Let's Cross Over

Бессмертие, думает Гарри, очень похоже на попадание в ловушку страниц дневника. Он остается тем же семнадцатилетним мальчиком в мире, который продолжает меняться не по годам. Когда он думал, что всему конец - когда его шрам перестал болеть и все было хорошо, - Гарри не думал о следующих пятидесяти или даже сотнях годах. Когда он останется, а все остальные, те, кого он знал, постепенно исчезнут. Гарри Поттер бессмертен, и это делает его почти всемогущим. С тех самых пор, как он был подростком, в волшебном мире царил покой - и он знает, что это во многом благодаря ему, даже через сто лет после последней битвы. Спустя столько времени он все еще аврор. А ведь он мог стать старшим аврором, если бы захотел - да даже министром, правда, - но он этого не хочет. Он больше не хочет власти и славы. Он просто доволен своей работой, потому что она позволяет ему хоть чем-то заниматься. В Министерстве шла очередь на общественных платформах, ведущих к каминам. Гарри ждал, засунув руки в карманы мантии. Это был долгий день. Опять нападения на магглорожденных. Опять кто-то с комплексом Бога. Гарри мог только молиться, чтобы он смог остановить это. В каком-то смысле это главная причина, по которой он остался. Как Повелитель Смерти, он мог делать все, что угодно и в любое время отправиться, куда угодно. Он смирился со своей смертью в Запретном Лесу много лет назад и, таким образом, преодолел свою смертность. Тем не менее. Несмотря на то, что он уже умирал раньше, он не готов к смерти - пока что. Ни один не может жить спокойно, пока жив другой. Поэтому Гарри должен быть здесь. В мире живых. На случай, если он вернется. Гарри знал, что это глупо и неразумно. Прошло столетие, а Гарри все еще ищет его, словно чудовище, которое прячется под его кроватью и выжидает своего часа. На случай, если он вернется. По спине Гарри пробежал холодок. Настала его очередь. Он бросил горсть порошка в камин и громко проговорил свой адрес. 26, Лингфилд-роуд - это небольшой одноэтажный дом в Эденбридже. Гарри переехал сюда после смерти Джинни, продав свой старый дом в Девоншире. Невозможно было больше там жить. Выбираясь из камина, он позвал своего домового эльфа: —‎ Пинки! В гостиную выбежал маленький домовой эльф. —‎ Добрый вечер, мастер Поттер, сэр! — запищала она, — Что нужно мастеру Поттеру, сэр? —‎ Привет, Пинки, - поприветствовал он, и ее улыбка стала шире, —‎ Я просто выпью чаю, пожалуйста. —‎ Конечно, мастер Поттер, сэр! —‎ она ушла, оставляя его одного в гостиной. —‎ Привет, Гарри, - раздался голос Гермионы через коридор, —‎ Ты выглядишь уставшим. Гарри слабо улыбнулся, когда подошел к портрету. —‎ Привет, Миона. Вся стена его холла заполнена волшебными портретами самых близких ему людей. Есть Гермиона и Рон. Снейп и Дамблдор. Сириус и Ремус. Теперь все они мертвы. Но, по крайней мере, в своих портретных рамках они могут жить дальше, продолжая давать ему советы и составляя ему компанию. Ему еще не заказали портрет Джинни. Она умерла двадцать лет назад, но Гарри считал, что рана ещё слишком свежа, чтобы снова давить на нее. Остальные портреты спали, так как уже поздно. Он задернул шторы над занавесками Снейпа, потому что этого требовал его бывший профессор. Конечно, Снейп будет предъявлять требования даже спустя годы после своей смерти, будучи лишь объектом портрета. Гарри не совсем понимал, почему он вообще подчинялся. Взгляд Гермионы мягкий. Выглядела она так же, как и в свои двадцать с небольшим. — О чем ты думаешь? Гарри вздохнул, прижимаясь к стене. Его мантия мракоборца слишком строгая, слишком неудобная, поэтому он снял её, обнажая серую маггловскую футболку и брюки. — Это последнее дело, которое мне поручили, - мрачно сказал он и начал рыться в сумке через плечо, вытаскивая сегодняшний экземпляр «Ежедневного пророка». Он датирован 6 мая 2098 года. Гарри поднял газету, чтобы Гермиона могла прочитать заголовок. Десять студентов, рожденных магглами, погибли в результате новой волны преступлений на почве ненависти - Хогвартс закрывается. Понедельник, 1 мая, должен был быть обычным школьным днем для учеников Хогвартса, Школы Чародейства и Волшебства. Однако, ровно в восемь утра, десять учеников маггловского происхождения из четырех факультетов, умерли от сердечного приступа во время завтрака в Большом зале. В сообщениях очевидцев говорится, что каждая из жертв умерла в одно мгновение, а вскрытие показывает, что очевидная причина смерти - естественная, без следов магии или проглоченных зелий. Во время ужасающего нападения защита Хогвартса не была взломана. Родители возмущены инцидентом, обвиняя директора школы Лисандра Скамандера в его предполагаемой некомпетентности. «В этом нет ничего удивительного, - сказала Элиоз Гринграсс в интервью (продолжение, стр. 6). "Он сын Чокнутой Лавгуд!" К своей чести, директор Скамандер выступил с заявлением в поддержку семей магглорождённых. «Мы работаем с Министерством магии, чтобы обеспечить безопасность всех студентов Хогвартса, независимо от их происхождения», - сказал он. «Что бы ни случилось, мы поймаем того, кто это сделал, и восстановим безопасность в нашей школе. А пока я с тяжелым сердцем должен закрыть Хогвартс до дальнейшего уведомления.» — Боже мой, - ошеломленно прошептала Гермиона. На движущемся изображении под заголовком видна панель с изображением десяти жертв, их взгляд настолько серьезен, что почти неподвижен, — Это как наш второй год, только хуже. Гарри вздохнул и сложил газету обратно. — Я не знаю, что с этим делать, — признался он, — Детей отвезли в больницу Св. Мунго и обследовали. Их смерти кажутся совершенно естественными - «нечестной игры» не обнаружили. — Ты уже был в Хогвартсе? — спросила она слегка дрожащим голосом. Неудивительно, почему эта новость так на нее повлияла. Много лет назад она была одной из жертв окаменения. — Пока нет, — сказал он. Вошла Пинки с подносом с чашкой чая. Два кубика сахара, как он любит. Пинки его хорошо знает. Он поблагодарил ее, и она ушла, сияя. Гермиона застонала. — Я не могу в это поверить, — сказала она сквозь стиснутые зубы, — Даже спустя столько времени, после войны, предрассудки людей остаются. Гарри промычал, потягивая чай. После войны признание магглорожденных действительно увеличилось. Шли годы, все больше и больше волшебников женились на магглах, и количество чистокровных уменьшалось. Но это почти заставило чистокровных еще больше изолировать себя, поставив всех, кто остался из Священной Двадцать Восьми, на небольшой пьедестал в их собственных умах. Превосходство чистокровных. Гарри жалеет, что оно не погибло вместе с войной. За прошедшие годы на магглорожденных было совершено несколько нападений. Некоторые из преступников были бывшими Пожирателями Смерти или сторонниками темной стороны. Все они "волки-одиночки". Разочарованные ведьмы и волшебники, которые не могли смириться с тем, что они проиграли войну. Кто они без своего лидера - и его ближайшего окружения, отбывающего жизнь в Азкабане - одинокие. Сломленные. Пустые. Гарри не сочувствует им, но думает, что, возможно, знает это чувство. — Все будет хорошо, Гарри. — голос Гермионы вырвал его из мыслей, — Конечно, сейчас не все в порядке, но я уверена, что ты найдешь способ выяснить, кто в этом виноват. Если есть что-нибудь... любой совет, который я могу дать, или любые книги, которые могу порекомендовать… Гарри на мгновение был очень ошеломлен. Удивительно, как его друзья до сих пор утешали его. Он снова кивнул. — Спасибо, Миона. Помогает даже простой разговор об этом. Его чай остыл, но он все равно продолжил его пить. — Это не он, — прошептала Гермиона после нескольких минут молчания, — Он не может вернуться, Гарри. Руки Гарри задрожали. — Конечно, нет, — сухо ответил он, успокаивая нервы. Души в Лимбо зажаты между жизнью и смертью. Гарри и раньше бывал в Лимбо - Гарри видел эту плачущую, похожую на ребенка кровавую фигуру. Вот и все, чем он будет до скончания веков. «Так ему и надо, - подумал Гарри. Гарри видел его сейчас только в кошмарах, в своих снах. Иногда Гарри боролся с ним, убивая его снова и снова. Иногда Гарри видел его в Лимбо как деформированного ребенка-скелета и разговаривал с ним. Ласкал его. Гарри ненавидел сны о нем. Рядом с ним всегда есть флакон с зельем сна без сновидений, но иногда сны, в которых они находились в Лимбо, будто отменяли зелье. И Гарри не боялся того, кого победил. Ни капли. Гарри готов. Если он когда-нибудь вернется, Гарри будет готов. Сотня лет покоя не сделали его мягким. Не заставили его забыть. В этом помогали портреты на стенах. Как и новости о нападениях, подобных тем, что произошли 1 мая. Пинки выбежала обратно в коридор, выбивая Гарри из его мыслей. Она запищала и взяла его пустую чайную чашку и блюдце. — Мастер Поттеру понадобится что-нибудь еще от Пинки, сэр? - спросила она с надеждой в глазах. Гарри почти засмеялся над ее стремлением помочь - почти - пока он не вспомнил, что Гермиона находилась в пределах слышимости. — Хм, нет, Пинки. Я не очень голоден. Это все. — А что насчет гостя Мастера, сэр? - спросила она, — Нужны ли гостю Мастера чай и печенье? Гость? Гарри нахмурился и повернулся к Гермионе. Ее густые брови так же обеспокоенно нахмурились. Никто не должен был войти в его дом. Лингфилд-роуд, 26, находится под усиленной охраной. Гарри знал - он проверял защиту каждый день. Всегда нужно быть крайне осторожным, даже в мирное время. Его пальцы инстинктивно нашли палочку в кармане брюк. — Пинки, — проговорил он медленно и осторожно, — а где мой гость? — В спальне хозяина, мастер Поттер, сэр! — пропищала она, — Пинки видела его. Гарри замер. Либо он слишком остро реагировал, либо это было что-то очень-очень плохое. С Алохомора запертая дверь распахнулась. У Гарри перехватило дыхание. Нет Он узнал человека, который лежал на его кровати, скрестив руки за головой. На нем белая рубашка на пуговицах с закатанными рукавами, заправленная в темно-синие брюки. Гарри видел его всего несколько раз - воспоминание, сохранившееся в дневнике на протяжении пятидесяти лет. Очаровательный продавец из Омута памяти любуется медальоном и чашей Хепзибы Смит. Подающий надежды, Темный Лорд просит Дамблдора взять его на преподавательскую должность по Защите от темных искусств. Нет Это невозможно. Палочка Гарри уже в руках, заклинание на кончике языка. Мужчина посмотрел на него и улыбнулся. — Даже "привет" не скажешь? — Волдеморт засмеялся, скрестив одну ногу с другой. — Где твои манеры, Гарри Поттер?