***
Славное утро. Я заболел, наконец-то не пойду в школу, ещё и не увижу эту паскудную сволочь. Ужасно только то, что кого-то всё-таки пошлют ко мне, только бы «Кайл не тратил время зря, а учился», добрые люди. Если рулетка крутанёт не в мою пользу, ко мне наведается жирдяй. И тут уж я сяду на хуй. — Тук-Тук! — какой-то сильный, несколько навязчивый, стук в дверь. Не совсем понимаю чей, ведь дома только моя мама, но она так никогда бы не стала стучать, она бы впринципе не стала стучать. — Кто там? — во имя всех. — Твоя жирная мамаша, открывай золотце.— ну у мамы и самокритика. — Золотце имеет право не открывать? — золотце так не хочет. — Тогда мне придётся остаться на ужин. — ОНА ОТКРЫТА. — Чудно.— какие-то шорохи, а за ними открытая дверь, и лицо, которое не предвещает ничего хорошего. — Милый, а ты чего такой грустный, что стряслось? — Умолкни, положи тетрадь на стол и свали. — Как же так, а как же долг друга? — Долг? Прости, кого? — И в горе, и в радости…Ты забыл? — То чего и не знал. Картман, вали к хуям, я болею, хоть сейчас будь человеком, не еби мозг. — парень демонстративно укрылся одеялом. — Брофловски, мамка заругает, ой заругает! — ВАЛИ ! — Миру мир. Ой, прости, это не твоя тема. — Эрик непринуждённо уселся на кровать, коварно подмигнув собеседнику. — Что ты творишь? —Спокойно, я с белым флагом. Мне нужна твоя помощь, не откажешь, дружочку? Можешь не отвечать, я в любом случае тебя уговорю. Слушай. Мне нужно где-то переждать съезд моей любимой семьи, из которой восемьдесят пять процентов людей уже конкретно дали ёбу. Парни, как ты уже понял, трусливо отказались от меня в своём жилище. А ты, моя ржавая овечка, идеально подходишь. Ну что ты залип на меня, знаю, что красивый. А, ну естественно. Почему ты должен согласиться? Все просто. Я прекращаю доставать тебя на весь период твоего недомогания, зашиваю себе рот и сохраняю позитив на момент проживания в твоём бункере. Кстати, весь период — каких-то пять дней. Ты у нас выносливый, справишься. Ну так как? — Какая же ты всё-таки проблядь. — спустя минутное молчание ответил он. — Ты хоть знаешь значение этого слова? — Картман усмехнулся. — Точное описание твоей особи. — Всё-всё, так ты согласен? — Выбора то нет, к чему вопросы? — Да я из вежливости. — парень протянул ему свою руку.— В знак временного применения? — Ты на удивление дружелюбен. — Эрик улыбнулся, в связи с чем рыжеволосый помедлил. — Ну же, у меня рука сейчас отвалится! — он демонстративно потряс рукой. — Ты правда прекратишь все насмешки? — тот кивнул. — Даже жидом называть не будешь?— снова кивок. — И всегда будешь улыбаться? — Д-А, ты счастью своему поверить не можешь? — он усмехнулся.***
Кайл вгляделся в его лицо: улыбка выражала миролюбие, брови были настроены также, казалось, вся мимика источала пацифизм, но тут его взгляд пал на глаза собеседника.***
— Скажи, выпала бы возможность, ты бы убил меня? — выражение лица Картмана не изменилось. Улыбка сияла ещё ярче. — Думаешь убил бы? — тот кивнул.— Слишком это муторно, не находишь? Может, когда мы были младше, у меня и было такое желание..—он засмеялся.—..ахаха, помню даже следил, что ты обычно ешь, чтобы туда цианистый калий подсыпать, а потом в итоге Баттерсу его отдал, сказал, что это сахар. Вот, он, конечно, придурок, поверил. — И как он не умер? — Везунчик. — парень пожал плечами. — А где я могу устроиться, кстати? — Что? — Ну, если ты закончил своё шоу, Эллис, то я бы хотел уже начать существовать в твоём доме. — до боли нежная улыбка, но если получше присмотреться, это самый настоящий звериный оскал, который мог быть у любого животного, но только не у человека. — Стой, а как мне эту ситуацию своей маме объяснить? — А! — тот махнул рукой. — скажи этой рыжей пизд..— остановился, благодаря напряженному взгляду собеседника. — То есть…ээ, скажи мамусику, что я у тебя на ночёвке… — На какой ночёвке?! Я же тебя ненавижу.. — Как с вами сложно. — парень потёр переносицу. — Тогда скажи, что моя мать шлюха, и сейчас в нашем жилище неделя оргий и удовольствия, а я не могу это лицезреть, поскольку я дитя. — ….— Кайл онемел. — Блядь, в конце то концов, фантазии как у простреленного барсука. — парень закатил глаза, его все это уже начало напрягать. — Скажи, что помирились…— рыжеволосый задумался.—..скажи, что у меня тараканов травят..—в глазах промелькнуло одобрение—..скажи, что я изучаю евреев в природе…— парень нахмурился. — Ты обещал. — Все, Сара, закрываю свой таки некошерный рот. — сказал и поднял руки вверх, якобы «сдаюсь». — Думаю, в тараканов мама поверит.— тот задумался. — Таракан в таракана? — Завали ебало. — Я молчу.***
— Дорогуша, ты уверен, что он не принесет нашему дому бед? — Шейла, не отходя от плиты, жадно допрашивала своего сына. — Мам, не переживай, пожалуйста. — он вздохнул. Затея правда не казалась ему хорошей, но слишком поздно было отказываться, да и он был совсем не против посмотреть, как этот гадкий человек будет выкручиваться в его «жидовском оазисе». — Думаю, все будет нормально. — хотел бы я и сам в это верить.***
— ДО-РО-ГУ-ША…ХАХХА..БЛЯХАХА — Эрика разрывало от хохота, рыжеволосый мельком подумал, что эта истерика началась ещё до того, как он открыл дверь в комнату. — А за щёчку она тебе потрепала?ХАХЗА — Завались, жиртрест. — он потер переносицу. — Мы договорились. — Боже, ДА Я ПОМНЮ, прекрати…— парень зевнул. — Я же шучу, не оскорбляю, даже не было мыслей. — он поднял руку в знак своей чести?…Кайл явно в неё не особо верил.***
— Нужно заняться домашкой, а потом ещё Стэну звякнуть. Абсолютно ничего не успеваю. Я вообще сегодня толком ничего не делал из-за своего недуга и ещё одной бактерии. — открыв дневник, он медленно прошелся по списку. «Физика»!! Я опять ничего не пойму и просижу пол ночи…— Блядство. — Чем маешься? — сзади, будто по волшебству, оказался новый «сосед». — Ёпт. — он прошелся взглядом по странице дневника и сделал слабое умозаключение. — физика. — Да что ты. — парень нервно улыбнулся. — Пол дела выполнено. Спасибо, Картман, помощь твоя бесценна. — Вытряхни песок из в..— он хлопнул себя по лбу. — бля, кароче, просто успокойся, сейчас дядя Эрик тебе все объяснит. — оглядев комнату, он нашел стул и, дотащив его до рабочего стола, уселся рядом. — С чего ты взял, что я нуждаюсь в твоей помощи? — парень выпучил на него глаза, тот развел руками. — Дружище, мне ли не знать, что ты не трахался с Мариной Гамба. — он похлопал соседа по плечу. — Чего прости? — рыжеволосый опешил, он осознавал, что сейчас тот в очередной раз выдаст что-то гадкое. — Говорю, что ты не Галилей. — Эрик хихикнул. — Не оскорбляю, только любя. — Марина — это…ег — Его жена. Ну, брак у них был гражданский. — он опять посмотрел в дневник. — Начнем? — Уговорил.***
Рыжеволосый глянул на часы, весело тикающие у него на запястье. — «Двенадцать часов ночи»….Пора бы уже закругляться. — Ты глянь. — сосед присвистнул, смотря на часы Кайла. — Двенадцать часов вечера, пора уже ужинать и отдыхать. — Отдыхать? — парень поморщился. — Ты хотел сказать спать? — Я хотел сказать то, что сказал. — не помня очевидно об уговоре, добавил. — После концлагерей жиды забыли, что значит слово отдых? — быстро сообразив, хлопнул себя по лбу. — Блядь, ты жирножопая нацисткая блядь, Картман. — парень встал из-за стола и подошел к окну, уставившись на какой-то пейзаж. — Удивлен, что согласился быть твоим спасителем. — он хмыкнул, как вдруг сильные руки обхватили его талию. — Ты…э.. — Моя дорогая антропоморфная лисичка…— дыхания обожгло шею рыжеволосого. —…если бы я знал, что у тебя климакс, давно бы завалил ебало. — чмокнув Кайла в щёку, он выпустил его из своей хватки и направился к выходу. — Жирстрест, ты окончательно потерял ориентиры. — парень устремился за ним, схватив за руку, он резко развернул Эрика в свою сторону. — ЕСЛИ, слышишь меня, ЕСЛИ! твоя паскудная антисемитская слюна еще хоть раз коснется меня, твоей Лиен придется перетрахаться со всеми в этом городе, чтобы тебе на надгробие насобирать. — он громко выдохнул. — Усёк? тот рассмеялся. — Что? — парень, что только несколько секунд назад кричал на него, затих. — Ты меня удивляешь, жидёныш…— выражение его лица исказилось. — Я на последние сопли изошел только бы тебя, моя еврейская давалка, не задеть. Уже последнего джентельмена из себя строю, чтобы ты потек и успокоился, а у тебя уже рефлекс, да, пёсик? Ты на любое мое изречение, готов уже десять раз в меня мочёй плюнуть. Что? Не устраивают мои диферамбы, жертва Освенцима? Или тебе нравится, но хорошо бы на хиппи поменять или на нищего или в твоем вкусе обездоленные мальчики? — он сорвался на крик. — Я перед тобой пляшу, как перед костром, а ты нос воротишь, шучу, улыбаюсь, что тебе вообще нужно? Букет роз? А не ебать ты принц датский… — Чего? — он выпучил глаза. — Зачем тебе меня ублажать, жир..К..Эрик? — рыжий усмехнулся. — Ты такая ебань. — он закатил глаза. — Правда думал, что я у тебя поселюсь, потому что родственников боюсь? — хихикнул. — Может ещё в подушку плачусь по ночам или пазлы собираю? Я не Баттерс, жидина, я Эрик Теодор Картман. Я, как ты ёмко выразился, ублажаю тебе, потому что испытываю желание, но на вашем жидовском это… — громогласно затих. — Любовь? — он уставился на Картмана, а тот оскорбленно опустил глаза. — Правда любовь? — тишина. —Да ты надо мной стебёшься. — он оглянулся по сторонам. — Здесь камера? — тот по-прежнему молчал. — Ты же это не серьезно? — Ка-е-л, ты тупой как пиздец. — он выдохнул и развел руками. — Все, я устал. — он развернулся и вновь зашагал к выходу. — Ты опять мной манипулируешь? — он готов был поспорить, что Эрик улыбался, он хотел чтобы тот пошел за ним. — Я тебя ненавижу. — и он пошёл за ним. тот развернулся, Кайл как раз попал в его объятия. — Любовь — это, когда одна ненависть ёбет другую. Я тебя не ебал, получается, легкая влюбленность. — подытожил Картман. — Это вообще ни разу не правда. — он обнял его в ответ.