Принцесса и ведьма

Весь прошлый день Аннерозе посвятила своим любимым цветам, и сегодня, позавтракав, решила снова спуститься в сад. Погода в начале осени стояла замечательная – сентябрьское солнце уже не жарило, но всё ещё было почти по-летнему тёплым, так что можно было посидеть на лавочке возле клумб с разноцветными хризантемами. Но вначале графиня всё же решила проверить высаженные вчера розы. Почти все новые кусты были в порядке, только на двух листья казались слегка увядшими, хотя она точно помнила, что вчера они ничем не отличались от остальных. Впрочем, это нормально для только высаженных цветов, так что особо волноваться не стоило, но дополнительный полив им явно не помешал бы. В этой части сада ещё не успели проложить трубы, так что садовнику Руди приходилось носить воду для полива от своего дома в большой металлической лейке. Однако, вот беда, – именно сегодня Руди отпросился на целый день, так что до вечера его точно не будет. Конечно, можно было попросить кого-то из охраны или водителя сходить за водой, но для этого нужно было вернуться в дом, чего делать совсем не хотелось. Лучше она не будет набирать полную лейку и сходит лишний раз, но сделает всё сама. Дом садовника стоял в самом конце сада, полускрытый буйно разросшимся диким виноградом, рядом имелась небольшая сторожка, в которой хранился весь садовый инвентарь, а ключ от неё всегда висел тут же на вбитом гвоздике. Поблизости торчал кран, так что, взяв лейку и набрав в неё воды, Аннерозе собралась уже возвращаться, когда услышала, как хлопнула дверь дома, – и, обернувшись, увидела вышедшую на крыльцо пожилую женщину. Та выглядела настолько необычно, что на ум сразу же приходили старые сказки о ведьмах и разных волшебных существах. Невысокая, сгорбленная, с совершенно седыми, собранными в пучок волосами и довольно смуглой морщинистой кожей, одетая в видавшее виды тёмно-коричневое платье с таким же древним передником, кутающаяся в выцветшую клетчатую шаль, эта женщина поражала цепким и пронзительным взглядом отнюдь не старушечьих серо-зелёных глаз. О том, что их садовник живёт со своей бабушкой, графиня, конечно же, знала, но так получилось, что за всё время, которое она провела в этом поместье, фрау Хубер ни разу не попадалась ей на глаза. Пару раз она слышала, как кухарка упоминала «эту старую ведьму», но слуги тотчас умолкали, стоило им заметить появление хозяйки. – Добрый день, – пусть она и хозяйка поместья, но стоящая на крыльце женщина много старше, так что стоит поздороваться первой. Однако, родственница садовника явно не считала вежливость так уж необходимой. – Ничего доброго в нём нет, – и голос у старухи под стать её виду – скрипучий и больше похожий на рассерженное шипение кошки. Кстати, кошка, а вернее, огромный чёрный котище, вышел из-за угла дома и, важно прошествовав, уселся перед крыльцом. – Простите, если потревожила вас, вашего внука нет на месте, а я хочу полить высаженные цветы, – Аннерозе взялась за ручку лейки и собралась было развернуться и уйти, но фрау Хубер придерживалась иного мнения, о чём тут же сообщила. – А ну поставь! Аннерозе, не ожидавшая подобного, застыла на месте. – Не слышишь, что ли! – Старуха стала спускаться по ступенькам, тяжело опираясь на палку. – Поставь лейку. – Но я только хотела… – Аннерозе всегда старалась вести себя со слугами вежливо, но сейчас этот властный, резкий голос заставлял её оправдываться, словно маленькую девочку, которую застали за чем-то недозволенным. – Вижу я, что ты хотела, – Старуха проворно оказалась совсем рядом, и чуть более миролюбиво продолжила: – только тяжести таскать таким девицам, как ты, не пристало. Даром что принцесса, а таких простых вещей не понимаешь. – Но я не принцесса. – Совсем ошарашенная Аннерозе наконец поставила злополучную лейку на землю. – Мой брат – маркиз Лоэнграмм, а я – графиня Грюнвальд, – она не понимала, зачем что-то объясняет этой странной женщине, но ничего другого почему-то не приходило в голову. – Да знаю я, кто ты. – Старуха отмахнулась от её слов рукой, как от чего-то неважного. – Всё одно, скоро твой братец на свою белобрысую голову корону наденет. О том, что Райнхард собирается идти до самого конца в борьбе за власть, Аннерозе, естественно, догадывалась, но услышать об этом от совершенно незнакомой женщины было более чем странно, поэтому она предпочла промолчать. Зато старуха не собиралась от неё отставать, вместо этого она схватила Аннерозе за руку и потащила к стоящей рядом лавочке. Усевшись, фрау Хубер поплотнее завернулась в свою шаль и снова заговорила: – Вот ты знатная дама, так и сиди себе в беседке с вышивкой, или чай с пирожными пей с подружкой своей на веранде, а не тяжёлые лейки таскай. Годов-то тебе уже не так мало, а ребёнка муженьку своему наверняка родить захочешь. – Я не замужем, – Аннерозе снова ответила первое, что пришло на ум. Она уже перестала удивляться странным словам своей собеседницы и пытаться хоть как-то их понять. Пожилая фрау, очевидно, сошла с ума, поэтому и не осознает, что кому говорит. Но, по крайней мере, ведёт себя доброжелательно, пусть и грубо. Старуха засмеялась, словно услышала её мысли, а кот, до того сидевший у крыльца, встал и подошел к Аннерозе. Она машинально протянула к нему руку, и зверь тут же подставил свою лобастую голову, чтобы его погладили. – Думаешь, я не видела, как вы с рыжим дружком твоего брата друг на друга смотрите? – Старуха подхватила кота и пристроила его у себя на коленях, от чего тот сразу же начал басовито урчать, требуя ласки. – Он бы давно уже твоей руки попросил, да ты ведёшь себя так, словно и вправду по старому греховоднику до сих пор траур носишь. – Фрау Хубер стала почёсывать за ушами своего кота, отчего тот затарахтел ещё громче, а Аннерозе почувствовала, как ей становится жарко. – Смотри, как бы тебе вдовой не стать ещё до того, как свадьбу сыграете. – Старуха погрозила ей пальцем, и у Аннерозе чуть не выпрыгнуло сердце от нахлынувшего предчувствия чего-то страшного. Все попытки как-то рационализировать ситуацию рассыпались, как сухой песок. – Что с ним? Зиг, Райнхард, они живы? – Откуда старая женщина может знать, что происходит в далёком космосе, Аннерозе не представляла, просто страх за самых родных людей накрыл её, подобно океанской волне, и она отчаянно пыталась хоть как-то вынырнуть и вздохнуть. Старуха на какое-то время задумалась, при этом не прекращая гладить кота, от чего Аннерозе стало ещё страшней, но она не посмела ни о чём больше спрашивать. Прошло не меньше пяти минут, когда старуха снова заговорила: – Ничего с ними пока не случилось, но если ты и дальше будешь с цветами возиться, то эти глупые мальчишки настоящего врага проглядят. Виданное ли дело – покойника на всеобщее обозрение таскать, да ещё такого пакостного. Тьфу. – Старуха сплюнула через плечо, а чёрный кот, недовольно мявкнув, спрыгнул с её колен. – Так и передай им, чтобы дурь из голов своих выкинули и делом занялись, вместо того чтобы обиды друг на дружку возводить. Аннерозе хотела спросить, о каком враге говорит фрау Хубер, но та так зыркнула на неё, что слова остались непроизнесёнными. – Иди, чего стоишь? – В голосе старухи снова появились властные ноты. – Передай им, что я тебе сейчас сказала, если хочешь их живыми увидеть. Потом ещё поговорим, а сейчас некогда мне тут с тобой рассиживаться. – Старуха поднялась с лавки и, тяжело опираясь на свою палку, пошла к дому. «Кем ты себя считаешь?» Серые глаза Лоэнграмма метали молнии, а в голосе было столько металла, что о слова можно было порезаться. Кирхайс, который и сам весь кипел от едва сдерживаемого гнева, уже готов был сказать что-нибудь насчёт того, что он – преданный подчинённый, раз теперь Райнхарду нужны только слуги, – прекрасно осознавая, что этим перечеркнёт их дружбу; но внезапно открылась дверь и взволнованный адъютант Лоэнграмма доложил: «Ваше высокопревосходительство! Только что пришел вызов с Одина от графини Грюнвальд. Она настаивает, что должна срочно увидеть Вас и генерала-адмирала Кирхайса».