***
Они были дома у Сокджина и целовались. После душа, лёгкого ужина и просмотра нового эпизода шоу, которое уже сменилось на какое-то видео в предложке ютуба, Сокджин был расслабленным и нежным, но только не Чонгук. Он лежал под Сокджином на мягкой кровати и чувствовал, как чужое бедро, сокрытое тонкой тканью пижамы, прижималось к его паху. Чонгук, натянутый струной, готов был умолять, чтобы тот потерся им сильнее, позволил ощутить весь рельеф, но страх быть непонятым настолько окреп в сознании, что озвучить свои желания казалось по-настоящему невозможным. — Чонгук-и, что не так? — Сокджин отстранился от него, вытянувшись на руках по бокам от головы Чонгука. Его пушистые волосы подсвечивались экраном плазмы, висящей на стене сзади, создавая цветной ореол. В полумраке пухлые зацелованные губы казались тёмно-вишнёвыми, но во взгляде читалось беспокойство. Чонгук тяжело вздохнул. — Всё в порядке, иди ко мне, — Чонгук потянулся снова за поцелуем, но Сокджин лишь отодвинулся дальше, сведя брови к переносице. — Я вижу, что тебя что-то беспокоит, — тон его голоса был низким. — Ты можешь сказать мне, если не хочешь ничего делать, все нормально. — Нет! — воскликнул Чонгук. — То есть, кхм, нет, — добавил он тише, — всё совсем не так. Просто… ох. Просто я давно хочу кое-что сделать, но стесняюсь сказать тебе. Лицо Сокджина моментально смягчилось, и он вновь лёг на Чонгука, ласково проведя ладонью по его волосам и чмокнув в покрасневшую щеку. — Расскажи мне, Чонгук-и, обещаю, мы что-нибудь придумаем. Сокджин мягко гладил его по голове, мимолетно касаясь губами щеки, стремясь успокоить и расслабить, чтобы Чонгуку стало комфортнее, а тот в ответ лишь смущённо смотрел в сторону. Он замер, словно осужденный, ожидающий приговора. Мозг подбрасывал тысячи вариантов отказа Сокджина, что болезненно отзывались в сердце гулкими ударами о грудную клетку. Чонгук почти задержал дыхание, собирая всю свою решимость. — Твои бедра. — А? — Мне нравятся твои бедра, Сокджин-и. Очень. Возможно, даже слишком. Он пару раз моргнул, смотря на Чонгука с нечитаемым выражением лица, а затем оно озарилось широкой ухмылкой. Сокджин перекатился с Чонгука, улёгшись на спину и согнув ноги в коленях, а тот привстал на локтях и обернулся на него, в ожидании позорного выговора. Рубашка синей с ангелочками пижамы Сокджина чуть задралась, обнажая тазовые косточки, и он совсем не сделал ситуацию лучше, скользнув ладонью по животу, задирая ткань ещё выше. А затем развёл бёдра в стороны, упершись пятками в матрас: — Покажи мне. Чонгук тяжело сглотнул. Синяя ткань собралась складками в сгибах длинных ног, но при этом плотно облегая сильные бедра. Чонгук заворожённо скользил взглядом по рельефу мышц, ему очень хотелось потрогать. Переместившись и сев между разведённых коленей, он взволнованно коснулся пальцами внутренней стороны бёдер, Сокджин чуть вздрогнул от чувствительности, но не перестал улыбаться, медленно поглаживая свой пресс. Чонгук приблизился к колену и, касаясь кончиком носа, жадно вдыхая запах, повёл им вдоль ноги вниз, к паху, но там он не задержался ни на секунду, игнорируя полувставший член Сокджина, и, точно так же ведя носом, только теперь вверх, он сделал со второй ногой. Чонгук боялся посмотреть в глаза Сокджина, но периферийным зрением он видел, как тяжело вздымалась его грудь, а аккуратные ногти впивались в молочную кожу, оставляя на ней красные пятна. Чонгук тоже захотел пометить это тело. Припав губами к бедру, он принялся выцеловывать хаотичные узоры, прямо через тонкий хлопок. Сокджин издал хриплый стон и положил одну ладонь на макушку Чонгука, не давя, а лишь поощрительно едва заметно поглаживая. Переместившись с внутренней стороны на верхнюю, он широко мазнул языком по расслабленным мышцам, которые вмиг напряглись от внезапной ласки. Ткань была немного шершавой, пахла цветочным кондиционером для белья и немного Сокджином, но Чонгуку неожиданно понравилось касаться языком вот так, через одежду, потому что это было одуряюще дразняще — в таком интимном месте, но через слой ткани, мокро, но не совсем, так близко, но недостаточно. И эта грань остриём лезвия проходилась по позвоночнику, царапая возбуждение своим «недо». Чонгук уже был распалён не на шутку, когда мягкая ткань местами стала откровенно мокрой, а пальцы, мнущие бёдра, с каждым новым нажатием давили всё сильнее и сильнее, оставляя, он был уверен, за собой красные следы. Он был просто обязан это увидеть. Коснувшись губами живота Сокджина, он стал покрывать его аккуратными поцелуями и в это время нетерпеливо снимать пижамные штаны. Сокджин с облегчением вздохнул, радуясь, что его наконец лишили хотя бы одного слоя одежды, и осторожно положил вторую руку на свой твёрдый член, что всё ещё был под темной тканью трусов. — Чонгук-и, посмотри, что ты наделал — мои бёдра такие красные… Тебе нравится? — он томно смотрел на него из-под полуприкрытых ресниц, не прекращая поглаживать себя. Чонгук активно закивал, уставившись на представшую перед ним картину, а затем приблизился к Сокджину, провёл носом по его шее и прошептал на ухо: — Я сделаю их алыми, Джин-и, можно? Сокджин сжал его пряди в своей ладони и выдохнул хриплое: «Пожалуйста». Скользнув обратно между его широко расставленных ног, он принялся облизывать чуть солоноватую кожу. На этот раз он начал практически с самых ягодиц, отчего Сокджин высоко застонал, откинув голову на подушки. — Ах, Чонгук-и… Чонгук сильно всасывал кожу губами, лаская ее языком, прикусывал начинающие быстро краснеть места, и его член болезненно дёрнулся уже только от того, что он представил, каким ярким и прекрасным полотном засосов завтра расцветут эти бёдра. С каждой оставленной меткой и сладким стоном Сокджина Чонгука начинало все больше потряхивать от удовольствия, его ладони потели, а возбуждение переливалось за края, и вот он уже не заметил, как и сам начал стонать — сначала тихо, невнятно мыча, а затем все громче, не скрывая наслаждения от того, что делал. Его губы каждый раз с громким чмоком отрывались от кожи, а впиваясь зубами в нежную плоть, он издавал довольные, урчащие звуки. Чонгук чувствовал, как полностью отпускал себя, отдаваясь во власть желаний, и это по-настоящему лишало его рассудка. Все страхи, стыд и волнение ушли, словно смытые океаном следы на песке, он знал, что может открыться, что должен, потому что Сокджину тоже нравилось: тот беспокойно дышал, то коротко, практически замирая, то глубоко, с гортанными стонами. В какой-то момент Чонгук отстранился, чтобы полюбоваться на то, что стало с бёдрами Сокджина, и чуть не кончил прямо так, без рук, от того, что увидел. На молочной коже, подсвеченной лиловым светом, льющимся с экрана, красовалось много-много меток — от розовых, едва различимых, до ярко-красных, они покрывали собой всю внутреннюю сторону бедер, и, боже, это было прекрасно, среди них было даже видно парочку свежих следов от зубов, и Чонгук почувствовал, что окончательно улетел. — Ты так прекрасен, малыш, — Чонгук нежно поцеловал колено Сокджина, — просто восхитителен, боже… Вид Сокджина был совершенно развратным: его щеки раскраснелись, он то и дело облизывал открытые в наслаждении губы и всё интенсивнее массировал свой член, что пачкал предэякулянтом бельё. Чонгук легко отвёл его руку в сторону, за что получил недовольный стон, согнул ноги Сокджина сильнее и слегка прижал их к груди, от чего свободные боксеры ещё больше сползли, дразняще приоткрывая ягодицы. Чонгук стянул с него бельё и быстро скинул свою одежду. Оставшись в одной лишь рубашке от пижамы милой расцветки, Сокджин выглядел просто кошмарно нежно и горячо одновременно, его хотелось закомфортить и затрахать, желательно — всё сразу, и от этого контраста Чонгука хлестало возбуждение по мозгам. Он завороженно провел кончиками пальцев от его груди до раскрашенных красными пятнами бёдер и осторожно опустил одну его ногу на кровать, выпрямляя её. А затем сел сверху прямо на рельефное бедро. — Ч-Чонгук-и? — Пожалуйста, Сокджин, могу я?.. Пожалуйста, малыш… — Чонгук, упираясь одной рукой в подушку позади Сокджина, а другой держась за его вторую ногу, всё ещё согнутую в колене, нетерпеливо потёрся промежностью о сокджиновы мышцы и совершенно невразумительно застонал, уронив голову себе на грудь. Сокджин, не сводя с него изумленного взгляда, мягко, но уверенно положил ладони на согнутые колени Чонгука и, облизнувшись, почти прошептал: — Возьми, что тебе нужно, — и, будто побуждая к действиям, чуть вскинул ногу вверх, вырывая из Чонгука абсолютно нуждающийся всхлип, — давай же. Чонгук тряхнул волосами, мокрыми от испарины, покрывавшей уже всё его тело, и попробовал двинуться более осознанно. Головка члена, мокрая от сочащейся смазки, прошлась по впадинке между мышц бедра, оттягивая крайнюю плоть, и это было так сильно, так жёстко, но так, чёрт возьми, долгожданно. Ощущения были непривычными, но, скорее, физически, потому что ментально Чонгук уже будто переживал тысячный оргазм за последние секунд десять: после стольких мечтаний, стольких фантазий, каково это… каково это — трахнуть бёдра Сокджина. Он двигался очень медленно, потому что было слишком чувствительно, но очень скоро Чонгук ощутил, как член коснулся прохладного и вязкого — с трудом приоткрыв зажмуренные глаза он обнаружил, что Сокджин оперативно смазал бедро лубрикантом, что всегда был дежурным под подушкой. Сразу стало так восхитительно скользко, гладко, мышцы Сокджина показались Чонгуку ещё более упругими, в достаточной мере поддающимися давлению, но приятно отпружинивающими под проходящимся по ним членом, и Чонгук сорвался. Ему было абсолютно плевать, что он, возможно, выглядел, как какой-то умалишенный, как будто подросток, которого захлестнуло гормонами, так плевать, плевать, потому что эти ноги, эти бёдра, боже, они были под ним прямо сейчас, и Сокджин помогал Чонгуку их трахать так идеально, именно, как он представлял, нет, лучше, чем он мог когда-либо себе вообразить. О нет, Чонгук, оказалось, и не представлял, о чём на самом деле грезил эти недели — если бы он знал, он бы подумал дважды, прежде чем на это решиться, потому что он реально рисковал потерять голову от удовольствия. Хотя нет, не подумал бы. Ни секунды. Эти ощущения были самыми прекрасными в его жизни, потому что Сокджин позволил ему, потому что он сам ненавязчиво, но, блять, так ощутимо продолжал вскидывать свою ногу навстречу движениям Чонгука, давя не только на его член, но и на мошонку, на чувствительное место между ней и анусом. Чонгук никогда не испытывал ничего подобного. — Сокдж-… Джин-и, ах, да, да, пожалуйста, м-м-м.! — Тебе хорошо, Чонгук-и? Ты этого хотел? Сокджин ласкал его тело, проходясь по нему влажными от смазки ладонями, сминая золотистую, блестящую от пота кожу. — Да, о да, Джин-и, так хорошо, ох! Чонгук уткнулся лицом в его второе бедро, что все это время сминал рукой, и стал снова покрывать его укусами, порыкивая и перемежая их с мокрыми поцелуями. Сокджин продолжал двигаться навстречу и говорить пошлости, на что Чонгук реагировал хриплыми стонами, всё сильнее и сильнее трахая мускулистое бедро. Сокджин вторил этим прекрасным звукам, уже растягивая себя. Из-за позы он не мог обеспечить достаточно глубокое проникновение, но, похоже, длинные пальцы всё же делали свое дело. Собрав остатки разума, Чонгук отвёл в сторону согнутую ногу Сокджина и, щедро вылив на свои пальцы прозрачную ароматную смазку, заменил его руку своей. — С-с-с, ах, Чонгук-и, глубже, пожалуйста! Чонгук не смел ослушаться, так что принялся активнее работать кистью, сгибая в горячем проходе уже три пальца. Сокджин вновь принялся надрачивать себе, а другой рукой сминать задницу Чонгука, который продолжал двигаться на его бедре. Прижавшись к груди Сокджина своей, Чонгук утянул его в грязный поцелуй, который, правда, больше походил на то, что они с диким голодом просто вылизывали рты друг друга, но это было именно то, что нужно в тот момент. Хотелось быть так близко, как только возможно, не думать ни о чем и лишь слепо гнаться за удовольствием. — Джин-и, мгх, — попытался между поцелуями сказать Чонгук, — хочу тебя, хочу трахнуть тебя прямо сейчас. В ответ Сокджин лишь кивнул, жмурясь от одуряющего возбуждения, и Чонгук стянул его ниже, положив тому под копчик одну из плотных подушек. Чёрные пушистые волосы Сокджина были влажными, разметавшимися по подушке, его лицо, шею и грудь покрывали пятна румянца, мокрый член с тёмной головкой туго прижимался к животу, и Чонгук, надевая трясущимися руками на себя презерватив, подумал, что никогда так сильно не хотел кого-то залюбить. Он положил ладонь на покрасневшую щёку Сокджина, наклонился и нежно поцеловал его пухлые алые губы. Тот обхватил его талию своими длинными ногами и попытался толкнуться тазом вперед, требуя продолжения, но Чонгук лишь разорвал поцелуй, неспешно потёрся кончиком носа о нос Сокджина и прошептал: — Ты — сокровище. Сокджин распахнул глаза, и Чонгук увидел, как в них собралась влага, зрачки, слившиеся с радужкой, дрожали, длинные ресницы сновали вверх и вниз, и лицо Сокджина озарилось улыбкой: — Я так счастлив, что встретил тебя. Чонгук подхватил его ноги под коленями, забрасывая их себе на плечи, и медленно вошел в горячую дырочку. Мокрые стенки приятно-тесно сжимали его член, с готовностью принимая, и уже через минуту Чонгук плавно вышел почти до конца, чтобы в следующее мгновение одним движением войти до упора. Он принялся ритмично двигаться, немного меняя каждый раз угол, и, наконец, ногти Сокджина впились в его спину, и он запрокинул голову в немом крике. Чонгук замер, проходясь языком по острому кадыку, чувствуя, как Сокджин начал дрожать. — Здесь, малыш? — Двигайся, умоляю, иначе я- Чонгук размашисто толкнулся, вновь попадая по простате, и Сокджин вскрикнул, терзая ногтями его спину и двигаясь навстречу. — Чонгук! Хорошенько упершись коленями в матрас, Чонгук стал трахать его в быстром чётком ритме, целуя бедра, грудь — всё, до чего дотягивался, Сокджин метался по кровати, но Чонгук держал его крепко, долбя прямо по чувствительной точке, вырывая из Сокджина хриплые всхлипы, сквозь которые он почти безостановочно бормотал пошлейшую неразборчивость, а Чонгук нахваливал его, слизывая пот с покрасневшего тела: — Такой умница, так хорошо справляешься, мой сладкий малыш… — Возьми меня, Чонгук-и, боже, быстрее, пожалуйста, быстрее, чёрт, как хорошо! — Мой член отлично растягивает тебя, да? Трахает тебя так, как нужно, да, Джин-и? — Да-да, не останаливайся, ну же, я скоро кон… ах, кончу, Гук-и, прошу, дай мне кончить! — Ты можешь кончить так, сладкий, давай, кончай для меня. Чонгук впился в его губы, вжимаясь в Сокджина максимально плотно, и тот затрясся в оргазме, выплескивая сперму между их телами, сжимая член Чонгука своими стенками сильно, туго, почти до боли, и Чонгук, кончая, продолжал двигаться, вырывая обоих из реальности окончательно. Это казалось какой-то пыткой, но такой прекрасной, будто все нервы оказались оголены в мгновение, и весь мир рухнул, оставляя лишь чистое неприкрытое удовольствие, сконцентрированное в одной пульсирующей точке. Как маленькая смерть.***
Утро было тяжелым. Чонгук сквозь мутную дымку сна чувствовал свое тело просто неподъёмным, не говоря уже о том, что оно было липким и грязным от пота и спермы, но, черт, он ни секунды не смел жаловаться, потому что лучше секса, даже с Сокджином, в его жизни ещё не было. Еле разлепив глаза, он скользнул взглядом вокруг и понял, почему ему было так тяжело: он лежал на спине, а сверху, практически полностью на нем, развалился Сокджин, перекинув через его талию свою ногу. Жар пробежал по позвоночнику Чонгука — бедро было покрыто красными и фиолетовыми пятнами, в точности так, как и представлял вчера себе Чонгук итог своих стараний. Блять. Сокджин завозился и сонно потёрся через одеяло пахом о член Чонгука, который, оказалось, вовсе не был против ещё одного захода. Чуть припухшее со сна лицо Сокджина отстранилось от чужой груди, он непонимающе пару раз моргнул, очаровательно дуя губы — явно не выспался. — Спи, малыш, ещё совсем рано, — Чонгук ласково погладил его по взъерошенным волосам, слегка давя на макушку, чтобы Сокджин лёг обратно. — Мгхм… Помычав, Сокджин причмокнул и снова улёгся на его грудь, довольно прижимаясь к телу Чонгука. Тот на самом деле понятия не имел, который был час, но очень хотел позволить своему бойфренду спать столько, сколько захочется. Он понял, что лежал и улыбался, как идиот, уставившись в потолок, мягко перебирая его волосы и слушая тихое посапывание. В груди разливалось тепло, от которого слегка пощипывало глаза, и Чонгук решил, что, наверное, ему тоже не мешало бы ещё немного подремать.