Долорес в стране кошмаров

      Проснулась от странного писка. Звонкого такого, несколько противного, особенно для трёх часов ночи. Ресницы слиплись ещё до того, как Долорес уснула, потому с огромной неохотой они разлеплялись и открывали тьме глаза, белки которых заплыли кровью от лопнувших капилляров.       — Какого чёрта?       Этот вопрос задала она не от того, что в огромном доме могли завестись грызуны, а потому, что эти пищащие засранцы были одеты в маленькие белоснежные халатики. Они держали путь в одну из спален, вход которой был закрыт кирпичной стеной. Дверь отворилась. Разлился мягкий, похожий на северное сияние, пурпурный свет. Вместо потёртых кирпичей виднелся своеобразный туннель, словно созданный из мягкой ткани и блестящей паутины. Но, что напрягало и возбуждало девичье любопытство сильнее всего — яркий запах карри с нутом. Любимое блюдо, которое только для неё одной готовил Харгривз.       С опаской, но Долорес последовала за мышками по туннелю до противоположной приоткрытой двери. Переступила через порог и оказалась... в проходе к другим спальням. Точно таком же, в котором сама стояла мгновение назад. Правда были свои отличия: свет ламп был холоднее, как в лабораториях; стены заляпаны кровью; лестничный парапет местами сломан; с кухни на первом этаже всё ещё приятно пахло специями. А еще кто-то довольно напевал мелодию.       — П-папа? — взволнованно спросила девушка, переместившись на кухню и спрятавшись за косяком. Обратилась она к человеку, стоявшему у плиты.       — Смотрите, кто пришёл домой! — радостно выпалил парень, что резко развернулся и... сверкнул зелёными пуговицами вместо глаз. А потом громко заголосил. — Свет мой безумный! Госпожа сердца и мозга моего! Наша дочь вернулась!       — Я вижу.       Долорес почувствовала, как холодом эти слова отпечатались на коже рядом с лицом. Да. Это была Ингрид, что стояла слишком близко, улыбалась, обнажая ряд клыков, и смотрела на неё пуговками.       — М-м-мама...       — Здравствуй, куколка! — так же чересчур радостно выдала Трафэл, крепко обнимая дочь. Да так больно, что невольно захотелось оттолкнуть от себя или крикнуть, дабы прекратила сжимать в тисках. Но страшно было так поступать, ведь лицо учёной, как и халат, было покрыто алыми каплями.       — Так, идите мойте руки и... — начал было Пятый, но, странно хихикая, прижал голову к плечам и попятился подальше от девушек.       — Заткнулся! Тебе слова не давали, крыса! — грозно скомандовала Ингрид, но всё же выпустила из объятий дочь. — Но он прав. Иди мой лапки! Сегодня на ужин твоё любимое!       Втроём они сидели за большим столом. Привычная белоснежная скатерть была разорвана, стояли искривленные от тепла длинные свечи, местами побитые тарелки и стаканы. Много, очень много еды, возле которой сидели мышки-учёные, что отрывали кусочки от хлеба и фруктов и, временами поправляя смешные маленькие очки, трапезничали. А Ингрид и Пятый, продолжая улыбаться, следили за Долорес, неохотно и с явной дрожью в руках черпавшей ложкой ароматный нут.       — Может быть соус? Или подлить чая? Или ты хочешь уже десерт? — не давая и секунды на размышление, выкидывал вопросы Харгривз.       — Н-нет... спасибо...       — Отстань от ребёнка! — прикрикнула Ингрид, вонзая в ладонь супруга нож для масла. Тихий всхлип в ответ, перешедший в сдавленный смех.       Долорес же не могла и слова выдавить, глядя на этот спектакль безумия и боли. Ей было до чертей страшно. Ведь понятия не имела, что могли сотворить эти психи, если бы она что-то сказала или сделала. Она просто ела и терпела пристальные взгляды. Жутких глаз-пуговиц.       — В-всё было очень вкусно, — болезненно скользнула по глотке еда перед тем, как она заговорила.       — Наелась? Славно! — улыбнулся Пятый, даже не думая вытаскивать лезвие из ладони. — Хочешь что-нибудь ещё? Может, хочешь поиграть?       — Игры! — воскликнула мать семейства, захлопав в ладоши. — Давайте поиграем!       — П-простите... — улыбки тут же исчезли с лиц родителей. — Н-но я хотела бы поспать.       Они встали изо стола. Медленно приблизились к ней с двух сторон. Склонились ближе к её лицу. И вновь улыбнулись.       — Ну ничего страшного, лисёнок, — прошептал Харгривз, наконец вытащив нож и положив его на стол рядом с другими приборами. — Сон полезен, особенно когда глазки твои очаровательные залиты кровью.       — Отдыхай, милая! Вот, возьми с собой, — Ингрид протянула баночку с нарезанными... глазными яблоками. — Как огурчики кладёшь — сразу все отёки снимет, а капилляры залечит!       — С-спасибо.       Увы, но проспав, как казалось, несколько часов, на деле провалялась Долорес в своей постели всего несколько минут. Понадеялась, что вернулась в свою реальность, но эту мысль опровергли довольные возгласы матери и хриплый вой отца в соседней спальне. Раньше это бесило и злило. Но теперь это пугало и вызывало ещё одно дикое чувство, которое она всё никак не могла понять.       Попыталась уснуть вновь, но страсти из соседней комнаты сменились истошными криками откуда-то снизу, возможно из лаборатории. А потом всё резко стихло, и Дол смогла провалиться в сон. Долгий, вязкий и непривычно сладкий.       Поутру же девушка оказалась в своей привычной спальне. В полной тишине и одиночестве. Всё как обычно. Кроме тяжёлого осадка внутри, что не желал покидать её даже в моменты работы и обычных бытовых дел. Долорес хотела вновь вернуться к безумцам, похожим на её родителей, которые вели себя так, как она... нет, чтобы они себя так вели она не мечтала. Раньше, когда была юна и глупа — да. А сейчас... Просто хотелось, чтобы они были рядом.       Ночь. Мышиный писк. Туннель. И другие родители. Очередной вкусный, хоть и сомнительный, семейный ужин. В этот раз девушка согласилась на игру — охота за головами. Втроём покинули деформированный двухэтажный дом и отправились в лес, что неожиданно стал окружать здание. Охота оказалась более чем реальной. С огнестрелом и ножами троица носилась по лесу за несчастными жертвами, которыми оказались работники Комиссии. А после, уставшие, но довольные, Харгривзы шли домой с добычей, которую скидывали в лабораторию. Затем тёплый душ, плотный ночной перекус, и мягкая постель. И снова реальный мир, полный тоски, серости и обыденности.       — Что-то ты рано в этот раз, — парень постоянно улыбался, однако в голосе его мелькнуло беспокойство.       — Я соскучилась, — неуверенно призналась Долорес, роняя голову на отцовское плечо.       — Мы тоже по тебе скучаем, куколка, — непривычно мягко ответила Ингрид, сидевшая в кресле напротив. — Может ты...       — Я хочу остаться с вами. Навсегда. — перебила девушка, понимая, к чему клонила мать.       Супруги тут же просияли, взглянув друг на друга и сверкнув пуговками. Трафэл встала и быстро отошла к одному из шкафов, из которого вытащила маленькую коробочку, после чего села перед дочерью и сняла крышку. Пара голубых пуговиц, черный моточек ниток. И острая игла.       — Я должна буду их себе пришить? Вместо глаз, как у вас?       — Догадливая какая! Вся в меня!       — И я останусь с вами?       — С нами. Навсегда, — улыбка Ингрид уже не казалась такой жуткой. Нет, она была мягкой, нежной, полной любви.       Рука дрогнула, но лишь на мгновение. Недолго думая, Долорес вытащила иглу и заправила в ушко нить. И всё же замерла, когда взяла в руки пуговицы.       — Если хочешь, я могу...       Но не успела Трафэл договорить, а Дол уже вонзила иглу, продевая её через тонкую бледную кожу. Не кричала от боли, просто молча, иногда всхлипывая, пришивала пуговицы, закрывая ими глаза. По лицу стекали дорожки крови, но она терпела. А пара с восхищением смотрела за уверенными движениями.       — Молодец, лисёнок, — тихо прошептал Пятый, когда окровавленную иглу вернули в коробку. Аккуратно обняв за плечи, он притянул к себе дочь, дрожащую от боли.       — Семья снова вместе, — поддержала Ингрид, срезая торчащие нитки.

***

      Долорес проснулась. Ощупала свое лицо — пуговиц не было. Всё это было затяжным сном. Жутким и по-своему прекрасным. Неохотно встав с кровати, она побрела на кухню и замерла. Родители сидели за столом и мирно пили свои горячие напитки.       — Доброе утро, Дол, — зевая, произнёс Харгривз, потирая обычные изумрудные глаза.       Хотела ответить, но рухнула на соседний стул. Содрогаясь, она поделилась своим сном: что видела их жуткие версии, какими маньяками они казались, про охоту, а потом и про пуговицы, которые сама себе пришила.       — Больше мультики на Хэллоуин мы смотреть не будем, — грустно усмехнулась Ингрид, обнимая дочь за плечи.       — Но почему ты согласилась с ними остаться, если понимала, что они ненормальные?       — П-потому что в моем сне "нормальные" вы... п-погибли... И мне было плохо без вас. Вот я и с-согласилась... — После этих слов Трафэл обняла крепче, целуя чадо в висок.       — Это был лишь сон, — Пятый взял Дол за руку и мягко погладил её чуть дрожащую ладонь большим пальцем. — И да. Больше никаких страшилок перед сном!       — Хорошо, — тихо рассмеялась девушка, прижимаясь к матери и одаривая отца счастливой улыбкой.