***
— Валера, ты? — донеся испуганный голос Тамары из-за двери. — Я! — Ты чего так поздно? Что-то случилось? — Нет-нет, все хорошо, — сказал он, заходя в квартиру. — Томка, поехали на море? — На море? — похлопала ресницами она. — На море, на море. Поедешь? Она немного помолчала, опустив взгляд в пол. А потом выдала: — Нет. Так категорично это прозвучало, что Валера рассмеялся, запрокинув голову. — Тома, — он взял ее ладошки в свои руки, — Поехали. В Ялту. С ребятами. — Надолго? — На девять дней. — А что я родителям скажу? — Ничего не говори! Том, ничего! Они же на даче сейчас живут, так? — Да… — Ну и все! — Так звонить же будут… Валера чуть подзадумался. А потом… — Не будут! — уже через пару секунд он протягивал ей вырванный провод от домашнего телефона. — Ты что сделал? — Не будут звонить, Том, не будут. Ну, поехали? — Валера, я не могу… Ну как это так? С бухты-барахты… — Томка-а, ну Томочка!.. Ты не можешь отказаться, не можешь! Когда еще такая возможность будет? Девушка молчала. — Давай, я на колени встану? Хочешь? Я встану, только согласись, — он уже принялся опускаться. — Поднимись! — тут же сказала она. Но он не поднялся. — Соглашайся, Том! Она, немного помедлив, тоже опустилась. Да так, чтобы их лица были на одном уровне. — Поеду. Я поеду, Валер! — уже более уверенно сказала она, и, взяв его лицо в свои ладони, притянула к себе и поцеловала. Ровно с этого момента пропала Томка Беликова, пропала. Точнее, та ее личность скромной медалистки-балерины, пай-девочки и чудо-дочки пропала, уступая место истинной натуре. Теперь Филатова целовала другая девушка, новая, но по-прежнему также любимая. Бойкая, жаждущая приключений, любящая свободу и стремящаяся к независимости от родителей. Теперь этот своего рода побег из Москвы на Черноморское побережье расценивался ей же самой как протест, с которым она выступала против порядков строгих родителей. В частности — отца. Он был хорошим человеком, просто отличным. Любящий отец, муж, но иногда… Чересчур любящий. Тому такая любовь душила. — Ты вещи пока собирай, я подожду. Потом к Соне Малиновской пойдем, оттуда стартуем, так сказать. — Соня — это же которая светленькая такая, да? — спросила Тома, уже распахивая шкаф в своей комнате. — Да, да, светленькая, собирайся.***
— Слушайте… — Аня, сидя в Сониной спальне в компании самой Сони, Вити и Космоса, вдруг напряглась, что было очень заметно. — А как же мне вещи из квартиры забрать? Там же бабка, она если меня сейчас поймает — из дома уже не выпустит ни на какое море… Все в момент задумались над Аниными словами. И правда… Что же делать? — Я придумал! — вдруг сказал Космос. — Ты помнишь, как мы физика в туалете заперли? — Ты дебил? — тут же сказала Вишня. — Ты хочешь, чтобы я ее в туалете на две недели заперла? Я её, конечно, терпеть не могу, но не настолько же… Ладно, вещи у меня кое-какие и у Богдана есть, могу забрать у него. Но всё-таки, что делать с ней? Она же будет меня искать. Наверное. — Ты думаешь? Я вот не уверен, честно говоря, — сказал Космос. Все снова замолчали. — Ну и ладно, нам же лучше, — прикусив губу, сказала Аня. — Сонь, я от тебя позвоню? Пусть Богдан за мной приедет. То, что в последнее время отношения Ани с бабушкой окончательно треснули по швам, оставив все те пустые надежды на хоть какой-то мир — отрицать было уже невозможно. Теперь они исключительно ругались, в те редкие случаи, когда виделись. Вишневская делала все, чтобы не пересекаться с ней. Все остальной время этой бабушке было все равно, где и с кем ее внучка. — Конечно, — ответила Малиновская и вернулась к сбору вещей.***
Вскоре уехала и Аня, и Космос ушел, сказав, что надо смотаться домой. Тоже взять какие-никакие вещи и еще больше денег. Отец недавно получил очередную премию, щедро разделив её с сыном, поэтому Холмогоров-младший шиковал. А тут еще и это выигрыш… Витя с Соней остались одни. — Как думаешь, — спросила Соня, — какое платье мне больше пойдет? Красное, — она прикинула его к себе, — или вот это, жёлтое? — Тебе больше пойдет без платья, — усмехнулся Витя, подходя к девушке ближе и пытаясь её поцеловать. — Вить, — уклонилась она, — я серьезно, какое? Пчёлкин терпеливо вздохнул. — Ну… Жёлтое. Или красное… Оба бери, короче. Подлецу все к лицу, — засмеялся он. — Ах, ты! — засмеялась девушка в ответ, роняя платья на пол и обхватывая шею Вити руками. — Я сейчас как возьму, и… — И что? — нагло уставился ей в глаза Витя. — Как возьму и поцелую! — недолго думая, она привела обещание в действие. Витя одним резким движением поднял её на руки и сразу же опустился на кровать. — Я тебя так люблю, — прошептал он в перерыве между поцелуями. — И я тебя, — ответила Малиновская, счастливо улыбаясь.***
— На море? На две недели? — спросил Аню Богдан, смотря, как девушка ищет в его шкафу свои вещи, оставленные после ночевок. Их была куча. И ночевок, и вещей. Она вообще с ним, можно сказать, жила последнее время, крайне редко ночуя дома. — Ну, на море мы будем только девять дней, все остальное занимает дорога. Почти три дня туда, потом столько же обратно. Поездом до Анапы, дальше на автобусе до Ялты, — объяснила Аня. — Даже девяти дней вполне достаточно для курортного романа, — совершенно серьезно произнес Богдан. — Бо, — звонко захохотала Аня, опуская руку с белым топиком. — Ты серьезно? Какой курортный роман? — А что? Вдруг встретишь там какого-нибудь загорелого красавчика, и все: пиши пропало! Позабудешь своего Бо, — драматично покачал он головой. — Да как тебя забудешь, а? — улыбнулась она, подходя к парню и кладя ему руки на плечи. — Ты тут меня главное не забудь, хорошо? А то я так о себе напомню, что… — Да как ты вообще можешь такое говорить! Буду дни и ночи считать до нашей встречи, обещаю. — Ой, — снова засмеялась Аня, — меня сейчас стошнит от твоих фразочек. Считать не надо, просто жди и все. Будешь? — Буду, солнце, буду, — вновь став серьезным, сказал он, а затем поцеловал ее. Сначала осторожно и нежно, а потом более настойчиво.***
В квартиру Сони она вернулась к трем часам ночи и в компании Богдана, который решил ее проводить, когда уже все-все были там. И Космос, и Тома с Валерой, и, разумеется, Витя, который никуда и не уходил, проведя почти два часа только с Соней. — Кто будет чай? — спросила Малиновская, и отозвались все, кроме Вити и Космоса. — А остальным пива можно? — спросил Пчёлкин. — А остальным пива хватит на сегодня! — под общий смех ответила Соня. — Алкашей с поездов высаживают. — Кстати, об алкашах… — негромко сказал Космос. — Богдан, хочешь с нами? — А что, можно? — недоверчиво покосился на Богдан на Космоса. — Конечно, можно, я же чемодан брать не буду, у нас место на полке для багажа свободно. Так что, ты это, подумай. — Да пошел ты, — ухмыльнулся Богдан. Тома растерянным взглядом посмотрела на Валеру. Тот крепче прижал ее к себе и кивнул, мол: «всё нормально, так всегда». — Сам иди, — показал ему язык Космос. — Да хватит, — Аня не выдержала и ударила Холмогорова по ноге.***
— Все, пора вызывать такси, — наконец сказал Витя. — На двух машинах поедем, в одну все не вместимся.***
На холодильнике в квартире Малиновских появилась записка: «Мама и папа! Мы уехали на море! Скоро вернемся! Люблю, Соня» Записка на этом не заканчивалась: снизу было корявенько добавлено: «И я!» надпись принадлежала Вите. Следом, менее коряво, шла надпись: «Ну тогда уж и я», под авторством Вишни. Космос, как обычно, отличился, он написал прямо на холодильнике: «и я, Космос Юрьевич Холмогоров». Соня тут же запустила в него мокрой тряпкой, заставив стирать свои каракули.***
На Казанский вокзал ребята прибыли к началу пятого утра. Купили билеты, посидели в зале ожидания, погуляли вокруг вокзала… Билеты пришлось брать на места в старом прицепном плацкартном вагоне у туалета. Как раз последние шесть, которые никто не хотел покупать. Но они были рады и этому! Конечно рады, о чем тут может быть и речь? Все это для них было сущими мелочами, а самым главным являлось то, что они, в компании друг друга, без контроля взрослых, едут к самому морю. Отдыхать, веселиться и исполнять мечты.***
Когда до отправления поезда оставалось совсем немного, Богдану удалось уличить момент, чтобы увести Соню в сторону, при этом неаккуратно сжав её локоть. — Следи за Аней, ладно? Чуть что, сразу мне звони. Столкнувшись с полным непонимания Сониным взглядом, тот усмехнулся: — Ах, да, ну, конечно, — взяв в зубы сигарету, которая до этого была в его руках, парень потянулся в карман своей тертой джинсовой куртки. — На, — он протянул Малиновский смотрю купюру. — Договорились? — Не договорились, — девушка отшатнулась от него, — Я обязательно передам Ане, какого мнения ты о ней и о ее друзьях.***
Сев в поезд в пять утра, ребята сразу же позасыпали. Еще бы! Столько получено эмоций, и столько потрачено сил! Проснулись только к вечеру того же дня и принялись за самые настоящие «поездные» (и пусть такого слова нет, у них будет!) дела: игры в карты, песни под гитару. Люди вокруг не были против, даже подпевали. — У нас остановка на три минуты, перекурим? — с верхней полки показалась голова Ани. — Спрашиваешь еще? — ответил ей Космос. — Пчел! Пчела! — он позвал друга, сидевшего на «боковушке». — Пошли, подымим. — Вы успеете? — спросила Соня. — Мы все успеем! — заверил ее Витя. Ребята вышли на перекур, Соня на это время пересела на освободившееся место Космоса. — Надо будет Сашке написать, как приедем в Ялту, — сказала девушка. — Да, напишем, — согласился Валера. — Его, конечно, тут не хватает… — Ага, — вздохнула Соня. И месяца не прошло, как он ушел, а все уже, конечно, скучают. Соня о чем-то разговорилась с Томой и даже не заметила, как поезд тронулся и поехал, а горе-трио так и не вернулось. — Девочки, — Валера свесился с верхней полки. — А вам не кажется, что кого-то не хватает?.. Чтобы понять, о чем говорит Валера, девочкам хватило трех секунд. — Черт! — Соня кинулась к окну, но это уже (да и раньше) смысла не имело. Поезд набирал и набирал ход, станции уже не было видно. — Валера, наши курильщики-то там остались! — тут же запаниковала девушка.***
Пятью минутами ранее. — Так, а наша платформа какая из этих двух? Девятая или десятая? — спросил Космос. Так получилось, что он, как и Витя, был абсолютным топографическим кретином. И, отойдя на секундочку в ларек на станции за водой, по возвращении на платформу узнать свой поезд они не смогли - настолько трудной задачей это оказалось. А Аня просто-напросто невнимательная. — Десятая, — в полной уверенности заявил Витя. Нет, все-таки девятая.***
— Это не наш поезд… — наконец осенило Аню, и то, только тогда, когда они уже подошли к вагону, который ошибочно считали своим. — Наш же только что уехал! — она обернулась вслед стремительно удаляющемуся поезду. — Вот наш! Вот! — Твою ж ма-ать… — протянул Витя. — Так, спокойно, у меня есть план, — тут же сказал Космос. — Какой? — спросила Аня. — Сейчас придумаю.***
Ребята, которые остались в вагоне, не выбегая «покурить и купить водички», когда на все про всё у тебя три минуты, уже толпились в купе у проводницы, объясняя ситуацию. — А что я могу поделать? Если хватит ума — возьмут такси, догонят. У нас через сорок минут в Воронеже остановка на полчаса. — Как думаешь, хватит у них ума? — повторяя слова проводницы, спросил Валера. — Они в магазин пошли, когда поезд на три минуты остановился, ты о чем? — покачала головой Соня. — Хотя на всех троих, может, и хватит…***
Что ж, не зря ребята в них почти поверили. Догадались всё-таки. Точнее, Аня догадалась. А без нее эти два гения, скорее всего, попробовали бы догнать поезд на своих двоих, устав спустя десять, от силы пятнадцать минут, вдобавок потерявшись в каких-нибудь полях Воронежской области. Да это даже звучит как анекдот. — Мужик! Довези до следующий станции, а, — упрашивал Космос таксиста. — Я не могу, я клиента жду, — покачал головой тот. — Да я тебе больше раз в пять, чем твой клиент, заплачу! Ну довези! — Не могу, парень, — снова ответил тот. — Ну и черт с тобой! — сплюнул злой Космос и развернулся к Вите с Аней. — Облом. — Все поедут на море, а мы останемся тут, — произнесла свое грустное умозаключение Аня. — Мы где вообще? Витя покрутил головой в поисках каких-нибудь информационных табличек. — В Воронежской области мы, — шмыгнул Пчела носом. — Отлично, — кивнула Аня, — всегда мечтала. — Ребята! — послышался чей-то голос за их спинами. Все втроем, как один, обернулись. — Давайте довезу вас, я как раз в Воронеж еду, — перед ними стоял невысокий мужчина, упитанный. Лицо красное, как помидор. Густые усы. — Поехали-поехали! — тут же согласился Космос, уже садясь в его машину. Аня немного помедлила, Витя легонько подтолкнул ее в спину. — Вишня, тебе ж не привыкать с незнакомцами уезжать, — шепнул Пчёлкин, посмеиваясь. — Садись, это наш, возможно, единственный шанс добраться до ребят. Та тоже усмехнулась. — Ты знаешь, Пчёл, — так же шепотом ответила девушка, садясь в машину, — после прошлой такой поездки я с этим незнакомцем встречаться начала. — Ну не переживай, — покачал головой он, — думаю, ты не в его в вкусе, — он кивнул на мужичка за рулем и рассмеялся. Аня также бесшумно засмеялась в ответ. Они с Витей разместились на заднем сиденье, а Космос на переднем. — Надо бросать курить… — вздохнула Вишня. Дорога казалась ребятам бесконечной. Каждый случайный светофор, отнимавший у них, по меньшей мере, по минуте-две, просто выводил из себя. А вдруг поезд сейчас и с этой станции уедет? Все тогда. Туши свет, кидай гранату. Наконец-то доехав до вокзала, ребята кинулись к платформе, на которую прибыл их поезд и стоял здесь последние пять минут своей остановки, готовясь тронуться дальше. — Быстрее, Космос! — крикнула на бегу Аня другу, который отставал. — Катастрофа, наш вагон самый последний… — Да плевать! — крикнул Витя. — Залезаем в самый первый, кстати, Космос. Где Космос?! — резко затормозил он. Аня случайно врезалась в его спину и, не обратив внимания, стала крутить головой по сторонам. Наконец-то Космос попал в поле зрения. Космос и бабушка, торгующая пирожками. — Я его сейчас убью… — стремительно бледнея от злости, выговорила Вишневская. — … три с картошкой и ещё два беляша, — послышался голос парня, когда Витя и Аня подлетели к нему. — Мы сейчас ещё и здесь сесть не успеем из-за тебя! — прошипела девушка, оттаскивая его. — Сдачи не надо! — сказал Космос бабушке, неся целый пакет различной выпечки. — Так здесь двадцать пять копеек не хватает! — ответила бабушка вслед, но поздно — все трое уже пытались зайти в вагон.***
— Да не аферисты мы! — объясняла Аня проводнице. — Так получилось, что мы на прошлой станции сесть в поезд не успели… Проводница была непреклонна. — Да ну вы посмотрите на него! — Витя стукнул Космоса по плечу. — Какой из него аферист? Космос жевал пирожок с капустой и активно соглашался со всем, что говорят друзья, выражая свое согласие кивками головы. От Витиного удара Холмогоров подавился, начав кашлять. — Он сейчас задохнется, если вы нас не пустите! — сказал Витя. Кашляющий Космос продолжал кивать. — Там наши друзья, у них и билеты наши есть, и документы! Ну пустите, пожалуйста! — просила Аня. — Жанна! Жанна! — послышался чей-то высокий голос. — Пусти их, Жанна, меня предупредили, все в порядке, они из моего вагона. Ребята узнали свою проводницу. Вскоре они уже вместе с этой девушкой через весь поезд шли обратно в свой вагон.***
— И снова здравствуйте, — пробасил Космос, садясь на свою нижнюю полку. — И тебе не хворать, — откликнулся Фил. — Забавно получилось, да? — засмеялся Витя. — Нифига себе «забавно», — Соня треснула Пчеле легкий подзатыльник. — Э, Пчелкины, не деритесь, — одернул их Космос.***
Время близилось к ночи, и снова коротали время за игрой в карты. — Два валета, кройся, Космос, — сказала Тома. — Да я просто думаю, чем ходить, — пробубнил Космос, смотря на свои мелкие неудачные карты. — Шесть тузов. Аня усмехнулась. — Кто-то в дураках, да? — Ой, да ну вас, — он кинул свои карты в общую кучу и уставился в окно. Ребята переглянулись и, тихо посмеявшись, замолчали. Прошло несколько минут в полном затишье, а потом Фил снова потянулся за гитарой, которая лежала на верхней полке. — Кто сыграет? — спросил он. Сам Фил пел превосходно, да и играл неплохо, но очень стеснялся делать это, пусть даже и в компании близких друзей. Желающих особо не нашлось. Днем играли и Витя, и Аня, и Соня, а сейчас уже все устали. — Давай я, — вызвалась Тома, и Филатов только в этот момент осознал, что прежде никогда не слышал, как она поет. Как только девушка получила гитару, ее тонкие, длинные, точно заточенные для игры на пианино пальцы коснулись струн, тут же сыграв быстрый перебор. За окном уже давно стемнело, и единственным светом была лишь слабая лампочка на потолке да полная луна, поочередно светящая на лица ребят и снова пропадающая. — На счастье или на беду, нам встретиться пришлось… — запела Тома, и вагон заполнил приятный женский голос. — И сердце, оборвав узду, с орбиты сорвалось… Люди с соседних мест обращали внимание на поющих, оборачивались и выглядывали со своих полок. — И громыхала за окном июльская гроза, и дождь, похожий на потоп, отрезал путь назад… И трепетали мотыльки Над пламенем свечи. И плыли мысли от тоски Твоих стихов в ночи. Валера как завороженный смотрел на Тому, и глаза его блестели, как у маленького ребенка, смотрящего на самую желанную, самую красивую и самую вкусную конфету. А голос твой, как сладкий дым, Меня завлёк в туман, И, околдованная им, Прильну к твоим рукам. Соня, переведя взгляд с Томы на Витю, легко улыбнулась. Она невольно залюбовалась отблеском его волос в лунном свете и взглядом, самым родным, самым теплым, самым любимым взглядом голубых глаз. Накрыв его ладонь своей, она улыбнулась еще ярче, когда Витя повернулся к ней. Он аккуратно наклонил её голову к себе и, поцеловав в висок, что-то тихо шепнул ей на ухо. Та одарила в ответ его взглядом, полным нежности, и довольная легла на Витино плечо. И загляну в твои глаза, И подожгу мосты… И нет уж сил шагнуть назад От роковой черты. Аня видела, как Валера смотрит на Тому, вкладывая, кажется, все чувства в этот взгляд. Видела Витю и Соню, которые смотрели друг на друга так, словно были единственными людьми на земле друг для друга. Пусть это и странно, но в тот момент в её голове не было Богдана от слова совсем. Даже мельком. Наоборот — абсолютно все мысли занимал Космос. Но никак не Богдан. Аня поняла это и, уставившись в пол, не решалась посмотреть на Холмогорова. Так хотела этого, но в тоже время отчаянно боролась с желанием. Проиграв в этой борьбе, она всё-таки оторвалась от разглядывания старого пола и посмотрела на него. Быстрый взгляд её карих глаз столкнулся с его — твердым и не мигающим. Он, оказывается, тоже смотрел на нее. Смотрел уверено, смотрел по-доброму, даже с некой улыбкой. Вишневская ответила на его улыбку своей. Мой жребий брошен, Я уже не обману судьбу. И от тебя мне не уйти, Пусть даже на беду. Любой, кто сейчас смотрел на этих ребят — обязательно понял бы: они все влюблены. Их взгляды громче и правдивее любых слов заявляли об этом. И от тебя мне не уйти…***
Остаток пути прошел без происшествий, что, действительно, было удивительно и несвойственно для них. Ребята добрались до Анапы, а оттуда пересели на автобус, отправившись прямиком в Ялту. Проведя ночь в пути, в последний день июня восемьдесят седьмого года компания уставших, но счастливых ребят встречала свой первый в жизни рассвет на берегу моря. — Оно ещё красивее, чем я думала… — восхищённо прошептала Аня, смотря на бликующую на солнце лазурь.