Дождь.

Дождь стучал по стеклу, отбивая какой-то бешеный ритм, что чем-то напоминал партию их барабанщика. Слышать это, особенно после концерта не то, что не хотелось: привычный звук ливня казался теперь самым отвратительным в мире. Пульсирующая боль в висках дополняла "прекрасную" картину вечера. Хоть вешайся, честное слово. Рейн сдавленно простонал сквозь зубы, падая на небольшой кожаный диван в своей гримёрке. Жуткая слабость накатила на басиста, делая его тело неподъемным и не имеющим возможности даже на малейшее движение. Было душно. А ещё хотелось бессовестно напиться. Кое-как стянув с себя пиджак, ослабив галстук и расстегнув несколько верхних пуговиц на рубашке, гуль обессиленно уронил руку на сиденье и тяжело вздохнул. Отвратительно... Другого слова он подобрать просто не мог. Сердце на секунду сбилось, а затем вновь зашлось в каком-то загнанном ритме, когда в голове возник образ соло-гитариста. Слишком горячего, слишком идеального... Басист запомнил тот день, когда всё пошло к чертям собачьим: на том концерте он случайно залюбовался тем, как дышит Дью, нежно приобнимая свою гитару. Да-да, именно дышит. Делает глубокий вдох и неровный, полувозбужденный выдох, словно вот-вот испытает оргазм. От этого зрелища мышцы живота приятно сводило, а чуть ниже начинало покалывать. Рейн почти сбился, чувствуя, как пальцы соскальзывают со струн от волнения. С этого самого момента странное жгучее чувство поселилось в его сердце. От любого взаимодействия с ДьюДропом басист едва ли не задыхался, ощущая, как под ребрами начинает копошится рой ос, нещадно жалящих его изнутри. Каждый раз, когда гитарист изображал мастурбацию или проводил языком по грифу гитары, Рейн невольно представлял, как это же тот проделывает уже с ним. От подобных мыслей накатывало не детское такое возбуждение, которое приходилось скрывать белым боком басса. Сколько гуль не ругал себя, сколько не кусал губы до крови, все равно ничего не менялось. Дью глубоко засел в его голове. - Чёрт... - обречённо простонал Рейн, осознавая, что у него встал от одних лишь воспоминаний о предмете воздыхания. Дрожащей рукой он провёл от шеи вниз, чуть задерживаясь на месте, под которым бешено стучало сердце, а затем одним движением скользнул дальше, повторяя действия соло-гитариста. С губ сорвался жалобный полустон. - Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт... - басист закусил губу и мучениски прикрыл глаза - Почему мне это так безумно нравится?.. Тело прошибло дрожью, когда гуль коснулся себя. В сознании практически автоматически всплыли моменты, где Дроп заигрывает с ним. Постепенно это слилось в что-то единое и до жути горячее, и на секунду басисту показалось, что его видение материализовалось: Дью сидел на его коленях, накрыв руку басиста своей, помогая дойти до исступления. И всё также возбуждённо дышал, как и на концертах. Рейн неестественно выгнулся, изливаясь себе в руку с протяжным стоном, едва не пачкая брюки. Сердце бу́хало с такой силой, что пульс в ушах буквально оглушал. Невольно вспомнились строчки из припева "Cirice". Вытеревшись салфеткой, басист с остервенением кинул её в урну, а затем уселся на диване, уперевшись локтями в колени и обхватив ладонями голову. Накатило удушающее отчаяние, что хоть волком вой. Рейн всхлипнул, чувствуя, как слезы застряли где-то в горле. От злобы на самого себя появились силы; гуль резко встал и поспешно направился к небольшой тумбе в углу помещения, а затем выудил оттуда бутылку рома, что был оставлен кем-то для особых случаев. Рейн терпеть не мог ром. Но сегодня можно сделать исключение. Крышка не поддалась с первого раза, так что бутылка едва не лишилась своей верхней части. Наконец, открутив ее, басист сразу сделал несколько больших глотков, не жалея свою слизистую. Алкоголь ударил в голову, отчего ноги подкосились, и Рейн почти грохнулся на пол. Кое-как добравшись до дивана, он рухнул на него, откидываясь на спинку и вновь опрокидывая бутылку в себя. После пятого раза к горлу подступила тошнота, так что ёмкость с недопитым ромом полетела в стену. Прикрыв глаза, басист тихо заскулил от отвратительных, почти болезненных ощущений. Дождь продолжал яростно бить по стеклу, так что было совсем плохо. От мыслей в голове не осталось ничего уже минуты три как назад, только размытая фигура Дью. Чёрт, даже сейчас не оставлял в покое. Вымученно вздохнув, Рейн чуть сполз вниз, постепенно погружаясь в лихорадочную дрёму. Сколько он проспал, узнать так и не удалось. Но можно было точно утверждать, что пробуждение было просто ужасным. Его кто-то упорно тряс за плечи, периодически называя по имени. Голос такой знакомый. И руки... - Рейн! Да чёрт тебя дери, ответь! - ДьюДроп уже раз в сотый пытался дозваться до своего друга, намереваясь вызвать скорую. - Ммм... Отстань, - недовольно промычал гуль, вяло отмахиваясь от соло-гитариста и зевая. - Блять, я думал, что ты откинулся! Совсем обалдел?! - Дью со всей силой встряхнул вновь засыпающего Рейна, довольно сильно сжимая плечи того - Мы с парнями волновались. Думали, случилось чего. Почему ты не пришёл к нам?! Мы же все договаривались... - Я не просил за меня волноваться, - басист резко перебил Дью, злобно смотря на того и пытаясь подняться с дивана. Тело, откровенно говоря, его не слушалось. Так ещё и каждое движение отдавалось тянущей болью во всех мышцах. - Он не просил! - передразнил Дроп Рейна, а затем подался чуть вперёд, дабы помочь другу встать, за что сразу получил неслабый такой толчок в бок - Да что с тобой не так?! Я тебя обидел чем-то? Басист, полностью игнорируя стоящего напротив гуля, наконец смог оторваться от не самого удобного для сна предмета мебели, и направился к небольшому умывальнику в другом конце гримёрной. Шатало его не по-детски, так что после пятой "встречи" бас-гитариста со стеной Дью, несмотря на возражения и несколько болезненных ударов по плечу, мягко приобнял Рейна за плечи и помог добраться до нужного места. Скинув с себя чужие руки, басист повернул ручку крана и подставил голову под струю ледяной воды. Из груди вырвался вздох облегчения. Простояв так до тех пор, пока зубы не начали стучать, гуль наклонил голову чуть на бок, сделал несколько глотков прям из-под крана и резким движением отстранился от раковины, намочив брызгами рубашку и рядом стоящего Дропа. - Ты бы заканчивал с таким купанием, простудишься ещё, - Дью говорил уже спокойнее, заботливо вытирая мокрую макушку басиста найденным полотенцем. - Тебе то какое дело... - тихо вздохнул Рейн, уже практически не сопротивляясь и подставляясь под аккуратные и, в какой-то степени, нежные движения. - Опять ты бурчишь. Ну что же всё таки случилось? Слушай, если я или кто-то из парней тебя обидели, то не молчи, говори сразу, - соло-гитарист похлопал друга по плечу, не сдержав улыбки от вида мокрого и растрёпанного, словно воронёнок, басиста. - Да не... - и в этот момент Рейн будто бы протрезвел, мгновенно осознавая свое положение. А ещё то, что Дью находится к нему непозволительно близко. Словно ошпаренный, он отскочил в сторону, испуганно бегая глазами по комнате. - Хей, ты чего? - Дроп хотел было подойти, но басит резко выставил руки перед собой, как бы отрезая путь к себе. - Не подходи! - рявкнул Рейн, но тут же осознав, что звучало это слишком грубо, а его друг этого не заслуживает, смягчился, буквально умоляя - Дью, пожалуйста, не подходи. А лучше просто уйди. Пожалуйста, Дью. Гитарист удивлённо изогнул брови, смотря на басиста с явным беспокойством. Он никак не мог понять, что происходило с его другом, и это угнетало. Дроп не любил, когда в трудных ситуациях он не мог помочь ребятам. - Рейн... Послушай... - Уходи! - Хорошо, я уйду, - ДьюДроп поднял руки в жесте а-ля "я сдаюсь", показывая свою покорность - Но только если ты ответишь, что с тобой? Ты ведь не хочешь разбираться потом с Копией? Соло-гитарист очень не хотел приплетать сюда кардинала, да и вообще как-то давить на басиста. Но другого выхода сейчас он просто не видел. Рейн вжался в стену, чувствуя, что вот-вот завоет от безвыходности ситуации. Он не мог признаться, просто не мог. Это будет конец всему, что было между ними. Это будет конец их дружбы. Но ведь Дью реально может сказать Копии... И тут уж как пойдет: либо ему будет всё равно, либо... Либо от Рейна до конца жизни не отвяжутся. И в итоге всё равно добьются правды. Басист бросил взгляд на Дропа: тот всё ещё находился в гримёрной, никуда не испарился. И с какой-то непонятной преданностью ждал ответ на свой вопрос. - Чёрт... - гуль болезненно закусил губу, решаясь рискнуть - Хочешь знать, что со мной?! Рейн резким движением отрывался от стены и, в два шага сократив расстояние между собой и Дью, остервенело впился в его губы. Дроп замер, широко распахнув глаза и перестав дышать. На какой-то момент ему показалось, что время остановилось совсем. И пока до соло-гитариста сквозь пелену шока не начало доходить происходящее, басист неожиданно отстранился, покрываясь болезненным румянцем и начиная жалеть о содеянном. - А теперь уходи! Ты узнал всё что хотел! - голос Рейна сорвался на истеричный вскрик - Уходи! Выйдя из оцепенения, Дью вздрогнул и медленно попятился назад. Уже у двери он хотел было что-то сказать и сделал пол-шага вперёд, но басист, которого начинало трясти от подступающей истерики, крикнул ещё громче, почти надрывая связки. Дроп буквально выскочил из гримёрки, поспешно закрывая дверь. Не рассчитав силы, он громко хлопнул ей, от чего вздрогнул сам, а затем быстрым шагом направился в известном только ему направлении. Когда последний шаг соло-гитариста растворился в холодной тишине, нарушаемой только ливнем и жужжанием какого-то электрического щитка за дверью, Рейн не выдержал. Накатившее отчаянье словно материализовалось и с силой ударило по нему, заставляя осесть на пол. Слезы побежали по щекам одновременно с вырвавшимся нечеловеческим криком боли, заглушенным лишь до крови закушенной губой. Дыхание сбилось окончательно, превращаясь в беспорядочные всхлипы, от которых итак трясущееся тело вздрагивало. Так вот как выглядит конец всего. Басист сорвался на задушенный смех, понимая, что только что он сам похоронил их долгую и крепкую дружбу. Закопал собственными руками, да так глубоко, что не выбраться. В порыве Рейн подскочил с пола и через несколько секунд оказался у открытого настежь окна. Стихия буйствовала, собираясь, видимо, устроить второй Великий Потоп. Холодный ветер задувал капли дождя внутрь, отчего на полу через некоторое время образовалась маленькая лужица. Второй этаж... Не слишком высоко, но если постараться, то можно сломать шею. Басист словно под гипнозом поставил одно колено на подоконник и рывком поднялся. Вниз смотреть страшно, поэтому гуль устремил взгляд в небо: с черных, ставших сплошной грязной массой, туч грузно падали капли, в свете фонарей напоминающие иглы. Рейн посмеялся над тем, как его имя совпадает с окружающей обстановкой. Прикрыв глаза, басист сделал глубокий вдох, медленно сосчитал до шести, подался вперёд и... - Нет! - гуль толкнулся от рамы в обратную сторону, падая в комнату. Сидя на полу всё ещё с закрытыми глазами, он чувствовал, как резкая вспышка паники постепенно превращается в липкий страх, растекаясь под кожей. Дрожь усилилась, напряжённые мышцы болезненно свело. - Нет, нет, нет... Я не могу... Нет! - Рейн обхватил голову руками, покачиваясь из стороны в сторону, будто бы баюкая себя. Просидев в этом положении минут пятнадцать, басист бесшумно завалился на бок и, сжавшись в комочек, постепенно начал засыпать. Истерика сходила на нет, оставляя после себя черную вакуумную пустоту. Организм был вымотан настолько, что не хватило сил даже на сны. Была просто сплошная тьма, давящая со всех сторон. Проснулся Рейн ближе к утру, от того, что стало теплее. Приоткрыв один глаз, басист невольно посмотрел за окно. Ночь постепенно отступала, и теперь всё вокруг приобретало какое-то голубоватое свечение. Дождь всё ещё шёл, но словно стал тише и спокойнее. Седые тучи теперь больше походили на вату, испачканную в грифиле. Только ветер оставался таким же сильным, просто не залетал внутрь, поскольку окно было закрыто. Окно... Стоп! Гуль же не закрывал его вчера. Резко подскочив, Рейн испуганно огляделся вокруг. Он все ещё был в своей комнате, только лежал теперь на диване, заботливо укрытый пледом. Так вот почему было тепло. Шокированный взгляд остановился на спящем Дью, что полусидел-полулежал на полу, откинув голову на край дивана. Это он его перенес? Но когда? Почему Рейн не слышал, как тот пришёл? Раздумья басиста прервал тихий вздох проснувшегося соло-гитариста. Повернув голову, Дроп встретился с непонимающим и несколько злобным взглядом друга, чувствуя, как сердце словно что-то кольнуло. Вчера ночью уже у себя в гримёрной Дью понял, что поступил как последний мудак, позорно сбегая от Рейна, когда тому было плохо. Но возвращаться обратно было стыдно, так что гуль около получаса помучился, прежде чем принять решение пойти к басисту. Добравшись до нужной гримёрки, гитарист осторожно открыл дверь и обнаружил друга спящим на полу под открытым окном. Не задумываясь, ДьюДроп осторожно, стараясь не разбудить, поднял Рейна на руки и перенёс на диван, после укрывая. Затем гуль захлопнул окно, кое-как вытер порядком увеличившуюся лужу на полу и присел на пол рядом со спящим басистом. Тогда же он задумался над тем, что произошло, хотя полностью осмыслить это было трудно. Дью просто не мог поверить, что Рейн влюблён в него и, судя по всему, влюблён давно. А ещё давило то, что гуль не понимал, сможет ли он ответить своему другу взаимностью. И другу ли? В голове полнейшая каша из воспоминаний, каких-то рассуждений и панического беспокойства за басиста. Дроп никогда не думал о Рейне, как о партнёре. Но любил его, в какой-то степени. Оберегал, старался поддерживать, помогал в любой трудной ситуации, готов был хоть вечно слушать его пьяные бредни. Да, к другим членам группы он относился похоже. Но не так, как к басисту. Между ними было что-то едва уловимое, но явное. И Дью очень хотел понять, что. Пребывая в размышлениях, гуль не заметил, как уснул. - Доброе утро, - тихо прошептал Дроп, стараясь не отводить взгляд в сторону, хотя хотелось неимоверно - Ты бы завязывал спать с открытым окном. А то тут уже море образовалось. - Что ты здесь делаешь? - прошипел басист, вжимась в кожаную спинку дивана, что еле слышно хрустнула от движений. - Я хотел извинится, - спокойно ответил Дью, поднимаясь с пола и потягиваясь - Я поступил как мудак вчера, когда оставил тебя здесь одного. - Уходи, - гуль буквально прорычал это, натягивая плед выше, словно пытаясь скрыться. - Опять ты за своё... Никуда я не уйду. Ты можешь меня выслушать? - Уходи. - Рейн. Я хочу поговорить о том, что произошло вчера. Знаю, тебе может неприятно вспоминать это, но... - Ты что не слышишь?! Уходи! - Рейн, блять! Я сказал, что я не уйду! Я хочу поговорить с тобой! - А меня ты спросил, хочу я с тобой говорить или нет?! - Я... - Уходи! - Тьфу, чёрт, да чтоб тебя! - Дью резко потянул гуля на себя и уверенно поцеловал в губы, заставляя того шокировано распахнуть глаза. Несколько секунд не происходило абсолютно ничего, а затем Рейн, всё ещё до конца не веря в происходящее, неуверенно начал отвечать. В груди стало больно, отчего появилось дикое желание вдохнуть как можно больше воздуха, чтобы потушить свой внутренний пожар. Отстранившись, басист с нервной одышкой прижался к Дропу, чувствуя, как по щекам начинают течь слёзы. Неужели это всё реально? Руки соло-гитариста, нежно обнявшие его, отметали все сомнения. - Ну-ну, чего ты? - Дью мягко провёл подушечкой пальца по щеке гуля стирая с неё влагу. - Дью... - басист вскинул голову, встречаясь взглядом с Дропом. - Что? Рейн не мог поверить, что это взаправду, что это не шутка и не из жалости. Слишком неожиданно всё произошло. - Дью, я... Люблю тебя, - одними губами прошептал гуль, пряча лицо, покрывшееся румянцем, куда-то в плечо Дропа. - И я тебя, - не сразу ответил соло-гитарист, стараясь придать голосу как можно больше уверенности. Он все ещё не мог сказать точно, что между ними.