***
Сегодняшний день предвещал только хорошее настроение, по крайней мере, так мне казалось с утра. Во-первых, сегодня будет заключён важный договор. Во-вторых, уже среда, а это означает, что в пятницу начнётся ремонт в моём доме. Несколько часов я сидела в офисе, ожидая Эдварда. Я рассказала всё Александру, он сразу же назначил время, а также отметил, что впредь хотел бы узнавать о подобных встречах заранее, а не чуть ли самым последним. Видите ли, ему кажется, что он плохо делает свою работу. И меня радовали данные слова, ведь парень один из первых моих секретарей, который отлично знал свои обязанности и прекрасно выполнял их. Мои мысли прервал стук в дверь и вошедший Алекс, который оповестил о том, что пришёл Кадоган. Мы больше часа заключали договор. По большей части из-за того, что я не брала помещение в аренду, а именно покупала его. Понятное дело, на это ушло чуть больше времени, чем обычно. Но спустя мучительный час мы решили все вопросы, и я смогла спокойно выдохнуть. За время проведения встречи я несколько раз задавалась вопросом — когда мне стоит открывать этот ресторан? По правде говоря, над ним нужно было ещё немного поработать, как минимум, изменить дизайн, в котором я вообще ничего не понимала, поэтому всегда нанимала на эту должность нужных специалистов. И даже если я решу открывать ресторан в следующем году, лучше сделать всё заранее и быть спокойной, нежели потом спешить, пытаясь всё успеть в кротчайшие сроки. Поэтому я попросила Нильсена подыскать хорошего дизайнера, возможно, даже нового, с которым ранее я не работала. Когда мой рабочий день был окончен, я собрала все вещи и пошла на выход. Оказавшись на парковке, я лишь успела заметить, что Алекс уже уехал. Что ж, надеюсь, он сделал то, о чём я его просила. Во время поездки к своему временному жилищу, я в очередной раз обдумывала все события за последние две недели. И снова я спрашивала себя, правильно ли всё делаю; верные ли мои решения. И успокоить себя я могла лишь тем, что что-то изменить уже никак невозможно. Подъехав к дому Александра, я увидела, что парень только ставит свой автомобиль в гараж. Впервые за время нашего сожительства мы приехали одновременно. Поставив свою машину рядом с автомобилем Нильсена, я вошла в дом, вслед за соседом. Быстро поднялась в свою комнату и также быстро переоделась. Спустившись, я увидела Алекса, который уже что-то ел. Пожелав ему приятного аппетита, я также принялась ужинать. Во время ужина мы с Нильсеном не обменялись ни единым словом. В принципе это и правильно, по правилам этикета. Но на деле меня такая тишина немного напрягала. Я хоть и привыкла есть одна так же, как и к тишине, но когда был кто-то рядом и с ним можно пообщаться, подобное выглядело странно. Хотя по правде, мне даже нечего говорить. Ведь у нас всё ещё не было никаких совместных тем для диалогов, а обсуждать работу не хотелось — за весь день она и так знатно надоедает. Поэтому отсутствие какого либо разговора, оказывается, самый лучший вариант. Алекс быстро поел и что-то усердно начал печатать в телефоне, а я принялась мыть за собой посуду. Я уже повернулась в сторону лестницы, чтобы уйти, как меня окликнул парень: — По поводу дизайнера. Я спросил у мамы, она не против взяться за это дело, если, конечно, ты согласна. Я полностью обернулась к нему, отмечая про себя, насколько близко мы стояли друг к другу. От его слов я немного опешила. Меня удивило именно то, что его мама не против взяться за это дело. Я, конечно, не знала её лично, но подозревала, что зарабатывала она неплохо, учитывая, какую сумму я платила прошлым дизайнерам. И что самое неожиданное, так это то, что она готова ради этого дела прилететь в Англию. Да, возможно, она хочет увидеться с сыном. Но, чтобы встретится со своим ребёнком, разве должен быть рабочий повод? Однозначно, нет, учитывая то, насколько редко Александр мог брать отпуск и летать в Швецию, да и по его словам, у них были довольно хорошие взаимоотношения. Поэтому подобное решение показалось мне странным. Я немного встряхнула головой, возвращаясь в реальность, начиная думать о том, выгодно ли мне согласиться. И, честно говоря, мне было всё равно, кто делает дизайн, главное, чтобы это был специалист своего дела. А кто, откуда и где этого человека отыскал Нильсен — мне было неважно. Поэтому я была не против, чтобы за это дело взялась Миссис Нильсен, учитывая, что дом Алекса, который был сделан по её дизайну, выглядел очень хорошо, что добавляло плюсик женщине. — Я не возражаю, это даже хорошо, что она согласилась. Я слабо улыбнулась и осознала, что мы общались с Александром про его маму. Он так легко говорил о ней со мной, когда я даже боялась с кем-то заговорить на тему родителей, ведь снова вспоминала их смерть. Я не чувствовала какой-то ревности или зависти и была даже искренне рада за Нильсена, за то, что у него были мать и отец. Отец… Он ни разу не говорил о нём. Я бы могла начать думать на эту тему, но не смогла. Ведь, во-первых, мне не настолько интересно семейное дерево парня. А во-вторых, Алекс сам заговорил, таким способом обращая моё внимание на него. — Отлично, тогда я напишу ей, возможно, она даже постарается прилететь в ближайшее время. Я кивнула на его слова. Такой расклад событий меня однозначно радовал. Вот только слова Александра о том, что его мама приедет сама, меня немного насторожили. Неосознанно я начала задаваться вопросами, о которых ещё пару секунд назад старалась забыть. Почему одна? А отец? Не уж то в семье Нильсена также есть скелеты в шкафу? Не успев даже подумать о своих словах, я спросила. — Почему одна, а твой отец? Мой голос был спокойный, пока я задавала столь личный вопрос. И только после того, как я увидела, что мой собеседник поднял на меня взгляд, который был удивлённый и одновременно грустный, а после сразу же опустил его, я поняла, что спросила то, что не должна была. Вообще, я редко сначала говорю, а потом думаю. Но, видимо, сейчас моё любопытство победило здравый смысл, а также мой же принцип — не задавать личные вопросы работникам, да и вообще кому либо. Да, не спорю, иногда я могла задать какие-то каверзные вопросы, но они касались лишь работы, а тут про семью… Что ж, сейчас мне стало немного неприятно от самой себя. Я уже хотела попросить прощения за свою неосторожность, как Алекс совсем тихо проговорил, смотря в деревянный пол: — Он умер. Его убили. Я оцепенела. Мало того, что я нарушила своё же личное правило, корпоративную этику, так ещё и возможно, сковырнула старую рану человека. Да, Александр тоже был не ангелом, но он хотя бы не спрашивал о семье, о которой, возможно, знал не меньше других сотрудников офиса из того же интернета. Но сейчас я поступила поистине ужасно. Чувство вины, которое ранее за собой я замечала крайне редко, начало съедать меня изнутри. Поэтому, собравшись с мыслями, чтобы снова не накосячить, я тихо пробормотала. — Мне жаль, прости. Я опустила голову, чтобы случайно не встретиться с разбитым взглядом Нильсена. Я чувствовала себя виноватой в том, что напомнила ему о смерти отца. А ведь я прекрасно понимала, что это за чувство… Я попыталась откинуть не самые приятные мысли куда подальше, ведь если продолжу рассуждать, боюсь, ничем хорошим это не закончится. Когда я уже хотела развернуться и уйти к себе в комнату, чтобы не попадаться на глаза парню, он в очередной раз напомнил о себе. — Ничего страшного, ты не знала об этом. Вообще, про это знает мало людей из моего окружения, — тихо проговорил он. Я понимала его. Сложно рассказывать о смерти родителя кому-либо. Не знаю, как Алекс, но мне на своем опыте известно, насколько это тяжело. Ты что-то скажешь, а тебе в ответ лишь слова сожаления, и уже через какое-то время про это все забудут. Нет, я не говорю, что данные слова плохие и их лучше вообще не говорить. Просто, в конечном итоге проще не становится, а некоторые люди и вовсе начинают всё вспоминать и тогда им ещё больнее. Теперь чувство вины возросло ещё больше, ведь я элементарно не знала, как может отреагировать на это парень. Хотя пока он вёл себя немного подавленно и не более, но даже это не меняло моего мнения о своей неосторожности и вины. Поэтому я решила ещё раз попросить прощения за сказанную фразу. — Прости, я не подумала и сказала лишнего, — проговорила я, кладя одну ладонь на лоб, как будто показывая, что не права. Краем глаза я увидела, что Александр поднял голову, смотря прямо на меня. На его лице появилась ухмылка, правда сейчас она выглядела не как обычно, а грустнее. Хотя это было и не удивительно. После он выпрямил спину и тихо проговорил: — Я ведь тоже говорил много лишнего, и, возможно, сейчас скажу,— он сложил руки на груди и также тихо продолжил. — Ты ведь тоже понимаешь мою боль, только вдвойне? Я посмотрела на него. Что ж, это было в стиле Нильсена — как всегда лезть в частную жизнь других людей и задавать личные вопросы. Но почему он это спрашивает, если сам прекрасно знает ответ? Чтобы открыть рану, которая спустя пять лет всё ещё не зажила и отдаёт слабой, но всё же болью? И даже если мои предложения не верны, сейчас Алекс показывает себя не с самой лучшей стороны. Я попыталась спокойно выдохнуть и сказать хоть что-то, как бы неприятно мне не было. — Зачем спрашиваешь, если и так знаешь ответ? — спросила я смотря в его глаза. — Я понимаю это, да. Так ещё и вдвойне, как ты сам выразился, — сейчас мой голос был выше на несколько тонов. От моих же слов по коже побежали мурашки. На меня снова нахлынули воспоминания о родителях, а также о их смерти. В голове начали появляться кадры того, как мне звонят из больницы и сообщают, что папа с мамой в операционной. Через пол часа после того, как я приехала, мне уже сказали о их почти одновременной смерти. Причина — множество переломов и большая потеря крови. Они попали в аварию, так ещё и под проливной ливень, который продолжался до самих похорон лишь с небольшими перерывами. Я, как сейчас, помню о том, что говорила им обоим не ехать на встречу. Я будто чувствовала, что что-то должно случиться. Я не поехала из-за большой загруженности в университете, но вскоре даже это было самой меньшей проблемой из всех навалившихся в тот момент. Практически сразу же после похорон я стала главным директором в офисе, поэтому пришлось переходить на заочное обучение. И всё это случилось в мои двадцать лет, и мне даже не помогала Аннет, ведь как только она узнала, что я стала главой в офисе, сразу улетела куда подальше. Пока я вспоминала все события, не заметила, что из моих глаз потекли слезы, которые, по чистой случайности, скорее всего, не увидел Александр. Я сразу же отвернулась, желая поскорее пойти к себе в комнату и забыть этот разговор, как страшный сон. Но как только я сделала шаг, Нильсен аккуратно взял меня за запястье, немного повернув в свою сторону, и взволнованно произнёс: — Ладно, признаю я не прав и не должен был говорить так. Просто, — он на какое-то время застыл, отпуская мою руку, а я же полностью обернулась к нему, — просто, мне хотелось бы с кем-то пообщаться на тему отца. И мне казалось, что лучше всего говорить с тем человеком, который понимает мою боль. Он снова потупил взгляд, задумываясь о чем-то. Возможно, для кого-то его слова покажутся глупыми, в принципе, как и для меня. Точнее, не совсем глупыми, а скорее странными. Он хотел пообщаться с кем-то на эту тему, которая, как и для меня, была для него больной. Но если задуматься, возможно, таким способом он хотел кому-то излить душу. И Алекс решил для себя, что человек, который пережил похожую боль, поймет его больше, чем кто-либо другой. И в принципе в этом понимании его слова были логичны. Но всё же для меня данная фраза оставалась странной, наверное, потому что у меня не было подобного рвения, как у него. Но как говорится, у каждого свои тараканы в голове. Я уже хотела что-то сказать, понимая, что тишина немного затянулась, как меня вновь опередил Александр: — Если ты не хочешь, то мы можем закрыть эту тему и больше никогда не поднимать её. На секунду я погрязла в мыслях. Его последняя фраза была очень вежлива, и я могла бы поддержать идею закончить разговор, но… Почему-то я была уверенна, что снова буду чувствовать себя виноватой, оставив парня и себя с открытыми душевными ранами. Мне не нужно было больше думать, чтобы решиться продолжить диалог, в надежде на то, что он поможет Нильсену. А может и мне. — Нет, я не против. Даже, наоборот, за, — я попыталась улыбнуться. Алекс поднял голову, я заметила небольшую улыбку на его лице. Он, ничего не сказав, сел за стол, складывая пальцы в замок на деревянной поверхности. Я присела напротив него. Мы сидели в полной тишине. Я не знала, что говорить; что спрашивать у парня, ведь изначально не была инициатором этого разговора. Александр тоже молчал, возможно, ожидая чего-то от меня. Но через какое-то время собеседник, видимо, всё же не выдержав, начал говорить: — Раз ты не говоришь первой, то я начну. Не долго думая, я лишь кивнула. Мне и вправду хотелось первой услышать историю Нильсена, ведь я была полностью уверена, что говорить о родителях мне будет крайне сложно, и, как бы странно это ни звучало, при таких обстоятельствах, но я пыталась оттянуть момент своего рассказа. — Что ж… Ульрик был обычным, — Александр посмотрел на потолок и мне показалось, что его глаза заблестели, — хорошим отцом. Он всегда помогал и поддерживал меня. Для нас с мамой он всегда был, как открытая книга, — Нильсен развёл руками, демонстрируя «открытую книгу», — ведь отец никогда не скрывал своих планов на жизнь. Только если выбирал нам подарок к ближайшему празднику. Иногда мы даже могли предположить его дальнейшие действия. Но всё же не всегда и не всё, — он остановился, грустно улыбаясь. — Он работал в полиции, поэтому всегда был на разных заданиях. И понятное дело, получал ранения, очень часто они были небольшие и не опасные для жизни. Но однажды случилось то, чего даже мой отец не мог предположить. Парень остановился, одной рукой потирая лицо. На долю секунды мне показалось, что он пустил слезу. Неожиданно для самой себя я положила свою руку на другую его ладонь в знак поддержки. Сейчас мне совсем не хотелось думать о том, правильно ли это или нет. Точно не в данную минуту. Да и в принципе времени на раздумья не было, Алекс продолжил свой монолог. — Это было пятнадцать лет назад. Отец поехал на очередное своё задание, ничего не предвещало беды. Во время задания его ранили в грудь. Его помощники сразу же вызвали скорую, а в больнице срочно начали делать операцию. Нам сообщили и мы сразу же помчались изо всех сил. Но его не спасли, он потерял очень много крови, — парень замотал головой, прикрыв глаза. — После неудачной операции хирург сказал слова, которые запомнились мне на всю жизнь: «Если стреляли бы немного ниже и вызвали скорую на несколько минут раньше, шансы на спасение были бы выше». Вот так вот, небольшое движения в другую сторону и несколько минут, а человека уже нет в живых… Закончив говорить, он опустил голову, но мою руку не отпустил. За несколько минут я узнала о Нильсене больше, чем за всё время, пока он у меня работал. И, честно, сейчас мне было его искренне жаль. Он потерял отца ещё в юном возрасте, в каких-то тринадцать лет. Да, у него была мама и, возможно, ещё какие-то родственники, но не зря говорят, что для мальчика очень важно иметь отца, его поддержу, помощь и прочее. Даже по такому простому диалогу и той информации, которую я получила, я поняла, что Александр не был таким простым, каким мог показаться на первый взгляд. Для многих он может казаться каким-то дурачком или клоуном, даже я так думала первое время. Но теперь я поняла, как сильно ошибалась. Он не говорил никому о смерти отца, ведь ему было больно. Но также, возможно, он просто не рассказывал об этой трагедии, чтобы не опускаться в глазах друзей или же быть для других примером для подражания, показывая, какой он сильный и мужественный. Но почему он рассказал мне? Он доверяет мне, или просто хотел поделиться этой информацией с тем человеком, который поймет его, как сам ранее выразился? Ответы на эти вопросы я сейчас точно не получу, а возможно, уже больше никогда. Честно говоря, благодаря этому диалогу Алекс для меня раскрылся с другой стороны. Он уже не казался таким бесячим и невыносимым. На долю секунды я даже увидела между нами какую-то параллель. Он потерял отца в раннем возрасте, а я же обоих родителей, только уже в более зрелом. Я носила маску все эти годы, пряча ото всех свои истинные эмоции и так же делал парень. И, конечно, мне было его жаль. Даже врагу не пожелаешь потерять близких людей. Хоть от этого никто не застрахован. Все люди рано или поздно умрут. Но, наверное, намного больнее осознавать, что твой родственник умер не своей смертью. И не важно, что это: его кто-то убил, ранил или же просто несчастный случай. Возможно, я так думала, потому что сама таким способом потеряла родителей. Но, скорее всего, так же больно, потому что этот человек мог прожить столько, сколько ему отведено, наслаждаясь моментами с родными, но, увы, всё решилось по-другому… И от этого на душе появляется липкое чувство обиды и злости на весь мир. Я постаралась привести мысли в порядок, чтобы нормально сформулировать хоть какой-то ответ, а то чувство вины однозначно бы сожрало меня изнутри. Хотя что тут отвечать? Примитивную фразу «мне жаль» я уже говорила, да и Нильсену они никак не помогли бы. Поэтому я попыталась найти другие, подходящие слова, но всё сводилось к тому, что в итоге мне придётся рассказать Александру о смерти родителей более подробно, чем он мог знать ранее, чтобы хоть как-то выразить свои чувства и эмоции в данный момент. — Я понимаю тебя. Я сама потеряла обоих родителей в двадцать лет. Да, тогда я уже была взрослой, но мне было сложно, ведь рядом не было человека, который смог бы разделить со мной мою боль. Мне даже казалось, что тётушка была только рада такому исходу, ведь она предполагала, что бизнес перейдёт к ней. Поэтому её слова о том, что она сожалеет, для меня были лишь пустым звуком. У меня есть кузены — Данте и Элиза, но для них папа и мама были практически никем — обычными родственниками, учитывая, что они ещё и учатся за границей, они почти не видели их. Поэтому мне приходилось справляться самой, попутно готовясь стать главным директором в компании, — я опустила голову вниз, чувствуя, как глаза наполняются слезами. — Прости, я не умею нормально поддерживать людей и говорить об этом. Я попыталась остановить слёзы, но получилось, мягко говоря, плохо. Алекс же спокойно ответил, как будто это не он несколько минут назад рассказывал историю смерти его отца. — Ничего страшного. Я хотел, чтобы ты открылась. Этим ты поддержала меня больше, чем банальными словами сожаления, которые, честно говоря, уже совсем не помогают, — тихо вздохнул парень, а я же хмыкнула, отмечая что где-то у нас сходится мнение. Хотя и не отрицаю того факта, что рассказ о смерти родных другому человеку как-то может помочь морально, это звучит немного странно… Но сейчас я совсем не хотела про это думать. Мы сидели в тишине некоторое время. Я всё ещё пыталась остановить поток слез, хотя это было бессмысленно, да и не столь важно в этот момент. Лучше поплакать и отпустить, нежели сдерживать это всё в себе. Нильсен всё ещё держал мои ладони в своих и от этого становилось немного спокойней. Я знала, что говорить о родителях будет сложно, но на этот раз всё более-менее нормально, нежели я предполагала ранее. Возможно, потому что рассказала я не так много, а, возможно, благодаря поддержке Александра. А, может быть, потому что помимо воспоминаний о родителях, в голове также была история парня. — Знаешь, нам с мамой первое время тоже было сложно. Сначала она ушла полностью в работу, закрылась в себе и практически не общалась со мной. После, когда мама поняла, что мне тоже нелегко, она стала больше проводить времени со мной. И тогда нам обоим стало хоть немного лучше, ведь мы были друг у друга. С годами боль уменьшилась, но, думаю, она уже никогда не пройдёт. Я уже взрослый, но иногда мне всё ещё хочется вернуться в детство, чтобы ощутить себя снова счастливым, — проговорил Алекс, а на его лице я заметила грустную улыбку. Я задумалась над его словами, а точнее о понятии счастья. Я очень часто встречала фразы о том, что счастье нужно искать во всём, не ожидая какого-то определённого момента. Но я никогда не верила в это, думая, что такое говорят лишь отчаявшиеся люди. Но когда умерли родители, я осознала, что моё счастье также умерло. Поэтому я начала искать новое, правда со временем поняла, что это бессмысленно. По этой причине я начала пытаться замечать то самое счастье во всём, будь то даже хорошая погода без дождя, который прогнозировали на день. Только вот в последнее время я редко находила счастье, скорее всего, из-за тёмной полосы в жизни, которая уж очень резко появилась. Хоть сейчас из всех событий уже есть небольшая радость в том, что Нильсен любезно предложил мне жить у него и мне не нужно ночевать в разных отелях. — Счастье нельзя потерять или найти. Оно должно быть всегда с человеком, просто иногда ты больше чувствуешь себя счастливым, иногда меньше. И да, я придерживаюсь мысли, что счастье нужно искать в каждом моменте. Ведь зачем ждать, если жизнь так коротка? – посоветовала я. Я подняла лицо и встретилась с голубыми глазами Алекса. Он кивнул, а после тихо сказал: — Ты права. Александр улыбнулся, и это вновь была искренняя улыбка, видимо, ему и правда стало легче благодаря этому диалогу. Я в ответ тоже улыбнулась, понимая, что данный разговор тоже был мне нужен, чтобы, как минимум, кому-то напомнить такие простые вещи, как человеческое счастье. Да, вспоминать смерть родных не просто, но и забыть про это также невозможно. Наверное, я уже как и Нильсен, просто смирилась с этим, продолжая жить дальше, вспоминая прошлое с улыбкой на лице. Не зря люди говорят, что жизнь продолжается и нужно жить дальше, стараясь не зацикливаться на плохом. Ещё какое-то время мы с Александром просидели в тишине. Не знаю, как он, но я вспоминала свою жизнь с родителями. Всё же за все мои двадцать пять лет — эти годы были лучшими! Я постаралась не отчаиваться и не погружаться в плохие воспоминая, ведь понимала, что тогда моя истерика, которая только недавно закончилась, вновь начнётся. Мои мысли прервал Алекс, который отпустил мою ладонь, а потом встал со стула, задвигая его под стол. — Спасибо тебе за этот разговор. Для меня он был очень важен. Он снова улыбнулся, а я же последовала его примеру, встав с места. — И тебе спасибо, этот диалог и вправду немного помог мне. Проговорив это, я подошла ближе к парню. Решив не тратить время на глупые мысли, я легонько обняла его. Я почувствовала, что он застыл, не зная, что делать, но потом спокойно выдохнул, обнимая меня в ответ. Мне было плевать, что именно я стала инициатором этих объятий. Почему Нильсен может, а я нет? Я даже постаралась забыть, что с момента нашего сожительства это был уже второй душевный разговор и объятия. Но если мне это помогает, разве я должна отказываться? Мы простояли в таком положении некоторое время, после чего отстранились друг от друга. Я не хотела долго задерживаться для продолжения разговора, которого, понятное дело, и так не будет, поэтому лишь проговорила: — Видимо, пора расходиться, спокойной ночи. — Спокойной ночи. Я медленно дошла до своей комнаты, чувствуя тяжесть во всём теле. Вообще, в таких случаях я шла в ванную, чтобы расслабиться. Но сейчас мне совсем не хотелось вновь спускаться и вообще что-либо делать. Закрыв дверь, я опёрлась на неё. Только сейчас я осознала, что после диалога мне не стало легче, ведь разговор о родителях вновь открыл рану, которую уже невозможно залечить. Так и произошло. Я снова плакала и даже больше, чем во время диалога с Александром. Вспоминать умерших родителей сложно. Но говорить об этом кому-то, хоть и не во всех подробностях, ещё сложнее. Но как бы там ни было, я всё же хоть немного, но была благодарна Алексу. То, что случилось с его отцом — ужасно… И я его полностью понимала. Благодаря его истории и моим размышлениям о ней, я смогла хоть немного отвлечься от мыслей о родителях. Раньше, когда я только начинала упоминать о их смерти, я могла сразу же заплакать. Но сейчас я продержалась довольно долго. Я села на кровать, зарываясь руками в волосы. Моя истерика понемногу начала проходить. Возможно, когда-то я смирюсь со смертью родителей и не буду так остро реагировать из-за воспоминаний о них. Но это будет явно не сейчас. Прошло ещё несколько минут, пока я постаралась привести свои мысли в порядок и остановить слезы, чтобы сходить умыться. И только после этого я начала рационально обдумывать свои действия и слова во время разговора с Нильсеном. И самое первое, конечно же, было осознание того, что десять минут назад я сама обняла Алекса… Есть ли в этом какая-то проблема? Он не раз так делал, при этом наглее, чем я. И судя по его виду, он вообще не задумывался о своих действиях. Хотя читать мысли я ещё не научилась и утверждать не могу. Но если так подумать, в этом нет ничего плохого и преступного. Скорее, просто для меня это странно и необычно. Я редко бываю инициатором любых действий даже в дружбе, а тут… Хотя, что между нами? Мы однозначно не были парой. Но и простыми сотрудникам после всего нас также сложно назвать. Скорее всего, друзья. Но в моём понимании, друзья явно не целуются. Объятия да, но целовалась в последнее время я лишь с теми, с кем проводила ночи. Но и с Александром такого тоже не было. И всё это просто очень странно и вообще непонятно для меня. Наверное, стоит завязывать думать о таком на ночь, а то уснуть уж точно не получится. Переодевшись, я легла в кровать. Я решила, что обдумаю как-нибудь потом, кто для меня Нильсен, и обязательно постараюсь узнать, кто для него я.***
За сегодняшний рабочий день я больше потратила времени на различные мысли, нежели на саму работу. И повлиял на это всё, конечно же, вчерашний вечер. И если с диалогом всё было решено, и я смогла отпустить данную ситуацию, то вот мысли об Александре, которые возникли у меня перед самым сном, означали лишь то, что в ближайшее время я снова буду много думать о своих словах и действиях. И всё бы было хорошо, но я всё ещё не знала ответа на свой вопрос: кто мы друг другу в итоге? Я бы могла спросить об этом у самого Нильсена, но была уверена, что после этого он может начать клеиться ко мне ещё больше. А, возможно, и вовсе начнёт думать и делать лишнее… В общем, я просто отпустила данные думы до лучших времён, как раз может до того, как Алекс уволится, и мы больше не увидим друг друга. Вот правда сам Нильсен решил, как всегда напомнить о себе, как раз в тот момент, когда я думала о нём. Парень вошёл ко мне в кабинет, положил небольшую стопку бумаг на стол, после чего преспокойно проговорил: — Моя мама сегодня прилетит в Лондон. Я подняла на него голову, отрываясь от ноутбука. Мама? Прилетит? Мне не послышалось? Я даже не знала, что сказать, это было неожиданно и… Нет, ничего странного в этом не было, всё же это его мама, и она может в любое время наведаться к сыну. Но всё равно это было внезапно. Чтобы не молчать, как рыба, я решила спросить: — А, как она так быстро доберётся? Многие покупают билеты за несколько дней, а то и недель. — У неё есть связи, — проговорил Александр. Какие именно связи она имела, уточнять я не решилась. Поэтому лишь кивнула, соглашаясь. Права выбора у меня не было, всё же это не мой дом и не я решаю, кому и когда приезжать. После моих слов, Алекс покинул помещение. Практически до самого вечера я разбиралась с бумагами, которые принёс мне Нильсен. И, честно, за то время, пока парень работал у меня, я смогла пару раз отметить, что он всё же лучше чем та же Марта или другие работники, которые не выдерживали и месяца. Конечно, никто из них не стремился к более дружеским отношениям, как Александр, но некоторые делали свою работу хуже, чем мой нынешний секретарь. Всё же я оценивала работников по их дееспособности, а не по тому, насколько мы дружны. Это уже совсем другое. Неожиданно мои мысли были прерваны звонком от неизвестного абонента. — Алло? — немного неуверенно проговорила я, так как последний подобный звонок принёс мне большие неприятности. — Мисс Харрис, с завтрашнего дня лучшая бригада начнёт ремонт вашего дома, — ответил мой собеседник на другом конце телефона, а в его голосе я узнала того самого человека, с которым виделась в понедельник. От этих слов мне стало немного, но спокойней, а по телу разошлась приятная теплота. Я поблагодарила за совместную работу, начав собираться. Теперь осталось лишь подождать и скоро я смогу вернуться к себе домой. Очень сильно на это надеюсь. Я быстро преодолела расстояние между офисом и районом, в котором жила. И только возле входной двери я осознала, что уже прилетела мать Александра, ведь изнутри слышала не только голос парня. Пару раз вдохнув и выдохнув, я постаралась взять себя в руки. Харрис, и что там такого страшного? Это же просто мать Нильсена. Вы же не встречаетесь, поэтому не нужно бояться с ней встречи. Хотя в данной ситуации это даже более абсурдно. Надеюсь, Александр рассказал ей, почему он временно живёт не один… Я постаралась откинуть мысли, ведь понимала — чем больше я думаю об этом, тем хуже становится мне, ведь я вновь запутывалась в себе. Ещё раз выдохнув, я вошла в дом. Закрыв за собой дверь, сразу же столкнулась с голубыми глазами Оливии. Теперь понятно, в кого у Алекса этот ледяной взгляд.