Пока тлеют твои сигареты

      За окном какой-то кошмар, и как тебе хватает сил сейчас бодро шагать на кухню, чтобы разобрать пакеты после магазина? Повезло. Второй день не могу банально из квартиры выйти: никогда не любил дождь. Он меня напрягает, словно кто-то ждёт там, на окраине пригородной лесополосы за мощной стеной ливня. Неприятно. Не узнаю себя: ушёл на заслуженный отпуск, а чувствую себя как на каторге, болит всё, ещё и сомнения мерзкие. Ты уходишь в универ, а мне жутко, я запираюсь в комнате, как будто кого-то жду, а кого - не знаю. Может, когда-то, в другой реальности, знал, но только с этим покончено. Надеюсь. Боюсь верить другому исходу. - Тим! - ты, кажется, замечаешь всё, - ты не заболел? У тебя отпуск, а ты даже ни разу Брайану не звонил... Замечаешь и, к сожалению, помнишь. - ...снова он? - ты видишь моё недоумение, быстро раскалывающееся нитями страха, - не в этом смысле. Думаешь о нём? Мне двадцать пять - всего ничего, а должность секретаря начальника отдела продаж крупной компании уже год как моя. Должность, деньги, собственная квартира и даже два близких человека есть - всё время начали появляться какие-то смутные мысли, что был период, когда я мог сделать слишком большую ошибку. Я не терплю просчётов и, может, другой бы, поняв, что её уже не совершит, забыл, но я не могу допустить подобной ситуации снова. Не хочу. - Иди ко мне, - это не вопрос, но и не приказ: я никогда бы не посмел, но ты не откажешь, всегда остаёшься рядом.       Роджерс забирается на кровать и ложится в объятия Райта - в них он всегда чувствует себя лучше, даже если его настроение и так поднято на максимум. Они спасли его, давно, когда они пересеклись в универе: Тоби тогда поступил на первый курс, а Тим учился пятый год. Мальчик всего полгода как потерял старшую сестру - единственную, кто любил его, кому он был нужен. Роджерс чувствовал, как что-то меняется в нём. Чувствовал, как он скоро не выдержит. Тимоти Райта знали многие: староста их группы и новый куратор группы Эрина, никогда не отличавшийся общительностью, но не пропустивший ни одной тусовки. Говорили, что он и веществами балуется, но доказательств ни у кого не было, а на все подозрения за него вступался его единственный друг - Брайан Томас: помощник старосты и ещё более нелюдимый парень. Как-то начали общаться, как-то появилась симпатия, и вот уже третий год они не могут друг без друга протянуть и дня. - Я не знаю, кто он, но тебе нечего бояться, - я не дрожу только потому, что все конечности сводит дикой болью. Молчу, и ты понимаешь это по-своему. - Потому что я тебя никому не отдам... А может забьём на это и пойдём чай попьём? Я вафли купил и чизкейки твои тоже! - Ох, Роджерс... - глажу тебя по мягким русым волосам: я не ошибался, когда решил подойти к тебе после твоих пар - слишком жалко ты выглядел, потрёпанный и бледный. Ни на секунду не ошибался, - пообещай мне кое-что, хорошо? Веду себя как ребёнок... как ты иногда, но по-другому сейчас не получится. Это не стопроцентная гарантия, но лучше, чем ничего, верно? - Для тебя ничего не жалко, - смазанный поцелуй в щёку, я уже давно заметил, что ты обожаешь так делать, - говори. - Не уходи. Никогда. Мой голос трепещет в настоящей панике, которую возможно заглушить, но не до конца. Странно вспоминать как это: последняя паническая атака у меня была в начале пятого курса, когда ещё с косяками не завязал - перед тобой стыдно было... Не то, чтобы сейчас была именно она, скорее лёгкая тревожность, но тоже неприятно. - Клянусь самым ценным, что у меня есть. - Своими чувствами ко мне? - вскидываю бровь. - Э-э, я хотел сказать, ванильными вафлями, но тоже неплохо! - громко смеёшься, и все мои проблемы сразу отступают. Как ты это делаешь? А впрочем, никогда не рассказываешь, говоришь, что сам не знаешь. А я знаю. Знаю, потому что когда ты забираешь уже пустой бокал из-под моего зелёного чая, я чувствую тепло не от него, а от тебя и твоих рук, тех самых, что когда-то убедили меня довериться тебе, и знаешь, я не жалею об этом. Брайан сказал, тебе можно верить, но если что - он тебе шею открутит. Ха, ты не обиделся - сам такого же мнения. Могу ли я сказать, что счастлив? Да. Боюсь ли этой мысли, недающей мне покоя? Да, но Роджерс и Томас будут рядом, я это знаю. Я сделал правильный путь - иначе не могло быть. Уже засыпаю, прижимаясь ближе к Тоби... Надо будет завтра позвать Брайана и Кейт - они давно хотели собраться с нами вместе. - Я люблю тебя, - касаешься своими губами моих, а я даже сквозь сонливость не могу оторвать от тебя взгляда. - И я тебя, Роджерс... Не хочу тебя отпускать сейчас. По щеке катится слеза, но ты всё понимаешь, стирая её и не отрываясь глядя на меня. Не хочу, не сейчас - готов кричать об этом, но спокойные карие глаза напротив улыбаются.

Ведь там меня ждёт настоящий Тоби, молящийся, чтобы я не сдох: таблеток на этот раз я сожрал много.

      Я слышу его голос и не хочу открывать глаза, но пацана и правда жаль. Не мучаю: ищу его взглядом. - С-с-сука ты паскудная!!! - кидаешься мне на шею, пытаясь прижаться ближе, - Я думал... - Неправильно думал, - нет сил даже голову в его сторону повернуть, не то, что сесть, - он мне просто так сдохнуть не даст. Тебе надоело это, но ты не уходишь. Почему? Да хер тебя знает. Я спрашивал, но ты ничего не сказал, просто кинул мои сигареты, которые я, должно быть, выронил в лесу и не заметил, а может, на задании просрал бы... Неважно. Тебе не нравится запах табака, не нравится, когда видишь зажигалку в моих руках, но ты давишься этим запахом, когда целуешь меня куда-то в лицо, гладишь по волосам и жмёшься сам к моим ладоням. Они же прокуренные? Тебе насрать, ясно. - Ты зелёный уже, прекрати. Вид рвоты мне тут не упёрся. - Заткнись, лучше это, чем дурь цвета незамерзайки от тачек! Пытаешься меня исправить... Похвально. Тощий ублюдок одобрит, я ему ещё нужен. Ты имеешь на него влияние, он прислушивается к тебе, когда считает нужным, и если бы не Роджерс, он бы давно переломал мне рёбра - эта гнида любит покидаться подчинёнными. А ты останавливаешь, знаешь, что и тебе это выгодно. Не говоришь, что любишь - как хочешь, это неприменимо к нам даже с самой мало моральной точки зрения. Хрен с ним. Защищаешь, не отстаёшь, но вопреки мнению остальных о тебе, ты тоже сволочь не легкомысленная. Ведомый Томас, верный, но показушно придурковатый Роджерс, помешанная Миленс, уже потерявший остатки любой человечности Мэттьюсон-Младший - никто из них не справится с остальными. А я, по мнению безликого подонка, подхожу, но ему приходится мириться с нюансами: как самый разумный наравне с Тоби у меня есть своя позиция. Роджерс не дурак, он псих, умеющий отключаться от ситуации - знает, что Слэндэр может услышать направление мыслей. Знает, и каждый раз защищает меня, потому что я... А что я? "Не псих"? Язык не поворачивается сказать, но адекватнее его. Не могу заглушать мысли, а "босс" слишком пугает своим фактором существования, не то, что присутствия. Тоби не чувствует боли, Кейт почти не выходит из транса - им наплевать, когда он в ярости. А я и Худи боимся каждый грёбаный раз. Ошиблись. Давно. А теперь видим сны, где всё по-другому, но у меня есть Роджерс, а Брайан всё чаще смотрит на свой "Глок". Не посмеет, но хочет. - Хэ-эй, Маски! Хочешь кофе? - сколько я спал, что ты кого-то ограбить успел... - Хочу. - Сейчас сделаю. Тоби скрипит зубами, когда ставит на стол наскоро сделанные сэндвичи, а я вспоминаю, что вчера вечером мы на задании расправились с очередной парочкой романтиков, решивших устроить пикник, и шатен предложил мне забрать у них еду - Кейт ещё не скоро отправится в магазин. Тяжело ей, наверное, без маски и, пусть ночью, но при свете прожекторов продуктовых... Похер, это работа Тощего, у меня есть, о ком, если так можно выразиться, заботиться. - Пока т-тлеют твои сигареты, поешь по-нормальному, с-со вчерашнего обеда ничего не жрал! - убираешь забитую пепельницу на подоконник. Хочешь выкинуть, но знаешь, что я без этого опять сорвусь. Уже хочу, но задания не позволяют. - Пока тлеют мои сигареты, тлеют осколки наших миров. - Я это говорил п-позавчера! - твой истерический тон уже давно не бесит, тик не вызывает желания втащить тебе по челюсти. Заботишься. Волнуешься. Один - Худи сейчас и без меня плохо, я пытаюсь с ним поговорить, а ты сказал, что это правильно. - Запомнил, - ты льнёшь к моей ладони своей щекой и порывисто целуешь её. Спасибо, что даже в этом дерьме пытаешься создать хотя бы иллюзию нормального мира. - Есть в тебе что-то, Тоби, - не привык, что я его по имени называю, оттого дорожит этим, а мне не сложно, - как не отталкивал тебя, ты навязывался, лип. А теперь уже без тебя не могу. Хуже героина. Хуже сигарет. Ты нервно улыбаешься, твои уголки губ дрожат в такт конечностям, но твои глаза... Твои тёмно-карие глаза, в которых я находил выход во время приходов, лёжа у тебя на коленях и глядя в них - печальные, слезящиеся... слишком осознанные для девятнадцатилетнего мальчика, давно слетевшего с катушек. Я тогда обещал себе отблагодарить тебя и видеть некое умиротворение в них сейчас это меньшее, что я могу тебе дать, но ты ничего и не требуешь. Ты смотришь тепло, так по-родному и спокойно... Как студент четверокурсник Тоби Эрин Роджерс из сна, когда пришёл к своему парню, секретарю начальника отдела продаж Тимоти Райту. Как Тоби, который пришёл домой к себе и Тиму Маски. - В глазах не темнеет? - Нет, - ты чувствуешь его приближение лучше меня, и я расслабляюсь. Раз у тебя нет мигрени, сегодня можно никуда не бежать, не простаивать часами над одеждой в попытках вывести чужую кровь. Я тяну тебя на себя и зарываюсь носом в растрёпанные, но мягкие волосы и что-то долго говорю тебе об этих снах, о том, как выглядят глаза того Роджерса, и как они похожи на глаза моего настоящего Тоби. А на подоконнике уже не тлеют сигареты, и с ними не истлеет то, чего не случилось.