Наша любовь больна

Холодно. В камере всегда было холодно. За время заключения этот холод проник в каждую клеточку моего тела. Где-то в углу тихо стонет от боли мой товарищ. Сегодня ему вывернули ногу. Я бы осмотрел... Я бы обязательно его осмотрел! Я бы вылечил!.. Будь у меня силы хотя бы дышать Сизый пар срывается с губ, клубится, растворяется во мгле. Так же неслышно, как стучит в груди уже чуждое мне сердце. Холод душит, покрывает ледяной изморозью пальцы. Забирается в лёгкие и вымораживает их без остатка. Покрывает искристой коркой тело и сознание. Дышать не получается — к чёрту. Ведь я уже давно дышу другим и иначе. Тем, кто напротив, и тем, кто дышать запрещает. Ты заходишь в камеру с грацией хищника, и на нас сразу опускается оглушающая тишина. Ты ловишь мой взгляд. Твои губы растягиваются в ухмылке. Ты знаешь. Конечно, ты знаешь. Ты... Ты тот, кто толпами вырезал невинных людей только из-за их происхождения, тот, кто убил моих друзей, моих коллег и сослуживцев, ты — верный цербер нового кровавого режима. Как я могу полюбить тебя? Мой надзиратель... Мой палач... Как же я ненавижу тебя! Как я хочу... Ты знаешь, как сильно я мечтаю тебя убить? Тебя повалили на холодный пол нашей камеры. Охрану оттеснили к выходу и ты остался с нами один на один. С озлобленными животными, из последних сил жаждавшими взалкать крови их мучителя. Я не двинулся с места. Это всегда заканчивалось плохо. В прошлой раз ты приказал расстрелять полсотни людей только за то, что один из заключённых бросился на тебя с палкой. Не хочу даже думать, что ты сделаешь с нами теперь... Но ты всё также лежал ничком на полу. Что с тобой? Ты ранен? Плечо? Рука? Почему ты не встаёшь? Почему ты... Я сам не заметил как это случилось. Просто в один момент они бросились на него, а я... В горле застыл немой крик. Это больно. Всегда больно. Убивать других... Оказалось, спасать это тоже больно. Чего стоит одна н̶е̶спасенная жизнь? Твоя — моей свободы Твои серые глаза окружены россыпью усталых морщинок. Обычно холодные, стеклянные — а теперь живые — твои глаза берут меня в плен. Ты улыбаешься мне. Так открыто... Разве ты раньше улыбался кому-нибудь? Я не знаю... Не помню... Не хочу... Ты касаешься моей кожи. Нежно... Плавно... Твои руки в крови... Эта кровь жалит меня сильнее плети. Ну же, ударь меня! Ударь! Не надо ласк! Не надо... Не... Моё тело в крови. Я весь в крови. Она во мне, в моём теле. Она течёт, бежит по моим венам. Это кровь убитых тобой м̶н̶о̶й̶ людей. Я повторяю как мантру... Я ненавижу тебя. Я ненавижу. Ненавижу. Я... Ты тёплый. После холодной лагерной камеры это ощущается особенно сильно. Ты такой тёплый... Как печка! Как солнце! Как... ...Как же я тебя ненавижу. Первая багровая нить от холодного кончика острого лезвия тянется по открытой шее, заставляет задыхаться раскаленным воздухом мглы, цепляться руками за полы рубашки. Вторая — прямо над бьющейся сонной артерией — запрокинуть голову, вздрагивая от пробежавшего по позвоночнику тока. Третья — раскрыть губы, сбитым шёпотом молить о большем — сильнее подаваясь на лезвие обнажённой шеей, в надежде на то, что когда-нибудь из неё хлынет освободительная багряная вишня. У меня на теле твои ожоги. Ты любишь сдавливать мою шею, когда я цепляюсь за твои плечи, пачкая руки в сочащейся из разорванного шва крови, ты любишь брать меня грубо, жадно, резко. Ты любишь больно. У меня под ногтями твоя кровь. Она уже давно запеклась и немного зудит, но я не смываю её. Я знаю: у тебя вся спина в крови, и это знание греет меня сильнее твоих объятий. Если бы я только мог... Ты бьёшь сильно, по лицу. У тебя зубы сводит от злобы. Почему я? Не знаю... Но ты всегда срываешься на мне. Ведь это удобно. Ты знаешь, что я не скажу ни слова, ты знаешь, что я л̶ю̶б̶л̶ю̶ ненавижу тебя так сильно, что г̶о̶т̶о̶в̶ с̶т̶е̶р̶п̶е̶т̶ь̶ л̶ю̶б̶у̶ю̶ б̶о̶л̶ь̶ никогда не опущусь до мольбы. Это было больно Лезвие проникло под кожу ядовитой змеей. Голова почти сразу закружилась, и я осел на пол. У меня на коже кровь невинных людей т̶в̶о̶и̶ к̶а̶с̶а̶н̶и̶я̶ У меня на шее твои ожоги п̶о̶ц̶е̶л̶у̶и̶ У меня на сердце твоя ненависть б̶о̶л̶ь̶н̶а̶я̶ л̶ю̶б̶о̶в̶ь̶ У меня на руках широкие порезы. Ты убил меня У смерти холодные надёжные руки. в̶ о̶т̶л̶и̶ч̶а̶е̶ о̶т̶ т̶в̶о̶и̶х̶ Когда приходит, она всегда закрывает людям глаза. Но твои она закрыть не захотела. В них был испуг. И боль. Я слабо улыбнулся. Мои глаза смерть застелила чёрной пеленой. Ты любил меня так сильно... ... что любовь превратилась в ненависть. Я ненавидел тебя так сильно... ... что ненависть превратилась в любовь.