В кромешной тьме и тишине

— Являюсь ли я человеком? — в какой-то раз за день задался этим вопросом Семён. Олег лишь громко зевнул. День был длинным и трудным, и он не был настроен на недофилософские беседы. — Если тебя родил человек, то ты человек, — ответил Олег, чтобы Семён прекратил смотреть на него, как на Всезнающее Существо. — А если ты человек, то ты человек. Семён вдохнул, задержал дыхание и медленно выдохнул. Он не нашёл, что ответить. — Ты нудный, — Семён смотрел в стену, чтобы не смотреть на Олега. — А ты надоедливый, — зевнув, Олег повернулся к стене. Тишина в комнате успокаивала, но не для Семёна. Для него тишина давила на голову и заставляла смотреть в темные углы помещения. Иногда казалось, что потолок держится на каких- то уродливых лапах, и только силой воли можно заставить себя сидеть спокойно, и не ерзать. — Олег жрёт обоссаный снег, — шепотом произнёс Семён. — Семён не смог надеть гандон, — устало сказал Олег. — Это было всего лишь раз, — возразил Семён. — Ты не мог его надеть три минуты, — возмутился Олег. — Это слишком долго. Ты бы сказал, я бы помог. — Я стесняюсь! — сказал Семён. — Вот как. А как ты вообще хочешь заниматься сексом, если стесняешься? — прошипел Олег. Семён заткнулся. Олег выдохнул и сильнее надвинул на глаза плед. Семён ещё раз оглядел знакомый до последней тени комнату, потом глянул на Олега, и вдруг уставился на что-то перед собой. И замер. Тени сгущались, из угла на него глядел бледный череп с провалами глаз и разверстой пастью. Семён замотал головой, но тень не исчезла. Она так же ухмылялась, выпучивая глаза и показывая мелкие, острые зубы. Она маячила всё время, когда он глядел в углы. Она двигалась. Семён начал дышать полной грудью, чтобы успокоиться, но тень тоже принялась дышать, и вот воздух начал закипать от шума, который издавали её лёгкие. Воздух в помещении становился всё горячее и горячее, настолько, что Семён уже не мог вздохнуть, чтобы не обжечь лёгкие. Он чувствовал, как вместе с воздухом на него начинают давить вязкие и длинные тени. А тень стала ещё ближе. Она дышала и медленно приближалась, а её лапы сжимали перед собой воздух, удерживая его там. Больше всего это напоминало пчелиное гудение… Она подступала, медленно тянула к Семёну лапы, его начал бить озноб. Тогда Семён предпринял суицидальную попытку. Посмотрев на Олега, он несколько раз моргнул, коротко и глубоко вдохнул и кинулся к выключателю. Яркий свет ударил по глазам, и тень исчезла. — Сём, ты что делаешь? — Олег сонно смотрел на своего друга. — Я… Не могу уснуть, — тихо выдохнул Семён. — Сём, — Олег сел на кровать, зевнул и потер глаза. — Смотри, это всего лишь короткая ночь без ночника. Ничего не случится. — А если случится? — голос Семёна дрожал, но говорил он уверенно. — Я боюсь. — Не надо бояться, — Олег подошёл к Семёну. — Смотри, в квартире кроме нас двоих никого больше нет. — А кто тогда был в углу? — спросил Семён. Олег повернул голову и внимательно посмотрел на угол. Там действительно лежал белый комок одежды. — Тебе показалось. Никого нет, — Олег взял его за руку. — Хочешь я с тобой пройдусь по всей квартире и заглянем в каждую тумбу? — предложил Олег. Семён медленно кивнул. На душе у него сразу стало легко и спокойно. Они медленно открыли дверь в коридор, и, тихо прикрыв её за собой, пошли вперёд по тусклому серому коридору. Олег смотрел по сторонам, вспоминая где находится тот угол, о который мизинец так страшно ударился. Семён сильнее сжимал его руку и при каждом шаге внимательно смотрел себе под ноги. Вскоре они добрались до выключателя и свет озарил коридор. Всё вокруг было таким же, как вчера: рядом в стойке для обуви стояла пустая бутылка газировки, на полу лежала разбросанная бумага, справа на стене висела картинка, изображавшая огромного кита, а в центре потолка горела яркая жёлтая лампа, зеркало в полный рост, два кресла и пуф. Олег сел в одно из них, а Семён остался стоять. — Угу, — сказал Семён, глядя на дверь. — А за дверью? — Сём, это металлическая дверь. Её нельзя быстро сломать, а тот, кто захочет попробовать, услышит каждый сосед в подъезде, — ответил Олег, глядя на желтоватый поток света, струившийся около зеркала. — Ванная или кухня? — Кухня, — ответил Семён. Олег встал, открыл дверь в кухню и включил свет. Семён медленно вошёл внутрь и стал смотреть на холодильник, стены которого были выкрашены в тёмные тона, на стол с чайными чашками и на плиту. — Ага, — кивнул Олег. — Я проверяю? Семён неопределённо пожал плечами. Олег открыл дверцу тумбы, та со скрипом открылась. Семён заглянул внутрь и увидел две кастрюли, три сковороды, крышки и хлебопечку. Они долго проверяли каждую тумбу, только из-за того, что Семёну казалось, когда дверца начинала закрываться, то из посуды появлялись руки и открывались чужие глаза. Когда осталось проверить ванную комнату, Олег выдохнул с облегчением. Здесь-то Семён не сможет найти ничего к чему можно было придраться. Но он смог. В какой-то момент смотрения на смыв раковины, Семён понял, что вот оттуда может что-то вылезти, что-то настолько мерзкое, склизкое и противное. Олег понимающе кивнул, хотя в душе хотелось забить на всё это и пойти спать. Пока он закрывал пробкой слив раковины и ванны, Семён уже успел косо посмотреть на зеркало. Олег натянул улыбку и повесил на зеркало полотенца. — Ничего и никого, — Олег подвёл итог обхода. — Пошли спать. — Да, пошли. В спальной комнате ничего не успело произойти за время их отсутствия. Ничто не появилось, ничто не убежало. Олег закрыл дверь и молился, чтобы Семён не вспомнил про балкон. Тот пока что не вспоминал о его существовании, и это радовало. Олег покосился на Семёна, тот стоял весь напряжённый и бледный, что казалось невозможным из-за его природной бледности. Семён тяжело дышал, как после долгого бега. Повинуясь своей садистской натуре, Олег выключил свет. Как только свет угас, Семён сжал его руку и так сильно, что Олегу пришлось приложить все силы, чтобы удержаться на месте. Тогда он включил свет обратно. Семён тяжело дышал и смотрел на Олега; от его лица шла красноватая рябь. — Сёма, успокойся, — попытался успокоить Олег. — Нет, не успокоюсь, — мотнул головой Семён. Пот выступил у него на лбу, в глазах стояли слёзы. Олег осознал свою ошибку и уже хотел было извиниться, но его остановил дрожащий голос Семёна: — Не надо меня успокаивать, я не маленький. Он подошёл к постели и лег на неё, осторожно облокотившись на подушку, Семён прикрылся пледом и злобно уставился в пустоту. Этим действием, он показывал, что не особо настроен на какие-либо слова со стороны Олега. Хоть Олег и знал, что лучше не трогать Семёна в такие моменты, но его распирала вина. Он сел на край кровати и несколько секунд смотрел на напряженное лицо Семёна. Тот дышал прерывисто и тихо, с какой-то обречённостью, словно ожидание чего-то неприятного и мучительного. — Сём, — наконец произнёс Олег, — Извини. Ты, наверно, хочешь, чтобы я тебя не трогал. — Ты такой умный, — злобно отозвался Семён, — Тебе легко говорить, да? Ты интеллигентный, образованный. А я кто? Идиот, который боится темноты. — Сём, — твердо сказал Олег, — Это не так. Я за тебя волнуюсь. Ты не идиот. Это я идиот, и мне надо извиниться. Семён повернулся на бок, подтянул к себе плед, закутался и жалобно, со всхлипом, вздохнул. — Прости меня, пожалуйста, — тихо сказал Олег. — Правда, я не хотел. Я не подумал. Он осторожно положил ладонь на плечо Семёна. Тот дернул плечом, но не сбросил руку. — Прости, — повторил Олег и стал на колени перед кроватью. — Каюсь, грешен. Прости грешника. Семён обернулся и посмотрел на него широко раскрытыми глазами. Его глаза были светлыми, как бутылочное стекло на утреннем небе, и в их глубине дрожал едва заметный, синеватый, словно бы витражный свет. — Встань, — попросил Семён, схватив того за плечи. — Только перед Богом стоят на коленях. — Каюсь, — повторил Олег. — Я и вправду не подумал, когда выключал свет. — Ладно. Хватит, — поморщился Семён. — Я не в обиде. Прекрати этот цирк. В конце концов, можно ведь и понять. Олег смотрел своими прозрачными серыми глазами в усталое, бледное лицо Семёна, чуть вздрагивавшие от напряжения. — Правда? — спросил он. — Правда, — ответил Семён и закрыл глаза. — Спать пойдешь? Я устал. Олег прижался к нему щекой. Семён тихонько вздохнул и затих. Олег сделал то же самое. — Я так понимаю, что спать ты не хочешь, — пробормотал Семён. — С чего это? — удивился Олег. — Тогда выключи свет, — попросил Семён. Олег послушался и через секунду свет погас. Комната погрузилась в совершенно привычную темноту. Семён ещё раз вздохнул и повернулся на бок.Темнота неприятно давила на спину, но уже через несколько минут её вытеснило теплое прикосновение Олега. Тот без особых церемоний залез к Семёну под одеяло и обнял его за плечо. — Обнимемся? — прошептал он в ухо. — Мммм… Нет, — ответил Семён. Олег шумно вздохнул и прижал его к себе сильнее. Семён прикрыл глаза, пытаясь уснуть. В голову лезли мысли и он старался их отогнать. Но не получалось. — Я тут подумал. А что если из-под кровати вылезет рука? — обернувшись, тихо спросил Семён. — Мы давно заделали эту брешь линолеумом, — сквозь сон ответил Олег. — А из щели между стеной и кроватью? — продолжал Семён. — Щель настолько маленькая, что там молекулы ели как двигаются, — сонно пробормотал Олег. — Не просочатся. Семён повернул голову к Олегу и уткнулся в его рыжие волосы. Вокруг темно и страшно. И тепло. Пахнет Олегом. От его дыхания на коже шевелятся волоски. От этого хотелось спать. И ещё хотелось ругаться. Олег умел успокаивать, когда молчал и ничего не делал. Если он открывал рот, то это умение куда-то исчезало, чтобы больше никогда не появляться. Семён закрыл глаза, и в который раз подумал, что в темноте совершенно не видно ничего и можно совершенно точно сказать, что там кто-то есть. И вообще, непонятно, что происходит в этой кромешной тьме.

***

Немного разочарованный, Семён поднимался по лестнице. Он устал, и было не понятно отчего именно: от сеанса психотерапии, который был долгим и обыденным, где опять говорили одно и тоже раз за разом, или оттого, что приходилось волочиться на девятый этаж из-за сломанного лифта. Какой бы не была причина усталости, Семён пытался думать позитивно. Думалось хорошо, и если бы не ноющие икры, он мог бы думать без конца. Ключ поворачивался в замке легко и почти не скрипел. Но из-за этой самой легкости и нежелания жить, старый замок и не захотел открыться. Семён поднажал, и замок наконец поддался. Открыв дверь в квартиру, он постоял на пороге, и, оглянувшись на лампу под потолком, вошёл внутрь. На кухне было тихо, только яростное печатание Олега оживляло это сонное молчание. Он печатал, не глядя на клавиатуру, и на столе рядом с перевернутым вверх ногами книгой «Божий Закон» валялась коробка томатного сока. Семен считал, что Олегу надо бы прекратить пить эту гадость, которая называется соком, а иначе на него объявят охоту за вредоносным влиянием на местную флору и фауну. — Что сказал терапевт? — поинтересовался Олег. — Сказал, что можно сделать приятную ассоциацию с темнотой. А ещё продолжать принимать таблетки, — отозвался Семён. — Музыку послушать? — спросил Олег, не отрываясь от монитора. — Ну да, — Семён согласился с примером. — Так ты же вечно слушаешь всякую чухню, — хмыкнул Олег и опять зашуршал клавишами. — Эй, музыкальные стримы не чухня, — возмутился Семён. — Ага, — кивнул Олег. — Вот, аниме музыкальные стримы — чухня. — Ты сам со мной смотрел аниме! — Семёну хотелось ударить его за богохульство. — Потому что ты всё время просил, — пояснил Олег. Семён засопел и, стараясь сдерживаться, чтобы не вспылить, стукнул ладонью по холодильнику. Тот отозвался протяжным гулом. — Ты купил ночник? — вспомнил Семён. — Нет, извини, но я вообще не выходил из дома, — Олег, видимо, и сам понимал, что поступил очень глупо. — Почему? — последняя надежда на спокойную ночь, умерла на глазах Семёна. — Потому что… — тихо начал Олег, что могло означать накопившие за день раздражение, усталость и головную боль. — Мой заказчик… Не очень хороший человек. То ему это не нравится и просит переправить, то другое, а потом просит переправить обратно переправлено и так по кругу. По одному из кругов ада. Уже смотреть тошно. Ещё хуже стало, когда он посовещался со своей женой, пришлось с самого начала начать. — Понятно, — тихо сказал Семён. — Мясо с картошкой будешь? — Да, — выдохнул Олег. Олег был зол на себя за свой срыв. Срываться при Семёне было так стыдно, что он старался не глядеть ему в глаза. Так что он просто отвернулся обратно к монитору.

***

В полумраке фильм выглядел очень печально. Олег и Семен лежали на диване и следили за происходящем на экране. Семён начала зевать, когда герои фильма наконец оказались в той самой комнатке с пальмой, в которую они попали в самом начале фильма, и стали осматривать игрушки, сделанные руками их предшественников. Олег смотрел фильм молча, думая о чем-то своем. Семен поерзал, стараясь устроиться поудобнее. — Зачем они сюда вернулись? — прошептал Олег ему. — Чтобы их простили. Ведь, собственно говоря, они все грешники. А для этого им нужно найти первую игрушку, которую создал их предок, а после этого оставить её на попечение куклы, сделанной собственными руками, — так же тихо ответил Семён. — Что за артхаус? — хмыкнул Олег. Семён лишь пожал плечами. Он ещё раз оглядел экран телевизора и повернулся к Олегу. Тот о чём-то сосредоточенно думал, уставившись на экран, на котором демонстрировались какие-то рисунки. Семён наклонился к его уху: — Слушай, Олеженька, — начал он. — Как насчёт всё же сделать приятную ассоциацию с темнотой? — Как? — Олег недоверчиво прищурился и посмотрел на него. — Олегненок, ты тут под дурака не коси, — Семён обхватил руками лицо Олега. — Ну, извини, что я не умею читать мысли, — Олег поцеловал Семёна в висок. Семён посмеялся и запустил пальцы в волосы Олега. Он явно становился настойчивым. «Серьёзно?», — подумал Олег, но не сказал ничего вслух, а Семён начал перебирать его волосы, словно шерстку котёнка, долго и бережно — казалось, что он гладит огромного пушистого зверя, которого давно не видел и очень соскучился. Олег почувствовал лёгкий укол в сердце. Он неожиданно для самого себя перевернул Семёна на спину и навис сверху, так что рот Семёна оказался в опасной близости от его губ. — Я нашел одну закономерность, — начал Олег. — Потом, — оборвал Семён, улыбнувшись и проведя рукой по его лицу. — Потом… Пальцы его мягко щёлкнули Олега по носу, отчего Олег невольно вздрогнул, словно получил удар хлыстом. В глазах Семёна засветилось удовольствие. Судорожно вдохнув воздух, Семён прильнул к губам Олега. Поцелуй получился долгий и нежный — но все это, что происходило между ними, казалось Олегу чем-то вроде сложного и трудного ритуала, которому он старательно и самозабвенно подчинялся — принимая правила, которые ему навязывал первый человек в его жизни. Это странное ощущение, неожиданно возникшее у него, было настолько острым, что опьяняло сильнее вина. Олегу показалось, что он целиком погрузился в сладкий и крепкий напиток и сделался зависим от него полностью и без остатка. Целоваться Семён умел. Дело, конечно, не в опыте — да и какой опыт может быть у человека, выросшего среди патриархального воспитания, привыкшего жить по церковным традициям? Дело было в характере поцелуя. У Семёна это был один из тех нежных и трогательных поцелуев, что способны подарить только те, кто боится потерять близкого человека и готов на всё, лишь бы он не исчезал насовсем. Он целовал Олега так нежно и трепетно, что у того разлилось по всему телу такое же медленное и трепетное тепло, словно на только что снятое сливочное масло пролили стакан сгущенки. Теперь Семён понимал, что это и была та самая гармония, которую он все эти годы безуспешно пытался найти в отношениях с Богом — и вот наконец, казалось, нащупал… Олег с большим трудом оторвался от губ Семёна и поднял на него глаза. У Семёна на лбу был бисерный пот, он дышал тяжело и прерывисто, и казалось, что он не сможет окончить фразу, если б даже решил её сказать, и в его глазах стояла неподдельная любовь, смешанная со смущением, которую он никак не мог с собой совладать. Он снова потянулся губами к Олегу, но тот молча спрятал лицо у него на груди. Немного успокоившись, он положил свои тяжёлые руки ему на голову и начал, как это бывает в такие минуты, гладить его по голове. Его движения были плавными и вдумчивыми, а дыхание звучало мягко и проникновенно. Когда Олег поднял голову, он увидел, что в глазах Семёна плещется такая же бездонная нежность, как и во время их первой встречи. Он закрыл их, вздохнул и поцеловал Семёна.

***

Колокольный звон разлетался по всей округе и от него гудело в ушах. Колокол гудел и вибрировал на самой высокой ноте, почти не смолкая ни на секунду. Больше всего этот звук был похож на рокот военного грузовика, но никак не на молитву. От него дрожали даже стены — а это уже было слишком. Олег оглянулся на высокий расписанный фресками потолок. «Почему люди такие идиоты?» — подумал он. Стены мерцали, как будто на них текла вода, только краски вокруг дрожали несколько в ином спектре. Церковный хор пел что-то невыносимо заунывное, и Олег пытался отвлечься, глядя на одного из певчего. Его лицо казалось написанным красками этих фресков, и это было немного похоже на старинную живопись — но все равно было непривычно. Выражение лица было вдохновенным, а пением— вообще нечеловеческим. Глаза сияли нежным светом, и в их глубине изредка выглядывала мука. Но отчего, Олег понять не мог. И продолжал смотреть.

***

Втянув носом воздух, Олег погладил его по щеке и слегка улыбнулся. Семён ответил долгим и таким же умиротворённым взглядом, и Олег, ещё раз улыбнувшись, слегка отодвинулся назад. Выпрямившись, он провел руками по груди Семёна, чувствуя, как кончики его пальцев скользят по расслабленной коже, а потом по животу. Семён вздрогнул, и по его телу прошла волна возбуждения. Медленно отведя руки, Олег положил их ему на бедра и, раздвинув его ноги, устроился между ними. Чуть наклонившись вперед, он раздвинул их пошире и стал медленно входить в подрагивающее от возбуждения тело Семена. От кончиков его пальцев по всему телу Семёна пробежала судорога. Он сделал глубокий вдох и изо всех сил прижал Олега к себе. Олег склонился к нему и прижал его губы к своим, по очереди целуя их и делая такие же медленные движения. Теплые губы пахли чем-то непонятным, но очень приятным. Это было что-то похожее на мёд, приправленный толикой грибов, и Семёну нравилось это сочетание. Он чуть приоткрыл рот и попытался ответить на поцелуй, но обхватив его руками за талию, Олег снова приподнял его и вошел ещё глубже. Семёну стало трудно дышать. Одновременно Олег, откинув голову, принялся целовать его в шею, и от этих движений у него начала кружиться голова. Плавные движения Олега доставляли удовольствие, и это чувство стало сильнее, вытесняя все остальные. Семен почувствовал, что его тело выгибается дугой, а сам он изо всех сил сжимает руками Олега, словно стремясь его удержать. Было такое ощущение, что он получает от этого удовольствие. Перед его глазами стали проноситься круги, но в это время Олег задышал чаще, словно бы стараясь, чтобы ему тоже стало легче. Он отпустил Семена и стал целовать его плечо, от чего Семен начал постанывать, и это вызвало у него новый прилив удовольствия. От этого возникла приятная истома, которая быстро сменилась дрожью. Олег поцеловал его в шею и остановился. Это был момент, когда все внутри Семена сошлось в тугой комок, который его уже почти не слушался. Олег сразу это понял и легонько толкнулся в него. Семен выгнулся дугой, чтобы максимально отдаться его ласкам, и его тело с новым наслаждением раскрылось. Все чувства, испытанные в этот момент, были приятны. Он не понимал толком, что происходит, но это было именно то, что нужно. Его тело купалось в каком-то горячем экстазе, а внутри него происходило что-то невероятное. Олег стал двигаться глубже, не оставляя в стороне ни одного потаенного уголка его тела. По всему телу Семена пошла горячая волна, от которой у него перехватило дыхание. Она была сильной, почти невыносимой, но вместе с тем так хорошо знакомой, что вызвала у него улыбку. Уткнувшись в рыжие волосы Олега, он счастливо зажмурился, словно сытый зверь, мурлыкая про себя какую-то мелодию. Этот куплет он помнил с детства. Он любил петь его по утрам, когда вставал. Но сейчас он не знал, кому он его поет. Олег был так близко, что Семен мог слышать его дыхание, и это наполняло его трепетом. Он гладил его волосы, тело, наслаждаясь неземной нежностью, которую вызывали в нем его прикосновения. Глаза Семёна затуманились. Жар внутри него стал спадать. Семён смотрел в потолок, глаза ловили слабый свет от телевизора, с трудом пропуская через ресницы свечение экрана. Мир, занимавший его мысли, начал терять четкость, превращаясь в мягкую прозрачную молочную кашу. — А если это войдёт в привычку? — отдышавшись, спросил Семён. — Ты что собака Павлова, чтобы секс ассоциировать с темнотой? — поинтересовался Олег, вставая с дивана. — А вдруг. — Тогда ты будешь снизу, — Олег вытаскивал из шкафа полотенце. — Почему? — поднял глаза Семён. — Можно я хотя бы иногда буду сверху? — Семён в сексе не силен, — поцеловав того в щеку, сказал Олег. — Олег! — хрипло возмутился Семён, когда тот поднял его на руки и вынес в ванную.

***

После теплого душа, засыпать в комнате было легко и просто. Впервые за последние несколько дней Семен был уверен, что утро наступит. Укутавшись сильнее в одеяло, он закрыл глаза и уже было собрался подремать, но решил уточнить ряд вопросов. — Олег, — тихо позвал Семён. — Зачем я родился? — Семён, — раздражённо повернулся к нему Олег. — Спи уже. Для надёжности Олег обнял Семёна покрепче, и Семён, ощутив тепло человеческих рук, наконец успокоился. Было непонятно, из чего возникло такое ощущение покоя и безопасности, потому что все вокруг оставалось по-прежнему — в кромешной тьме и тишине. Но там, где находился Олег, было теплее и надёжнее, и Семён незаметно для себя задремал.