...Там павлинов дикий крик Льется песней соловья, Этот дивный материк Не увидим, ты и я...
Квартирка ужасно тесная, маленькая, Кисаме не нравятся подступающие со всех сторон стены, и то, что в коридоре, ему, такому широкоплечему, приходится протискиваться боком. Его апартаменты тоже едва выбивались за рамки убогих, но в них хотя бы было просторно, не то, что здесь. Он гасит свое раздражение, как бы то ни было он тут гость. В Тумане хорошее жилье могут себе позволить только богатые, а шиноби к этой категории не относятся. Даже такой шиноби, как он. Даже такой, как Мангетсу Хозуки. Он покинул родовое имение и прилегающий к нему надел земли после того, как родные решили избавиться от ненавистного носителя Кеккей Генкай. Но они не учли тот маленький факт, что в своем искусстве убийства Мангетсу уже давно их превзошел. Им пришлось пойти с ним на сделку. Мангетсу прекратил бесшумную резню, и ему с братом позволили уйти. Миссии сменяли друг друга, он овладел одним легендарным мечом за другим, самый юный мечник тумана, об этом говорили все. Мангетсу стал одним из выдающихся шиноби своего поколения, будто в насмешку над своими предками. - Может, я всего лишь улучшенный набор генов, но услышав "Хозуки" все будут вспоминать меня, а не вас, - ответил он, после очередного выпада в свой адрес со стороны клана, в котором они с братом однажды появились на свет. С этим было трудно поспорить, но глядя на то, как они с братом живут - очень хотелось. В комнате сыро, недалеко от кровати стоят большие чаши наполненные водой, от чего помещение становится еще меньше. Кисаме чуть задевает одну из них ногой, вода выплескивается на выцветшее татами, и растекается холодной лужей. - Их слишком много, и они стоят слишком близко, - Кисаме осторожно обходит примитивную конструкцию для увлажнения воздуха, и садится на пол, сложив ноги по-турецки. - Здесь воздух сухой, как в Суне, - Мангетсу, сидя на постели, откладывает в сторону свиток.- Кожа из-за этого сохнет, бесит, - он потянулся к стакану с трубкой, который всегда носил с собой. Кисаме вспоминает неприятное жжение, которое всегда возникало возле жабр, когда он слишком долго обходился без воды, и сочувственно вздыхает. Обезвоживание для Хозуки смертельно, а учитывая особенности его техник, ему всегда нужно держаться поближе к воде. К счастью, в Тумане нет проблем с водоемами и частыми осадками. Он скользит взглядом по прикроватной тумбочке, на которой вперемешку со свитками навалены бинты и пузырьки с настойками. Мангетсу не выглядел раненым или больным, и Кисаме задает самый очевидный вопрос: - Суигетсу в порядке? Мангетсу садится в постели, копируя позу Кисаме, задумчиво рассматривает собеседника, будто взвешивая, стоит ли отвечать. Кисаме ждет. На вопросы о себе Мангетсу предпочитает отмалчиваться, но о брате рассказывает с большей охотой. Люди любят говорить о том, что для них важно. - Да, он на миссии, - Хозуки пожимает плечами. - Скоро должен вернуться. - Я, может, что-то пропустил, - Кисаме склоняет голову на бок в недоумении, - но разве у генинов сейчас есть миссии? - Полоть траву, после реформ Пятой теперь тоже считается миссией, - Мангетсу закатывает свои неестественно яркие глаза, недовольный то ли политикой нынешнего Мизукаге, то ли самой "миссией". - А это?.. - Кисаме махнул рукой на лекарства. - Зубы, - коротко отвечает Мангетсу, и Кисаме с пониманием кивает. В детстве у них у всех молочные зубы как у людей. Но когда они выпадают, на замену им прорезаются острые бритвы, десна превращаются в зудящий фарш из гноя и крови, и пару месяцев любая еда кажется одинаковой на вкус. Кисаме вспоминал этот период с отвращением к собственной физиологии. В детстве его жизнь откровенно не баловала, а полный рот крови тоже как-то не делал ему чести. - Амеюри говорит, что видела Забузу, - Мангетсу неожиданно сменил тему. - Возле границы, на одном из островов архипелага, в нейтральных водах. - Я думал, он покинул страну, после того, как дезертировал, - Кисаме удивленно выслушивал новости о их бывшем товарище. - И как он? - Раз его до сих пор не поймали, - Мангетсу отхлебнул из своего стакана, Кисаме задерживает взгляд на том, как движется его кадык, - значит у него все хорошо. Поймают - казнят, - он безразлично пожал плечами. - С ним мальчишка, - Кисаме вспомнил растрепанного мальчугана, чем-то напоминавшего самого Забузу в его годы. - Его не поймают. Мангетсу не ответил, задумавшись о чем-то своем. Сейчас он и Кисаме - остатки былой мощи, когда-то называвшей себя "мечниками тумана". Перемены всегда к лучшему, но Кисаме иногда испытывает тоску по временам "кровавого тумана". Тогда монстром необходимо было быть, чтобы выжить. Сейчас - его сторонились свои же, будто бы их руки никогда не были запачканы кровью. Гражданские его боялись, сослуживцы предпочитали избегать его общества, если это не связано с миссиями. Потому, что он напоминал им о том времени, когда в жизни у всех было только одно правило: сражайся или сдохни. Мангетсу не был на стороне ни тех, ни других. Мангетсу был монстром. Мангетсу его понимал. - Пятая уничтожает наши традиции, - будто прочитав его мысли, неожиданно проговорил Мангетсу. - С оглядкой на все, что было, я, даже затрудняюсь сказать, хорошо это или плохо. - Не в обиду твоему брату, - глаза Мангетсу на секунду сузились, но Кисаме продолжил, - нынешнее поколение - поколение слабаков. Во всем, что касается обучения ниндзя - Пятая подражает стране Огня. Их Каге всегда были излишне гуманны, и стремились к миру. - Своего брата я тренирую сам, - глаза Мангетсу стали такими же холодными, как и его голос, и Кисаме понял, что начал с неправильной ноты. Он не хотел никого оскорбить, но почувствовал, что прошелся по лезвию. Мангетсу готов стерпеть личное оскорбление, он всегда был равнодушен к тому, что думают о нем люди. Но наезд на свою семью, из которой у него остался всего один человек он вряд ли спустит. К тому же, Кисаме нравилось про себя думать, что он тоже является частью этой семьи. Семьи выродков с Кеккей Генкай, которая пытается найти свое место при новом режиме, стараясь сохранить себя прежних. Вернее то, что от них осталось. - Я не совсем правильно выразился... - Тебя спасает твоя же учтивость, - Мангетсу снова заговорил спокойно, будто сейчас ничего не произошло. - Но не слишком-то на нее полагайся, когда речь заходит о действительно важных вещах, - Кисаме кивнул, инцидент был исчерпан. - В стране Огня есть традиции похуже наших, и я бы не стал брать ее за пример для подражания, - Мангетсу сложил бледные руки на груди, пассивно выражая несогласие. - Например? - Кисаме жадно хватается за разговор. - Ао получил бьякуган, это одно из сильнейших дзюцу шиноби страны Огня, - Кисаме кивнул, он знал об этой технике не понаслышке. - Так вот у представителей этого клана есть традиция - клеймить братьев и сестер из побочной ветви, превращая их в рабов. - Звучит отвратительно, - признался Кисаме. - Нас хотя бы никогда не лишали выбора, - продолжил Мангетсу. - Может, в стране Огня нет такой дискриминации представителей Кеккей Генкай, но зато у нас, при всей негуманной политике, никогда не было узаконенного рабства! - Но им не выгодно устраивать травлю на носителей с Кеккей Генкай, - Кисаме придвинулся ближе к кровати. Он уже давно так долго ни с кем не общался, охота было поговорить. - Вся их военная мощь, только на них, по сути, и держится. Бьякуган, знаменитый клан Учиха с их шаринганом... - Ао недавно сражался с одним из представителей этого клана, - Мангетсу недовольно поджал губы. - От этого боя у него масса впечатлений, но я не слишком бы полагался на его слова. Мне кажется, бой с Учихой будет скучным. - От чего же? - Кисаме удивленно вскинул брови. - Позволь не согласиться. Они копируют техники противников и... - Вот именно! - Мангетсу осклабился. - Копируют. А что этот гипотетический Учиха у меня скопирует? Водяных клонов? Это база, которая есть у всех еще с академии. Суика но Дзюцу? Позволь не согласиться, - Мангетсу передразнил его, - и Кисаме невольно улыбнулся, - но эту технику не скопируешь, таким надо родиться. - У Учих всегда мощное гендзюцу, - парировал Кисаме. - Я бы не стал так их недооценивать. Разговор перерастал в увлекательный спор, Мангетсу втянулся в обсуждение, что с ним бывало крайне редко. Или Кисаме просто не задавал правильных вопросов, чтобы его разговорить?.. Неожиданно ноздри уловили запах речной воды, а вскоре хлопнула входная дверь - Суигетсу вернулся. - Эм...- Мангетсу взял паузу, оценивающе глядя на перепачканного брата. Того будто макнули в грязь несколько раз, даже на волосах были комья земли и листья растений. - Вы ведь должны были полоть траву на поле, если я правильно помню? - На рисовом поле! - возмущенно ответил Суигетсу, присвистывая из-за недостающих зубов. - После дождей там полно говна и палок, мы целый день возились с мусором! - в комнату тут же проник запах гниения, а Кисаме заметил почерневшие десна и заеды в уголках его рта. - Ого, самехада! - Суигетсу тут же забыл свое недовольство "миссией", и потянул руки к вожделенному мечу. - Иди сюда, - Мангетсу, издал тяжелый вздох, подзывая брата, но тот не слушал, примериваясь, к самехаде. Под бинтами началось шевеление, самехада проснулась, почуяв чакру. - Суигетсу! - неожиданно жестко, резко, даже Кисаме невольно выпрямился от такого тона. Суигетсу отпрянул от стены, бросая на меч взгляды, полные сожаления и несбывшихся надежд. - Иди-иди, - подгоняет его Кисаме, усмехаясь.- Не будешь слушаться брата - самехада, не постесняюсь этого слова, укусит тебя за жопу. - Не укусит, - Суигетсу бросил на него обиженный взгляд из-под светлой челки. - Зато тебя она точно уже покусала! - Не "тебя", а "вас", - Мангетсу ухватил Суигетсу за плечо, и развернул к себе лицом. - Кисаме не разрешал тебе обращаться к нему на "ты" и по имени, - напомнил Мангетсу, нахмурившись. - Научись уже уважать других. Кисаме нисколько не задевало подобное поведение не по годам борзой малявки, но дурные манеры Суигетсу коробили его брата, и он тщетно пытался его от этого отучить. - О, черт, - Мангетсу брезгливо поморщился, отодвинув верхнюю губу Суигетсу, увидев масштабы бедствия во всем их кровавом великолепии. - - Открывай рот, - он схватил брата за затылок, и развернул его голову ближе к свету, чтобы убедиться, действительно ли дела настолько плохи. Кисаме по одному только запаху понимал, что все если не очень плохо, то близко к тому. - Я же сказал тебе полоскать рот, пока все зубы наружу не вылезут, - Мангетсу взял со стола пузырек, и принялся его взбалтывать. - Почему ты этого не делаешь? И где бутылка, которую я тебе с собой дал? - Она на поле где-то осталась, - Суигетсу пожал плечами, - я ее забыл. - Вот так сгниет вся челюсть и отвалится, - Мангетсу обмотал пальцы бинтами, - и будешь ходить как моллюск беззубка, - он развел в стоящей на столе чашке раствор из нескольких пузырьков, и обмакнул в нем намотанные на пальцы бинты. Суигетсу хочет что-то возразить, но Мангетсу разворачивает его к себе за подбородок одной рукой, а второй начинает соскребать у того изо рта отмершие ткани и гнойные пробки. Суигетсу дергается, начинает давиться слезами и кашлять. Кисаме не вмешивается, но мысленно сочувствует шкету, наблюдая за процессом со стороны. Процедура из разряда негуманных и очень болезненных. Мангтесу стягивает с пальцев пожелтевшие бинты, чтобы заменить их чистыми, придирчиво вглядываясь внутрь рта брата. У того по подбородку течет кровь, и вообще крайне уставший и несчастный вид. - Ну!.. - Мангетсу недовольно морщится, когда брат, не выдержав повторной процедуры, смыкает челюсти. - Кисаме, подержи его, - просит он по-прежнему сидящего на полу Хошигаке. - Там совсем далеко грязь попала, надо убрать. - Может, кунаем десна надрезать? - предлагает Кисаме, придвигаясь ближе, кладя свою большую ладонь на затылок младшему Хозуки. - Так быстрее выйдет все лишнее. - Кисаме, - Мангетсу сосредоточенно всматривается в открытый рот брата, примериваясь, под каким углом он лучше всего достанет до нужной точки. - Будешь так много болтать, - он косо улыбнулся, - я тебе кунаем что-нибудь надрежу, и посмотрю, что из этого выйдет. Кисаме фыркает, но намек понял: он лезет не в свое дело. Суигетсу вдруг задергался и заскулил, брат убирает руку от его рта, сжимая между пальцев потемневший, дурно пахнущий сгусток. - Все, - он бросил его и использованные бинты в чашу на столе. - Все, не ной, - Мангетсу приобнимает брата за плечо, целует в лоб, и что-то шепчет ему на ухо. После недавней экзекуции подобные нежности выглядят чем-то неуместным и странным, но глядя на них, Кисаме не испытывает неловкости. Возможно, из-за понимания того, что мир не будет к Суигетсу добр, и его брату не хочется добавлять еще сверху. Возможно, из-за того, что раз ему позволили это увидеть, то он больше не пришлый чужак, он теперь один из стаи. Сугетсу выходит из комнаты, и скоро через стену доносится плеск воды. - Нормально так припечатал, - Мангетсу сует Кисаме под нос руку с алым следом от укуса. Кисаме перехватывает холодные бледные пальцы. Несколько секунд они неподвижно смотрят друг другу в глаза. Запах крови щекочет ноздри, Кисаме хочется зализать алый след на чужой ладони, но Мангетсу забирает руку прежде, чем он успевает поддаться этому искушению. Он хочет попить из своего стакана, но к своему неудовольствию обнаруживает, что он пустой. - Принести воды? - Кисаме хочет встать с пола, но Мангетсу, придвинувшись к краю постели, закидывает ногу ему на плечо, вынуждая остаться. - Ты не прислуга, - объясняет он свой отказ. - Я помогаю, а не прислуживаю, - Кисаме сжимает пальцы на бледной лодыжке, и прижимается щекой к прохладной коже. Прихватывает зубами выступающую косточку, не без удовольствия замечая, как Мангетсу поджимает пальцы. Не от боли. От чего-то еще. Мангетсу смотрит на него из-под полуопущенных век, вроде бы равнодушно, но Кисаме чувствует притаившееся за этой маской вожделение. Кисаме чувствует расходящийся от солнечного сплетения жар. Он уже забыл, нет, даже никогда не знал толком, каково это - ощущать себя желанным. Падшие женщины отрабатывали свои деньги, ради них они готовы спать и с уродами вроде него. Мангетсу был нужен монстр, он принял Кисаме с его недостатками. С недостаточно человечной внешностью, с недостаточно человечным прошлым. Потому что он сам был таким же. Мангетсу сползает с кровати, с невозмутимым видом заходит Кисаме за спину. - Сегодня в полночь, - шепчет он, едва касаясь подбородком его плеча. - Брат заснет, я сам к тебе приду, - добавляет Мангетсу, укусив Кисаме за ухо. - У меня слишком тесно. С Мангетсу мир перестанет казаться тесным и неудобным. Кисаме займет свое место рядом с ним, и даже крохотная квартирка, в которой они все чаще будут ютиться втроем, перестанет быть раздражающей. Все будет на своих местах ровно до тех пор, пока Мангетсу не сгинет в неравном бою. Все скажут, что он бился до конца и держался достойно, но чтобы не говорили люди, Кисаме знал, что Мангетсу продержался намного дольше, чем их молва и пересуды. Он горевал по нему, и одновременно им же гордился. Суигетсу бесследно исчезнет во время одной из своих миссий, Мангетсу так и не дожил до его чунина. В деревне не стали организовывать его поиски, и их равнодушие снова сделает мир и сердце Кисаме тесными. Это заставит его дезертировать и уйти. Он сыт по горло громкими словами о мире и новой политике. С него хватит.***
- В аптеке сказали, что этот травяной сбор помогает при сильном кашле, - Кисаме крутил в руках бумажный пакет. - Заварю его вам, попробуете, - он вышел из-за стола, чтобы направиться к очагу, но Итачи поймал его за рукав. - Не нужно этого делать, - с нажимом произносит он. - Ты не прислуга. Кисаме отводит взгляд на огонь, чтобы перестать видеть вместо Учихи совершенно другое лицо. - Я помогаю, а не прислуживаю.