А, может быть, всё было наоборот?

В их сумасшедшем мире люди делились на обычных и заклинателей. И это было нормально, кто-то должен заниматься мирскими делами, а кто-то очищать мир от тёмных тварей. Ещё люди делились на мужчин и женщин. Альф и омег. Это вызывало много пересудов, много ограничений, гонений, неприятия. Омеги не могут быть заклинателями. Омеги не могут заниматься боевыми искусствами. Омеги должны вести хозяйство и рожать детей. Мо Жань был с этим не согласен. Его мать была женщиной, омегой. И она была одним из самых добрых и сильных людей, кого он повстречал на своём жизненном пути. Она не была просто тем, кто должен родить ребёнка и вести хозяйство. Ребёнка нужно вырастить, воспитать, прокормить. Особенно когда нет ни хозяйства, ни дома. Ни денег, ни еды. Только собственное тело и ежедневные попытки сделать их жалкую жизнь более терпимой и немного длиннее. Мо Жань не разделял большинство мнений их странного мира. Даже когда был Императором. Он не делал поблажек и убивал всех одинаково. Но и щадил, уважал, ненавидел и восхищался вне зависимости от пола, возраста... и внутреннего зверя. Это было ещё кое-что, что делало их мир чуть более сумасшедшим и нелепым, чем он мог бы быть. Помимо всего вышеперечисленного, они все владели вторым обликом. Облик как правило передавался от одного из родителей, но иногда случались странные вещи. Облик приходил от дальнего предка и порождал множество сплетен и домыслов. Да, их мир определённо был сумасшедшим. Сюэ Чжэнъюн, его дядя, был волком. Пушистым, сильным и очень добрым. Он редко скалил клыки, а во втором обличии обитался, как правило, у ног своей прекрасной жены. Госпожа Ван, всегда сдержанная и немного отстранённая, заметно смягчалась и с видимым удовольствием гладила супруга по жёсткой шерсти. Сама госпожа Ван была хищной птицей. Больше сказать было сложно, потому что вторую ипостась женщины не видели уже много лет. Их сын, Сюэ Мэн, как раз и был той самой жертвой и причины сплетен. В пятнадцать лет он обратился в голубую сороку. Такую же горделивую, наглую и самовлюблённую. Мо Жань, всё детство и юность дразнивший брата павлином, прозвище ему так и не сменил, закатываясь смехом каждый раз, как видел изящную пёструю птичку у медного зеркала, старательно чистившую пёрышки. Сюэ Мэн, конечно, был альфой, как и сам Мо Жань, но... Боги, как же ему шла вторая ипостась, это было невыносимо смешно! Если б ещё эта гадкая птица в ответ на шутки не портила одежду. В принципе жизнь Мо Жаня после перерождения была вполне терпимой. Если бы кое-что в ней снова не изменилось. Нет, он всё также был красив, силён и привлекателен. Дядя прощал ему проступки, брат шкодил, но оставался рядом, Учитель наказывал, но вдалбливал знания в непутёвую голову... Если бы в этой жизни он всё-таки однажды не принял второй облик. С того дня, вернее серой ночи, всё переменилось. Он забыл многое, что должен был помнить. Он знал, что у него была вторая жизнь, и она была неправильной. Он знал, что любил не того, кого должен был. Первое превращение он помнил плохо. Только как гремела гроза, раскрашивая ночь белым и серым. Он куда-то бежал. Кого-то искал. На кого-то рычал и скалил зубы. Пугал и угрожал. Но он забыл так много на утро. Забыл даже о том, что у его Учителя было три ученика. Все они забыли. Уже по прошествии времени он заметил у дома Учителя пару серых воробьёв. Птицы не улетали и были на удивление спокойны и молчаливы. Подлетали к просыпанным крошкам и семечкам, но, стоило Мо Жаню сделать хоть шаг ближе, взмывали вверх и прятались под козырьком. Их мир был странным местом, да. Чу Ваньнин был омегой. Заклинателем. Мастером. Изобретателем. А ещё с годами Мо Жань стал замечать от него неяркий свежий запах. Будоражащий и успокаивающий. Хотелось свернуться на коленях Учителя и укутаться в его запах как в одеяло. Хотелось обнять и наконец согреть эти ледяные руки, что с силой хватали его за шкирку. Чу Ваньнин был волком. Белым, изящным, будто раскрашенным лунным светом. Он совершенно по-кошачьи фыркал и уходил, стоило кому-то из людей заметить его. Мо Жань был заворожен. Очарован и влюблён. Чу Ваньнин был слишком красив. Слишком изящен. Слишком по-неземному хорош. Особенно Чу Ваньнин был слишком хорош для такого как Мо Жань. Потому что Мо Жань не просто был всего лишь учеником с руками по локоть в крови. Мо Жань был альфой. Скудоумие и бестолковость которых презирал Учитель. В этом плане Мо Жань был вечным разочарованием, даже с годами не утративший юношеской порывистости и детского неумения думать наперёд. За что, конечно же, огребал по морде. Это было обидно, вообще-то. Иногда. Но чаще всего это было просто закономерностью. Мо Жань косячит и бедокурит, Учитель наказывает и разгребает вместе со своим учеником последствия. Но. Помимо всего. Было ещё кое-что, что отбирало всякую возможность найти себе пару. Особенно найти пару в лице Чу Ваньнина. Мо Жань был кроликом. Чёртовым кроликом. Белым, с тёмными глазами и дрожащими ушками. Он скрыл от своей семьи сам факт обращения и предпочитал терпеть обеспокоенные взгляды и заверения, что отсутствие второй ипостаси не есть ущербность. Мо Жань криво улыбался и старался делать вид, что всё в порядке. А когда становилось невмоготу, запирался в комнате и забивался под кровать, прислушиваясь к каждому шороху. В детстве он мечтал рассмешить Учителя, вызвать улыбку на его холодном, красивом лице. Сейчас он думал, что для этого достаточно обернуться на его глазах. Не смех, но полный презрения смешок ему точно был гарантирован. Вообще-то то, что делал Мо Жань, было плохо. Но он много плохого сделал и сделает ещё. И если от этого пострадает только его собственное здоровье, пусть. Если у заклинателя было всё в порядке с его совершенствованием, он должен был проводить хотя бы десятую часть своего времени во втором облике. Большинство заклинателей это даже проблемой не считали, просто спали во втором облике, но Мо Жань не мог себе позволить даже этого, потому что посреди ночи мог завалиться Сюэ Мэн со своими кознями. Мог позвать дядя на ночную охоту. Мог по ошибке забрести адепт. Что угодно могло случиться. Со временем, пережив искажение ци, он решил, что хотя бы как-то надо с этим разобраться. Теперь он не прятался в комнате, но забредал в чащу и там уже перекидывался. Скакал час или чуть больше и уже позже возвращался к себе в комнату. Альфа-кролик. Он бы смеялся до колик, если б история не была о нём самом. Сегодняшней ночью его не отпускало дурное предчувствие. По-хорошему стоило отсидеться дома, но он уже несколько дней не превращался, и тётя стала настойчиво предлагать провести осмотр. Дядя тоже посматривал как-то странно, будто пытался найти то, чего боялся. Но терпеть было невмоготу. Поэтому, быстро оглянувшись и настроившись на смену облика... - Почему ты здесь? Холодный голос пробил до дрожи. Чу Ваньнин, прекрасный и эфемерный, ступил на поляну. От него пахло свежим ветром и цветами яблони. И чем-то горьким, отчего нутро у Мо Жаня тянуло внутри. Этот запах говорил, что ещё недавно Чу Ваньнин был прекрасным белым волком. Мо Жань сцепил зубы, стараясь подавить волну энергии, предшествующей превращению. Учитель, последнее время ставший к нему ещё холоднее обычного, качнулся мягко в сторону и принюхался, сведя изящные брови к переносице. Наверно почувствовал изменившийся запах. - Тебе стоит сказать дяде и тёте, если ты нашёл пару. Твой запах изменился. Мо Жань прикусил губу, чтобы не расхохотаться. Учитель, да тебе нюх отшибло? Какая к чёрту пара?! Как ты не можешь отличить смену запаха при обращении от обретения пары? Ты моя чёртова пара и смеешь нести какую-то чушь! В нём слишком многое кипело, и, как и всегда, самоконтроль улетучился. Ну, по крайней мере, он увидит на этом лице что-то ещё кроме холода. Однако Мо Жань даже не попытался рассмотреть лицо Чу Ваньнина. Он побежал. Только белая шёрстка мелькала в тёмной траве. Лучше б его поймали и зажарили, чем жить с таким позором. Панику от раскрытия разбавило ещё и ощущение погони. Мо Жань чуть повернул голову, замечая бегущего позади белоснежного волка. И припустил со всех своих коротких лап. Чу Ваньнин недовольно рыкнул и каким-то совершенно немыслимым образом догнал до того, как Мо Жань успел бы забиться в колючие кусты. Цапнул острыми зубами мягкую шкурку, удерживая и заставляя тельце обвиснуть. "Ешь", - подумалось невольно. Вот смеху-то будет. Учитель, поддавшись инстинктам, сожрал своего ученика. Зубы как-то резко и быстро сменились крепкими холодными пальцами. Учитель, тяжело дыша, сел на колени, слишком красивый даже запыхавшийся и в мятой одежде (слава богам, какие только есть, одежда не исчезала и не рвалась при обращениях). В этом облике Мо Жань ещё сильнее чувствовал, какой же Чу Ваньнин... его. Весь, с этим холодным лицом, жёсткими пальцами, цепким взглядом, неулыбчивыми губами... Будто боги сотворили этого невероятного человека только только для того, чтобы подразнить Мо Жаня. Посмотри, какой красивый, как вкусно пахнет, какие у него красивые волосы и изящные руки. Можешь облизываться, но не смей даже приблизиться, глупая псина. Честно, даже быть собакой было бы не так обидно. Чу Ваньнин неаккуратно и больно перехватил его, и Мо Жань засучил лапами, вырываясь. Чу Ваньнин нахмурился. - Почему ты убегал? Мо Жань как мог попытался с кроличьей морды передать недовольство. Серьёзно? Будто у него не было причин удирать. Чу Ваньнин снова принюхался и зарылся носом в белоснежную шёрстку. Он всё ещё неловко и больно сжимал кроличью тушку, но Мо Жань перестал вырываться, почувствовав новое прикосновение. На самом деле, раз уж Чу Ваньнину нравятся кролики, он мог бы остаться таким навсегда. Он бы давал себя гладить, залезал на худые колени и грел. Было бы неплохо. - Ты мой альфа, - сказали вдруг тихо. Пальцы ещё больнее впились, и Мо Жань издал неясный звук. Чу Ваньнин отстранился, вглядываясь в кроличью мордочку с неприятным выражением огорчения на лице. - О. Ладно. Мо Жань был слишком удивлён словами, а ещё ему было чертовски больно, и лучше бы загнуться от искажения ци, чем дать Чу Ваньнину неловко раздавить себя. Человеком Мо Жань неловко свалился на траву и обхватил себя за рёбра. - Ай, Учитель, - хихикнул, кривя губы. - Если этот не нужен в качестве пары, вы могли просто сказать, а не ломать рёбра. Чу Ваньнин неловко посмотрел на свои руки. - Тебе больно? - Нет, приятно, - огрызнулся. - Учитель, этот ученик немного не такой крепкий в своей убогой второй ипостаси. Ай, зачем вы вообще за мной погнались? Чу Ваньнин не ответил, всё ещё удивлённо щуря глаза. - Тебе больно? - в голосе что-то дрогнуло, и Мо Жань улыбнулся уже мягче. - Всё хорошо, просто на будущее Учитель должен знать, что маленькие зверьки как правило более хрупкие, чем люди. Дождавшись от мужчины кивка, Мо Жань позволил себе выдохнуть и перевернуться на спину, направляя энергию к повреждениям. Он был так сосредоточен на лечении, что едва не вскрикнул, когда Чу Ваньнин подхватил его на руки. - Чу Ваньнин! Ты что делаешь?! Холодные тёмные глаза невозмутимо смотрели в ответ. - Тебе нужен лекарь. - Мне не нужен лекарь, мне нужно, чтобы меня оставили в покое! Поставь на место! - Нет. Мо Жань обречённо застонал и опустил голову, тут же утыкаясь носом в одуряюще пахнущую кожу. Не удержался и лизнул. Всё равно прибьёт, так хоть умереть счастливым. Чу Ваньнин крупно вздрогнул, шумно втянул воздух. - Мо Жань. - Хм? - Перейдёшь к своим глупым альфа-выходкам позже. Сначала Мо Жань даже не понял, что ему сказали. А потом чуть не издох прямо на руках Учителя от смущения. Позор, какой позор! Тело снова затрясло, и Чу Ваньнин едва успел подхватить белого кролика. Хмыкнул неслышно. Нелепый альфа. Нелепая жизнь. Нелепый мир. Подхватил поудобнее и теперь уже намного аккуратнее. Крольчонок замер на его руках, пряча мордочку в ткани рукава. Ваньнин бережно перенёс зверька на одну руку, вторую пристраивая на мягкой спинке. - Мо Жань. Ты такой глупый. Мо Жань был глупым, да. Но он был альфой, юным и необученным. Альфы вообще глупые, им простительно. Ум, как правило, они компенсируют физической силой. Мо Жань ещё молодец, пытался чему-то учиться. Он тоже хорош. Почувствовав в ребёнке что-то похожее на пару, сначала отказывался брать в ученики, а когда юноша вырос, находиться с ним стало и вовсе невыносимо. Если остальные альфы даже на подсознательном уровне пытались подавить и прогнуть весь мир под себя, то Мо Жань будто на проверку пытался сначала коснуться, прочувствовать, а уж потом обернуть запахом, даря успокоение и вместе с тем невероятную тягу к жизни. Кролик, ну надо же. Чу Ваньнин ткнулся лицом в белую шёрстку, вдыхая тяжёлый запах пепла и металла. Мо Жань наконец перестал подрагивать и теперь растёкся по руке, пытаясь повернуть ушастую мордочку навстречу чужому лицу. Вообще Чу Ваньнин не особенно любил животных, но Мо Жань был... милым. Мягким и горячим, руки очень быстро согрелись от его тепла. Кролик аккуратно повернулся и, привстав на задние лапки, потёрся холодным носиком о нос Чу Ваньнина, заставив почтенного учителя удивлённо хлопнуть глазами. Что же... Им предстоит много разговоров. Теперь хотя бы понятно, что запах Мо Жаня изменился вовсе не от того, что мужчина нашёл себе кого-то лучше своего глупого учителя. А вообще Мо Жань уже вполне может умирать. Счастливым. Потому что сейчас видел самое красивое зрелище на свете - улыбку Чу Ваньнина.