Первый снег

***

      Тихий гул машин, отдалённые разговоры людей, мелькающие вдали фонарики, ветер, тёмное небо, первый снег…       Риндо сидел на крыше многоэтажки, докуривая ещё одну сигарету.       Как же ему это надоело.       Парень вновь роняет слёзы, подтирая их тыльной стороной свободной рукой, сразу же делая затяжку. Так долго и глубоко, желая выжечь свои лёгкие. Тихо подавившись дымом, Риндо выдыхает, закрывая заслезившиеся глаза.       Блондин опускает взгляд вниз, на свои руки. Он слегка провёл ногтями по ранкам, застывшими багровыми корочками. Рин зажал сигарету в губах, принимаясь расковыривать одну из таких корочек. Это было неприятно, достаточно неприятно, чтобы сдержать слёзы. Хайтани сделал глубокий вдох через забитый нос, стряхивая пепел рядом с собой. На секунду в его голове пронеслась идея потушить тлеющий бычок о свою кожу и, кажется, эта мысль так просто не покинет его разум. Риндо поднёс сигарету к израненной руке, стукнув по ней пару раз большим пальцем, заставляя тем самым горячий пепел упасть на кожу. Блондин закусил губу, предчувствуя неприятные ощущения, но на деле больно почти не было. Наверно из-за ветра пепел быстро остыл, не успевая обжечь кожу как следует. Тогда Рин опустил сигарету ближе к ранкам, чувствуя жар, он, не долго думая, прижал тлеющий бычок к руке. Он болезненно зашипел, убирая сигарету и разглядывая оставшийся красный след. Да, это было правда больно, больнее чем отковыривание корочек, больнее чем наносить порезы. Риндо смотрел на измученную руку, понимая, что ему недостаточно всех этих порезов и синяков. Ему недостаточно всей той боли, что он причинил сам себе.       Позавчера Риндо специально уронил на ноги гантели брата пока того не было дома. Теперь ему больно ходить, а один из ногтей так сильно сломался, что младшему Хайтани пришлось его отрывать, вернее, это можно было аккуратно подрезать ножничками, но Риндо не побрезгал оторвать его вместе с мясом. Вчера же блондин придумал новый способ нанести себе вред. Он попытался залечь в горячей ванне, используя действительно горячую воду, но Ран не позволил. Он снял замки со всех дверей, когда Риндо первый раз закрылся и в одиночестве нанёс первые травмы самому себе, а после случая с ванной теперь, наверное, Ран будет ходить в душ вместе с братом. Сейчас Риндо продолжал пытать себя температурой: он сидел на крыше в одних штанишках и лёгкой ветровке, под которой была надета лишь футболка.       Блондин глянул вниз, на дорогу. Толпа подростков прошла мимо магазина о чём-то громко разговаривая и смеясь, только смех Риндо и услышал. Как же давно он сам не смеялся… Подняв уставшие покрасневшие от слёз глаза вверх, Рин в очередной раз подумал как было бы здорово умереть. Прямо здесь, прямо сейчас. Скинуться вниз, чтобы эти счастливые прохожие увидели его разлетевшиеся по асфальту мозги и неестественно согнутые суставы. Риндо улыбнулся, его всегда расслабляли мысли о смерти, мысли о том, что он может наконец спокойно выспаться, провести единственный день счастливо, не вспоминая те ужасные события.       Ровно год назад, в этот же день пошёл первый снег и в этот же день погиб Изана. Этот человек, несмотря на свою холодность, был весьма дорог для Риндо. Они тесно общались в исправительной школе. С Раном Изана не очень ладил, но вот с его младшим братом… Они были не разлей вода, в обществе, честно говоря, парни вели себя сдержанно, робко улыбаясь друг другу при встрече. Между ними были чисто дружеские отношения, но Рин не брезгал делать откровенные комплименты (например «прекрасная фигурка» или «чем это от тебя так вкусно пахнет?» Риндо обожал прятать свой холодный нос в шее Изаны, якобы принюхиваясь к его парфюму), целовать парня в щёки или брать его за руку. Изана же кокетливо хихикал и отстранялся, иногда он специально провоцировал Риндо, дожидался пока он его поцелует, а потом говорил «опять ты за своё…» и отводил глаза, строя из себя недотрогу, но до чёртиков красивого недотрогу. Возможно для Риндо он был больше чем друг, а может он путается в своих чувствах, такое свойственно подросткам, а особенно ему, парню что жил исключительно в мужском обществе, воспитывался старшим братом и улицей. Риндо ни разу не встречал таких как Изана, он был с ним нежен, кокетлив, Курокава, на самом деле, первый начал с ним заигрывать, в шутку называя «милым» или «солнышко». В любом случае, такую ласку Риндо получал лишь от старшего брата. Изана стал первым человеком, с которым Риндо почувствовал себя комфортно, расслаблено, он чувствовал, что его любят.       Рин вновь глянул вниз на дорогу, он улыбнулся, вспоминая как Изана первый и последний раз поцеловал его. Это было так быстро, что Риндо даже не понял что случилось, он просто зашёл в комнату вместе с Курокавой, потому что тот что-то забыл, но вместо того, чтобы искать нужную вещь, Изана прильнул своими пухлыми нежными губами к вечно обветренным нежно-розовым губкам Риндо, вжимая его в стену. Хайтани даже глаза не закрыл, он стоял в оцепенении все те секунды, пока Изана целовал его, а после глядел на парня такими глазами, будто привидение увидел. Курокава лишь посмеялся и вышел из комнаты, подарив Риндо милую прощальную улыбку. Если бы он только знал, что это последний раз когда Изана улыбнулся ему. Парни поцеловались прямо перед выходом, они собирались поехать в храм, погулять, но по дороге Курокава не справился с управлением мотоцикла и в итоге погиб на месте.       Риндо подсел ближе к краю, закрыл глаза, расслаблено улыбаясь, упёрся руками о бортик, приподнимая своё тело, сделал рывок вперёд, позволяя тазу съехать на самый край крыши, последний толчок и он наконец будет свободен, наконец он сможет вновь увидеть улыбку Изаны и услышать его ехидный, кокетливый смех.       — Рини, пойдём домой, — донёсся тихий голос Рана со спины. Парень был укутан в фиолетовый шарфик и стоял в белом пуховике, — Снег идёт! Ты бы ещё голый вышел… — старший Хайтани старается говорить беззаботно, делая вид будто ничего не видит, — Рини! — вновь зовёт его Ран, но тот лишь медленно обернулся.       — Чего? — тихо произнёс блондин, глядя на брата грустными, потерянными глазами. Его худое, совсем бледное и слабое тело в паре с сигаретой, следами от селф харма и весьма неустойчивой позой выглядело ужасно. Ран сел рядом, снимая с себя куртку.       — Оденься, — он напялил пуховик на околевшего Риндо.       — А ты? — тихо спросил он, прикрывая травмированную руку. В прочем, что Ран там не видел? Он сам лично каждые три часа приходит и обрабатывает порезы Риндо.       — Я потерплю, — ответил старший с улыбкой, оставаясь в тёплой кофте, которой явно недостаточно чтобы согреться, — Пойдём кушать? Я заказал пиццу, она уже приехала.       — Почему ты сразу не пошёл за мной? — Риндо подсел поближе к брату, отбрасывая идею о суициде. Он был немного удивлён, всё-таки Ран никогда не оставляет его одного.       — Просто… Подумал, что тебе стоит побыть одному. Всё-таки сегодня… не такой день. Ты весь замёрз, глупенький. — Ран перевёл тему взяв Риндо за ручку, — Завязывай с сигаретами, от них не станет легче.       Риндо отчасти был согласен с этим высказыванием, всё-таки сигареты правда перестали его успокаивать.       — А ты давно тут стоял? — спросил младший, пряча свой нос в шарф, которым обмотал его Ран.       — Нет, всего пару минут. Ты видимо не услышал, как я открыл дверь, так что я подумал, что ты, наверно, задумался о чём-то, вот и не слышишь ничего, — Ран не стал говорить о том, как он испугался, увидев что Риндо целеустремлённо и без колебаний двигался к краю, — Ну так, пойдём пиццу кушать?       — Пойдём, — тихо ответил Риндо, слезая с бортика.