Впервые

      — И еще кровь, вот здесь!       Гарри ощупал вывернутые наизнанку брюки, валявшиеся на земле, и вытащил из кармана носовой платок. Поплевал на него и стал тереть им правое плечо и лопатку Гермионы, пока подсохшее пятно крови на ее коже не исчезло.       — Моя? — спросила она.       — Нет, — ответил Гарри, тщательно осмотрев ее голову. — Только порез на бедре, других ран у тебя нет. Но спина вся исцарапана.       — Думаю, это уже твоих рук дело, — сонным голосом пробормотала Гермиона.       — Больно?       Гермиона покачала головой.       — Я тоже была не особо нежной с тобой, — сказала она тихо.       Гарри пальцем провел вдоль ее позвоночника, ненадолго задержался на ягодицах и опять медленно повел палец по влажной от пота коже вверх до ее затылка.       Гермиона издала негромкий звук, нечто среднее между мурлыканьем Криволапа и глубоким вздохом.       — Почему мы это делаем?       — О чем ты? — спросил он. — О сексе?       — Заниматься сексом после такого? Мы оба могли погибнуть. Ты знаешь, что мы были на волоске?       — Если бы ты этого не сделала, я сейчас был бы мертв.       Какое-то время стояла тишина.       — Ты уже тоже делал это для меня. Но никогда не хотел говорить об этом, — заметила Гермиона.       — Нет!       — Почему нет? Я не поверю, что ты так легко это пережил. Для этого я слишком хорошо тебя знаю.       — Думаешь?       — М-м-м, — Гермиона поцеловала его. Очень осторожно. Порез на его губе только недавно перестал кровоточить.       — К этому можно привыкнуть? — спросила она.       Гарри понял, что она имеет в виду не поцелуй, и покачал головой:       — Нет, нельзя. Какая бы сильная ярость ни владела мной, каждый раз на смену ей приходят… — он запнулся, ища подходящие слова, — печаль и тоска, но, несмотря на это, я весь на взводе.       — И тогда ты спишь со мной?       — Ты тоже хочешь. Разве нет? — спросил он с сомнением. — Ты же занималась сексом не только ради меня?       — Нет, не только. Я тоже этого хотела, — ответила Гермиона и снова легла на живот. — Но обычно мы не настолько… — она запнулась, — жестки друг с другом.       — Ну, слово «обычный» для этого случая не подходит.       — То, что между нами было, — это все-таки любовь?       — Нет, — сказал Гарри, — животный инстинкт, нечто в этом роде. Но я бы никому другому не позволил… то, что ты сделала.       Он снова отправил руку в путешествие по ее спине, но в этот раз не остановился и погладил ее попу и ноги. Двигаясь назад, он ласково коснулся внутренней стороны ее бедер.       — Не нужно было мне убивать женщину, — тихо сказала Гермиона.       — Почему? — спросил Гарри. — Они вдвоем были у меня за спиной. И хотели прикончить меня с тыла.       — Да, но после смерти мужчины… Возможно, хватило бы Ступефая. Или, может, она бы убежала.       — Ступефай ненадежен. Мы ведь знаем это. Если тот, кто его наложил, умрет, его действие прекратится. А насчет убежать… она этого хотела? Она повернулась? Опустила палочку?       — Нет, — пробормотала Гермиона, перевернулась на спину и скрестила руки под головой.       Теперь рана на ее ноге была видна во всей красе.       — Тут у тебя будет шрам, — заметил Гарри.       — У меня это номер два.       — Вот только не надо нам сейчас начинать состязание. У тебя изначально нет ни единого шанса.       Гарри указательным пальцем очертил маленький круг на ее животе, Гермиона хихикнула. Он на мгновенье задумался, что это было: реакция на его колкость или на щекотку.       — Где они сейчас? — спросила она.       — Волдеморт не хоронит своих мертвецов. Думаю, об этом позаботится Министерство.       — Нет, я не про это. Где их… души?       — А они есть?       Гермиона какое-то время думала.       — Пока мы живы — да. Это то, что мы есть. Наша личность. Мое «я».       — И ты веришь, что это существует дальше, когда мы умираем?       — Я не знаю, — пожала плечами Гермиона.       — Лично я не верю, что мы будем жить после смерти. В каком-то другом мире, — тихо сказал Гарри.       — Тогда нам нужно жить здесь и сейчас, — постановила она.       На это Гарри ничего не сказал. Он продолжал ее ласкать. Кончиками пальцев.       — Звучит, как фраза из плохо написанной книги, — сказала Гермиона и сомкнула ноги, когда его рука хотела скользнуть между ними.       — Да, но это правда.       — Во второй раз будет легче?       — Нет, — сказал Гарри. — Легче не будет. У меня чувство, что каждый раз исчезает часть меня. Я изменился?       — Наверное, мы оба изменились. Даже без убийств. Я не знаю. Мы постоянно вместе. Тут не заметить, меняемся ли мы.       Теперь они лежали на боку и ласкали спины друг друга. Гарри залез немного выше, чтобы Гермиона доставала до его задницы.       — Это было так просто, — сказала Гермиона, и голос ее звучал приглушенно из-за того, что она уткнулась лицом в его грудь.       — К сожалению, да, стоит только начать. Для этого нужно всего лишь как следует разозлиться. В этом весь секрет. Ярость!       — Мы убийцы?       — Нет, — ответил Гарри. — Они убивают из-за денег, из удовольствия, ревности, мести. Гермиона, на нас напали! Не мы устроили эту схватку! Нет, мы не убийцы!       Гермиона еще крепче прижала его к себе, и он вздрогнул. Что-то случилось с его ребром во время боя.       — Ты их считаешь? — спросила она.       — Нет, — отрезал Гарри. — И тебе не нужно начинать. Однажды их станет слишком много.       — Двое. Я убила двух человек.       Она покрывала его грудь быстрыми легкими поцелуями, а он гладил ее шею и пропускал через пальцы пряди ее волос.       — Я хочу увидеть, как они станут седыми, — сказал Гарри. — И убью любого, кто захочет мне в этом помешать. Не сомневайся.       Он посмотрел на Гермиону блестящими глазами. Она вытерла слезы с его щек, и они надолго замолчали.