***
Шото не выдерживает. Потому что Катцуки везде. Он есть в школе, в общежитии. Катцуки есть на тренировках, на стажировке, на заданиях. Катцуки есть на его ключице, и Шото видит его каждый раз, когда смотрит в зеркало утром. Катцуки стало непомерно много в его жизни. Ему хотелось убежать. Всегда, когда он видел Бакуго, ему хотелось убежать. Спрятаться. Так далеко, чтобы не нашел. Потому что когда они находятся рядом друг с другом, Шото разрывает на части. Ломает каждый раз что-то внутри. Потому что Катцуки может только ненавидеть его. Кричать и крыть матом. Смотреть презрительным и убийственным взглядом. От чего Тодороки только больше хочется умереть. На душе так паршиво и, кажется, его собственное имя у Бакуго не появится никогда. И тогда выходит, что ему просто суждено умереть. А может он ненавидит его как раз потому, что имя появилось? Конечно. Разумеется Катцуки не хотел бы связать свою жизнь с таким пустышкой, как Шото. Катцуки предпочел бы того же Киришиму или Деку. Почему нет? Милый и кроткий, но сильный и настойчивый Деку подошел бы ему куда больше ледяного Шото. От этих мыслей он чувствует себя отвратительно. В смысле, еще отвратительнее, чем было. Он почти не спит, мало ест и страдает от частых головных болей и тошноты. Заботливый Мидория почти каждый день спрашивает все ли с ним хорошо. Не нужна ли ему помощь. О да, помощь ему определенно нужна. В том чтобы закрыть глаза и не открывать больше никогда. А еще малыш Мидория не раз спрашивал про порезы на руках. И теперь Шото носит исключительно вещи с длинным рукавом. Он не хотел отвечать еще и на эти вопросы. Потому что почему-то каждый теперь с определенного момента считал своим долгом спросить, как он себя чувствует. Видимо, внешне он выглядел теперь так же, как чувствовал себя внутри. Шото не заметил, когда маска идеального мальчика слетела с него и разбилась с треском. Да ему и плевать. Теперь уже плевать. Шото уже ничего и не нужно. Даже Бакуго ему уже и не нужен. Шото снова плачет. И обещает себе, что это в последний раз.***
- Какого хрена с тобой происходит?!- Бакуго припирает его к стенке и смотрит злым взглядом. Катцуки заебался. Какого черта все вдруг решили, что ему есть дело до Двумордого? Каждый в их классе считает теперь своим долгом поговорить с ним о том, что "кажется, с Тодороки что-то не так". Да с вашим Тодороки по жизни что-то не так. Блядская королева драмы. Бакуго ненавидел в нем это. Тодороки обладал до крайности бесячей способностью придумать себе миллион причин для страданий. Для привлечения к себе внимания или потому что он просто конченный, Бакуго не знал. Тодороки его раздражал. Бесил до невозможности. И стал бесить еще больше, когда его имя отпечаталось на ключице. Катцуки тогда расхерачил половину комнаты. Кто угодно. Это мог быть кто угодно. Но из всех возможных людей это был именно Тодороки, мать его, Шото. Он еще неделю ходил злой как не в себя. Отпугивал всех своим видом и пилил ненавидящим взглядом Двумордого. А потом, спустя эту самую неделю, начал все больше присматриваться. И замечать. Что Тодороки выглядит хуже некуда. Бледнее обычного. Почти спит на уроках и снижается по успеваемости, что вообще не похоже на слишком прилежного Тодороки. А еще Половинчатый прятал руки. И не потребовалось слишком много времени, чтобы понять почему. Особенно после того, как Бакуго случайно заметил перебинтованную руку. Какого. Блять. Хрена. Бакуго злился. Только теперь он злился из-за того, что Тодороки, возможно, дошел до такого по его вине. Потому что свое имя на тонкой ключице он смог разглядеть, когда в очередной раз пригвоздил Двумордого к стенке. У Катцуки сознание после того будто переключилось. Настолько, что в какой-то момент поймал себя на том, что Двумордый для него больше не Двумордый. И даже не Тодороки. Шото. Он теперь для него Шото. И Шото хотелось спрятать от всего мира и всех проблем. Убаюкать в своих руках. И не будить несколько лет. Потому что Шото выглядел так, что казалось, что именно столько ему и нужно, чтобы выспаться. Бакуго теперь злился на себя. И... Шото на самом деле не заслуживал такого ужасного человека, как он.***
- Какого хрена с тобой происходит?! - злой голос вырывает его из мыслей. Он смотрит разноцветными погасшими глазами прямо в чужие напротив. И не выдерживает. Потому что снова видит ее. Ненависть. Катцуки вдруг осознает, что совсем не так надо было начинать этот разговор. А у Тодороки внутри ломается то последнее, что давало ему сил держаться все последние дни. Он сдается. И чувствует, как начинает мелко потряхивать. Как сердце взволновано ускоряет темп. Перед глазами мутнеет. И что-то горячее бежит по щекам. Хочется свернуться прямо у этой стены, спрятаться. Сбежать. Только не видеть, как он на него смотрит. - Почему? - хрипло, почти неслышно произносит он. И совсем не замечает, как чужой взгляд становится встревоженным с нотками страха. Как чужие руки ослабляются на его плечах, лишь слегка поддерживая, чтобы не дать упасть. - Шо.... - Почему?! - Шото срывается. Кричит с отчаянием, с такой обидой, что Катцуки самому от себя становится тошно.- Почему ты ненавидишь меня? - он затихает к концу фразы. Его трясет. И дышать становится совсем тяжело. Он уже не сдерживает слез. И даже не думает пытаться успокоиться. В какой-то момент дышать становится почти больно. Все сжимает в груди. И им обоим в какой-то момент становится страшно. Шото потому что понимает, что дышать совсем не получается. Он может только рвано хватать воздух в попытках совсем не задохнуться. И смотреть на Катцуки так беспомощно, что тому становится почти так же больно. Катцуки пугается за него до усрачки. И нихрена не знает, что ему делать. Его самого охватывает паника. У него мелко подрагивают пальцы. Ему хочется видеть улыбку Шото, а не его слезы. Он хочет дарить Шото тепло. Шото хочется защищать. Катцуки находит силы, чтобы взять себя в руки. Он отпускает чужие плечи, но только для того, чтобы в следующий момент обхватит ладонями измученое лицо. - Шото, - осторожно зовет он, кажется, впервые произнося его имя вслух. Шото не реагирует, и Бакуго приходится еще несколько раз позвать его. Наконец ему удается заглянуть в разноцветные глаза. - Шото, дыши. Со мной. Давай. Вдох выдох, вдох выдох... - Бакуго повторяет свои слова действиями. Учит его снова дышать. Шото больно в легких, но он делает, что велит ему очень знакомый голос. У него перед глазами все мутное и расплывается, поэтому Бакуго он почти не видит. А Катцуки видит, как Шото постепенно успокаивается. Вот его дыхание совсем выравнивается. Он теперь только совсем мелко дрожит и совсем не перестает плакать. Бакуго не выдерживает. Обнимает, прижимая к себе одной рукой, второй зарываясь в разноцветные волосы. Шото горячо выдыхает ему в шею. Шото тоже не выдерживает, обхватывает его руками, вжимается всем телом. Шото плачет тихо, лишь изредка так же тихо всхлипывает. В какой-то момент они сидят на полу, потому что у Тодороки совсем не остается сил. И он не понимает. Совсем не понимает, что происходит. Он вспоминает взгляд Катцуки. Почему Катцуки так смотрел на него? Почему успокаивает его? Почему сидит сейчас вместе с ним на грязном полу посреди коридора, где их может увидеть кто угодно? Почему Катцуки обнимает его так нежно? У него оказываются очень теплые руки. И очень заботливые. В его руках хочется забыться. Спрятаться от всего и никогда больше не уходить. Едва успокоившийся Шото вновь начинает плакать. Потому что это так больно. Узнать его заботу и вдруг осознать, что вот скоро они вернутся к тому, что было - Катцуки снова будет его ненавидеть. И после такого Шото, кажется, точно сможет вонзить лезвие достаточно глубоко. Катцуки прижимает его к себе. Гладит по спине, перебирает цветные волосы. И совсем не хочет отпускать. А еще Катцуки неожиданно вновь чувствует влагу на своей шее. Шото снова плачет. И он не выдерживает. - Шото,- зовет он тихо и осторожно. И делает это еще несколько безуспешных раз. Тогда он немного отстраняется. Настолько, чтобы осторожно обхватить его лицо горячими ладонями и заглянуть в заплаканные глаза. - Шото,- вновь зовет он. Тодороки рушит что-то внутри, чтобы найти смелось посмотреть на него в ответ.- Прости меня. Шото не верит. Катцуки видит это. По застывшему лицу. По чуть расширившимся глазам. По слегка напрягшимся плечам. И он решается. Тянется губами к его лицу. Сцеловывает слезы с уголков глаз. Дотрагивается до всего: щеки, скулы, лоб. Особенно нежничает со шрамом. И между поцелуями шепчет извинения. И готов делать это так долго и так много, сколько потребуется. Потому что, черт возьми, это из-за его мудачьего характера с Шото такое. Это из-за него Шото стал собственной тенью. Из-за него мучает себя и режет руки. Шото от его нежности тает. Сердце бешеным ритмом стучит где-то в ушах. Он не знает, сколько прошло времени. Не знает, сколько тихих "Прости" прошептал ему Катцуки. Но он не выдерживает. Касается холодными руками его шеи, отвлекая. Они вновь смотрят друг другу в глаза. И оба они не знают точно, кто первым потянулся к чужим губам.***
Как-то само собой получилось, что они оказались в комнате Катцуки. На его кровати, лежащие в обнимку. Разноцветная макушка лежит на его груди. Шото вслушивается в тихий стук чужого сердца. Обводит тонким пальцем свое имя на его ключице. И чувствует такое спокойствие. Катцуки копошится своей теплой рукой в его волосах. И это все так правильно, словно между ними все так и должно быть. Хотя, вообще-то так ведь и должно, да? - Шото,- зовет он, и Тодороки приподнимает голову. Катцуки свободной рукой тянет его за подбородок к себе. Касается его губ своими. Рука с цветной макушки сама собой скользит к талии. И Бакуго чувствует, какой Шото стал худой. Он сам себе обещает исправить это. Мягко играется с чужим языком и рукой пробирается под одежду. Шото тихо вздыхает ему в губы и тянется еще ближе. Катцуки улыбается. Потому что Шото оказывается на самом деле очень ласковым. Бакуго перехватывает его руку, отрывается его губ, чтобы расцеловать запястья. Шото краснеет, потому что если Катцуки спуститься еще чуть ниже, найдет совсем свежие порезы за рукавами кофты. И конечно он находит. - Больше никогда не делай себе больно, Шото. - Больше никогда не делай мне больно, Катцуки.