себастьян без слов разглядывал озабоченное ситуацией лицо Фантомхайва, на что тот совсем скоро обратил своё внимание и непонимающе посмотрел на Михаэлиса. — Вы так сильно беспокоитесь? — Ничего подобного. — Возможно вы забыли что я — дьявольски хороший дворецкий, и прекрасно распознаю ваше состояние. Я могу с легкостью понять, о чём вы думаете по выражению лица… «Или нагло покопавшись в моей голове», подумал граф догадываясь о возможных способностях этого существа. — Позвольте заметить, что на все мои правдивые факты вы невольно реагируете мускулами вашего… — Довольно! — Сиэль вскинул ладонь, затыкая дворецкого своим жестом. — Избавь меня от своего присутствия, с тобой сложно расслабиться. Михаэлис мысленно посмеялся. Надо же, люди такие странные, не хотят слышать правду, стесняются и бояться её, а хотя, чем он лучше? Не проронив ни слова и прихватив подсвечник, дворецкий покинул комнату мальчика. — Хороших снов, господин… Прикрыв за собой дверь и дойдя до определенного места, дворецкий остановился и ни о чём размышляя, задул единственный горящий в поместье огонек. «Хороших снов?» Подумал мальчик. «Был бы здесь хоть тот светильник, может они бы и стали хорошими…» «Будьте осторожны и не потеряйте свой вкус, господин…» Как только на смену ночи пришло тусклое и серое утро, дворецкий, как и прежде с невозмутимым лицом распахнул тяжёлые занавески высокого окна. Пора было вставать, но крошечное тело под одеялом не спешило просыпаться, зарываясь под ткань ещё сильнее. Спешить действительно было некуда, граф никогда не расследовал такие дела всего за несколько дней, а если и расследовал, то откладывал до предельного срока — максимум дней пять. Сейчас же был всего день третий-четвертый, а значит можно отдохнуть ещё немного. Так же, совесть Фантомхайва была чиста и спокойна. С его родственницей — всё в порядке. Несомненно, она сейчас в лондонской больнице под присмотром самых надёжных докторов этого города, дворецкий вчера позаботился об этом. И как известно, граф должен ещё минимум день отдыхать в кровати. Если быть честными, вчера Фантомхайв засомневался, услышав такой указ от своего дворецкого, который Себастьян получил от вознегодовавшей Валери. «День поболеть мне можно, всё-равно нам нельзя ехать к барону сразу же, а-то не встретимся с одним важным человеком». Вот что устно передал дворецкий господину, как только прошлым вечером мальчик собирался покончить с тем самым Кельвином. Его сестра видимо не знала, что всё обернется таким неприятным образом и в конечном итоге ей придется отлёживаться на простынях в оживленной больнице. Поэтому хоть девушки и не было рядом, граф решил поступить достаточно разумно, оставшись отсыпаться в своём поместье. И раз идти было некуда: — Не верю, что говорю это, но сегодня я позволю себе поспать ещё немного, — невнятно промямлил мальчишеский голос. — Сколько вам нужно господин? Час? Два? Или может быть четыре, чтобы леди Элизабет сумела добраться из загородного поместья в лондонское? — Час, не… Элизабет?! — глаза его широко распахнулись, а сон исчез так же, быстро как Христос из гробницы в день своего воскрешения. — Ну вот, вы уже поднялись, — графу сразу протянули чашку горячего цейлонского чая. — И не пришлось уговаривать, достойно примерного джентльмена, что так скромно обожает свою невесту. — Почему бы тебе хотя бы утром не портить мне настроение? — позволяя хладнокровию овладеть собой, Фантомхайв одарил дворецкого слегка раздражённым взглядом, и выхватил с его рук выглаженную, свежую газету. Утренние новости были до банальности скучными, и даже в газете для простолюдин нечем было поживиться. Чем, изволите спросить, должен развлекать себя мальчик в нудной викторианской эпохе? Увидела бы графа его посвященная в неизведанные технологии будущего сестра, так точно бы подметила, что этому миру не хватает банального телевизора с каналом о криминалистике. Переворачивая последнюю страницу, глаза остановились на чёрно-белой фотографии цирка, где счастливо улыбался знакомый мальчику основной состав. В голове Фантомхайва сама собой заиграла знакомая цирковая мелодия, но тут же исчезла, вместе со сложенной на поднос газетой. — Разузнай всё о бароне Кельвине. Желательно, о его связи с цирком и место жительство. — Да, милорд, — на тонкой шее быстренько завязали синюю ленту; последняя деталь в одежде была готова, и граф вышел из спальной комнаты, готовясь встретить предстоящий день. Который на минуточку оказался настоящим испытанием для юного Фантомхайва. Сначала — взволнованный принц, который тут же налетел на мальчика за обеденным столом, несколько телефонных звонков от неизвестных и, к сожалению, известных персон. Телеграммы, пришедшие на удивление, не на основной адрес, указанный на его визитке. Хотя никто посторонний не мог знать, где именно в Лондоне живёт Фантомхайв. Пришлось уладить несколько вещей, о которых Сиэль даже не подозревал, находясь он в основном поместье. Неуёмные слова и вопросы, сколько бы граф не пытался спокойно отвечать, никак не заканчивались. Принц Сома действительно очень переживал за друга и ни на шаг от него не отходил, что сильно напрягало закрытого мальчика. «Да, дайте уже личного пространства!» В итоге, изнуренный огромным словесным потоком, он заперся в кабинете. Только там, среди книжных полок и массивного, по сравнению с ним стола, Сиэль облегчено выдохнул. Себастьян на задании, направился возможно либо в Шотландскую геральдическую коллегию, либо в лондонское сообщество геральдики и семантики. Если конечно, у него не было своих способов узнать о бароне. Весь день прошёл безумно утомительно и как ни странно, отбирал силы так же, как если бы граф таскал в холодную погоду ящики с цирковыми безделушками. За весь день работы оказалось на так много, как в обычные будни. Раз у него так много времени, может стоит сходить в больницу, пока есть возможность, и навестить Валери? Мальчик быстро успокоил себя тем фактом, что придя туда он, всё-равно ничего не увидит. Она наверняка сейчас окружена толпой врачей, лежит и принимает кучу лекарств и внимания. Да и без дворецкого выходить в свет — то же самое, что прыгнуть в омут беспомощности или в клетку к любопытным белкам. Мальчик успокоил себя, что Лера не собиралась и не могла выйти в этот неизвестный для неё мир, как бы сегодня не старалась. Мыслей в этот день было миллион, но одна действительно задела Сиэля сильнее прочих. Мальчик вспомнит как сидел с сестрой у костра, он вспомнил смущающее признание, слова которые они произносили. Надо признать, что если он хоть на каплю, но привязался — это уже равно потерять свой рассудок. Да, это неловко, но что сделано, то уже не вернуть. Время к сожалению перемотать невозможно. Было ещё кое-что поважнее всего прочего…Обещание.
Неужели то, что пообещала ему девушка так и не сбудется? Люди и правда не держат слов, даже самые верные люди, иногда могут закрыть дверь с возможностью выполнить свое обещание. Это действительно разочаровывало. А может всё ещё есть шанс? Как говориться: «Надежда умирает последней», но это так смешно. В своей мрачной жизни, Фантомхайв уже давно должен был убить именно надежду, чтобы она не мешала всему остальному жить, ведь если умирает надежда, то тогда вера и любовь тоже? Так вот, она в больнице, а он, снова выкинутый в суровые лапы мира. Одинокий мальчик без какой-либо поддержки. — Милорд — Поток мыслей прервал появившийся дворецкий. Прошел целый день, а это обладающее неимоверными способностями создание вернулось только под ночь! — Не прошло и века, Себастьян. Что ты разузнал? — Граф наконец-то смог принять свою любимую позу — руки за спину, задумчивый взгляд в окно. Так часто делал его отец, граф повторял сам того не замечая и не зря, ведь так он выглядел ещё более важным. — Барон Кельвин — джентльмен имеющий при себе работный дом и по неофициальным источникам, так же владеет цирком «Ноев Ковчег» в котором мы с вами недавно были. Мальчик тяжело вздохнул, ведь ничего не обычно нового и интересного он не узнал. — А как насчет места жительства? — Он живет в одном дне пути от Лондона, если ехать экипажем или поездом. — Значит, как и положено по словам леди Валери, отправимся завтра вечером прекраснейшим и легкодоступным мне, — граф усмехнулся глядя на свой «транспорт», — путём. — Мы могли бы отправится прямо сейчас, у нас достаточно времени, тем более не хотели бы вы немного освежить свой ум? И денёк побыть на свежем воздухе? — В экипаже неудобно, поезд слишком шумный. Да и зачем, когда у меня есть ручной демон?* * *
— Как это пропали?! — Громкий голос заставил испуганную Долл прикрыть уши. — И правда, я их сегодня не видел, да и другие члены труппы подтвердили, что эти двое исчезли, как сквозь землю провалились. — Чёрт! И как на зло Джокер уехал к отцу, нам самим ничего не решить! — взбунтовался один из двойняшек, другая же, девочка Энди в знак поддержки положила ладонь на его плечо. — Нам всем грозит опасность, да и наши догадки о том, что они из полиции на деле подтвердились, — разочарованно произнёс сгорбившийся над коленями Даггер. — Но мы не можем начать без Джокера! — Он сейчас у отца, а это три дня пути. — Слишком долго! — Отец говорил, что у нас мало времени. Если мы не успеем, он будет очень разочарован. — Джамбо дело говорит, нам надо навестить этого парня, пока он в Лондоне. Но сегодня мы уже не сможем, значит. — Решим всё завтра! Решим всё завтра! — Воскликнули дружные голоса. — Сообщим о планах Джокеру, Долл займётся этим, — карлик взглянул на расстроенную девочку, но та лишь встала и сказал: — Так уж и быть. — Я приготовлю тебе лошадь, — Бист подхватила свою кожаную накидку и вышла из палатки. Ночь — начало неминуемого. Долл отправляется к Барону, граф уже давно спит, как и его сестра после сложного дня полного обследований. Ночь прошла, наступило утро, а за ним долгий и сложный день. Каждая сторона находилась в неописуемом напряжении. Граф гадал, сможет ли, отправиться к барону именно в тот день. Ведь, когда выпишут его сестру, что обещала быть с ним в сложную минуту, сможет ли он забрать её и при этом прибыть к усадьбе в назначенное дворецким время? Но всё склонялось лишь к одному ответу — нет. Это было практически невозможно, ведь сколько бы Фантомхайв не сидел у телефонной комнаты, звонка из больницы никак не было. Сможет ли вообще дворецкий держать сразу двоих человек и при этом с безопасностью доставить их к дому барона? Нет. День закончился, настал вечер, надежда умерла, а с ней появился раздражающий страх. Что же ждёт его в той усадьбе? Он должен просто закрыть это дело, а что, если попытаться избежать судьбы? Но возможно ли это? Внутри всё подсказывало, что нет, и любой последующий вопрос имел схожий ответ. Единственное, что спасло его в этой ситуации и помогло ему полностью не потерять рассудок от собственных страхов — это его часто используемое оружие: его непробиваемые доспехи и широкий, сделанный из толстого слоя хладнокровия — щит. И даже когда он чувствовал, что всё теряет контроль и он поддавался эмоциям, то его всё-равно спасала эта стальная маска, которую даже демон, порой не мог разоблачить и называл «обычным поведением господина». Этим днём, сразу после обеда циркачи приняли достаточно интересное по их мнению решение. У них уже был один туз в рукаве. Не желая останавливаться на нём, они всё-таки решили покончить со всем этим неприятным выступлением. А насчет туза… — Моя подопечная… Она была подозрительнее всех, когда Долл рассказала о том ночном разговоре, мне сразу показалось, что-то здесь нечисто. Обсудив это с Джокером, — Бист выдержала паузу. — Мы пришли к решению… У нас был план… Устранить её. — Что значит устранить? — Но мы подозревали только её, поэтому со Смайлом не разбирались. Когда мы осознали, что совершили невероятную ошибку, тогда Джокер отправился к отцу, а после Смайл с… Блэком и вовсе исчезли. — Голос становился с каждым словом всё тише, до тех пор, пока не перешел на неразборчивый шепот, но братьям и сестрам не привыкать. Они поняли абсолютно всё. Самый низкий и переполненный злобой циркач, сверкая красными, насмешливыми глазами, победно возликовал. — Значит, не только нас обвели вокруг пальца! Этот ребенок, полицейская ищейка, скоро узнает с кем связался! Тем более мы выловим двух зайцев одним выстрелом! Полиция больше не будет с нами связываться, а обманувшие нас предатели получат по заслугам. Смайл, Блэк и Ноунэйм… — прорычал он победно притягивая к себе кулак. О, как это было отвратительно! Те, кого они приняли как семью, предали их. Нет! Они никогда не были для них семьей. Даже близко не стояли.* * *
Час, второй, а граф всё так же нервно разглядывал кучу бумаг на своем столе; некоторые читал, а с другими, устало складывал голову на руки. Ужин давно прошёл и сегодня, дорогой друг принц Сома не доставал мальчика так сильно, как вчера. Хоть это было благословением, в которые граф не верил, но всё же Фантомхайв был озабочен другими делами, его настроение, и без принца, было скверным. В комнате, стоящие у стены ореховые часы пробили четверть восьмого, и тут же, словно ожидая этого часа под дверью, вошел дворецкий отвлекая от нужной работы. — Пора выдвигаться милорд. — Сиэль поднял на него взгляд и будто жалея о чём-то, опустил обратно. Михаэлис хоть и был демоном без чувств, но достаточно заинтересован в виновнице такого нервного настроения господина. Пожалуй это было единственное в чём он так понимал милорда, поэтому успокаивая не сколько мальчика, сколько себя, произнёс: — Я отправлял дворецкого принца проверить леди. Он сказал, что в палату его не пустили, но чтобы успокоить, доверчиво показали результаты анализов и выписки о состоянии пациентки. — Дворецкий, поднёс непонятно откуда взявшийся пальто. — По их словам, леди отправили в палату более высокого класса, так как цирк не мог обеспечить ей достаточно комфортабельные условия. Мой вчерашний звонок подтолкнул их на такое решение. Фантомхайв удовлетворительно кивнул, и несколько кирпичиков груза упали с его плеч, но всё же на него давил тот факт, что она не сдержала своё обещание. Взгляд опустился вниз на покрытый ковром пол, а после сменился ясным ночным небом и отдаляющимся лондонским поместьем. Вскоре и этот пейзаж поменялся: тёмный лес, несколько холмов и округленные камушки под ногами дворецкого, что служили дорожкой в старинную усадьбу. Он закрылся в панцире хладнокровия и рассудительности, он был начеку, готовый встретится с теми самыми неприятными фантазиями, которые успел создать за эти два дня. — Это и есть его усадьба? — разглядывая трехэтажное здание спросил Фантомхайв. Он уже заранее знал ответ… — Да милорд, не уверен, что всё они здесь, но зато все живы. Настало время до конца закончить это дело, покончить с ним и потом расслабившись снова сыграть с неумелой сестрой в шахматы. Вдруг высокая дверь напротив Фантомхайва, со скрипом и тихим эхом уходящим в темноту раскрылась. Такое явление заставило дёрнуться юное тело от неожиданности, на пороге их встретил Джокер. Прежнее весёлое выражение лица исчезло, на смену ему была мрачная гримаса. Всё стало понятно без слов и это очень настораживало — их явно ждали. — Мы уже заждались, граф Фантомхайв. Словно этого и следовало ожидать, но глядя на этого циркача, казалось, они сложили ещё один кусочек пазла, а совсем скоро, завершат картину преступления целиком. Их пригласили внутрь, и только несколько пар ног вступили чуть глубже, массивная дверь с шумом захлопнулась и по щелчку пальца, холл заполнил ослепляющий свет. Чтобы привыкнуть к смене обстановки понадобилось несколько секунд, а после глаза увидели то, что из-за отсутствия света здесь не было видно ранее: кучу подвешенных, изувеченных и неестественно сшитых тел. Граф невольно вскрикнул. Нервы напряглись до предела, Фантомхайв уже было убедил себя, что глаза его не подводят, но приглядевшись заметил только лишь фарфоровые конечности. Слава богу всё это было не настоящим!.. — Прошу сюда, — голос Джокера заставил отвлечься от разглядываний кукол, и дворецкий с господином последовали за принимающим их циркачом. Ситуация казалась весьма загадочной, Михаэлис чуть наклонился к графу, но был ли смысл? Его слова были прекрасно слышны всем присутствующим. — Что будем делать? Убьем его прямо сейчас? — Нет. Если дети ещё живы нет смысла торопиться. К тому же, королеве нужен подробный отчёт о творящихся здесь делах. — Поняв ход следующий действий, дворецкий утвердительно кивнул, и в ту же секунду их прервал влезший в разговор Джокер. — Про таких говорят: внешность обманчива, — переступая с бока на бок, пока поднимался по лестнице, произнёс Джокер. — Вот и ты тоже: на вид ребенок… А на самом деле глава древнего рода и сторожевой пес королевы. — Будто начиная свою злодейскую речь, произнес циркач, но после, когда он развернулся, злодеем его назвать стало сложно. Лицо было переполнено печалью, а глаза блестели так, словно из них вот-вот потекут слёзы. — Правда забавно, Смайл? — Меня зовут граф Сиэль Фантомхайв, — стирая в сознании недавно увиденное выражения лица циркача, произнёс граф, это оставило на сердце циркача ещё более неприятный осадок. — И слуге не пристало так со мной разговаривать. — Ах забыл, ты же у нас аристократ. — Беззаботно пожал плечами Джокер, казалось недавнее его состояние было всего лишь игрой. — Ужин готов. Сюда. Оказавшийся перед ними зал хоть и выглядел весьма богато, но до неприязни вульгарно и безвкусно. Как правило, посередине стоял длинный трапезный стол, блюда, сервировка, но стулья располагались достаточно странно: всего на одной стороне, собранные все в кучу. Напротив столов располагалась большая, укутанная в разные цвета сцена, а позади весьма внушительных размеров камин. Несмотря на такой тёплый прием, садиться на эти высокие стулья было неприятно, а смотреть на еду на столе — просто отвратно. Но сдерживая своё желание вывернуться наружу от вида сего, граф последовал указаниям здешнего дворецкого и прошел чуть глубже в зал, ближе к столу, где его дружелюбно усадили на один из выдвинутых стульев. — Наш гость прибыл, — объявил в пустоту циркач, словно здесь был ещё кто-то, кого гости не видели. Это было неприятно, а после стало до невозможности жутко, когда дверь распахнулась и в столовую ввезли, перевязанного словно мумия, человека на инвалидной коляске. — Ну, наконец-то… Граф. Ах, это не сон? Если это так, то я не хочу просыпаться! — Мужской голос раздался по всему залу, что заставило графа содрогнуться. О, как мальчику хотелось отвести свой взгляд от этого устрашающего безобразия. — Мне право неловко из-за этих бинтов… — Вы — барон Кельвин? — начал было Фантомхайв. — Опустим формальности, Сиэль. — нагло произнёс старикан и устроился по правую сторону от напряженного графа. — Я устроил пир в твою честь! По приказу в зал завезли кучу подносов и столиков с горячей едой, не той, что уже стояла неизвестно сколько на этом столе. Ничего бы не насторожило цепного пса, но тот факт, что всю работу, будь то помощь по передвижению старикана, или вынос блюд, делали дети, ничуть не порадовал Фантомхайва. Дело пахло преступлением, но прежде чем покончить со всем, граф старался дождаться, пока преступник выложит свой напрочь гениальный план ему как на ладони. Еда не отравлена и всё это было до чертиков странно. Преступник всё это время ждал его, а не скрывался, устроил пир в его честь и сейчас собирался показать какое-то необычное представление. Признаться, графу пришлось надеть ещё одни доспехи с эмоциональной устойчивостью, чтобы в край не выйти из себя, когда он увидел нескольких детей стоящих на ярко осветленной сцене. Ему не было дела до напуганного голоса Джокера и до еды, когда он увидел то самое представление.Проводник в мир веселья?
В сознании мельком всплыла мысль, что не было лучше веселья, чем спокойно сидеть в своем кабинете и перекидываться разными фразочками с новой родственницей, не было больше веселья, чем расследовать дела королевы, но это зашло как-то слишком далеко и… — Видишь ли, я достаточно прозорлив, чтобы не заметить твоего разочарованного взгляда, — послышался голос Кельвина. «И что это значит?» Он лишь мельком взглянул на нездорово сверкающие огоньки в глазах мужчины и отвлекся, но боковое зрение, осведомляющее его о страшном происходящем, заставило Фантомхайва снова обратить взор на сцену. Где в эту секунду, с белоснежной плиткой встретилось хрупкое девичье тельце… — Нет! — выкрикнул граф с ярко выраженным ужасом на лице. Девичье тельце теперь напоминало кроваво-костлявое месиво, которое в скором времени перетащили через всю сцену в тёмный угол такие же дети. По залу раздался безумно-счастливый гогот, его сопровождала подавляющая тишина и обомлевший Фантомхайв. Даже его дворецкий удивился видя нечто подобное. Граф хотел было успокоить себя, что всё случившееся просто недоразумение, но обезумевшее от веселья лицо барона говорило об обратном. — Теперь — укротитель животных! Вступает в схватку со свирепым львом и… Снова брызги горячей крови, тошнотворные на слух чавканья челюстей льва, которые с каждым укусом рвали мясо. Тело мальчика было разорвано в клочья, превращено в корм для хищника, а барон так и продолжал по-детски хлопать в ладоши и гоготать во весь голос. К горлу подступил омерзительный ком, который казалось, мог вырваться наружу в любой момент, но Фантомхайв не двигался всё ещё прибывая в шоке. Его тело застыло, не было ни приказов, ни слов и только объявили о следующем номере, граф опомнился и приказал остановить этот чудовищный беспредел. Мгновенье, и дворецкий остановил летящий прямо между глаз ребенку кинжал. Оружие было надежно спрятано под кожаное пальто дворецкого, откуда Себастьян достал полицейский отчет. — Эта девочка одна из пропавших, Эллери Никсон, ошибки быть не может, как мы и ожидали господин. Они похищают детей и заставляют исполнять цирковые трюки без подготовки. Хотя возможно, — дворецкий задумчиво выдержал паузу, — это просто новый, недоступный для нас цирк — смотреть, как дети калечат себя. Такие слова очень сильно задели сердце барона Кельвина. — Что, вам не понравилось развлечение? — глядя на подходящего Фантомхайва, взволнованно проговорит мужчина. — Джокер, быстро всё убери! — Я не хочу сидеть за одним столом с подобным чудовищем! — Ч-что-то не так? — барон действительно переживал за этот ужин, переживал за пир и очень сильно хотел угодить Фантомхайву, разве вещи, которые могут вызвать ностальгические чувства не прекрасны? Разве неприятно вспоминать былые дни? — Думаю мы узнали достаточно для доклада королеве… — голос графа был ледяным настолько, что любому стало бы не по себе, а барону тем более. Разгневать гостя, ради которого столько лет готовился, равнялся. Это подобно разозлить и заставить любимого кумира, свою звезду, возненавидеть себя. — Подло… Низко… Мерзко… Каждое последнее слово Сиэля ударяло в барона острым кинжалом. Голос его становился недетским и глубоким, а взгляд, заставлял желать зарыться глубоко под землю. Фантомхайв был озлоблен, он гневался и каждой клеточкой тела хотел безжалостно пристрелить эту жирную мумию. — Ты не достоин зваться человеком. И я, сторожевой пес королевы, избавлю мир от тебя и твоей грязи! — граф уже приговорил его к смертной казни, он вынул из внутреннего кармана своей накидки заряженный револьвер и приставил дуло к голове Кельвина, но его следующему шагу помешали быстро среагировавшие Джокер и демон. — Сиэль! Джокер, не смей угрожать Сиэлю! — прокричал барон не шевелясь. — Но! — Ты слышишь меня?! Не веря словам своего отца, Джокер тихо выругался и спрятал своё недавно наставленное на Фантомхайва оружие. — Барон Кельвин, где дети? Где все похищенные дети? — Что?! — на лице у сумасшедшего старикана вдруг появилась искренняя и непонятная радостная улыбка, словно этого скромного вопроса он ждал целый вечер, а и то, все последние года. — Ты хочешь видеть их? Тогда я отведу тебя к ним! Они в подвале, а ещё в подвале, есть кое-что для тебя! Барон тут же избавился от давящего его напряжения и вся эта сомнительная кампания медленно направилась в подвал старой усадьбы. Вдохновленный и радостный человек не видел перед своими ногами даже смерть и угрозу, поэтому барон продолжал разглагольствовать о своих странных и непонятных планах, о своей истории, которая только сильнее вызывала отвращение у юного Фантомхайва. К слову, у дворецкого тоже, ведь слышать такие наглые вещи в адрес его души, его собственности, было уже слишком. — О граф, не поймите неправильно, я был возбужден любопытством! Находясь в таком захолустье, я полностью привык к монотонности своих дней и, даже был не против проживать несколько последних, скучных лет, исследуя историю вашей семьи! — без умолку болтал барон, было точно видно, с каким безумным рвением он желал, чтобы о его несусветных делах узнал виновник его настроения. Каменные ступеньки спускались всё ниже и ниже, а напряжение в теле у прежде разъяренного графа росло всё сильнее и сильнее. Когда же он столкнется с тем прошлым, которое обещала ему девушка? Фантомхайв хотел было остановить поток странной и ненужной, как казалось ему информации, но слова барона с каждым предложением становились всё подозрительнее и неприятнее. Так, граф позволил его языку без умолку болтать, пользуясь случаям и выведывая планы барона таким способом: он сам всё рассказывал, даже не догадываясь о предстоящей смерти. Был ли Сиэль уверен, что барон настолько глуп и не понимает в чьи лапы попал? Да, да и да! Его поведение и эти странные слова явно показывали признаки деградации его разума, его совести и вообще человечности. Как же графу хотелось, закончить всё это поскорее и вернуться в особняк, подождать выписки родственницы и отправится в своё загородное поместье. — Тогда к чему это всё? Не обязательно болтать невесть о чём. — О, не ломайте себе голову понапрасну, я объясню каждую деталь моего безупречного проекта! Проект? Красота и безупречность? Что он там болтал себе под нос? Что-то о гриме? О нет, он точно сказал, что в этот раз решил не использовать грим, а просто добавил немного «живой» краски, но что эти несвязанные слова значили, мальчик никак не мог догадаться. Может граф и был далек от подобных вещей, но верному демону, казалось, что он действительно понял о чём говорит Кельвин. Натуральный грим, неужели использовали продукты такие как свёкла, морковь, или может быть какие-нибудь цветы, чтобы создать натуральную краску? Нет… Всё было куда сложнее, а главное, чтобы понять эту бессмыслицу, надо потерять человечность, надо мыслить как настоящий, гадкий, мерзкий, отвратительный и развратный монстр, коим дворецкий на деле и являлся. Так какой же ответ на этот странный вопрос? Какой же это грим? Правильно, это жестокое обращение, издевательство, избиение, всё самое сокровенное мерзкое, что только человек мог бы вытащить из своих грязных умов. — И тогда я вспомнил: ничто не ново под луной! Так зачем, мне, достигшему предела в познании о красоте, создавать что-то несовершенное, если можно попросту повторить наполненную красками картину прошлого?! Когда наконец непонятные предложения, этого странного рассказа закончились, они встали перед тяжёлой массивной дверью. Эта зловещая атмосфера точно ничего хорошего не вещала. В голову вдруг пришло осознание, вспомнились все беспокойные взгляды девушки, вспомнился тон её голоса, когда она с таким сожалением и страхом говорила Сиэлю о будущем, о том, с чем придется ему столкнуться. Сомнений больше не осталось, они покинули его. Неужели сейчас? Именно сейчас это произойдет? Но что именно, задавался он вопросом. Что-то до мурашек страшное, что-то до потери хладнокровия безумное то, с чем он мог не справится без успокаивающей руки рядом. Двери с тяжёлым звуком раскрылись, каждый задерживающий скрежет словно специально играл на нервах, а может быть, просто отчитывал количество секунд до того самого момента. И этот застывший во времени момент, лучше бы никогда не заканчивался. Лучше бы время замерло, лучше бы его глаза не увидели то самое место. Конечности замерзли, а кровь во всем теле мгновенно, казалось, сменила температуру на болезненно ледяную. Вены перекачивали эту охладевшую, замерзшую кровь вверх к вискам и снова вниз, и так до предела быстро двигаясь сводя организм с ума. — Это мой драгоценный для тебя подарок! — поднял в знак восклицания руки возбужденный Кельвин. Что же это? Ноги Сиэля онемели? Он пробежал дрожащим взглядом по всей комнате подвала и всё было в точности как в его самых ненавистных кошмарах! Бешено бьющейся сердце, стиснули незримые клещи, оно ТАК хотело вырваться из маленького, дрожащего тела Сиэля. Усталость вместе со смятением всколыхнули в нём старательно подавленные воспоминания, чувства, обнажив его израненную душу. — Тот момент я запомнил на всю жизнь. Тогда навсегда погасла последняя искра надежды, теплившаяся в израненном сердце. Но совсем недавно, я узнал, что есть ещё шанс снова изобразить, написать эту прелестную картину! И в этот раз не в моих воспоминаниях, а в настоящем, живом мире! Вскинув руки, старик опрокинул голову словно отвечая на аплодисменты воображаемой толпы, а после, залился громким гоготом. — Должно быть, ты ещё совсем ничего не понимаешь! Этот план был до совершенства идеальным! Я несколько лет думал, как правильнее поступить, чтобы полностью и точно воссоздать тот день. Сначала, я разочаровался решив, что мой разум полностью иссох от пережившего мною горя, но он тут же наполнился живой водой, надеждой! Конечно же я тщательно подготавливался к таким событиям! Я так старался ничего не упустить. Даже приготовил для полного удобства и погружения в атмосферу твою родную кровь! О как я обрадовался, когда узнал, что такая имеется. Я следовал каждой инструкции, я воссоздал каждый важный момент, который твоя память могла бы вспомнить по одному лишь взгляду на неё! Это было действительно сложно. Я так старался! Сердце вмиг замерло в страшном осознании, силой воли Сиэль попытался сдержать свое колотящееся сердце, но разве воля может остановить непрестанно работающий механизм? Его тело парализовалось, на губах оставались лишь отрывистые вздохи, мускулы лица замерли, а горло — судорожно сжималось не давая возможности контролировать собственное дыхание. — Картина не была бы целой, если бы ты не смог проникнуться ею Сиэль! Но разве я мог допустить такую оплошность и не окрасить твою кровинку в натуральный, непревзойденный никем грим?! Это того стоило! Посмотрите, как она идеальна!!! — что есть мочи крикнул обезумевший старик, откидывая руку вверх и указывая на вход, где маленькие дети, одетые в прелестные одежды, тянули за собой ещё одну коляску, почти похожую на ту, в которой сидел барон. Он боялся, что его безумные предположения, могли оказаться правдой. Мальчик боялся поднимать взгляд, ведь там, среди засохших цветов и растаявшего на коляске воска, неподвижно сидело изувеченное тело его сестры. Все в миг рухнуло. Это было подло, жестоко. И те часы, что он провел сидя у телефонной комнаты, лишь бы услышать звонок из больницы, тоже были напрасны. Он до конца верил, что всё хорошо. Он верил, что делает всё правильно, но его вера ослепила его бдительность и случилось вот это. Сиэль думал, что она в безопасности. Сердце младшего Фантомхайва облилось кровью, наполнилось болью и неверием, а самое главное — разум устроил протест, разум отказывался верить в происходящее. В сердце затаилась вина, горечь. Все эти, три ночи, она не находилась на лечении? Она… была здесь? Его снедала вина. Он обещал ей, как его родственнице, безопасность, а получилось это? Кресло спустили ближе к Фантомхайву и тогда каждый находившийся смог разглядеть те потухшие, омертвевшие, зелёные глаза. Она сидела чахлая и израненная, на теле повсюду были фиолетовые и красные пятна, где-то на кистях потертости от веревок, где-то, в оголенных местах находились болезненные ожоги, в других… Мальчик отвернулся, Джокер с глубоким на сердце сожалением посмотрел вниз. Себастьян же продолжил изучать и додумывать: где же он так сильно ошибся? В груди где-то что-то всколыхнулось, загорелось адским пламенем. Михаэлис был согласен с сердцем господина, которое так отчетливо мог сейчас прочитать. Ведь его, было таким же колотящимся от неожиданности, ведь его, так же обуревало желание разорвать любого здесь на куски. Она была его родственницей. Она была его сестрой. Всё это время, её держали в этом месте, и она была всего лишь в тонкой сорочке? Этот холодный подвал, её ледяное тело… Иссохшие губы и побледневшая кожа. Сиэль не осмеливался заглянуть ей в глаза, ведь они, через пелену тумана смотрели на него и молили о помощи. Снова его семья страдает. Как это больно. — Мой милый Сиэль, позволь мне тоже принять участие! Всё полностью подготовлено: зал для церемонии, кровь невинных, для атмосферы такое же родное тебе существо, и самое главное, граф — ты! Я даже хотел, не побоюсь сказать, тронуть душу твоей кровинки. Она подходит для картины только своей внешностью, но внутри неё не живут те точные чувства, которые ощущала другая копия тебя, которые ощущал ты. — Барон подъехал ближе к девушке, и провел рукой по её щеке заглядывая в глаза. Мальчик быстро среагировал на эти движения и инстинктивно, чтобы предотвратить опасность, вскинул револьвер. — Как жаль что мое состояние не годится для таких вещей, но всё другое, я повторил без сомнений. Он больше не выдержит. «Они лишали себя счастья по его вине: брат был убит из-за неверного выбора, а верным — был он. И снова это его вина, так ли это? Да даже если и нет, он все равно винил себя, он продолжал говорить себе, что виноват. Его семья страдала, он виноват. Брат умер — он виноват. Он дал волю чувствам и проиграл битву, почти потеряв нового члена семьи. Всё что с ней произошло — это его вина. И все несчастья всегда были из-за него, да когда он уже смириться с этим?» Выстрел в грудь тут же заставил барона схватится за рану и пасть к ногам тяжело дышащего мальчика. Никогда. О, как же переполнено яростью было его сердце, душа — ненавистью и злобой. Он готов был сорваться с цепи в любой момент. Наконец, он это сделал, и когда барон схватил его за онемевшие ноги, моля о смерти, граф без сожалений почти убил его. — Чем вы её… напичкали? — сквозь зубы прорычал граф. — Сиэль! — у барона выступили слёзы. — Всем тем, что было в инструкции! Как я и говорил прежде. Я сделал всё так, как делали они, тогда! — Какие к черту, инструкции?! Что вы в неё ввели?! — его взгляд метал гневные искры на Кельвина, а тот лишь истекал кровью и плакал. У девушки ведь был ещё шанс на поправку? — Что у неё на руках? Что с её взглядом? Что это за чертовы пятна?! — В ней всё то, что и в этих детях! Я не знаю что это, но разве это так важно? Ваша родственница, алтарь, вы — это самое главное! — Отлипни мерзкая тварь! — Фантомхайв откинул ногой руку барона. — Не убивай его! Тому что он сделал, нет оправдания, я знаю, но… — Помолчи. — …он всё ещё наш отец!!! — кричал израненный Джокер. Он уже успел потерять руку благодаря ловкому дворецкому мальчика, который защитил графа от внезапного нападения. — Когда от нас отвернулись все, он стал нашей опорой в этом безумном мире! И до сих пор ею является для моих маленьких братьев и сестёр, мы не сможем жить без него! Да, то что мы делали — не правильно, я знаю, но… — Так значит, этих детей похитил ты, не так ли? — с невозмутимым лицом, спросил граф. — И Валери, похитил тоже ты? Что ты ещё сделал? В ненадолго повисла тишина, которая так раздражала мальчика. — Я не похищал, но… спланировал это. — Разве имеет значение какое действие ты совершил, если любое из них — преступление? — граф одним движением перезарядил оружие и снова направил его на барона. — Купил себе новое будущее за жизни других… Вот она, обратная сторона верности. И вновь неприятная тишина. — Я не знаю, что точно мы сделали не так… В конце концов… Разве у нас был выбор? Но… если бы мы родились в другой стране, наши души… Наши тела… Все было бы… — он всхлипнул, а после отчаянно заплакал, — по другому… — Другой выбор? — граф мельком взглянул на девушку, ему было достаточно просто увидеть очертания её обессиленной фигуры, чтобы разозлиться на слова Джокера сильнее. — Он был, но ты оказался слишком слаб чтобы принять его, и твои слёзы лишь показатель твоей ничтожности. Ими ничего не изменишь, миру нет дела до твоих слёз. «Нет» «Это не так» «Бывают же исключения!» Совсем скоро комнату навестил полностью здоровый доктор, который в щепки раздавил надежду на человечность хоть кого-то из циркачей. Наружу всплыла горькая правда о том, что действительно делают с детьми. Не желая больше тереть негативные мысли, эмоции и в конце концов головную боль, Фантомхайв приказал сжечь это воплощение ада ничего не жалея. Подхватив девушку, чей разум был затуманенным, а так же господина, дьявольский дворецкий исполнил приказ. Сиэль сам чувствовал себя не лучше, но его ноги, по крайней мере, могли нести его, в отличие от ног Валери. Поэтому находиться на руках дворецкого было лучше, чем в её состоянии ползти по земле. Девушка всё время была в сознании, едва не теряя его и было понятно, что это произойдет с минуты на минуту. Как было сложно ничего не говорить, даже страшно, когда они рядом, ведь она просто не владела своим телом, не могла попросить унести её отсюда. Она видела их и боялась, что они оставят её, ведь тех детей они оставили. Она лишь видела кучу звёзд и снег, который не таял, а слетал от малейшего ветерка или её дыхания. Снег, играл ей колыбельную мелодию заставляя поскорее закрыть глаза. Поскорее уснуть, чтобы ничего не чувствовать, вскоре так и произошло. Мальчик не жалел ни о чём. Ни о том, что оставил там детей убив их всех. Ни о том, что избавился от мерзкого ему места, он медленно шёл не оборачиваясь на яркий и яростный огонь, не оборачиваясь и не жалея мертвую Долл… За его спиной был огонь, а цилиндр прикрывал его от пепла летящего с неба…Вот почему снег не таял, это был вовсе не он.