Прощание

Эрен спустился по каменным ступеням в подземелье и передал письмо одной из солдат военной полиции, охранявшей дверь. Женщина прочла письмо и, одарив его вопросительным взглядом, открыла дверь, не сказав ни слова. Эрен глубоко вздохнул и вошел в камеру, после чего стража закрыла за ним дверь. В камере было темно, она освещалось лишь двумя факелами. Здесь не было ни кроватей, ни решеток, ни даже цепей. Единственным предметом в комнате, помимо факелов был огромный, с виду неразрушимый кристалл, содержащий в себе кого-то... кого-то, кого он когда-то называл другом - Энни Леонхарт. Эрен остановился возле кристалла, не решаясь коснуться его. Он хотел увидеть её в последний раз перед тем, как разведкорпус отправится в Шиганшину, но не был уверен, почему... Он хотел убедиться, что она не сбежала? Хотел поговорить с ней? Было ли это вообще возможно? Они даже не знали, жива ли она внутри кристалла, не говоря уже о том, слышит ли что-нибудь. Он осмотрел её лицо. Оно было спокойнее, чем он когда-либо видел, столь непохоже на её выражение, когда разведчики вырезали её из титана в Стохисе. Он всё ещё помнил это выражение лица, иногда он видел его в кошмарах. Он много раз видел Энни злой, пару раз видел, как она улыбалась, даже однажды видел её грустной, когда она рассказывала о своём отце, но никогда не видел её такой. Никогда не видел её в ужасе и отчаянии. - Энни, - тихо сказал он, чувствуя, как пересохло горло. Он подождал ответа, зная, что он не последует. - Мы отправляемся в Шиганшину на следующей неделе. Я собираюсь вернуть свой дом, - мягко сказал Эрен, пока воспоминания за прошедшие пять лет стали всплывать в его голове. Он всё еще помнил всё. Как Колоссальный Титан, Бертольд - один из добрейших людей, который он когда-либо знал, выбил ворота, отделявшие его дом от титанов. Как Бронированный Титан, Райнер - человек, на которого он равнялся три года, сломал ворота стены Мария, а Эрен, Армин и Микаса сбежали из руин своего дома. Помнил, как все трое вели себя, будто его друзья. Помнил, как все три года смеялся с ними, ел за одним столом, тренировался с ними. Помнил, как называл убийц своей матери друзьями. С каждым воспоминанием рос его гнев до тех пор, пока он больше не мог контролировать себя и ударил кулаком по кристаллу. - Слышишь?! Я всё верну! Я верну дом, который вы отняли у меня! - кричал Эрен. Он взглянул на лицо Энни. Оно было таким же спокойным, как когда он вошёл в комнату. Лицо Эрена исказилось от злости, а глаза наполнились слезами. Он снова ударил кристалл. - Ты слышишь меня?! - ударил он снова. - Я верну его! - ударил он снова. - Я всё верну! - ударил он снова. - Скажи что-нибудь! - и снова. - Скажи, почему ты сделала это! - и снова. - Скажи, почему врала мне! - и снова. - СКАЖИ, ПОЧЕМУ ТЫ ПРЕДАЛА МЕНЯ! - ударил он в последний раз. Эрен отступил назад, пытаясь перевести дух. Он взглянул вниз и увидел пар, исходящий от его покалеченных и сломанных ладоней, пока те исцелялись. - Почему ты сделала это, Энни? - спросил Эрен, неспособный оторвать взгляд от ладоней. - Почему тренировалась со мной? Почему пыталась научить, как устроен этот мир? Почему пыталась отговорить от вступления в разведкорпус? Почему притворялась моим другом? Слеза наконец стекла по его лицу. - Почему ты предала меня? Вытерев слезы и опустившись на пол, он, наконец, смог взглянуть Энни в лицо. - Помнишь, как ты пыталась убедить меня вступить в военную полицию? Ты сказала, что такой болван-самоубийца, как я, не протянет и двух минут за стенами, а раз я достаточно способный, чтобы попасть в десятку лучших, то должен присоединиться к военной полиции, - сказал Эрен, и горькая улыбка появилась на его лице. - Я разозлился и накричал, что ты можешь вступить в полицию, если хочешь, но я отказываюсь жить, как свинья в загоне, ожидая, когда меня пустят на убой. Думал, ты затем меня на лопатки бросишь, но вместо этого ты только сказала: "Что плохого в желании жить простой жизнью? Тебе обязательно нестись навстречу смерти во имя свободы?". Он не знал, почему вспомнил именно этот момент или почему заговорил о нём, но почувствовал себя хорошо. Как будто небольшая часть груза упала с его плеч. - А как насчет всех наших спаррингов, помнишь их? Поначалу они мне не нравились, честно говоря, я их ненавидел. Я думал, что ты хотела тренироваться со мной только потому, что тебе нравилось бросать меня наземь. Может, для тебя так оно и было, но в какой-то момент спарринги начали мне нравиться. Мне нравилось смотреть, как ты используешь техники, которые я раньше никогда не видел, даже если в итоге я оказывался на земле. Нравилось, как ты соглашалась научить меня своим приёмам. Нравилось маленькая искра в твоих глазах, когда мы дрались. Нравилось... - Эрен почувствовал, как комок подступил к горлу. Он собирался признать что-то, в чём никогда не признавался никому. Он не был уверен, почему так боится сказать это - вряд ли Энни могла его услышать. Возможно, он не хотел признаваться себе. Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Он пришёл сюда поговорить, очистить голову прежде, чем снова столкнётся с Райнером и Бертольдом. Ему нужно было это сказать. - Мне нравилось, что я мог забыть обо всём, что потерял. Нет, обо всём, что у меня отняли, - Взгляд стал расплывчатым, поскольку слёзы снова наполнили глаза. - Нравилось чувство, как будто в мире существуем только ты и я, пока мы тренировались. Нравилось, что я мог забыть о своей злости, сфокусировавшись только на тебе, - договорил он, а слёзы снова текли по его лицу. - Знаешь, тогда в Стохисе, после того, как ты превратилась, сам я не смог сделать этого. Не мог заставить себя сражаться с тобой. Микаса спросила, потому ли это, что у меня есть к тебе чувства, - Эрен поднялся с пола и подошёл к Энни, прислонив ладонь к её лицу. - Думаю, так оно и было. Думаю, я любил тебя, - Он убрал руку с кристалла. - Возможно, часть меня всё ещё любит. Он почувствовал, как очередной груз упал с плеч. Он любил Энни. Он не желал, чтобы она была его врагом. Он не знал, почему Энни сделала то, что сделала, но верил, должен был верить, что она тоже не желала быть врагами, не желала быть монстром. Тем не менее, их желания не имели значения. Этот мир жесток и они были вынуждены стать врагами. Он подошёл к двери, прежде чем обернуться и взглянуть на неё в последний раз. - Прощай, Энни, - сказал он, прежде чем открыл дверь и вышел из комнаты.