Корсет

Отгремел очередной концерт Ирины Аллегровой в «Олимпийском». Императрица, уставшая, но довольная как никогда, направлялась в свою гримёрку. Открыла дверь и чуть не подскочила от испуга — с небольшого диванчика ей улыбался нагловатый, но обаятельный грузин. — Лепс, дай переодеться! — возмутилась, проходя в гримёрку и указывая ему пальчиком на дверь — мол, выйди вон. — Ладно-ладно… — примирительно поднял руки, — Но потом-то пустишь обратно? — заулыбался. — Куда ж ты денешься… — устало выдохнула. Григорий поднялся со своего места и чинно вышел из гримёрки. Певица захлопнула за ним дверь и повернула ключ в замке. Быстро переодевшись и повесив концертный костюм на вешалку, открыла дверь, впуская Лепса обратно. Тот вновь плюхнулся на облюбованный им диванчик. — Как дела? — усмехнулся. — Как у всех, — отмахнулась, — Сам как? — обновила помаду на губах. — Жить можно, — хмыкнул, — Вот, в гости зашёл, а у тебя очередной аншлаг. Поздравляю, — улыбнулся. — Как всегда, — усмехнулась, — Спасибо за поздравление, — причёсываясь. — Это тебе, кстати, — кивнул на внушительный букет роз, лежавший на столике и заставлявший многочисленную женскую косметику опасно жаться к краю. — Люблю, когда ты даришь мне цветы, — хмыкнула, наконец поворачиваясь к мужчине лицом. Всё это время разговаривала с ним, глядя в зеркало. — Почему? — удивился. — Потому что ты мой лучший друг. Странные вопросы, Лепс, — улыбнулась. Стянула ботинки с уставших ножек. Плюхнулась на диван и протянула ему свои ноги. — Помассируешь? — С удовольствием, — кивнул и взялся за её стопы и икры. Его пальцы уверенными движениями мяли затёкшие от многочасовых скачек по сцене мышцы. Сначала Ирина шипела от боли, но потом расслабилась. Постанывала от удовольствия, прикрыв глаза и наслаждаясь массажем. Подумывала о том, что стоит записаться на массаж в какой-нибудь медицинский центр. Взгляд Лепса бродил по гримёрке, ни за что не зацепляясь, пока не упал на костюм с корсетом, в котором Ирина выступала. — И-и-ир? — хитро протянул. — Ах-х-х… М? Чего? — открыла глаза и убрала ножки с его бёдер. — Я хочу снять вон тот корсет, — кивнул на её костюм. — Сфотографировать в смысле? — не поняла. — Нет, дорогая моя, с тебя снять, — усмехнулся, — Мне кажется, это будет очень интересно. — Получим тарелку на Премии «МУЗ-ТВ» — снимешь, — усмехнулась, пообещав. — Замётано, — хохотнул, — Ты, наверное, голодная… Поехали в ресторан, посидим, отметим твой концерт, м? Да и просто поговорим, давно не виделись, — предложил. — Едем, — кивнула, — Только обуюсь. — Я помогу, — сел на корточки, опередив её, и натянул на женские ножки удобную повседневную обувь. — Надо же, какие мы заботливые, — рассмеялась, — Догоняй, — бросила, быстрым шагом направляясь вон из гримерной. — Осторожнее на поворотах! — пошутил, выходя вслед за ней. Прошло чуть больше года, когда на предстоящей Премии «МУЗ-ТВ» в номинантах оказался их дуэт «Я тебе не верю». — Я не верю! Мы номинированы на «Лучший дуэт года», Гриша! — радостно, когда они встретились за несколько недель до церемонии. — Ну всё, мать, готовь корсет, — усмехнулся, обнимая её за талию. — Какой корсет? — сделала вид, что забыла, глядя ему в глаза. — Ну как же? Ты же обещала мне. Я раздеваю тебя, если получаем тарелку, забыла? — хохотнул. — Точно. Помню, — кивнула и ухмыльнулась, — Только не раздеваешь, а снимаешь с меня корсет, Гриня. — У-у-у, это как пойдёт, ничего не обещаю, золотая, — рассмеялся. — Лепс! — щёлкнула его по носу и засмеялась. Дурачась, поцеловал её пальчики и чмокнул в щёку. — Спасибо тебе за песню, Гришенька, — улыбнулась, чмокая его в ответ, чуть нарушая границы дозволенного — в уголок губ. — Это тебе спасибо, что согласилась, — мягко, — А то пел бы с Пьехой и что бы люди подумали? — Что кто-то голубой, — захохотала, прикрывая рот рукой. — Вот тебе смешно, а мне нет, — хмыкнул и отошёл от неё. — Эй, ну ты что, обиделся? — подошла к нему со спины и коснулась плеча, — Я прекрасно знаю, что тебя интересуют исключительно женщины, — шепнула на ухо. — Не все, а только очень красивые, — усмехнулся, оборачиваясь. Случайно оказалась в его объятиях. — Ну, это тоже понятно, — улыбнулась и кивнула. Мягко очертила рукой его шею, прижимаясь к нему и как бы извиняясь за ту сказанную ей шутку. — Вот ты, Ирка, очень красивая… — шепнул ей на ушко и улыбнулся. — Спасибо за комплимент, я стараюсь, — произнесла полушутя. — Хочу обнять тебя, — и, не дожидаясь её согласия, прижал к себе ещё крепче, буквально сгребая в охапку. — Слишком близко… — прохрипела и вильнула бедром, давая понять, что чувствует то, чего бы чувствовать не хотела. Ну или соврала, что это так. — А, извини, — слегка отпустил её. Кивнула, считая слова лишними — ещё сболтнёт что-нибудь. — Надеюсь, у нас получится выиграть, — улыбнулась. — Я почему-то в этом уверен, — самодовольно усмехнулся. — Увидим, — усмехнулась в ответ, пробежавшись пальчиками по его плечу. Посидели ещё немного, допили чай и разошлись. Не встречались больше вплоть до самой премии. Приехала в леопардовом костюме с голубой накидкой. Шла с дочерью по красной ковровой дорожке, цокая шпильками, мимо визжавших от восторга фанатов. Не очень внимательно слушала суетившегося рядом встретившего их журналиста, освещавшего события с красной дорожки. Лепс ждал её внутри. На нём были свободные, даже чересчур, джинсы и длинный чёрный пиджак в зелёную полоску. — Привет, дорогая, — улыбнулся и подошёл к ней с приветственными объятиями. — Привет, Гришенька, — улыбнулась, обнимая его и даря поцелуй в щёку. — Прекрасно выглядишь, мне нравится, — усмехнулся, целуя её в ответ, — А как же корсет? — ехидно. — Корсет и всё остальное уже ждут меня в гримёрке, — успокоила его, смеясь. — Поспеши, они скоро уже начнут, мы последние приехавшие номинанты, — хохотнул. — Уже бегу, дорогой, — подмигнула и, виляя бёдрами, быстрым шагом направилась переодеваться. — Хороша! — довольно. Ирина вернулась как раз к началу, уже переодетая. Их поймал Ургант. Задав несколько каверзных вопросов не только про историю создания дуэта, но и про их взаимоотношения, отпустил пару в зал дожидаться оглашения победителей номинации. — Лучший дуэт — Ирина Аллегрова и Григорий Лепс! — Ура! — закричала и кинулась обнимать Лепса и дочь. — Я же тебе говорил, что мы победим! — усмехнулся, крепко обнимая её в ответ. Всё равно был рад этому. Тарелка теперь их! Потянул её за собой и она едва успевала за ним, почти бежала на каблуках, держа его за руку. Сунула охраннику свои очки по дороге, пока Лепс настойчиво тянул вперёд, не отпуская нежную женскую ладонь. На сцене обнялись с Долиной и Фадеевым, Григория с тарелкой в руках вытолкнули к микрофону. — Спасибо, — единственное, что произнёс, и отошёл к Ирине, которая вышла после него и произнесла несколько слов благодарности поклонникам. Выступали в привычной атмосфере ажиотажа, буквально разжигая огонь в огромном зале «Олимпийского». После завершения церемонии шли в гримёрку Императрицы в обнимку, опьянённые победой и эмоциями, и распевали строчки из их дуэта. Хохоча, ввалились в небольшое помещение, где висели концертные наряды в чехлах и всё было завалено различными вещами и аппаратурой. — Что-то в этот раз твоя гримёрка больше похожа на склад, — усмехнулся, оглядевшись. — По-разному бывает. Вообще, мне обычно дают одну и ту же гримерку, но сегодня там Алла Борисовна, а я на складе, — засмеялась. — Дискриминация! — возмутился, — В следующий раз смело выселяй её сюда, — хохотнул. — Зато тут большое зеркало, но нет моего любимого дивана… — достала сигарету и, поджигая её, закурила. — Это плохо, — покачал головой, — Ну что, мы выиграли тарелку, а значит… — хитро протянул. — Ладно-ладно, — усмехнулась, — Делай, что хотел, — подняла руку вверх, второй держа дымящуюся сигарету. — Она тебе будет мешать, — усмехнулся и, подойдя к ней, забрал у неё сигарету, бросил на пол, затушив носком туфля. Закатила глаза. — Я хочу переодеться, если ты будешь так тянуть кота за… то я переоденусь сама. — Тихо! — приложил палец к её губам. Медленно стянул с неё кардиган и бросил его на пол. Прижал её к себе, обнимая. Пальцы начали ловко распутывать тугую шнуровку корсета на стройной спине. Ирина не успела удивиться, как корсет платья ослаб, и она слегка оттолкнула от себя мужчину, прижимая руки к груди, чтобы платье не сползло вниз. Лепс вновь приблизился к ней вплотную, глядя в глаза. — Что? — приподняла бровь. — Я не обещал, что вовремя остановлюсь… — усмехнулся и подался вперёд, впиваясь в губы жадным поцелуем. Прикусила ему нижнюю губу, пытаясь предотвратить поцелуй. — Зараза… — рыкнул, крепче прижимая её к себе и в отместку тоже прикусывая женскую пухлую губы. Втянул её в рот, немного посасывая. — М-м-м… — с губ сорвался невольный стон. Оттолкнула его от себя. — Прекрати! — Тебе же нравится, — усмехнулся, вновь приближаясь к ней. — Нет! — резко. В голове же ни одной мысли, кроме: «Интересно, а как он будет посасывать внизу?..» — Ир, не лги хотя бы себе, — хмыкнул. Отпустила корсет, позволяя платью упасть к ногам. — М-м-м, так-то лучше, теперь вижу правду, дорогая, — усмехнулся, жадно разглядывая открывшееся взгляду обнажённое женское тело. Поправила резинку трусиков на бедре и посмотрела на него таким же жадным взглядом. — Слишком сексуальная, — прорычал, в один шаг оказываясь рядом и прижимая её к себе. Начал бешено целовать женское тело, сжимая горячими ладонями нежные изгибы и округлости. Задрожала под его напором. Боже, какой же он властный… Закусила губу, наслаждаясь его ласками, поглаживала его мощные руки и спину. Стянула с него дурацкий, ужасно длинный пиджак, который раздражал её всё это время. — Давно хотел узнать, какая ты в постели… Покажи! — жарко выдохнул ей на ушко, прикусывая мягкую мочку, — Люблю, когда женщина проявляет себя… Потянула его за собой за ворот рубашки и села на трельяж, охлаждая горячие упругие ягодицы. Обхватила его ногами и, разорвав рубашку, что была на нём, страстно впилась губами в шею, оставляя огненные поцелуи. — М-м-м… Тигрица… — с мужских губ сорвался удивлённый, но довольный стон. Прижал её сильнее к себе, позволяя продолжать свои шалости. Его шершавые, но приятные ладони гладили женскую спину, спускаясь к гладким ножкам и пробегаясь по ним от ягодиц до самых стоп. Возвращаясь руками обратно, крепко сжал упругие бёдра, разводя их шире. Подался вперёд, вжимаясь затвердевшим от возбуждения органом в брюках в её промежность. — Гриша… — выдохнула, тут же теряя былой напор. Слезла с трильяжа и повернулась к мужчине спиной. Стянув трусики, наклонилась вперёд, ложась грудью на трильяж и выгибаясь в пояснице. Услышала, как расстегнул ремень и молнию на брюках. — Не так, — заставил её подняться и, придерживая возле себя, подвёл к зеркалу в пол, которым не так давно восхищалась, — Посмотри на себя, какая ты красивая, — ласково выдохнул ей на ушко. — Так говоришь, будто я себя впервые в жизни вижу, — усмехнулась и повернулась к нему, — Красавчик! — рыкнула на ушко, обхватывая рукой торчащий из боксеров член, другой рукой спуская боксеры ниже. — Не торопись, милая, — хохотнул и развернул её обратно, — Хочу, чтобы смотрела, как тебе хорошо, когда трахаю тебя, — с этими словами неожиданно проник в её лоно, наполняя собой. Обхватила руками его мощную шею, чтобы не упасть. Крепко держал её за бёдра, вжимая в себя. — Да-а-а-а… — застонала, — М-м-м… — опустила руки, одной сжимая его руку, а второй массируя набухший твёрдый сосок. — Смотри, сладкая, смотри на себя! — начал двигать бёдрами, постепенно ускоряясь и задавая быстрый темп. Подался вперёд, прижимая её к гладкой поверхности зеркала. Холод стекла до неприличия приятно обжёг возбуждённые соски, так что прогнулась в пояснице от удовольствия. Одна его рука сдвинулась с бедра вперёд и накрыла сочившуюся влагой промежность. Палец шаловливо скользнул между складочек, настигая чувствительную горошину. — А… Гри-гри… Боже…! — закричала и, не сумев сдержаться, кончила. Ещё несколько раз толкнулся внутри неё и с почти звериным рыком кончил следом за женщиной, изливаясь в горячее хлюпавшее лоно. — Гри-Гри? А мне нравится, — усмехнулся ей на ушко, — Очень возбуждающе, дорогая… — Спасибо, — ухмыльнулась. — Поехали к тебе, хочу продолжить нашу сладкую игру… — игриво предложил. — М-м-м, ну поехали, — подмигнула и стала быстро одеваться. Оделся быстрее и теперь ждал певицу. Когда она собралась, притянул её к себе и жарко поцеловал. — Мы так до дома не дойдём, — усмехнулась, подставляя для поцелуев шею вопреки своим словам. — Я не виноват, что ты сладкая, как карамель, — усмехнулся в ответ, крепко прижимая её к себе. Провёл пальцем по пухлым женским губам и вновь коротко поцеловал их. — Всё для тебя, дорогой, — рассмеялась, — Пойдём. Всю дорогу до дома целовались на заднем сидении, шокируя водителя и сидящую на переднем сидении Лалу, которую они благополучно не заметили. — По-моему, на нас уже смотрят… — шепнул ей на ушко, обнимая, — Кажется, это твоя дочь… — Э… Лалочка… — выдохнула, оборачиваясь назад, так как сидела на мужских коленях. — Да, мам, это я. Спасибо, что, наконец, заметила меня, — засмеялась, — Желаю счастья, Григорий Викторович, — усмехнулась. — Спасибо, — хохотнул и выразительно посмотрел на Ирину — мол, спалились, дорогая! Ирина смотрела на дочь не моргая. Что сказать? Как правильно всё объяснить? — Володя, останови здесь, пожалуйста, — попросила. — Мам, ты чего? — удивлённо. — Мы в отель, тут недалеко. — Не неси ерунды, я поеду домой к себе и всё, — улыбнулась, — Занимайтесь чем хотите, на здоровье, — фривольно улыбнулась, намекая. Водитель довёз их до дома и, когда пара вышла, отчалил далее, отвозя Лалу. — Ну мы и влипли, Ирчес, — засмеялся. — Бывает, — усмехнулась, пожимая плечами, — Догони! — побежала на полной скорости к своему дому. — Поймаю! — хохотнул и погнался за ней. Успела только открыть дверь и забежать в прихожую, как была прижата к ближайшей стене. — Вот ты и попалась… — довольно рыкнул, кусая её в шею. — Ах! — громко простонала. Её слабое место! — Угостишь чаем? — неожиданно. Избрал другую тактику, решил слегка помучить её. — Нет, сначала закончи начатое! — притянула к себе и начала поглаживать его достоинство через ткань брюк. — Ой, какие мы… А если я очень, прям очень хочу, чтобы ты меня напоила чаем? — хитро усмехнулся, подхватывая её на руки. — Тогда пойдём пить чай, — усмехнулась. Поняла его задумку и решила поиграть. — Сначала мы идём мыть руки, дорогая, — поставил её на ноги и, приобняв со спины за талию, повёл в ванную. Пока Ирина с наигранной тщательностью мыла руки, ненавязчиво приставал к ней: целовал в шею и щёки, ловил её губы нежными поцелуями, ласково поглаживал спину, талию и ягодицы, несильно прижимая к себе. Казалось, будто это обыденность, будто всегда так делал, будто давно уже вместе. С каждой минутой осознавала, что ей безумно комфортно с ним, что хотела бы быть с ним всё время. Когда они оказались на кухне, сел за стол, ожидая свой чай, а Ирина заваривала напиток, временами поглаживая себя между ног в минуты мучительных волн возбуждения. Тихо подошёл к ней сзади, обнимая со спины. Широкая тёплая ладонь опустилась вниз, накрывая промежность. — Хорошо держишься, милая… — мурлыкнул ей на ушко, начиная покрывать мокрыми поцелуями шею. При каждом прикосновении к нежной коже задерживался губами, чтобы растянуть удовольствие. Рука внизу не двигалась, что очень нервировало и одновременно радовало. — Я стараюсь, — тихо выдохнула очень слабым голосом. С трудом держалась, но поражения не признавала. — Не против, если я тебя немного… раздену? — тихо поинтересовался, — Не бойся, не догола, это пока не входит в мои планы, — усмехнулся. Помотала головой. Как она может быть против? Она уже Бог знает сколько времени хочет раздеться и отдаться этому безумно сексуальному грузину. Медленно расстёгивал пуговички на её рубашке. — Не снимай… — попросил, когда расстегнул их до конца. Рука плавно сместилась вниз, расстёгивая пуговицу и молнию на узких джинсах. Приложил немного силы, чтобы стянуть их с покатых бёдер, оставляя женщину в кружевных трусиках. — Переступи… — С чего ты решил, что тебе можно командовать? — усмехнулась и, перешагнув свою одежду, пошла дальше, в спальню. — Стой, мы не закончили, — остановил её и вернул на место, — Вот ты и сдалась… — усмехнулся, — Если будешь слушаться, тебе понравится, что я буду делать, — загадочно пообещал. — Не буду, — язвительно фыркнула и, стянув трусики, пробежалась пальчиками по промежности. Посмотрела мужчине в глаза и растёрла оставшуюся на пальцах влагу, которой было уже с избытком. — Сама напросилась, — хмыкнул и резко опустился перед ней на корточки. Одна женская ножка оказалась закинута на мужское плечо, открывая ему доступ к самому сокровенному. Впился губами в нежное место, проводя языком по складочкам и задевая чувствительную горошину. — А-а-а… — хриплый низкий стон сорвался с женских губ, а ножки задрожали. — Доигралась, нежная… — рыкнул, прижимая её к кухонному гарнитуру. Губы и язык исследовали её женственность, находя и лаская самые чувствительные точки. — Гриша… Да… Да-а-а-а! — завизжала и тут же кончила. — Ты зараза, Ирка, — хмыкнул, поднимаясь на ноги и прижимая её к себе. — Почему же? — тяжело дыша, крепко сжимала его в объятиях. — Не слушаешься потому что, — легонько шлёпнул её по попе. — Ещё… — жарко шепнула. — Что «ещё»? — переспросил, — Шлёпнуть? — Да, — закусила губу и кивнула, — Отшлёпай меня, Лепсверидзе! — Какая дерзкая, — ухмыльнулся и снова шлёпнул, теперь уже сильнее. За вторым шлепком последовало ещё несколько, так что женские ягодицы покраснели и горели. Стонала от каждого удара мужчине на ухо, сжимая пальцами его плечи. — Я когда-нибудь дождусь свой чай, развратница? — снова звонко шлёпнул. — Ах-х-х… Да… — выдохнула и заварила ему индийский чай с бергамотом. Сел на стул. — Иди ко мне на колени. — Плохая идея, — хмыкнула, — Я в ванную. Кивнул, отхлёбывая чай. — Только не застревай надолго, не люблю ждать. — Рожу и вернусь, — пошутила, выходя из кухни. Ничего не ответил, крутя в руках кружку с чаем и склонив голову набок. Задумался. Вернулась лишь через час, закутанная в большой пушистый белый халат. Мокрые волосы спадали на плечи. — Я долго, прости, — улыбнулась. — Иди сюда, — поманил к себе. Подошла и мягко погладила его по голове. Притянул к себе и усадил на свои колени. Слегка расслабил пояс на её халатике и поцеловал маленькую ложбинку пышной груди. — Что, ещё? — усмехнулась. — Нравится целовать тебя, нельзя? — парировал её усмешку своей. — Можно, только… Давай кое-что обсудим. Мне кажется, сейчас самое время обсудить будущее. — М? — посмотрел ей в глаза. — Завтра ты поедешь домой, хорошо? — улыбнулась. — В смысле? — не понял, — Ты меня выгоняешь? — Я не та, кто тебе нужен, Гри-гри… — мягко поцеловала его в губы. Не могла теперь просто так смотреть на него! — Как это не та? А кто, по-твоему, мне нужен? — нахмурился. — Кто-то помоложе, кто-то твоего возраста, — грустно улыбнулась. — Не неси ерунды. Ради чего тогда всё это было? — Не знаю, Лепс… — покачала головой, — У меня давно мужчины не было, а тут ты такой весь… Ты замечательный, самый замечательный… — закончила шёпотом. — А что ты будешь делать с тем фактом, что я люблю тебя, м? — усмехнулся. — Как?.. — ошарашенно взглянула на него. — Ну а как любят? Просто люблю и всё, Ириш. Ты женщина, которую я хочу в своей жизни, своём доме и в постели. Чтобы стояла на моей кухне и готовила вкусненькое, чтобы вместе со мной ездила на отдых и проводила время на выходных, мылась, занималась сексом и не только… Я могу до бесконечности перечислять, золотая, — улыбнулся. — Нет слов, Гриш… — выдохнула. — Обещаю носить на руках, целовать по утрам и не только и обеспечивать все твои хотелки: физические, моральные, вертикальные, горизонтальные… — пошутил. — Я люблю тебя… — наконец-то смогла это признать, — Я очень сильно люблю тебя… — выдохнула ему в губы. — А знаешь, чего я хочу больше всего на свете? — прошептал, прижимая её за талию к себе. — Чего же? — поглаживая его щёку. — Выйти с тобой за руку на красную ковровую дорожку… Чтобы все знали, что ты моя женщина, и завидовали нам, — улыбался. — Я думала, у тебя другая мечта… которую я, к сожалению, не смогу осуществить. Поэтому и посчитала нужным сказать, что нам не стоит быть вместе. — Ир, всё хорошо, — улыбнулся, — Я люблю тебя, для меня это главное. — А дети? Я знаю, ты мечтал о детях… Я не смогу, но другая сможет! Ещё не поздно, Гри-гри… — Не хочу больше это слышать! — отрезал. — Мы оба знаем, что это так, — встала в его колен и стала прибирать посуду, успокаиваясь. — Если ты хочешь, чтобы я ушёл, я уйду, — спокойно, — Только знай, что, как только я это сделаю, моё сердце будет разбито. И виновата в этом будешь ты, женщина, — поднялся и направился вон из кухни. — Стой, Лепсверидзе! — вскрикнула, — В чём я виновата?! В том, что хочу, чтобы ты был по-настоящему счастлив?! — стояла на пороге кухни. — Я не буду счастлив с нелюбимой женщиной, даже если она родит мне целый детский сад! — рявкнул, оборачиваясь, — Как ты этого не понимаешь, Ира?! — Я люблю тебя, твою ж мать! Вернись, Лепсверидзе! Стремительно подошёл к ней, сгрёб в охапку и жадно поцеловал. Словно окутал её аурой любви и этой удивительной мужской силы, которой ей так не хватало. Буквально запрыгнула на него, обхватывая руками и ногами его накаченное тело. — Всё, наверх, в спальню! Нам вредно разговаривать… — шепнула в губы. — Не командуй, Аллегрова, тебе не идёт, — усмехнулся, целуя её снова, — И разговаривать когда-то же всё-таки придётся… — заметил, неся её наверх. — Когда-нибудь, — неопределённо, — Сейчас я хочу тебя в себе… — Посмотрим на твоё поведение, дорогая, — хитро улыбнулся. Очутившись в спальне, опустил её на широкую кровать и накрыл своим телом. Дарил ей все свои нежность и заботу, на которые только был способен, нежно целовал и гладил женское тело, постепенно снимая с Ирины халатик. Его шершавые ладони были везде. Когда оказался внутри, мир словно взорвался. Шептал ей на ушко слова любви, двигаясь в её любимом рваном темпе. Их тела сплелись в клубок и стали единым целым. Не могла ни на секунду замолчать под ним, вырывал из неё хриплые стоны и просьбы не останавливаться, выкрикивала нежные формы его имени и фамилию, когда было особенно хорошо. Вскоре обоих накрыла яркая концовка. После этого лежали в объятиях друг друга, приходя в себя. Слишком хорошо… — Какая же я дура… — протянула. — Ну почему дура-то сразу? — удивился. — Никому тебя не отдам! — прорычала, крепко обнимая его. — Я теперь твой мужчина? — усмехнулся, притягивая её к себе на грудь. — Мой, только мой… — шепнула, утыкаясь в его плечо. — А ты только моя женщина. Моя, поняла? — пробрался пальцами в её волосы, слегка сжимая послушные белокурые локоны. — Твоя-твоя, куда я денусь? — усмехнулась, — По-моему, все вокруг задолго до меня узнали, что я твоя, — усмехнулась. — Конечно, — хмыкнул, — Я жутко ревнивый, так что даже не думай играть с огнём, милая. — Я думаю, у меня не будет на это времени, — ухмыльнулась, — Я не буду вылезать с тобой из постели… Согласен на такое? — Я согласен на всё что угодно, лишь бы ты в перерывах успевала готовить что-нибудь вкусненькое, — промурлыкал, втягивая её в поцелуй. — Всё самое вкусное будет для тебя… — шепнула, сладко целуя его. — М-м-м… Иришка, ты самая лучшая, — пробурчал ей в губы, отвечая на поцелуй. — Знаю, — усмехнулась и широко улыбнулась. — Самоуверенность тебе к лицу, дорогая, — усмехнулся в ответ, разглядывая её. — Только самоуверенность? — улыбка не сходила с её лица. — Ты собрала в себе всё самое лучшее, моя Императрица, — шепнул ей на ушко, — Мне досталась самая умная и сексуальная женщина, — хохотнул. — Везунчик, — хрипло рассмеялась. Они ещё долго болтали, пока не уснули в объятиях друг друга. Поговаривают, с тех пор только Григорий Викторович имеет привилегированное право снимать и одевать на Императрицу корсеты. И не только корсеты.