Шестнадцать Затерянных

— Получается, наш Чен Ын укатил заниматься греблей со своей плоскодонкой? — в привычной ей дерзкой манере полюбопытствовала Ирума, сложив руки на груди. Получив в ответ печальный кивок от актёра, сердито проворчала. — Так даже лучше. Меньше бесполезных имён запоминать… Совсем рядом из-за слов Миу, покраснев, будто впервые услышавшая пошлости старшеклассница, хихикнул в кулачок Электроник: — Она довольно забавно сказала… во даёт! — мигом попытался объясниться Сыроежкин перед суровыми взглядами остальных, забавно почёсывая голову. — Чен Ын. Это ж надо! — … Сцена происходила спозаранку в столовой, где Моника и Зен всех собравшихся — притом, на этот раз буквально: всех — уже огорошили новым пренеприятным известием. О том, что ночью парочка их собратьев по несчастью покинула всеобщий корабль. Сразу же по отбытию двоих горе-беглецов свидетелями этого «чуда» было решено не беспокоить остальной народ почём зря. Во-первых, большинство наверняка уже спит и видит десятый сон. А есть в их компании люди, которых так просто не добудиться (та же Саёри, к примеру). Во-вторых, на корабле больше нет спасательных шлюпок. Толку тогда раньше времени панику наводить, если догнать и остановить убежавших уже всё равно не получится? Было решено дождаться утра и попросту поставить всех перед фактом. Новость, конечно, была б приятнее найденного поутру тела… но ненамного. Поначалу в зале воцарилась всеобщая тишина. Народ даже есть перестал, молча переглядываясь с раскрытыми ртами. И неизвестно, сколько б ещё это продлилось, если бы не вездесущая Миу. — Ой, дура-ак… — Севен раздосадовано прикрыл своё, судя по виду, не знавшее сегодня и капельки сна, лицо руками. — Я ж ведь ещё подумал, чего это наш Юсон вчера такой воодушевлённый весь вечер ходил! Надо было спросить его… проклятье! — Если уж он решился на какую-то глупость, обычно старается идти до конца. Отговорить его не так просто, ты ведь знаешь. Не вини себя, Люсиэль, — примирительно сказала Джехи, положив руку на плечо поникшему другу. — Море не прощает подобных ошибок, — угрюмо протянул Рёма со своего места. — Но ещё сильнее не любит оно самоуверенных. — Он забрал м… нашу Нацуки, — негромко пробормотала сидящая рядом Юри. Выглядела девушка необыкновенно потерянной и печальной. — Уж лучше бы этот парень ничего гадкого, пока они там одни в море, с ней не делал! — Чабашира демонстративно размяла свои кулаки, ободряюще поглядывая на соседку. — Он, конечно, не казался Тенко полным отморозком и пару-тройку раз даже защитил девочку… но если что-то такое вдруг выяснится, я его сама отыщу и живьём закопаю! Прямо там, в воде! Честное слово! — Так у нас всё это время… была спасательная лодочка? — рассеянно оглядываясь по сторонам, неловко спросила Саёри, которая опять оказалась где-то там, на своей волне. — А они убежали и нам ничего не сказали. Грустно. — Нехер грустить, деревенщина! — Тут же парировала Ирума, что выглядела гораздо бодрее, чем многие здесь. — Меньше голодных ртов — больше халявной еды! Тебя вроде это должно устраивать? К тому же, я рада, что потерю этих двоих мы всё-таки переживём без ебучего суда. Ну, укатил ваш педиковатый дрочила в туман вместе со своей шлюпкой… у вас остались приятные воспоминания о нём, а у него — дырка, куда можно сунуть, и всё — чин по чину. Так хули печалиться? — Не вздумай… так говорить о ней, ты… — Юри резко поднялась с места, остервенело глядя на гордо ухмыляющуюся Ируму. Крепко сжатые кулаки тихони дрожали, а лицо угрожающе потемнело. — Да ладно, я стебусь, — невольно подалась назад Миу, заметно убавив в дерзости. — Держи себя в руках! — Тенко внезапно ухватила Юри под локоть и едва ли не силком усадила ту обратно на стул. — Ты ведь девочка. Мы можем показывать свою несокрушимую ярость только существам противоположного пола! Мы отвечаем приматам на их родном языке. А сами должны решать свои конфликты разговорами и взаимопониманием! — Но что, если с ними там что-то случится? — потерянно прошептала Юри, прижав ладонь к сердцу и вновь глядя в пустоту. Ответом на её, пускай и очень тихий, вопрос, внезапно стал льющийся из динамиков по всему помещению спокойный и даже немного надменный голос Морти: — Ах да, едва не забыл. В случае, если кто-то из вас, и неважно, даже если и мёртвый, вдруг окажется в радиусе сотни метров от корабля идущим ко дну… или просто живой, за бортом, но без какой-либо вспомогательной экипировки, для всех прозвучит предупреждение, — вдруг голос почти заглушила протяжная, мерзкая, громкая какофония, сильнее всего напоминающая звук сигнализации автомобиля, вот только во сто крат усиленная. — Это означает: «человек за бортом»! Так что я советую вам быть изобретательнее в плане избавления от тел. На будущее. Повисла многозначительная пауза. — Но что, если с нашими беглецами случится что-нибудь нехорошее уже там, за пределами этого радиуса? — на сей раз разорвавшим тишину человеком оказалась вдруг Оля, которая была не менее встревожена, чем все остальные. — Им тоже должна быть оказана хоть какая-то помощь! Раз вы здесь — ответственный, то и спрашивать надобно с вас. — А это уже моя забота, — загадочно, с тёмной усмешкой в голосе произнёс Морти. — Я не советую вам забивать этим свои головы. Тем более, не сейчас, когда проблем у вас и так… выше крыши. И только он это сказал, а динамик, наконец, отключился… корабль резко качнуло на правый бок. Приборы со звоном попадали со столов, послышался звук разбивающейся посуды. Те, кто сидели на стульях, рефлекторно постарались ухватиться хоть за что-то покрепче, чтоб не упасть моментально. У кого-то оно получилось, у кого-то — не очень. Кругом слышались стоны и ругань. А корабль, между тем, совсем не спешил возвращаться назад, в привычное положение… — Думаю, что бы там ни случилось, нам ответ не понравится, — деловито стряхивая с себя остатки завтрака, буркнул Рантаро.

***

Существо по размеру напоминало парочку поставленных друг на друга хороших таких туристических автобусов. По виду и форме же обладатель многочисленных серых и скользких щупалец, испещрённых противными присосками, больше всего походил на перебравшего со стероидами осьминога или кальмара… и вот это чудо, уцепившись за борта своими загребущими дланями, пыталось сейчас в качестве безбилетника «незаметно» пролезть на корабль. Который уже накренился под нехилым весом большой чёрной туши, но наглого гостя подобное не останавливало. — Хтонь какая… — чуть зачарованно протянула вожатая, одной из первых неуверенно подойдя к перегородке на краю борта, с которой неподалёку от неё уже свисала парочка страшных щупалец. Эти загребущие тиски без труда утащили бы несчастную женщину, да и любого другого из пассажиров, в морскую пучину всего за мгновение ока. — В-вы тоже читали Говарда Филлипса?! — распознав знакомую лексику, мгновенно ответила вожатой шагнувшая навстречу к ней Юри. И можно было чем угодно поклясться, что более ни у кого из всей их компании, кроме тихони, сейчас, накануне неизбежной встречи с Неизвестностью, так не горят глаза. — Было дело. Немного, — загадочно протянула Ольга Дмитриевна. — Мрачные глубины не таят ничего хорошего. — А я люблю темноту. Она мой друг, — немного невпопад и совсем капельку разочарованно ответила Юри. Её возбуждённый взгляд всецело был направлен на существо. Застывшие чуть позади остальные тревожно переглянулись. — Может, если пожертвуем кого-нибудь ненужного, оно отъебётся? — протянула подошедшая сюда же Миу, копаясь в собственном ухе. — Давайте Ируму выкинем, — со странным огоньком в глазах больше попросила, чем спросила тихоня, глядя на Ольгу Дмитриевну. Размяв почему-то запястья, Оля со странным выражением на лице обернулась в сторону предлагаемой жертвы: — Нельзя… — Вы берёте ноги, я — руки, — будто бы не слыша вожатую, продолжила своё Юри. — Это несложно. — Ой, да ну вас всех нахер, — Ирума на всякий случай попятилась, очевидно, подальше от странного сборища. — Не стоит бояться, — озаряя народ странной, немного неловкой улыбкой, тихоня, застенчиво сведя указательные пальцы обеих рук, едва заметно кивнула в сторону забирающейся к ним твари. — Он ведь, скорее всего, просто любопытный детёныш. — «Детёныш»? Пф, — неуверенно отозвался Зен, оглядываясь на остальных. — Делов-то. И каково же тогда, по твоим прикидкам, может оказаться взрослое… нечто? — актёр озадаченно потёр голову, невольно отступив чуть назад. — Представьте себе корабль, на котором мы все находимся, — со знанием дела ответила Юри, немного краснея из-за всеобщего внимания в свою сторону. — Он мог бы стать для родителей нашего заблудившегося странника… положим, неплохой зубочисткой. Надеюсь, их сон в окружении морских глубин по-прежнему крепок. По толпе притихших слушателей пронеслась волна не совсем цензурных высказываний. — Да может, он давно уже взрослый, просто особь не крупная, — Хоши не очень удачно попробовал добавить ложку мёда во всеобщую бочку с дёгтем. — Так или иначе, я только хочу сказать тебе, что мы не желаем зла… — Юри осторожно подошла к твари, робко протягивая свою руку к огромному бугристому щупальцу, обвившему перегородку. — Здесь все — такие же напуганные странники. Мы знаем твою боль. В-вот… Однако завершить свой первый и, вероятно, последний контакт с представителем тёмных глубин ей не позволил Амами. Молодой человек резко схватил расстроенную девушку и силком оттащил назад: — Поверь, не стоит подобных экспериментов. Предоставь это лучше мне. Сам же Рантаро, уже вооружившийся добытой откуда-то шваброй, принялся остервенело спихивать несчастное щупальце. Вот только житель морских глубин, похоже, не оценил потуг неприятеля. — Вообще-то, помощь мне бы не помешала, — недовольно прокряхтел Амами, исподлобья глядя на спутников. Одиночных усилий парня оказалось явно маловато для того, чтоб столкнуть целую тварь назад в море. А присоединяться остальные решили всё-таки не спешить. — У тебя там… это… — наконец, неловко произнесла Саёри с таким видом, словно у её собеседника кусочек сельдерея за обедом в зубах застрял. Амами вопросительно обернулся на девушку. Следующей из ступора перед надвигающейся тварью успела выйти Джехи: — Ноги! Следи за ногами! — во всё горло прокричала она. Но оказалось уж поздно: другое, ещё одно щупальце стремительно обвило конечность своего неприятеля и, подняв, начало болтать того в воздухе, время от времени хорошенько шмякая об пол и другие подвернувшиеся под руку поверхности, как тузик пресловутую грелку. Когда же вездесущий тентакль, поразвлёкшись где-то с полминуты, оставил неподвижное, обмякшее тело своей новой игрушки распростёртым посреди палубы, вся глубоководная тварь уже была на борту. Корабль с шумом выпрямился.

***

— Как ты себя чувствуешь? Всё хорошо? Всё хорошо? Вставай! Вставай! — Саёри сидела около неподвижного тела Амами, уставившегося лицом в пол, и трясла за плечо притихшего друга. — Вставай, пожалуйста!.. — Из глаз несчастной девушки двумя крохотными ручейками бежали слёзы. А в это время по соседству с ней, на борту происходило самое настоящее безумие. Народ (по большей части) просто метался в панике, в то время, как жуткое существо уже отыскало себе новую жертву, чьи испуганные крики теперь звучно разлетались над всем кораблём. — Хи-и-и-и-и!!! — разносилось высокое, пронзительное и издаваемое противным девчачьим голосом. «Новая игрушка» с покрасневшим, словно варёный рак, лицом отчаянно дрыгалась в тисках гигантского осьминога, скрученная по рукам и ногам, не забывая при этом вопить, словно резаная. Рубашка начинала расстёгиваться на груди у несчастной добычи. Миу Ирума стояла неподалёку и смотрела на все терзания Электроника с неприкрытой завистью: — Почему не я, а. В это же время мимо неё вдруг оперативно прошагал в сторону всеобщего неприятеля… полный теннисных мячей ящик на маленьких ножках?! При более детальном рассмотрении он оказался всё-таки Рёмой, который, как трудяга-муравей, тащил на себе нечто, казалось бы, неподъёмное для его веса. Наконец, подойдя к неприятелю достаточно близко, Хоши поставил свою ношу на крепкий пол палубы. Он вооружился добытой непонятно откуда ракеткой. А в следующее мгновение импровизированные «снаряды» полетели, отбиваемые теннисистом по морской твари, с такой скоростью, что невооружённым глазом их было не отличить. Казалось, тут работала машина, а не человек. Все подачи пришлись прямо по незваному гостью. Рёма отважно поправил свою забавную шапочку: — Дружище, найди себе кого-нибудь своего рос… — он разочарованно проследил, как гигантский осьминог со своей визжащей ношей в щупальцах просто проползает мимо него, буквально игнорируя своего главного (и, по сути, пока что единственного) обидчика. — Ну, в общем, да. Однако, Хоши недолго пробыл в одиночестве. Ведь вскоре и Тенко вспомнила, что она, на минуточку, занимается боевыми искусствами. Чрезвычайно храбрая девушка, громко вопя, попробовала отработать на монстре несколько приёмов из столь горячо любимого ею нео-айкидо. На самом деле, это не сильно помогло всеобщему делу, потому как всего через пару мгновений она, вырываясь и крича, уже составляла компанию по-прежнему извивающемуся в тисках чудовища Сыроежкину. Чабашира неожиданно покраснела, а после, прекратив ненадолго свои потуги, неловко произнесла себе под нос: — Что это за странное чувство, расцветающее внизу живота? Неужто Тенко… открыла новую чакру? Нужно будет посоветоваться с Мастером, когда выберемся отсюда… Наблюдающая эту картину в лютейшем гневе Ирума сжала свои кулаки: — Как я вас ненавижу. Впрочем, скоро твари надоело развлекаться со второй игрушкой, и монстр отшвырнул Чабаширу в другую часть корабля. — Тенко в порядке! — резво донеслось с той стороны. Юри, между тем, оказалась единственной, кто питал здесь искреннюю симпатию к выходцу из страшных глубин. Пока все остальные прятались или пытались чем-то вооружиться, тихоня, не боясь никаких последствий, зачарованно подошла к твари почти что вплотную. Неуверенно приложив к груди руку, другой девушка собиралась коснуться чудовища, заглядывая в его неземные, большие, казалось бы, целиком состоящие из самой мглы, глаза: — Я хочу знать, о чём ты думаешь… Эту, устоявшуюся меж ними, хрупкую, но почти что идиллию, нарушил не предвещающий ничего приятного выкрик Ирумы: — Так не доставайся же ты никому! В следующее мгновение появившаяся неизвестно откуда Моника буквально силком, за шкирку оттащила бывшую подругу по интересам прочь от огромного существа: — Идиотка, тебе что, особое предупреждение всегда выдавать нужно?! Потому что тут становилось слишком опасно. И, внезапно, уже не из-за монстра, терроризирующего несчастный корабль, а из-за одной вконец разгневанной фурии, требующей сатисфакции. Ируме было плевать на все нормы и правила. Похоже, в теперешнем (?) состоянии её даже не особо заботило, может ли она причинить вред кому-нибудь из так называемых «друзей» в процессе своих страшных действий. Миу уже вытащила на свет божий обнаруженный компанией вчера в капитанской рубке ящик, набитый петардами и фейерверками. А теперь подожгла несколько фитилей, предварительно направив «снаряды» в сторону главного неприятеля и заткнув уши: — Угандошу уёбка. Разумным ли оказался подобный подход? Ну… Размышлять об этом теперь возможности не было. Потому что уже в следующий миг один из столь прекрасных, как ранее показалось Юри, глаз морского существа из-за контакта с петардой превратился в тёмно-синее (внезапно!) кровавое месиво. Находящимся рядом девушкам, да и всем остальным, от греха подальше, не оставалось ничего прочего, кроме как тут же прыгнуть на землю, прикрывая руками головы. В итоге и тихоня, и Моника, как самые ближние к новоявленной жертве, тут же оказались перепачканы её внутренностями. Опять. А далее над ними началось шумо- и светопредставление среди белого дня, по силе и яркости напоминающее всем знающим и не знающим и Китайский Новый Год, и День Независимости, и Девятое Мая, и любой японский фестиваль в одном флаконе. — Ебать как красиво… — пробормотала Ирума, утирая скупую слезу. — Жалко, сейчас не ночь на дворе. Правда вот, все остальные, а главное, демон из подводных глубин едва ли бы с ней согласились. Ослеплённая и бездыханная, а также частично выпотрошенная из-за прямых попаданий и взрывов, тварь распласталась на палубе. Она явно уже не торопилась вставать. Да и жертву свою, наконец, отпустила. Электроник, чьи волосы и даже одежда, судя по всему, от близости к «очагу трагедии» уже слегка подгорели и перепачкались в монстре, сидел возле поверженного великана и, потерянно раскрыв рот, глазами по пять копеек сверлил свою… ну, так скажем, спасительницу: — Я там едва не погиб! Ты что вообще сейчас сделала?! — наконец, сердито спросил он. — Спасла свою любимую женщину, — самодовольно фыркнула та. — Очевидно же. — Но я не вижу здесь другой девушки, — Сыроежкин даже огляделся, на всякий случай. Кажется, все остальные от места происшествия уже благополучно отползли, целые и невредимые. — А я не вижу здесь мужика, — Ирума не оглядывалась. Она, немного с обидой, смотрела прямо на собеседника. — Пидорасина, за украденную у меня мечту детства я с тебя потом ещё отдельно спрошу. — Эм-м?..

***

Когда всё самое страшное кончилось, народ опять позволил себе осторожно повылезать из-за укрытий и, не без затаённого страха, изучить свои ряды на предмет павших. Здесь самым очевидным и, похоже, единственным пострадавшим со стороны обитателей корабля оказался Рантаро. Его тело по-прежнему лежало, не двигаясь, лицом вниз. Нога молодого человека, та самая, за которую его схватил ныне покойный монстр, была неестественно вывернута. — О, божечки мои… — закрыв лицо руками, чуть слышно пробормотала Саёри. Она первой озвучила всеобщий немой вопрос сквозь свои слёзы. — Он умер? — К сожалению… нет, — спустя не очень долгую паузу, угрюмо ответил сам «труп». — А почему ты тогда не откликался, пока я звала тебя? — сердито ответила девушка, сложив руки на груди. — Решил прикорнуть ненадолго. Не говорить же этой юной впечатлительной даме, что он, судя по всему, просто отключился от болевого шока? Потому что нога Амами… кажется, она была сломана. Превозмогая себя, парень перевернулся лицом к взволнованной публике. Немного подумав и по-прежнему морщась от крайне неприятных ощущений, он всё же спросил: — Как оно? — Хуёво. Твою вторую половину мы пока не нашли, — усмехнулась Ирума. — Очень смешно, — отозвалась взволнованная Саёри. — Но нога! Она явно… чуть-чуть не в порядке, — неловко закончила девушка, сводя и разводя указательные пальцы обеих рук. — У нас, эм-м, здесь есть медсестра? — Ну-у… может, я смогла бы? — неуверенно спросила Юри. — Крови здесь нет. Значит, перелом был внутренний. И… — Отъебись. Знаем мы твой типаж. Зазеваешься — перережет глотку скальпелем и не поморщится, — презрительно сказала Ирума. — Дай мне сюда! — Она оттолкнула тихоню прочь. — Ты и в первой помощи шаришь? — восхищённо поинтересовался Сыроежкин, стоящий рядом. — Относительно, — буркнула собеседница. — Талантливый человек должен быть талантлив во всём, — она уселась возле Амами, подвернув штанину парня и пристально глядя на место трамы. — Сейчас мы эту хуйню тебе вправим, не ссы. — Согласно правилам безопасности, — вдруг поучительно начала Оля, — человеку без соответствующего образования и в кустарных условиях не следует проводить подобные… — Ты хочешь вместо меня, Самая Умная? — Ладно-ладно, — примирительно улыбнулась вожатая, уже отступая за спину стоящей поблизости Кан. Ольга кокетливо прикрыла ладошкой свой рот. — Молчу-молчу. — Та-ак, ёбана, — Ирума, между тем, вернулась к своему подопытному. Она убедительно взглянула Рантаро прямо в глаза, деловито вздохнула. — Я сделаю это быстро! Но боль будет пиздец адская. Тебе стоит подготовиться и закусить что-нибудь. А лучше ещё и выпить, — усмехнулась она. — Это, кстати, чистая правда, — задумчиво добавила Джехи. — Ещё в двадцатом веке и в более раннее время крепкий алкоголь частенько использовался в качестве анестетика за неимением оного. Замена, разумеется, невесть какая, но если тебе надо было вырвать, положим, ноющий зуб — глоточек виски, и в бой! — Она улыбнулась. — Так что можем принести, пока мы не начали. Для храбрости. Встревоженный взгляд Рантаро весьма потеплел: — Миу, ты не могла бы доставить сюда мой любимый бурбон? Он находится у меня в каюте, в тумбочке. Ирума подалась к нему ещё ближе, немного наклонив голову. На потемневшем лице у изобретательницы расцветала тёплая, нежная, любящая садистская улыбка: — Слышь, а расскажи поподробнее, как мне найти его? Я в этих объяснениях обычно дико туплю. — Да что там объяснять? — Искренне не понял недовольный Амами. — Спускаешься вниз и-И-А-А-А-А-А!!! Что-то в ноге её горе-пациента хрустнуло под молниеносным воздействием Миу. Снаружи теперь травмированная конечность Рантаро могла не столь разительно отличаться от здоровой. Только распухла заметно, и потемнела, наливаясь жутковатой гематомой, в месте перелома — чуть ниже колена. — Ох, извини, я передумала! Бабы, мы такие.

***

За всей этой суетой над больным и хлопотами из-за незваного гостя никто на корабле и не заметил, как медленно вступил в свои права тёплый, ласковый вечер. Розовеющее неловким румянцем мирное небо около горизонта стягивали тяжёлые облака. По сравнению с парой последних дней, ветер тоже начинал подниматься, но был всё ещё тёплым и даже приятным. Извечный, набивший уже оскомину вопрос «что день грядущий нам готовит?» время от времени вновь мрачной тенью поднимался в головах обитателей этого лайнера, но… перед смертью не надышишься, а на сегодня без того получилось слишком много хлопот, чтоб волноваться ещё и о завтра. Дверь в каюту Рантаро негромко открылась. Из-за своей новенькой травмы Амами должен будет пребывать в состоянии покоя ещё бог знает, сколько времени. Больную ногу пока тревожить нельзя, ни в коем случае. Это по своим ощущениям он прекрасно понял и сам, но каждый из заботливых сожителей-спутников не преминул напомнить то же самое ещё минимум раз этак пять, пока его силком тащили до комнаты (ведь изначально тот собирался дойти к себе сам). Ещё примерно столько же Рантаро об этом слышал, пока его сердобольные соседи весьма неумело и болезненно пытались наложить ему шину, чтоб зафиксировать место перелома. Всё это дело усугублялось ещё и тем, что происходило под чуткими руководствами вожатой и изобретательницы, а те друг друга на дух не переносили, и, пока каждая упорно отстаивала своё единственно верное мнение, покрывая на чём свет стоит оппонентку, повязку приходилось делать и накладывать не один чёртов раз. Да, по итогу между дамами воцарилось шаткое подобие перемирия. Но это в самом конце. А вот многочисленные нервные клетки всего состава, потерянные во время основного процесса, восстановлению, увы, не подлежали. Ещё кто-то из его горе-помощников, Амами не помнил, кто именно, обещал найти или соорудить костыль для бедолаги в скорейшем времени, однако на протяжении последующей пары-тройки часов никто к больному пока больше не заходил. Чему тот был несказанно рад: ибо в его случае уж если не физическое состояние, то психика точно восстанавливалась быстрее один на один с собой. — Пока ребята заняты там наверху — они хотят скорее разделать и засолить бедненького Мистера Осьминожку, чтоб мясо не пропадало, — чуть-чуть неловко заговорила неожиданно пришедшая к другу «в гости» Саёри. — Все совсем позабыли про ужин! Я вот сама пока сходила и… решила тебе тоже покушать собрать. Чтоб выздоравливал поскорее. Покрытая предательским румянцем едва ли не с ног до головы, девушка улыбчиво глядела на него. В руках она держала переполненный различными лакомствами едва ли не до краёв поднос, добытый на кухне: — Я не знала, что именно тебе нравится, поэтому решила собрать всего понемногу. — Спасибо, — немного поражённый подобной заботой к нему, Амами постарался скрыть нахлынувшее внезапно лёгкое раздражение. Ему было весьма непривычно в кои то веки чувствовать себя НАСТОЛЬКО незащищённым. А также Амами оказалась довольно противна сама мысль, что ОН теперь будет нуждаться в чьей-то помощи. Постоянно. Не в силах нормально выполнить даже самые простецкие действия! Чего уж там говорить о выживании в этой проклятой игре. Да его нынешнее положение — всё равно, что красноречивая записка пёстрыми буквами, прилепленная к спине: «Я — лёгкая добыча. Убей меня и получи приз». — Оставь на тумбочке. Я пока не голодный. Конечно, если выбирать из всех прочих, то именно эту наивную девушку Рантаро стал бы подозревать в каких-либо тёмных намерениях меньше всего. Саёри слишком доверчива и проста, чтоб строить кому-нибудь подлые козни. А вот ей вполне кто-то нечистый на душу может всадить нож в спину, воспользовавшись открытостью доброй и слабой девочки. Амами, который обычно на протяжении уже довольно долгого времени, проведённого на убийственных играх, старался ни к кому не привязываться, с неожиданной для себя горечью вдруг осознал: если с этой потешной глупышкой что-нибудь произойдёт, может так статься, ему даже будет её не хватать. Немного. «Какое это позабытое, странное чувство…» Всем своим мрачным видом Рантаро сейчас без слов показывал, что был бы весьма признателен, если б его снова оставили в покое. Обычно до людей доходило на раз-два. Даже до тех, что проявляли к нему небывалую симпатию и готовы были вешаться прямо на шею, постоянно преследуя в поисках общения с ним, искренне или ради получения некой выгоды. За время убийственных игр Амами и таких, и таких повстречал. Многих из них он уже благополучно пережил и забыл. Но эта девушка была словно с другой планеты. Иначе говоря, земные невербальные знаки едва ли до неё доходили. Вместо того, чтобы просто уйти, Саёри, вся лучась счастьем, осторожно уселась на край кровати: — А я уже прочитала те книжки, о которых ты говорил! — похвасталась вдруг она. — Ну, и… тогда, как оно? — признаться, это её заявление оказалось внезапным и сбивающим с толку даже для него. — Пока мне всё нравится! Очень. Правда! — восторженно поделилась простушка, забавно качая ногами. — Вот только… то странное дело, где они положение одного тела через наличие и характер повреждений другого доказывали, мне показалось немножко мудрёным и надуманным. Но, в целом, всё ещё довольно здорово. Рантаро невольно задумался: подобных этому моментов ни в одной рекомендованной им самим книге он не припомнил. Не значит ли это… что, в попытках познакомиться с местной литературой, Саёри пошла ещё дальше? Амами не ожидал. — Э, да у нас тут настоящий детектив подрастает! — пошутил он. — Будешь теперь вместо меня все загадки разгадывать, пока я тут… — молодой человек неопределённо кивнул на свою больную ногу. — …прохлаждаюсь во временном отпуске. — Что? Ой, нет! — Саёри потешно замахала руками перед своим лицом. — Нет-нет-нет! Рантаро вновь едва подавил улыбку. — И всё-таки, тебе сейчас для выздоровления, в первую очередь, следует кушать! Не вздумай перечить, — дабы уйти с неприятной ей темы, девушка решила взять бразды правления в свои руки и, резво схватив с подноса первую попавшуюся булочку, попыталась запихнуть её в рот больному. — Ешь. — Я не хочу. — Кушай, тебе говорят! Не заставляй меня волноваться. Амами постарался вывернуться, но без особых успехов. Он нечаянно потревожил больную ногу, и на лицо вернулась болезненная гримаса. — Ой! Прости! Я не хотела! — испуганно отскочила Саёри, в который уже раз заливаясь краской. Она вдруг стала потешно кланяться. — Извини! Извини! Извини! …А после, донельзя смущённая, убежала, оставив за собой распахнутую дверь. «И всё-таки, какое поразительное ощущение…» Амами уставился вслед беглянке, задумчиво почёсывая голову. «Я будто знаю тебя всю мою жизнь».