Symphony of the Darkness

Сквозь решётку ворот Сяо Чжань с удивлением рассматривал дом, больше напоминающий резиденцию императора. Ибо сказал, что именно здесь проходит «ужасно скучная вечеринка», и детектив уже минут десять ожидал, когда айдол выйдет. После утреннего происшествия Чжань хотел ограничить их встречи, пока вандал не будет пойман, но стоило услышать голос Ван Ибо, и полицейский помчался спасать малыша от скуки. Но Ибо не спешил покидать этот роскошный дом. Весь первый этаж и сад были ярко освещены, из открытых окон доносились взрывы смеха и музыка. Наверно, не так уж там и скучно! Сяо Чжань тяжело вздохнул, скользнул взглядом по фасаду и уже отвернулся, когда одна странная деталь заставила его внимательнее присмотреться ко второму этажу. Ещё бы не удивиться, когда пара длинных ног торчит из окна! Он наблюдал, как худощавая фигура высунулась уже полностью и повисла на руках, цепляясь за подоконник. Очки остались в салоне, и детектив не мог хорошо рассмотреть этого человека, но в свете фонариков показалось, что на нём салатовые кроссовки. Сегодня он уже видел такие. На Ибо?! В это время человек разжал пальцы и спрыгнул на крышу веранды, которая опоясывала первый этаж, а с неё — на коротко стриженный газон. Движения были ловкими, как у акробата. Или танцора. Полицейский всё ещё не видел лица, но почему-то не сомневался, что это Ван Ибо. Снова сбегает из-под бдительного ока охраны, что ли? Парень припустил к воротам так быстро, словно за ним гналась свора гончих. Охранник открыл для него калитку, а Ибо, — это действительно был он, — даже не заметил Сяо Чжаня в переулке. По инерции он пробежал ещё несколько метров, согнулся и, опираясь руками в колени, закашлялся. Детектив ошарашенно наблюдал, как Ван Ибо выворачивает наизнанку в приступе удушающей рвоты. Первой мыслью было, что айдол перепил, и Чжань бросился к нему, когда Ибо в бессилии опустился на четвереньки. — Бо-ди! — он аккуратно приподнял тело, будто напичканное ватой, и заглянул в бледное лицо, — Бо-ди, ты как? — Не смотри на меня, — парень постарался оттолкнуть его руки, но совсем вяло, и Сяо Чжань только крепче обнял в ответ. Он прижимал Ибо к своей груди и гладил по спине, молчаливо успокаивая, пока айдол всхлипывал и шептал, как мантру: «Не смотри, не смотри на меня». Но постепенно он затих в крепких объятиях и поднял на Сяо Чжаня виноватый взгляд. — Прости, Чжань-гэ. — Ну, за что ты извиняешься? С кем не бывает, — детектив хотел сказать это беспечно, но волнение за здоровье Ибо перевесило, — тебе уже лучше? Может, в больницу? — Не надо в больницу! Пожалуйста, не надо… — Тогда к тебе? Ван Ибо кивнул. В машине Чжань протянул ему бутылку воды и неспешно вырулил из пафосного квартала. Всю дорогу до своего дома парень молчал и рассматривал проплывающие мимо фонари. Он был не просто уставшим, каким Сяо Чжань видел его почти каждый вечер, нет, Ибо был выжатым и… потерянным. Но он вовсе не был пьян, и тревожные подозрения не давали мужчине покоя. — Бо-ди, — позвал он, уже припарковавшись у подъезда, — что случилось? Ибо посмотрел как-то испуганно и снова промолчал, а Чжань погладил его по запястью. — Я же вижу, сегодня что-то произошло. Ты можешь мне сказать. — Это… неважно. Да, это мелочи, просто забей! Скомканная улыбка так и не коснулась глаз, и полицейский медленно разжал пальцы. Что ж, Ибо не доверяет ему. Ожидаемо. Кто такой Сяо Чжань, чтобы делиться с ним переживаниями? Он же не Лю Хайкуань, не драгоценный «гэ»! — Напишешь, когда будешь в настроении общаться, — бросил он и снова завёл мотор, прозрачно намекая, что айдолу пора домой. Не так Чжань представлял себе их встречу, но и навязываться со своей заботой он не будет! — Чжань-гэ… Ты не зайдёшь? Захотелось крикнуть: «А зачем?! Чтобы снова поцеловаться с тобой? Или даже потрахаться? Заманчиво, баобэй, но какой в этом смысл, если ты не хочешь сказать, что с тобой случилось?!». Но детектив посмотрел на человека рядом, такого грустного, будто не он всего час назад игриво обещал приватный танец, и грубые слова так и не сорвались с губ. Было понятно, что сегодня Ибо уже кто-то обидел, и Чжань не хотел добивать его. — Я не могу заставить тебя доверять мне, Ибо, но просто развлечением на вечер я не буду, — тихо заметил Сяо Чжань. — Ты не развлечение! — Но и не тот, к кому ты придёшь за поддержкой. Взгляд глаза в глаза, и Ван Ибо, сглотнув, опустил голову. Чжань почувствовал, что он снова готов расплакаться, но держится из последних сил. Гордый мальчик. Его мальчик, верно? Не уходи от меня… Так однажды попросил Ибо, и ведь Сяо Чжань не хотел уходить! Не хотел бросать айдола наедине с его проблемами. — Вот, — полицейский вспомнил о своём маленьком сюрпризе и, нашарив коробку на заднем сидении, положил её Ибо на колени, — жасминовый чай. Попробуй, вдруг понравится. Он наблюдал, как Ван Ибо скользит кончиками пальцев по нарисованным цветам и бабочкам, оглаживая бутоны и крылья. Парень молчал так долго, что Сяо Чжань снова пожалел об этом девчачьем подарке. Но Ибо тихо сказал: — Я бы хотел попробовать с тобой, — и детектив понял, что не только чай, — я бы хотел доверять тебе, но… ты больше не захочешь меня видеть. После всего. «Да куда я от тебя денусь?! Ты уже стал моим наркотиком», — подумал Чжань обречённо, но ответил другое. — Бо-ди, даже если ты убил кого-то, я не убегу. Конечно, я арестую тебя, надену наручники и буду допрашивать с пристрастием, но не убегу, — уловка сработала. На лице айдола всё-таки появилась улыбка, ещё несмелая, и он крепче прижал к себе коробку, — ты убил кого-то? — Нет. Но хотелось. — Это не считается. Угостишь чаем? Ибо кивнул, и напряжение между ними наконец-то уменьшилось. Не пропало, как по щелчку, но перестало бить током по рукам, и Сяо Чжань смог погладить упругую щёчку Ван Ибо. Чай он заваривал сам: парень ушёл в душ и долго там плескался. Детектив ждал его и снова рассматривал красную мазню. Картина вызывала неясную тревогу, словно это были потёки крови на белых простынях, а не краски. — Терпеть её не могу, — вдруг сказал Ибо за его спиной. — Тогда сделаем так? — Чжань не без труда снял огромное полотно и, развернув его к стене, с облегчением подумал, что комната сразу стала светлее. Ибо кивнул и сел за стол, потянув к себе чашку. Он был в мягкой фланелевой рубашке, и его захотелось потискать, как плюшевую игрушку. Но Сяо Чжань сдержался. — Вкусно, — сказал Ибо через несколько минут, — Чжань-гэ балует меня. — О, ты ещё не пробовал цзяоцзы от Янмей. — Приглашаешь на семейный ужин? Полицейский закашлялся, и Ван Ибо, усмехнувшись, похлопал его по спине. Мысль о том, чтобы пригласить айдола в свой дом, никогда не приходила в голову, но сейчас Чжань представил «семейный ужин» и смутился. Янмей же ничего не знает о его знакомстве с Ибо! Такой гость шокировал бы её, да и как объяснить отцу, почему он привёл парня, а не долгожданную «невестку»… — Боишься показать меня семье? — словно прочитав его мысли, спросил Ван Ибо, а в его глазах уже загорелись смешинки. После душа он снова стал собой, самоуверенным и чуть-чуть насмешливым. Это, конечно, радовало, но Сяо Чжань почувствовал себя загнанным в угол. — Нет, дело не в тебе! Не только в тебе. — А они знают?.. Ну, что ты… — Гей? — в этот раз закашлялся Ибо. Смешной! Будто впервые услышал это слово, — Янмей знает. А твоя семья в курсе? — В курсе чего? Что меня угощает мороженым красивый гэгэ? Чжань закатил глаза и допил чай. Хитрец вернулся к своему любимому занятию и дразнил детектива Сяо, невинно хлопая ресницами, но как же хотелось поддаться… — А мама разрешила тебе брать угощение у почти незнакомых мужчин? — Но ты же ей не расскажешь? — хмыкнул Ибо и добавил уже серьёзно, — на самом деле, я редко общаюсь с родителями. Отец не в восторге от моей работы. — Но ты звезда, твоё лицо повсюду! Неужели он тобой не гордится? — Думаю, это злит его ещё больше. Сын же должен продолжать семейное дело, а не кривляться перед камерами, — айдол сказал это легко, но Чжань видел, что тема для него болезненная. — Мой отец тоже не сразу принял мой выбор. Он хотел, чтобы я стал врачом. — Оу, с доктором Сяо я с удовольствием занялся бы физиотерапией. Полицейский рассмеялся, оценив подначку, но не смог сдержаться: — Твой доктор тоже ничего. Сильный и мускулистый… Нравятся такие? — Доктор Ван? У меня от него мороз по коже. — Почему? Он… — Сяо Чжань нахмурился, вспоминая осмотр. Этот доктор Ван и ему не понравился, а хрупкость костей и суставов Ибо в его больших руках почти пугала, — он приставал к тебе? — Нет, ничего такого! Он всегда очень внимательный. Но под его взглядом я чувствую себя голым, — Ибо поёжился. — Наверно, у него были хорошие рекомендации, раз Лю Хайкуань подпустил его к тебе? — Это случайность. Он был в команде медиков — танцоры ведь часто травмируются, и врачи обязательно должны быть на съёмках. Так что он первым осмотрел мою ногу. Мой физиотерапевт должен был приехать из Пекина, но он умер. — Умер? — Гэ сказал, что у него был инсульт. Так жаль, — парень повертел в руках пустую чашку, снова загрустив, — он был хорошим. Чжань молчал и сопоставлял слова Ибо со своими ощущениями. Однозначно, доктор Ван с его глубоким, успокаивающим голосом производил самое благоприятное впечатление, но детектив помнил его колючий взгляд. Он прикасался к Ибо бережно, как к фарфоровой фигурке, но Чжань не удивился бы, если б узнал, что после этого травматолог дрочил на айдола в туалете. В своей профессии Сяо Чжань видел уважаемых и приличных людей, но в ходе следствия вскрывались ужасающие факты: один убил соседа и инсценировал его самоубийство, второй закопал жену в собственном саду и подал в розыск, изображая безутешного супруга. Но третий запомнился Чжаню лучше других, и каждый раз, замечая в толпе кого-то похожего, полицейский невольно вздрагивал. Этот тихий учитель задушил колготками 10-летнюю девочку, изнасиловал её, распилил и выбросил фрагменты тела в реку Хан. Вспоминая всё это сейчас, Сяо Чжань думал, может ли доктор Ван оказаться одним из них, этих тихих, неприметных монстров. Опасен ли он для Ибо?.. Мужчина посмотрел на айдола и понял, что тот уже засыпает, разморенный теплом. Улыбнувшись, Чжань потянул его на себя, удобно перехватил за талию и повторил вчерашнюю шутку: — Диди пора в постельку. Дверь в спальню была приоткрыта, и Сяо Чжань уложил притихшего Ибо на кровать. Но цепкие пальцы его не отпустили, и он даже растерялся, когда парень прошептал прямо в губы: «Останься». Конечно, он хотел остаться, хотел взять всё, что Ибо позволил бы, хотел изучать его тело через прикосновения и стоны, но сегодня… сегодня он смог только сбросить в полутьме мешающую одежду, нежно коснуться губами виска и обнять Ван Ибо, укрывая его в своих объятиях от всего мира. Айдол устроил голову на его плече и дышал размеренно, словно уже уснул. Но его ресницы подрагивали, а пальцем он рисовал узоры вокруг пластыря, который всё ещё закрывал ранение Сяо Чжаня. А потом он спросил: — Чжань-гэ, хочешь, я расскажу тебе о Корее? И детектив понял, что Ибо готов доверить ему что-то важное и больное. Воспоминание, которое он долго хранил в одиночку, но сейчас хотел разделить на двоих. И Чжань ответил так же тихо: — Расскажи. *** Ван Ибо был счастливчиком. Пусть он не победил в конкурсе, но его заметили! Он стал трейни, будущей звездой, и ему хотелось кричать от радости. Мама тревожно хмурилась, а отец стучал ладонью по столу и предупреждал, что шоу-бизнес — это грязь и похоть, и нечего его сыну делать в такой клоаке. Ибо не слушал. Родители всё поймут и будут им гордиться, когда он станет айдолом! Но вскоре его эйфория начала таять. Ибо не был лучшим в пении или танцах. Он даже не мог назвать себя красивым — на фоне миловидных стажёров, Ибо со своими крупными чертами лица и битыми коленками был просто гадким утёнком. Но он репетировал до тёмных мушек перед глазами, до судорог в мышцах, и только его лошадиная выносливость помогала удержаться в агентстве. Он стажировался в Китае два года, и ещё столько же — в Южной Корее. Ибо совсем отдалился от родителей, которые по-прежнему не верили, что у него что-то получится. Иногда он сам не верил в это. Другие стажёры уже дебютировали, а он был никому не нужен. Каждый раз, когда Ибо спрашивал о своём дебюте, менеджер смотрел на него, будто видел впервые, и отвечал: «Таких, как ты, — тысячи. Ещё вопросы?». И Ван Ибо упрямо продолжал репетировать. До тёмных мушек, до судорог! Он давно танцевал лучше многих, пел не хуже, его тело уже не было тощим и угловатым. Просто он всё ещё оставался невидимкой для «важных людей». А потом настал день Х. Стажёры шептались, что это не просто «открытый урок», а отбор в бой-бэнд, и Ибо сказал себе, что сделает всё возможное, чтобы в него попасть. Он видел через стеклянную дверь, как незнакомый мужчина — продюсер? — обсуждал выступления других парней с их учителями и менеджером, и несколько фотографий были отложены на край стола. Его танец остался в памяти невыразительным пятном. Адреналин зашкаливал, и в этот момент он не смог бы вспомнить даже своё имя. Остальных из его пятёрки отпустили, так и не выбрав ни одного фото, и Ибо подумал, что ему не повезло выступать в последней группе. Наверняка этот мужчина уже решил, кого возьмёт в новый проект. — Очень старательный мальчик, — заметил его учитель по вокалу, и благодарность затопила сердце Ибо. Но всё внутри оборвалось, когда он услышал продолжение разговора. — И на этом всё, — пожал плечами менеджер, — кумир для девочек должен быть сладким и обаятельным, а не холодным, как мороженная рыба. — Подойди, — незнакомец поманил его ближе к столу, — сними шапку. Ван Ибо сделал, что сказали, и постарался пригладить взъерошенные волосы, уже влажные от пота. Мужчина ещё раз пролистал фотографии и отбросил одну. — Вместо этого. — Но… — Этих двух — на пре-дебют, с этими решим после. А его, — он снова задержал взгляд на Ибо, и тот почувствовал, как горят уши, — его придержите до нового года. — Но ему в августе уже исполнится восемнадцать! — насупился менеджер. — Вам что-то не ясно в моих словах? На этом спор был исчерпан. Незнакомец уже направился к двери и, проходя мимо Ибо, улыбнулся ему: — Ты же будешь стараться, правда? Ибо кивнул и покраснел ещё больше, когда длинные пальцы огладили его скулу. Он будет очень, очень стараться! Только не надо его тискать за щёки. — Отрасти волосы, малыш. А перед дебютом тебя покрасят в блонд, и ты станешь самой сладкой конфеткой. С этого дня жизнь Ван Ибо изменилась. Он и раньше был знаком со стажёрами, которых тоже отобрали в группу, но они никогда не дружили. Ну, что ж, теперь они будут командой. Ибо оказался самым младшим, хотя ему уже было семнадцать. Команда стажёров-переростков, вот комедия! Наблюдая за своими будущими коллегами, он часто спрашивал себя, о чём тогда сказал продюсер. Какой ещё пре-дебют? И кого из парней выбрали? Почему не его?.. Лето прошло быстро. Теперь они жили в одной квартире, репетировали вместе, и Ван Ибо казалось, что он ни минуты не может остаться наедине со своими мыслями. Даже когда он купался, дверь могла в любой момент распахнуться, ведь кому-то приспичило отлить. Однажды Ибо был дежурным по стирке и спустился на цокольный этаж, где не бывал раньше. И, пока их одежда меланхолично вертелась в барабане, Ибо сидел на полу, прикрыв глаза, и кайфовал от одиночества! Потом он часто сбегал в прачечную от своих шумных соседей. В его день рождения Сын Ён и Исюань устроили сюрприз: позвали в их «общагу» девчонок, и Ибо без особого энтузиазма впервые попробовал сочжу. Возможно, дело было в алкоголе, возможно, — в пошлых стонах за стенкой, но он всё никак не мог расслабиться. У него встал, конечно, ему же восемнадцать! Но разрядка никак не наступала. Каждый раз, когда девушка выпускала изо рта его мокрый от слюны член, Ибо морщился от холодка на нежной коже и мечтал, чтобы всё это быстрее закончилось. — Ты такой выносливый, — сказала она и помассировала свои щёки. Ван Ибо представил, что её челюсти уже сводит судорогой, и ему стало ещё хуже. Выпутавшись из её рук и кое-как натянув шорты, он убежал в своё убежище. Да что с ним не так?! Ему же хочется, правда. И девушка красивая, и все вокруг давно трахаются. Один Ван Ибо умрёт девственником, потому что даже кончить от минета, как все нормальные люди, он не может! Ибо захныкал от разочарования, но закусил губу, когда дверь открылась, и Сон Чжу позвал его. — Ну, чего ты? Девчонка не понравилась? Сейчас найдём тебе другую, — улыбнулся Сон Чжу и взлохматил волосы Ибо, уже закрывающие уши, — а после дебюта сможешь выбирать любую фанатку, прикинь? — Прикинул. Уйди, ладно? И без тебя хреново. — О, детка, да у тебя тут проблема, — в прачечной раздался тихий смех одногруппника и загнанное шипение Ибо, когда чужая ладонь скользнула по груди и задержалась только между ног. — Ты… ты что?! — Помогаю другу, — прошептал Сон Чжу и лизнул ключицу Ван Ибо. А у именинника как-то сразу закончились аргументы, когда сильные пальцы обхватили в кольцо его член. Чужая ладонь ощущалась острее, чем своя, и приятнее слюнявого минета. Сон Чжу умело ласкал его, гладил головку подушечкой пальца, сильнее пережимал у основания… Задыхаясь от смущения, Ибо смог только шире раздвинуть ноги и прикрыть глаза. И стонать, судорожно вцепившись в чужие плечи, когда одногруппник чуть оттягивал и перекатывал в ладони его яйца. — Тебе так не делали раньше? — Н-нет. — Нравится, когда тебя трогают мальчики, детка? Ибо изумлённо посмотрел на приятеля, словно сам только сейчас подумал об этом. Но Сон Чжу зацепил ногтем уздечку, и младший, извиваясь в его руках, запрокинул голову и наконец-то кончил. В ушах ещё шумела кровь, когда мягкие губы шепнули ему: — С днём рождения, детка. Он ещё неделю избегал Сон Чжу, пока не понял, что тот никому не рассказал о случае в прачечной. И как-то так получилось, что случай повторился, а вскоре стал привычным способом снять напряжение. Ибо, сначала неловко, а потом всё увереннее, трогал Сон Чжу в ответ. Они даже не обсуждали это, и со временем он убедил себя, что ничего особенного не происходит. Ну, подумаешь, передёрнули вместе! Разве не все парни так делают? — Ты такой хороший, детка, — однажды сказал ему Сон Чжу, — совсем не похож на него. — На кого, хён? Но приятель не ответил. Он часто уезжал куда-то после репетиций и возвращался поздно ночью. Это они тоже не обсуждали. А после дебюта их сил хватало только на то, чтобы принять душ и доползти до кровати. Бесконечный калейдоскоп репетиций и фотосессий, аэропортов и городов, которые они видели только из окон отеля или машины. Ибо уже забыл, когда в последний раз мог побыть один в своём убежище или выходил поесть токпокки в палатку за углом… Теперь его узнавали на улице. Маме он звонил редко. Сразу после выхода «Falling in love» отец высказал всё, что думал о его светлых волосах и макияже, а Ибо сорвался на крик в ответ. Его самого бесил этот ужасный цвет волос, глаза слезились от подводки, но кто бы его слушал! И плакаться, что звёздная жизнь оказалась не такой уж сладкой, он точно не будет! Ибо боролся за свою мечту почти пять лет и не мог отступить за шаг до большого успеха. Уже в феврале, когда UNIQ ждали очередной рейс, к Ван Ибо подсел их менеджер. Поговорили о прошедшем фанмитинге и новой песне, и парень даже не сразу уловил смысл фразы: — В Сеуле ты поужинаешь с важным господином. — Но я же… — Ибо хотел сказать, что он ничего не решает. Какой смысл ему ужинать со спонсором, если от него всё равно ничего не зависит? — Ты очень нравишься ему. Постарайся, чтобы и этот ужин ему понравился. Менеджер ушёл, а Ван Ибо ещё раз прокрутил в голове их разговор. Нет, это невозможно! Его не могут заставить переспать с кем-то! Не могут продать, как куклу. Не могут же, да? Это сюжет дорамы или новеллы, в жизни так не бывает. Не должно быть. Он вздрогнул, когда по глазам ударила вспышка. Отвернулся от папарацци и поискал взглядом Сон Чжу. «Всё хорошо, детка?», — спросил приятель беззвучно, одними губами. И вдруг Ибо вспомнил тот душный день Х в конце мая и слова, тогда ещё бессмысленные: «Его придержите до нового года». Значит… Значит, всё решили за него в самом начале? Вот так просто: посмотрели танец 17-летнего пацана и решили, что можно подложить его под какого-то извращенца? Сон Чжу продали ещё до дебюта, а его, значит, приберегли? Сторговались подороже? Бред какой-то! К концу дня Ибо уже думал, что разговор с менеджером ему просто приснился. На следующее утро съёмки ток-шоу отменили из-за шутника, сообщившего о бомбе в студии. Они обрадовались выходному, как дети, и весь день рубились в игры. Ибо вслепую ответил на звонок, увлечённо расстреливая противников из дробовика. — Что у вас там творится?! Чего орёте, как резанные? — проворчал менеджер и добавил, — будь готов через полчаса. И морду не забудь накрасить! Парень ещё с минуту с недоумением смотрел на потухший дисплей, пока Сон Чжу не отвёл его за руку в спальню. — Ты… ты тоже, хён? — прошептал Ибо и понял, что не хочет знать ответ. — Никто не обещал, что будет легко, детка, — Сон Чжу пожал плечами, — на самом деле, страшно только впервые. Привыкнешь. — Но я не хочу! Я не такой! — Помочь тебе с макияжем? Только подводка или добавим тени? — Ты вообще слышишь меня?! — от крика у Ибо, наверно, проступили вены, потому что одногруппник встревоженно погладил его лоб. — Не кричи так! Ничего же не изменится, хочешь ты или нет. Ну, ты можешь всё бросить, но тогда придётся платить неустойку ещё лет двадцать. И забыть о карьере, — Сон Чжу ещё что-то объяснял ему, как маленькому, и скользил кисточкой по коже, чтобы замаскировать тёмные круги под глазами. Ибо уже его не слушал. Мысленно возвращаясь в тот вечер, он понимал, что память сохранила только фрагменты: машина, лифт отеля, кремовые розы на столе… Он почти ничего не ел, почти не смотрел на человека напротив. Но Ибо кожей чувствовал липкие взгляды и понимал, что его ждёт. Но он точно не ожидал, что его отведут в ванную и заставят принять душ. Господин Ким велел оставить дверцу открытой, и Ибо мылся под его наблюдением, мучительно краснея. — Покажи мне себя, — айдол понятия не имел, что это значит, и мужчина услужливо подсказал, — раздвинь попку. О, да… Тебя, правда, ещё не распечатали? Ибо отрицательно покачал головой, с ужасом осознавая, что так и есть: его никогда не трогали там. Иногда он представлял, как это бывает между мужчинами, и думал, что позволил бы такое только любимому человеку. Тому, кому смог бы доверять. А сегодня он должен переспать с этим ужасным мужиком?.. Косметика, так заботливо нанесённая Сон Чжу, стекала по лицу чёрными струйками, но господин Ким снова его одёрнул, когда Ибо хотел умыться. — Оставь. Так сексуально… Айдол бросил взгляд в зеркало. Он выглядел заплаканным, обиженным, уже поруганным. Но мужчину рядом это только заводило. Ожидать от него жалости не было смысла. Его прижали грудью к мраморной столешнице возле раковины, даже не позволив промокнуть кожу полотенцем. Ибо зажмурился и постарался зацепиться за что-то устойчивое, но пальцы беспомощно скользили по мокрому камню. Он слышал, как тяжело дышит за спиной господин Ким, он дёрнулся, когда большие ладони раздвинули его ягодицы. Он старался не слушать… А ненавистный голос всё твердил что-то о тугой дырочке, и о том, как она покраснеет наутро, и о том, как ему нравятся такие сладкие невинные мальчики… «Не слушай, только не слушай!», — твердил про себя Ибо. Он упустил момент, когда тошнота, волнами накатывающая на него весь вечер, скопилась в горле кислотным комком и выплеснулась наружу. — Значит, тебя тошнит от меня?! Ты, грязная шлюха! — его ткнули лицом в вязкую лужицу, но Ибо было уже всё равно. Колени подкашивались, и он опустился на пол. Но господин Ким не позволил ему отдышаться и выбросил из номера, как нашкодившего щенка, следом вышвырнув его вещи. Ибо прижался щекой к жёсткому ковру и даже не мог встать, чтобы одеться. По щекам текли слёзы, от пережитого унижения или просто от режущей боли в животе. Сумин нашёл его, сжатого на полу в комочек, и тогда впервые Ибо заметил страх во всегда невозмутимом взгляде охранника. — Ну-ну, малой, ну, не плачь, — Сумин укутал его в свой пуховик, в котором айдол мог бы утонуть, и натянул на босые ноги ботинки. Прижимая всё ещё дрожащее тело к себе, телохранитель на руках вынес Ибо из отеля, а в машине включил обогрев на полную. Ван Ибо равнодушно рассматривал мелькающие за окном улицы Сеула и старался не замечать своё перепачканное лицо в отражении. Дома он отмоется. А завтра пойдёт к менеджеру или к кому там ещё, и скажет, что больше никаких ужинов, никаких отелей и никаких господинов Кимов в его жизни не будет! Он не игрушка, не собственность агентства, чтобы им распоряжались, как куском мяса. Подогревая в себе эту злость, Ибо думал, что ему ужасно не повезло, раз он «понравился» господину Киму. Конечно, он не мог знать, что в этот вечер другому парню по имени Ли Чжэ Гю не повезло больше: в переулке с потухшим фонарём он встретил своего убийцу.