В последний раз

— Огиса! — зовёт он тихо — сделай, пожалуйста, чай. Огиса вздыхает слишком уж покорно. Конечно, она приготовит ему чай, разве ей трудно? Она что угодно сделает для Харуки. Девушка встаёт с дивана, и отправляется на кухню: кидает чайный пакетик в кружку, и смотрит на то, как закипает электрический чайник. Пузырьки за стеклом вздымаются и бурлят, но как только прибор щелкает, завершая нагрев воды, они исчезают, не оставляя после себя совершенно ничего. Это так похоже на их отношения. Сэцуна велит этим мыслям в голове исчезнуть. Но они не желают пропадать, и все пытаются укрепится в сознании. Это происходит не в первый раз. Для нее ритуал избавления от подобных мыслей стал давно привычен. Девушка относит ему кружку, и идёт в душ. Как обычно выкручивает кран с холодной водой до упора, и стиснув зубы, стоит под струями ледяной воды, до того момента пока конечности не начинают неметь. Она не шевелится. Так и должно быть. Она не выйдет ровно до того момента, пока разум не очистится, и не останется лишь одна, практически животная мысль. « ...Как же холодно». Сэцуна смотрит на себя в зеркало. Она– лишь жалкая тень себя прошлой, но все ещё очень красива, изменилось лишь ее лицо: оно не выражает ничего, девушке как будто бы было всё равно и на окружающий мир, и на саму себя. Нет – Сецуне никогда не было все равно. Долгими ночами она пыталась понять, что же с ней, не так, почему Харуки так холоден к ней, но не находила ответы в себе: она всегда была идеальной девушкой, как не посмотри. В их доме всегда было чисто, ужин исправно был готов каждый вечер, да и сама Огиса была готова всегда, если бы не одно но... Он всегда сухо благодарил ее, будто бы по принуждению, за еду, и отправлялся спать на отдельную кровать. За два года он не единого раза не воспользовался ей как женщиной. По началу, это даже радовало: она думала , как сильно он ее любит, раз не хочет торопить события, и пройдет какое - то время, прежде чем все войдёт в нормальное русло. Девушка готова была подождать, сколько потребуется, и до сих пор ждала, словно верный пёс. Слабая, призрачная надежда на то, что плотские желания помогут привести их к любви все ещё теплилась в ее сердце, но в последнее время она лишь медленно таяла, пока на смену ей не пришла обжигающая обида. И виноват не только он. Она, Сецуна должна была понять: любовь, как не посмотри, не купить красивой внешностью, заботой и непосредственностью. Но ведь так тоже бывает! Сецуна как раз видела такую пару в кафе : красивая рыжеволосая девушка, и сутулый молодой человек, сидящий рядом с ней. Его глаза казалось, прямо источали равнодушие и даже скуку при взгляде на других посетителей, и вообще всех окружающих, но боже, как он смотрел на нее! Сецуна впервые задумалась о том, что Харуки ее не любит, как раз тогда, ведь когда он пришел с большим опозданием, даже не извинился, и все свидание, если его можно было таковым назвать отвлекался то на телефон, то на меню. Сама же Огиса вдруг поняла, что совсем его не интересует, потому просто наблюдала за теми двумя. Ничего особенного в них не было. Со стороны парня так точно. Он открывал рот крайне редко, и выглядел столь хмуро, что казалось его, как и Китохару совершенно не заботит спутница, но это было обманчивое впечатление. Мимолётное поглаживание ее ладони, лёгкая, будто вымученная улыбка, редкие короткие смешки в ответ на реплики девушки, и взгляд, который невозможно было понять неправильно. Как же Сецуне захотелось оказаться на ее месте! Было время когда и Китохара смотрел на нее точно так же. Но это было очень и очень давно, и девушка уже не уверена в том, было ли это взаправду, или это всего лишь фантомные воспоминания. Но именно этот эпизод заставлял Сецуну продолжать, ведь пример для подражания был найден, и ей оставалось лишь верить в то, что время на ее стороне. Но время шло, а сил оставалось все меньше. Тем не менее, она не позволяла себе терять надежду. Даже сейчас, готовясь к этому трудному разговору, она шептала себе под нос: « Это все временно, все временно... » – пыталась убедить она себя, и хотя оснований для таких утверждений у нее не было от слова совсем, девушка продолжала насильно вколачивать себе в голову эту мысль. – Китохара, мы можем поговорить? – спросила она, надеясь, что ее голос дрожит не слишком сильно. – О чем? – безразлично спросил он, не отрываясь от экрана ноутбука. – Я... хочу пожить отдельно... – неуверенно проговорила она, будто бы извиняясь – совсем ненадолго, просто надо немного сменить обстановку, и побыть одной... Это было ее последней надеждой. Она страстно желала услышать в голосе любимого хоть какую - нибудь эмоцию: обиду, печаль растерянность, не важно. Хоть бы не было все равно. Любые слова, любая нотка эмоции, только бы не холодное безразличие, она бы отбросила эту идею, тысячу раз бы попросила у него прощения, за то, что вообще посмела о таком подумать, и вновь поверила бы в Китохару Харуки – человека которого однажды полюбила. – Как знаешь... – лишь сухо произнес он. – Харуки, пожалуйста... Но он лишь нацепил наушники. Окончание фразы так и застряло в горле: она стояла вдыхая и выдыхая воздух, словно рыба что в одно мгновение оказалась на берегу. Задрожали руки, а вслед за этим, и предательски начали выступать слезы. Вспомнилась Кадзуса Тома. Нет, Сэцуна не злилась на нее, и не ненавидела. Она все ей простила, даже тот унизительный инцидент в аэропорту. Должно быть, они очень сильно любили друг друга. А если любишь, ты не должен стыдится собственных чувств, так думала девушка тогда. А ещё она думала, что сможет заменить подругу, ведь время лечит, так многие говорят. Нет, это неправда. Она понимала Кадзусу, но не могла понять Китохару. Первая просто сбежала от самой себя, и теперь, наверное, была глубоко несчастна. Харуки поступил ещё хуже: он должен был вцепится в свою любовь, упираться руками и ногами, но вместо этого в него вцепилась Сецуна, и может быть даже помешала им двоим. Да, она виновата. Виновата лишь в том что любила его всем своим сердцем. Как оказалось зря. Знала бы она тогда, к чему это приведет, развернулась бы, и уехала домой, просто оставив этих двоих. Но разве она могла знать? А впрочем, теперь это уже не имело никакого значения... Чай на прикроватном столике давно остыл. Прогремели колёсики чемодана. Щёлкнул ключ в замочной скважине. Харуки Китохара видел Сэцуну Огису в последний раз.