***
Джисон и подумать не мог, что он окажется омегой. Ладно, может и была небольшая мысль, но он надеялся на совсем иное, когда вступил в 3racha. По одной простой причине — два его друга были альфами. Так что внезапные боли, в такой ненавистный ему вторник, стали большим шоком. Он знал, что это означает. Конечно, ведь это огромная тема на уроках биологии, которую он к слову сдал на твердую четверку. Он больше не сможет общаться с ними как раньше Конечно, он ведь теперь омега. Дотянувшись до телефона, он дрожащими руками набрал сообщение Чану, чтобы сообщить, что он не сможет присоединиться сегодня к работе. /Джи/ Хэй хен, я сегодня не приду./Чан-хен/ Что-то случилось?
Конечно случилось, но ему он пока не может сказать. Не решился еще. Еще пару дней и он точно скажет. Да, точно. /Джи/ Ничего такого, чтобы переживать. Поработайте сегодня без меня./Чан-хен/ Слабо верится, ты обычно не пропускаешь Буду надеяться, что все правда в порядке
Откинув телефон в сторону, Хан попытался встать с кровати, но как только пятая точка оторвалась от поверхности, ноги подкосились, и он рухнул обратно. Ну видимо не судьба ему сегодня поесть.***
На следующий день Джи совсем не полегчало, казалось стало только хуже, так что он снова остался в кровати. Желудок тянуло, так как он уже больше суток без еды, но Хан сильный, переживет. Это лучше, чем просить кого-то о помощи. Тем более, когда из друзей у него только альфы, которых не хотелось терять из-за его сущности.***
/Бин-хен/ Хэй мелкий Ты куда пропал? Уже четвертый день не появляешься Ты там помер? Джи, серьезно, ответь Иначе пойду дверь твою ломать
/Джи/ Хэй бро Не надо ничего ломать Я в порядке Просто приболел немного Но все хорошо! Не надо ломать мою дверь Думаю через пару дней станет лучше/Бин-хен/ Ладно Выздоравливай
Да, он обещал сам себе, что признается им, но! Он обещал сам себе, так что не страшно. Все эти дни ему совершенно не становилось легче. Все тело ломило, но из-за отсутствия еды тело было слабо, так что он недолго держался в сознании. В основном он спал, так что можно считать, что он просто высыпался на будущее. Куратору он также сказал, что приболел, так что проблем на учебе не должно возникнуть.***
— Ого, какие люди, — Чан как всегда восседал в центре стола и сводил дорожки у, видимо, новой песни, которую, по всей видимости, они написали без него. Но ничего, Джисон их не винит, если бы кто-то из них так же пропадал неделю, он бы тоже не сидел без дела. — Я много пропустил? Хан пытался сохранить безэмоциональное выражение лица, и сел на последний свободный стул в «студии». Так они называли небольшую комнату в квартире старшего, в которой творили. — Вот, послушай. Чанбин протянул ему наушники и нажал кнопку воспроизведения. — Круто, что насчет слов? — Ждали тебя. Без тебя совсем не то, — Чан улыбнулся так ярко и потрепал младшего по голове. В этот момент сердце Хана пропустило удар и кончики ушей едва заметно покраснели. Что за черт? Нет, я точно им не скажу — Хэй, ты в порядке? Ты какой-то бледный, да и выглядишь тоньше, чем обычно, — Бин оглядел его с ног до головы и приподнял одну бровь. Он всегда так делает, когда переживает. Сердце снова пропустило удар и Джисон поспешил отвести взгляд на монитор. — Все хорошо, просто аппетита не было. Альфы промолчали на это, лишь переглянулись между собой, и решили продолжить работу. Джисон никогда не расскажет ничего, пока не посчитает необходимым, так что пытать смысла не было. Ни Чанбин, ни Чан не поверили в болезнь друга, так как тот даже с температурой приходил к ним, лишь бы творить. Да и обычно он яркий и веселый, его не заткнуть, а сейчас он смотрит лишь в монитор и еле заметно дрожит.***
Джисон и не думал, что быть омегой так трудно. Он и раньше чувствовал запахи других, но сейчас он ощущает их иначе. Сильнее, глубже что-ли. Каждый вдох для него теперь пытка. Блокаторы, которые прописал ему врач, скрывали лишь его запах, но зато все остальные он чувствовал отчетливо. Теперь он легко мог определить кто перед ним, альфа или омега. — Хэй, ты в порядке? Феликс. Ну конечно это солнце волнуется о нем. Ли был самым добрым человеком, которого только знал Хан. Он был буквально солнечным мальчиком. Блондинистые волосы, веснушки, свежий запах цветов, постоянная улыбка, которая заставляла всех окружающих улыбаться в ответ. Джисон и не заметил как залип на одногруппника, который теперь слегка нахмурил брови, но все так же ярко улыбался. — Да, все хорошо, Ликс, просто задумался. Омега. Феликс был омегой. Он как никто другой должен понять Джи. Может стоит ему рассказать? Спросить совета? Да просто поделиться, ведь Ликс самый добрый и понимающий, он по-любому выслушает и успокоит. Но подумать легче, чем сделать. Хан вдыхает как можно больше воздуха, уже открывает рот, первые звуки почти слетают с его уст, но дурацкий звонок звенит так оглушительно, что Джи вздрагивает, а Феликс лишь еще раз улыбается и уходит к своему месту. Может и к лучшему? Может знак, что не стоит никому говорить? Да, точно. Лучше просто похоронить это глубоко в себе и не вытаскивать.***
— Поговорим? Чан зажимает его у двери, когда Джисон только собирался открыть дверь. Он уже мысленно представлял, как приходит домой после нескольких часов работы над текстом и заваливается на постель, но видимо ему предстоит еще какое-то время вдыхать такой пьянящий аромат бананового мороженого. — О чем? Джи всеми силами пытается не дрожать, когда такое сильное и теплое тело находится в нескольких сантиметрах от его, такого слабого и холодного. В голове становится пусто, а ноги подкашиваются от такого сильного запаха. — Что с тобой происходит? Ты сам не свой в последнее время. Не только я это заметил, Бин тоже волнуется. Джисон даже если бы хотел ответить, не может. Все что он может — это сглатывать слюну, которая появляется слишком быстро. Старшего видимо напрягает его молчание, так как его запах заметно усилился. Дурацкий альфа. — Это из-за того, что твоя сущность еще не проявила себя? Ты же знаешь, что у всех это происходит в разное время, не стоит так переживать. Да, действительно, раньше Хана волновало то, что он единственный из своих сверстников не приобрел принадлежность, ведь сущность обычно проявляется с шестнадцати до восемнадцати, а Хану не так давно исполнилось девятнадцать. Он вечно жаловался на это, ведь ему не хотелось быть странным, выделяющимся. Но вот именно сейчас он мечтал, чтобы это действительно было так. Уж лучше бы он был странным, чем омегой, которую прижимают к двери и давят своим запахом. Он честно пытается выдавить из себя «понимаю», но выходит лишь сдавленный писк и зажмуренные глаза. — Эй, все хорошо? Тебе плохо? Чан обеспокоенно дотрагивается до плеча, наклоняясь еще ближе. У Хана дыхание спирает, из глаз вот-вот польются слезы от беспомощности, но его спасает толчок в спину от открывающейся двери. — Я забыл телефон. Джисон еще никогда не был так рад видеть Чанбина. Он быстро проскакивает в щель и бежит по лестнице вниз, подальше от этих удушающих запахов.***
/Бин-хен/ Что у вас с Чаном стряслось? Вы поругались? Когда я вошел, казалось, что он пытался тебя ударить, а ты разрыдаться на месте А потом ты вообще убежал Хэй Ты игноришь меня? Хен рассказал мне все Ну как все То что сам понял Вот только я ничего не понял И он кажется тоже Объяснишь?
/Чан-хен/ Джи? Что случилось? Я напугал тебя? Прости Я не хотел Я просто хотел узнать что с тобой Не закрывайся от нас пожалуйста Мы переживаем..
Слезы застилают глаза. Джисон пытается, правда пытается успокоиться, но дурацкие гормоны бьют в мозг, заставляя соленые дорожки бежать по щекам. И откуда в нем столько жидкости? Завтра запись песни, он должен быть там. Но как ему смотреть им в глаза после сегодняшнего? Если он даже не может ответить на дурацкие сообщения. Он пойдет. Точно пойдет. Это слишком важно. Он не может так подвести их. Себя. Стать рэпером — вот его цель. И никакая омежья сущность не помешает ему в этом.***
Он опаздывает на десять минут, но все же входит в комнату, в которой уже сидят его лучшие друзья. — Джи.. — Ты пришел. Они оба подскакивают со своих мест и уже хотят подойти ближе, но Джисон останавливает их вытянутой рукой. — Я пришел записывать песню. И мы не будем говорить о вчерашнем. Иначе я ухожу. Он пытается сделать голос как можно ровней, но дрожащая рука все равно выдает его нервозность. Альфы хмурятся, но все равно кивают, возвращаясь к столу. Запись проходит спокойно, никто из них не говорит не по делу. Сердце сжимается, ведь это совсем не то. Нет чувства наслаждения от творчества. Чувство, будто они выполняют работу и это совсем не то, что хочется Хану. Он просто хочет вернуться в то время, когда его сущность не мешала ему быть открытым с друзьями. Когда они творили, а не работали. Когда они смеялись над дурацкими шутками. Когда в комнате не было такой напряженной атмосферы. Но хуже всего то, что виноват в этом только он. Глаза снова начинают слезиться в тот момент, когда он зачитывает последнюю строчку. Он кусает губы, поднимая взгляд к потолку. Нужно рассказать. Нужно, чтобы они не смотрели на него такими обеспокоенными глазами. Нужно, чтобы вернуть ту легкость в общении. Но он понимает, что так как было никогда больше не будет. А вдруг они не примут его. Что если совсем выгонят? Ведь он омега. Такие как он не созданы для рэпа, клубов, концертов. Он должен стоять у плиты, следить за домом, быть удобным мужем. Вот только он совсем не умеет готовить, ненавидит уборку, а сердце горит лишь мечтой о сцене. Мысли в голове все прибавляются, бьют по самым больным точкам. Он забывает как дышать. Истерика подступила так неожиданно, что он не смог ее предотвратить. Оседает на пол, заливаясь слезами. К нему тут же подбегают Чан с Чанбином, трясут за плечи, говорят что-то, но Хан не может различить за собственными всхлипами. Банан и манго забиваются в легкие, от чего дышать становится еще труднее. Он пытается оттолкнуть их, но они будто приросли к нему. — Отойдите, я задыхаюсь! Он выкрикивает так громко, что сам пугается. Осознание своих слов доходит до него через несколько секунд и новая порция слез срывается с глаз. Так глупо проговориться нужно уметь. Джисон обхватывает себя за плечи, закрываясь от их взглядов. Вот он тот момент. Сейчас они выгонят его. Он всхлипывает еще громче, ощущая жуткий холод. Но к его огромному удивлению тепло возвращается, так же, как и две пары заботливых сильных рук. Обнимают, закрывают собой от остального мира. Они шепчут что-то успокаивающее ему прямо в уши, сжимают сильнее, заставляя тревогу уйти из его мыслей. Он поднимает голову, неуверенно заглядывая им в глаза, но вместо отвращения видит в них безграничную любовь и поддержку. Их запахи больше не кажутся такими резкими, наоборот, успокаивают, дарят чувство легкости. Он улыбается смущенно и сам лезет в объятия.***
В клубе надымлено и пахнет алкоголем. Джисон сидит за барной стойкой и пьет темное пиво. Музыка оглушает. — Не занято? К нему подходит явно нетрезвый альфа, улыбается хищно и кладет руку на бедро. Он уже тянется к его руке, чтобы стряхнуть со своей ноги, но его опережают. — Занято, — Чан появляется прямо за спиной невысокого альфы, улыбается той самой улыбкой, от которой у Джисона ноги подкашиваются. На плечах появляются такие родные руки, а запах клубники пьянит похлеще пива, которое Хан пригубил несколько секунд назад. Чанбин смеряет альфу взглядом и тот поспешно отходит, поднимая руки в примирительном жесте. Чан занимает его место и чмокает в щеку. Бин копирует его, оставляя поцелуй на второй щеке и шепчет какие-то глупости в стремительно краснеющее ушко. — А сейчас встречайте на сцене то, ради чего мы тут собрались — 3RACHA! Диджей кричит в микрофон, и его парни нехотя отстраняются, утягивая Хана в сторону сцены. Сцена, толпа, выкрикивающая их имена, и любимые люди рядом. Разве можно быть более счастливым?