квинтет «слабоумие и отвага»

      Первое, что видит Олег, заходя в квартиру, это белый ураган перьев, пикирующий с недовольным «кар» прямо на его макушку. Олег меланхолично тянется рукой наверх и гладит Марго, устроившуюся у него на голове и норовящую цапнуть его за палец.       — Ну и где же твой хозяин? — вполголоса спрашивает Олег, и получает в ответ ещё более недовольный «кар». — Так я и думал, — отвечает он, серьёзно кивая.       Его не может не радовать тот факт, что квартира находится в целости и сохранности, однако в воздухе витает знакомый горьковатый запах алкоголя, а взгляд цепляется за опрокинутую бутылку вина с труднопроизносимым названием из личной коллекции Серёжи, к которой он притрагивается только по особым случаям. (О том, что особым случаем может стать любое событие, история предпочитает загадочно умолчать).       Олег бросает сумку с вещами на пол и снимает туфли, в одних носках проходя в гостиную. Там перед ним открывается картина, достойная галереи Эрмитажа: на диване, закинув голову на подлокотник, одну руку — на спинку, а вторую свесив вниз, мирно посапывает миллиардер и филантроп, чей индекс популярности обгоняет даже самого президента, а на его ногах удобно устроилась независимая журналистка России, чей индекс популярности ушёл недалеко от вышеупомянутого миллиардера и филантропа. Олег, с умилением вытирая несуществующую слезу в уголке глаза, достаёт телефон и делает фото на память. Марго его актёрская игра не впечатляет, поэтому она, предварительно клюнув его в макушку (для профилактики), перелетает на шкаф, оттуда взирая на него своими красными глазёнками.       — Что, моя хорошая, кушать хочешь? — спрашивает Олег, взглядом находя на столе открытые пачки из-под чипсов и упаковку от роллов из доставки. Марго предпочитает гордо проигнорировать вопрос. Олег закатывает глаза, и бурча себе под нос «вино и чипсы — вот она, слабость настоящего гурмана», тихо проходит на кухню, по пути накидывая на несостоявшихся алкоголиков плед — в квартире сквозняк из-за приоткрытого окна.       На кухне он ставит чайник и открывает холодильник, достаёт оттуда предварительно заготовленный корм для Марго и предварительно заготовленный завтрак для Серёжи — всё равно, думает Олег, пока это чудо проснётся, он успеет приготовить новый. Марго, перелетевшая из гостиной на кухню вслед за Олегом, важно шествует по столу и притягивает контейнер с кормом к себе, предупредительно нахохливаясь на потянувшегося ей помочь Олега. Тот в ответ на немую угрозу лишь пожимает плечами и говорит:       — Надо же, какой важный курица.       От мстительного клюва в этот раз он не спасается.       Олег мирно жуёт холодный бутерброд, листая ленту новостей (он никогда никому не признается, но каждый раз, возвращаясь домой из командировки, он первым делом идёт по тегу «Сергей Разумовский» и проверяет, что за время его отсутствия натворил борец за справедливость, и надо ли ему в срочном порядке усиливать охрану офиса или лучше сразу звонить знакомому и заказывать поддельные паспорта), когда на кухню заходит растрёпанная Юля. Вернее, пытается зайти, мгновенно разворачиваясь, только завидев сидящего там Олега.       — Стоять, — тяжело произносит Олег. Юля замирает и, оборачиваясь, расплывается в сладкой улыбке, которая провела её на несчётное количество мероприятий, куда журналистам путь закрыт.       — Олежа, — тянет она. — Мы не ждали тебя так рано.       — Судя по всему, вы в принципе меня не ждали, — мрачно говорит Олег, пододвигая по столу уже чуть остывший чай. Юля видит в его глазах нескрываемую искру смешинки и заметно расслабляется, присаживаясь за стол.       — А то, — фыркает она. — Если бы мы тебя ждали, то скрыли бы все следы преступления. А то один труп на диване, второй — в ванной, никакой конспирации, — продолжает она, одним пальцем приглаживая пёрышки на удивление спокойной Марго. На немой вопрос в глазах Олега Юля пожимает плечами: — Женская солидарность.       — В ванной? Гром тоже здесь?       Юля ржёт.       — Ага, щас. Я хотела его притащить, но он не одобрил наш выбор фильма на вечер, а смотреть «Улицы разбитых фонарей», уж извини, я не горела желанием.       Олег усмехается и задумчиво трёт щетину.       — Что хоть отмечали?       Юля в удивлении приподнимает брови, и, заслышав копошение в гостиной, тянется через стол и сочувственно похлопывает Олега по плечу:       — Ох, солнце, я организую тебе самые лучшие похороны.       Олег ничего не успевает ответить, как на кухню вваливается Серёжа, всё ещё кутающийся в плед, холодным взглядом окидывает Олега и, завидев Марго, расплывается в улыбке.       — Моя сладкая, — тянет он, явно ещё не до конца протрезвев, — уже проснулась? Иди ко мне, моё золотце, — он протягивает руку, и Марго, как послушная девочка, перелетает на подставленное предплечье. Как непослушная девочка, она не упускает возможности цапнуть тянущуюся к ней для того, чтобы погладить, ладонь, и довольно нахохливается. Дневной план по лишению хозяев пальцев выполнен, можно отдыхать.       Серёжа падает на предусмотрительно подставленный Юлей стул, всё так же игнорируя Олега, который заботливо поправляет на его плече спадающий плед и пытается заглянуть в глаза.       — Серый? — в недоумении спрашивает Олег. — Что случилось?       Серёжа шумно отпивает чай, к которому Юля так и не притронулась. Сама девушка присвистывает и в спешном порядке ретируется из кухни, на прощание целуя Серёжу в макушку и шепча краткое «удачи» Олегу.       — Провожать не надо! — кричит она уже из прихожей, захлопывая за собой дверь.       — Сам подумай, что случилось, — мрачно произносит Серёжа, вперившись взглядом в кружку.       — Серёж, — с мягким нажимом произносит Олег. — Я только с самолёта, у меня функция «думать» после таких перелётов не работает вообще, сам же знаешь, — со смешком говорит он, накрывая своей ладонью ладонь Серёжи. Тот её высвобождает, делая вид, что ему срочно нужно погладить Марго именно этой рукой. Та в ответ на это возмущённо каркает, но такую вольность хозяину позволяет, интуитивно чувствуя, что ему сейчас не до её права на личную неприкосновенность.       — Судя по всему, эта функция у тебя по умолчанию отключена, — шипит Серёжа.       — Да что случилось, ты скажешь мне или так и будешь дуться, как маленький ребёнок? — Олег устало трёт глаза.       — Что случилось? — Серёжа взрывается. — Что случилось?! Любимый мой, — обманчиво тихим голосом говорит Сергей, и в его словах чувствуется столько яда, сколько, думает Олег, хватило бы, чтобы убить целый батальон. — Тебе напомнить, какое вчера было число? Или, может, напомнить, что телефоном люди обычно пользуются не только для того, чтобы смотреть время, но и ещё, знаешь, чтобы звонить? — продолжает он, смахивая лезущие в глаза волосы. Рассерженный Сергей — тоже определённый вид искусства (для весьма определённого человека; для подчинённых же это, скорее всего, предупреждение о том, что пора отменять все планы на ближайшую жизнь и паковать белые тапочки), но Олег не даёт этой мысли задержаться, непонимающе хмуря брови:       — Разумеется, я помню, какое вчера было число. И даже какой день.       — Да?! — приторно тянет Серёжа. — И какой же?       — Вчера был день до нашей с тобой годовщины, и, — Олег обрывается, когда на столе начинает вибрировать его телефон, — и у меня даже на всякий случай стоит напоминание, — заканчивает он, показывая экран Сергею, на котором действительно высвечивается напоминание.       Серёжа сконфуженно опускает расправленные было в приступе своей правоты плечи:       — В смысле? Но ведь, — начинает он, переводя взгляд на кухонный календарь, висящий на стене (привет из далёкого прошлого), и обрывается. — Марго!       Ворона, до того притихшая и наблюдающая за действием с первых рядов, заинтересованно поворачивает в его сторону голову, явно довольная уничтожением четвёртой стены.       — Да не ты, — отмахивается Серёжа под возмущённый «КАР!», — Марго, какое сегодня число?       — Доброе утро, Сергей, — раздаётся откуда-то со стороны люстры. — Сегодня девятнадцатое сентября. Напоминания с первым приоритетом важности отсутствуют. События с первым приоритетом важности отсутствуют.       Олег насмешливо приподнимает брови:       — Вот, значит, как?       Серёжа прячет красные уши за волосами.       — Потому что уведомления на весь день заранее отключены, все события перенесены, — невозмутимо продолжает Марго. — Мне отправить поздравительное сообщение Олегу Волкову?       — Не нужно, — смущённо обрывает её Сергей. — Спасибо, Мар...       — Не-не-не, — перебивает его Олег. — Марго, отправляй.       — Сообщение отправлено, — подтверждает искин, и в ту же секунду на телефон Олега приходит СМС. — С возвращением, Олег.       Олег тянется было к телефону, но Серёжа ловко перехватывает его руку, прижимаясь к его ладони губами. Из-за его резкого движения Марго обиженно улетает на холодильник, раздосадованная тем, что в последние пять минут ей не уделялось должного внимания, и начинает чем-то звенеть. Олег и Сергей, к её неудовольствию, не замечают даже этого.       — Прости меня, — говорит Серёжа. — Я такой дурак.       Олег тянется второй рукой и обхватывает лицо Серёжи, мягко проводя большими пальцами по его щекам.       — Серёж, ты реально думал, что я мог забыть? Или что реально смогу провести этот день вдали от тебя?       — Кстати, — вспомнив, вскидывает голову Сергей. — Ты почему не в командировке? Волков, я за что тебе деньги плачу?       Олег смеётся.       — Угомонись, я всё успел закончить и со всеми договорился. Будет у нас супер-охрана в офисе, не переживай. Хоть один день давай не будем думать о работе.       — Ладно, — хитро тянет Серёжа и, скинув плед с плеч на пол, перебирается на колени к Олегу. Тот, охнув, крепко обхватывает его за поясницу. Серёжа утыкается носом в его волосы и мажет губами по виску. — Ещё раз прости, я надумал себе уже всякого… Ты же знаешь, какой я в этом плане, э-э, — заминается Сергей, не находя нужного слова.       — Я бы тебя поцеловал, — меняет тему Олег, — но у тебя ужасно пахнет изо рта.       Серёжа ржёт, откидывая голову назад.       — В следующий раз, — говорит Олег, пытаясь найти удобное положение и одновременно удержать на своих коленях трясущееся от смеха тело, — смотри, пожалуйста, не только на бумажный календарь, где каждый может задуматься и передвинуть плашку на другой день, но и на число в телефоне. Или спрашивай Марго, на крайний случай.       Серёжа тихо угукает куда-то ему в ухо.       — Кстати, вы из-за этого вчера с Юлей и напились? — внезапно вспоминает Олег.       Серёжа отводит взгляд:       — У меня было разбито сердце, что ещё мне оставалось делать?       — Ага, — Олег высвобождает одну руку и задумчиво трёт щетину — привычка, передавшаяся ему от долгого общения с Игорем. Серёжа морщится — на дух не переносит этот звук. — Ну, то что ты у меня мчишь впереди паровоза, это я знаю, ай, — морщится Олег, когда Серёжа мстительно щипает его за плечо, — но почему Юля тебе даже не намекнула, что ты живёшь завтрашним днём?       Серёжа медленно поднимает голову с плеча Олега, и тот видит, как в его глазах загорается огонёк осознания, однако не успевает он ничего сказать, как сверху на них выливается вода, заставляя забыть на некоторое время о подлом предательстве лучшей подруги и позаботиться о проблемах насущных — к примеру, убрать наконец с холодильника вазу с цветами.       Марго, которая чуть ли не светится от гордости за свой поступок, перелетает на шкаф под тихие ругательства своих хозяев и важно заявляет:       — Кар!*       *«Женская солидарность»