Хороший-плохой

Куникида всегда считал себя хорошим мальчиком. Так говорила ему мама, гладя по голове, говорили учителя, ставя ему очередную хорошую оценку в табель. Хорошим мальчикам впору любить только хороших девочек, которые всегда доедают супчик и ложатся спать в девять, расплетая тугие длинные косички – женское сокровище. Осаму в это понятие ну никак не вписывалась. И спать она ложилась неимоверно поздно, и иной раз – на скамейке в парке, потому что домой идти лень. И волосы у неё короткие, жёсткие и секутся, а вместо куриного супчика она поглощает крабов чуть ли не тоннами. Обматывается бинтами из лазарета и сигает в реку с йокогамского моста посреди рабочего дня. А Куникида её потом вылавливай, у него, конечно же, дел своих нет, а Дазай – такая ценная сотрудница Агентства. В ней нет вообще никакого, даже самого отдалённого намёка на ту "принцессу", про которую Куникиде читала в детстве мама, сидя в кресле с ним, укутанным в плед, на коленях, тёплыми, вязкими вечерами. А потом приходил отец, обнимал сына, целовал жену и доставал из строгого дипломата упаковку пончиков. Дазай смеётся, отбирает у него пончик с заварным кремом и нагло сжирает прямо на его глазах, пачкая маслом и сахарной пудрой отчётность за квартал. Доппо скрипит зубами, рычит, но Дазай уже удрала в соседний офис "за чайником". А то всухомятку-то есть уже поперёк горла выпечка встала. Куникида листает свой блокнот в поисках страницы с идеальной женщиной и долго, придирчиво сравнивает, пока за окном не начнёт маячить бестолково-радостное, как Дазай, солнце. Дазай щурит глаза на рассвет, треплет, вспомнив про его существование, спящего Накахару по волосам, как верного пса, и в очередной раз ускользает, не забывая свистнуть у него бутылку своего любимого вина. Всё равно к её следующему визиту он купит ещё. Куникида день ото дня всё глубже увязает в этом... этой ситуации и всё понять не может: какого чёрта?! Он рычит так на шатенку, которая в очередной раз притащила кого-то в офис Агенства. На этот раз это паренёк лет восемнадцати, и уж на его-то фоне Дазай кажется совсем взрослой. Не так, словно ей двадцать два недавно исполнилось (Куникида помнит, как она по пьяни названивала ему в третьем часу ночи), а уже совсем-совсем по-взрослому. Как "настоящая женщина". Агрх, когда в ней вообще было что-то от настоящей женщины? Она не женщина, а вредная чертила. А этот пацан - её очередная игрушка. Куникида ощущает себя именно так, ощущает себя безвольной куклой, когда Осаму тащит его и новичка по магазинам. Зачем? Когда она по пути встречает своего старого друга, солидного мужчину из правительства, то щипает его за щёку и снимает с него круглые очки, из-за чего он сразу становится похож на мокрого кота. Куникида и Ацуши сочувственно смотрят на брата по несчастью (знакомство с Осаму – то ещё везение), а тот отбирает свои очки и ворчит на Дазай, пока та заразительно и громко смеётся. Дазай очень плохая девочка. Она курит под дождём в десять вечера, пока все хорошие девочки видят сны про принцев на белых конских сервелатах. Куникида со стороны наблюдает, как она, затянувшись медленно, со вкусом, выпускает дым и целует бывшего напарника. Ревнует ли он? Разумеется. Почему? Одному богу известно. Но Осаму, несомненно, выглядит божественно. Она отрывается от губ Чуи, мокрая насквозь от проливного ливня; волосы прилипли к бледному точёному лицу. Она смеётся, кажется, выдаёт очередную из множества бесконечных шуток про маленьких рыженьких собачек и обнимает мафиози. Куникида закрывает блокнот и уходит, сопровождаемый лишь растерянным взглядом Накаджимы, не видевшего свою наставницу. Хороший мальчик Куникида Доппо влюбился в плохую девочку, и сейчас самое время в очередной раз просить прощения у покойной матери за то, что не слушается её. Дазай в офисе снова ваньку валяет, таскает у Рампо конфеты, у Йосано – кофе, а у Куникиды – сердце по кусочкам, тщательно раскалывая его и разбивая раз за разом, когда они с Чуей попадаются ему на глаза во время их очередного "свидания". Дазай Осаму садится перед ним прямо на бланки заявлений пора бы уже написать заявление об увольнении, чтобы не видеть эту наглую рожу, обнимает на удивление тепло, по-матерински, и Куникида чувствует, что тает. Демонёнок внутри него радуется, впервые за столько лет наконец взяв своё, и наяву мужчина тоже притягивает её к себе за талию. А всё-таки она не похожа на его мать, и едва ли когда-то будет, пройдёт хоть десять дней, хоть сорок лет. У мамы были тёплые руки, от неё пахло домашней выпечкой и сладкими духами. У Осаму руки ледяные, а пахнет от неё бинтами, вином и таблетками. Наверняка пыталась отравиться, но в квартирку на окраине города заглянул Ацуши. Но есть же в этом запахе что-то родное. На задании Дазай разглядывает строительные леса, прикидывая, сколько выдержат балки. Разглядывает шёлковый шарфик в магазине напротив: то ли Чуе подарить, чтобы как поводок приспособить, то ли самой на нём повеситься, чтобы красиво было умирать. Разглядывает Куникиду, потому что такой, как он, просто не может быть обделён женским вниманием. Блеск стёкол его очков напоминает блеск водной глади, и очень вовремя они идут по каменному пешеходному мосту. Дазай улыбается, восклицает: "До чего же прекрасная вода!" и прыгает вниз бомбочкой. Чтобы красиво уйти из жизни Куникиды Доппо. Но не тут-то было. Хороший мальчик снова тащит плохую девочку из воды за шкирку, ругает на чём свет стоит, но из своей жизни её не отпустит. Ведь хорошие мальчики – рыцари, которые всегда спасают своих принцесс.