дым и пепел

Наследный принц давно не боится снов. Вот уже сколько лет он закрывает глаза и видит, как густая лава заливает улицы государства Уюн. Люди своим глазам не верят — стоят, ждут, когда огненное месиво, похожее на красный жжёный сахар, лизнёт их стопы. Всегда ведь кажется, что можно сбежать. Всегда думается — нет ничего невозможного в цветущем государстве Уюн. А потом люди кричат. Лава обдаёт их жаром, от которого с лица окровавленными лохмотьями слезает кожа, и они кричат — так, что впервые за тысячелетия вздрагивают небеса. Впервые за всю безбедную жизнь под боком наследного принца они чувствуют столько боли и страха. Он в этих снах тоже кричит — потому что чувствует, как один за другим умирают последние, кто в него ещё верил. Он тянет руку, будто может одним лёгким движением всё исправить, но его дом всё равно рассыпается на мелкие камни. Наследный принц ничего уже не боится, потому что видел этот ад наяву. С Небесного Моста прямо под ноги ему тогда упал труп. Обезумевшая толпа сломала бедняку каждую кость. Один из его верных последователей подошёл к нему так близко, что Наследный принц ощутил запах жареной плоти — и спросил тихо, жалобно: «Как ты мог?» Знаешь, сколько денег я тебе отдал? Он упал перед принцем на колени и больше не шевельнулся. Наследный принц ничего не боится, но каждый раз, проходя мимо зеркала, замирает. Там отражается уставшее, осунувшееся лицо, но он узнаёт блеск этих глаз. Все когда-то говорили — у Наследного принца радужка что вода в озере. Тёмная, но полупрозрачная, с искрами упавших на дно звёзд, на которые желания принято загадывать. Эти звёзды всё ещё мерцают где-то у кромки зрачка — и Наследному принцу от этого вида становится тошно. Но он никак не может понять, кого он ненавидит больше: себя (прошлого, глупого) или всех остальных. Иногда он смотрит на небо и не замечает, как целые часы проходят. Он очень хорошо помнит улицы Небесной столицы. Там всегда была цветущая весна, а солнце всегда мягко целовало его щёки. Там на него смотрели тысячи глаз, и только сейчас он понимает, как много зависти было в их взглядах. Иногда он наблюдает за жителями Уюна — нового, перестроенного, благословлённого другими богами. Он видит, как люди, ради которых он всё готов был отдать, зажигают благовония в чужих храмах. Вспоминает тех, кто не верил в него, а потом сгорел заживо. На него теперь тоже люди смотрят — с презрением и насмешкой. Камни, ими брошенные, чаще всего попадают в голову. Наследный принц догадывается — ему больше нет места в мире живых. Его владения: дым да пепел. Он опускается в ванну с водой с головой, но слой серой пыли всё равно не отстаёт от его кожи. Ему бы забыть о своей ошибке, забыться и отпустить, но вулканический пепел давно и в кости, и в сердце въелся. Ему бы стереть с кожи прикосновения всех этих глупых людей, что хватают его за широкие рукава ханьфу и разве что лицом в грязь не тычут. (возможно он начинает сходить с ума.) Он с силой трёт руки губкой, сдирает с себя все синяки от камней и раны от мечей, но они каждый раз вылезают снова. (его трогали, толкали, тянули, били и ранили, использовали и продолжали ненавидеть.) — Ваше Высочество! Мэй Няньцин давно перестал обращать внимание на закрытую дверь — да и на наготу своего принца. Подходит вплотную и ладонью щеки касается. Его мягкие, тёплые прикосновения отрезвляют — и Наследный принц видит разводы крови на воде. На левой руке не осталось живого места. — Ваше Высочество, что с вами? Зачем же вы так кожу себе содрали? Я помогу вам. Мэй Няньцин не может бросить принца в комнате одного, но из вежливости на него почти не смотрит. Бродит из угла в угол, сосредоточенно ищет бинты и мази — и от этого вида на душе почти спокойно становится. Он нависает над принцем и хмурится, шепчет что-то недовольно. Наследный принц ничего не слышит — только чувствует родной запах трав и чужое тепло на ноющей от боли руке. Это всё когда-нибудь тоже сгорит. — Мэй Няньцин, — он не узнаёт свой жалобный голос и не понимает, почему с губ снова и снова срывается это имя. Мэй Няньцин замирает, в глаза смотрит и спрашивает испуганно: — Что такое? Наследный принц не может ничего внятного ответить — только хватает ткань его ханьфу, сжимает до скрипа, тянет на себя, заставляя приблизиться. И сжимает в объятиях. — Вы же сейчас размажете по мне мазь, Ваше Высочество, ну что вы? Наследный принц чувствует, как по щекам его стекают беззвучные слёзы. Он сам уже горит, углём тлеет, и на месте прошлого принца вырастает чистая Ненависть. И он не знает, кем лучше быть — наивным глупцом или безжалостной тварью. Хоть когда-нибудь его будут любить искренне? Мэй Няньцин вырывается из объятий, чтобы взять его лицо в ладони: — Мой милый господин, я с тобой. Что случилось? Наследный принц больше всего боится, что когда-то возненавидит Мэй Няньцина — хоть на мгновение — и навсегда останется один.