[ Вчера выпитые литры имя твоё исковеркали Его вспомнить пытаясь, все глядел на рога в зеркале Они стали чуть больше, прямо как у родителя И хоть имя не вспомнил, но и не смог позабыть его. ]
Ранним утром Антона разбудил звук захлопнувшейся двери в прихожей тесной, богом забытой квартиры. Резкое и не самое приятное пробуждение после не самой приятной ночи в незнакомом отвратительном баре. Только что вновь ушел очередной незнакомый случайный партнер, лицо которого Антон помнил лишь в общих чертах, не говоря уже об имени. Лучи яркого утреннего солнца ослепили парня, что заставило закрыть глаза руками и вновь упасть на твердый диван с дырявым постельным.***
Шастун проснулся лишь в четвертом часу дня и первым делом нащупал на полу пачку противных дешёвых сигарет, закурил. Голова раскалывалась, а липкое от пота тело казалось ватным. Это состояние уже было привычным, даже чем-то обыденным. Парень подобрал с пола грязные тонкие джинсы, вчерашнюю мятую рубашку и нижнее белье. Также нашёл на полу незнакомый и на удивление приличный мужской пиджак, а в дальнем углу лежал чей-то бумажник, но Антон ясно понимал, что вряд ли тот, кому принадлежали эти вещи, захочет возвращаться в эту квартиру. Махнув на чужие вещи рукой, парень докурил первую на сегодня сигарету до самого фильтра и затушил в железную коробку из-под любимого чёрного чая, которая уже давно выполняла в этом доме функции пепельницы, да и повидала она слишком многое, можно сказать, стала уже верным товарищем жителя этой квартиры на слишком долгое время. С вещами в руках Антон направился в ванную. По дороге всматриваясь в пожелтевшие обои на тонких стенах, старался не думать о том, что было вчера и что будет сегодня. Получалось, честно говоря, хреново. Попав в пропасть психического нездоровья, Антон думал, что будет легче если проводить время в барах. Ведь станет куда веселее, если выпить! Неверное мышление. Однако, это он понял намного позже. Становится лишь хуже день за днем, каждый подобный вечер срабатывает как катализатор для того, чтобы оказаться на дне. Все близкие уходят, смотря на ментально нестабильного друга. Ведь так же происходит всегда: никто не готов к общению с таким человеком. Вот и приходится выпивать со случайными людьми в грязных барах, там, где точно нет знакомых лиц. Антон зашел в ванную комнату, бросил вещи на пол, где ползали десятки рыжих тараканов. Глядя на них снова и снова, становилось тошно, но Шастун настолько давно был знаком с этими насекомыми, что отвращения, как раньше, они уже не вызывали, лишь напоминали о том, где парень находится и кто он вообще такой. Он травил их дихлофосом, выводил, как только можно, однако, как известно, таких верных (и единственных) «друзей» никак из дома не выгонишь. Точно, как и тараканов в голове. Шастун посмотрел в зеркало, треснувшее несколько лет назад. Парень считал, что несчастья это не принесет, ведь куда ему ещё больше? Из зеркала усталым и разочарованным взглядом смотрели впалые тусклые глаза. Худое, нет, даже тощее тело, торчащие ключицы, огромные синяки под глазами и жирные вьющиеся в разные стороны волосы. Прожитым изувеченный, глупый и безработный парень с проблемами, которые не хотел признавать, в отражении, хоть и вызывал отвращение, но казался уже таким… привычным? Антон не стал драматично наклоняться над раковиной, упираться руками о края, пытаясь сдерживать слёзы. Это зрелище уже не вызывало ничего, кроме смирения и разочарования. Пытаясь удержать равновесие, парень забрался в ванную и включил неприятно отрезвляющий ледяной душ. Кто знает сколько он так простоял, чувствуя, как по бледному исхудавшему телу течёт холодная вода, приводящая наконец в чувства, и кто знает, сколько придется платить за воду в этом месяце. Перед глазами проносились события вчерашнего вечера, хотя, что бы там ни было, вспоминать не хотелось. Вспомнил, как доехал до бара, недоплатив таксисту, вспомнил первые пару стаканов, вспомнил как его отшила какая-то рыжая девушка. Её веснушки на щеках парень запомнил чётче, чем что-либо, что происходило вчера. Или это было не вчера? Дни в памяти смешались и воспоминания возникали по утрам в самом случайном порядке. Но вот что точно было вчера, так это то, что Антона, пьяного в говно, зажимал в уборной бара незнакомый брюнет, от которого приятно пахло дорогим одеколоном и алкоголем. На запястьях, губах, талии, бёдрах всё ещё призрачно ощущались чужие прикосновения. Чувствуя, как струйки ледяной воды стекают с отросших волос по лицу и шее, Антон вспоминал как гулял вчера с этим же незнакомцем по Невскому, разговаривая обо всём на свете и постепенно трезвея на свежем холодном воздухе, и как они выпили ещё литр дешёвого портвейна на двоих, сидя на площади. А после, на рассвете, они завалились в тесную старую квартирку на Северном, не включая свет и срывая друг с друга одежду в порыве. Антон выключил воду и вылез из ванны, надел нижнее белье, джинсы и всё ту же вчерашнюю мятую рубашку. Почему-то Антону казалось, что вчерашняя ночь ему понравилась, возможно он даже чувствовал себя как никогда хорошо вчера, гуляя по ночному Питеру, а может быть он просто придумал это себе. Да какая в принципе разница, если этого всего уже нет? Тот парень покинул эту убогую квартиру этим утром, хлопнув дверью, молясь всем Богам, чтобы никто и никогда не узнал, что вообще тут был. Вряд ли они когда-нибудь ещё встретятся, а если и встретятся, то ничего друг другу не скажут, делая вид, что никогда прежде не были знакомы. Так было всегда.***
Через несколько часов безделья и скуки, как только на улице начало темнеть, Шастун вышел из подъезда и сел в белый «Солярис», который приехал на удивление быстро. Время от времени поддерживая с таксистом разговор о том, в чём совсем не разбирался, Антон всё не мог стереть из памяти те стеклянные сияющие голубые глаза, в которые смотрел вчера неоднократно. И всё пытался вспомнить имя этого парня. За[ Твоё имя опять растает, когда только солнце взойдёт Ведь я буду пить, пока не забуду своё. ]