***
Реакция Олега его волновать не должна была. С самого начала они были в странных и довольно натянутых отношениях. Олег отнял основную задачу Птицы, защищать маленького Сережу. Потом он ушел в армию и Разумовский узнал Птицу, когда тот появился, но он не обратился к психиатру и они быстро вновь нашли общий язык. Затем Волков вернулся и Птица готовился снова скрыться на задворках разума Сергея, чтобы тот смог быть с тем, кого действительно любит. Однако ему не позволили. Олег отреагировал в целом нейтрально, но Птица чувствовал, что тот и сам далеко не стабилен психически, поэтому так спокоен в отношении психики Сережи. Да и вообще-то ему плевать на мнение Волка, но чтобы тот ранил Сережу, конечно не хотелось. Птица и Олег неожиданно хорошо ладили, даже несмотря на периодические перепалки и однажды даже целовались. Агрессивно, жестко и до тянущего ощущения внизу живота. Они едва не потрахались (не занялись любовью или сексом, нет, именно потрахались), но что-то Олега остановило. Такого больше не повторялось. В глубине души Птица этого хотел, он хотел Олега, хотел делить его с Сережей. Сам Разумовский был вовсе не против этого и когда Птица в состоянии тотального ахуя рассказал ему об этом он был удивлен, но вовсе не зол. Сергей любил Птицу, и любил Олега. Они оба это знали и были не против, но между собой особо никаких отношений не имели, хотя явно хотели, но что-то всегда останавливало. Остатки здравого смысла, наверное. Узнав, кто Птица на самом деле такой и что он может сам выбирать, кому показываться, а кому нет, Сережа вполне закономерно попросил показаться Олегу. Он знал, что Волкову Птица понравится. На каком-то интуитивном уровне чувствовал, что черные перья и хищные желтые глаза, его реальное воплощение, станут последней каплей. Птиц нахохлился и начал распинаться, что абы кому являть себя вообще-то не планирует, но на самом деле еще до разговора с Разумовским решил, что Волков должен увидеть его настоящего. Точно своих мотивов он и сам не понимал, но был уверен, что если Олег не отвернется – они в нем не ошиблись, а если иначе… Еще не думал, но что-то жестокое, причем неясно по отношению к ним или Олегу. Сережа о его желании прекрасно знал. Ведь он знал Птицу уже столько времени. Это одновременно раздражало, но и придавало уверенности.***
Пальцы Олега осторожно касались перьев и Птица героически держал себя в руках, чтобы не кончить от сосредоточенного вида Олега и его действий. Тот кивнул и отошел. А затем в душе дрочил, не в состоянии выкинуть из головы образ такого Птицы, настоящего Птицы. Черт.***
Руки в крови по локоть и она бордовыми каплями собирается на кончиках когтей, чтобы затем разбиться об, и без того залитый, бетон. Сережа в голове молчит, но он явно просто в восторге. Когда Птица перерезал глотки и вкручивал нож под ребра, тот наблюдал и восхищенно вздыхал. Перья ощущаются более явно, потяжелевшие от красных капель. Заброшенный склад стал местом массового убийства. Птице нравится смотреть на еще теплые тела безвольно и изломанно лежащие вокруг. Они их недооценили и изначально, благодаря численному превосходству чувствовали себя слишком уверенно. Непозволительная ошибка. Лишь ощущая теплую, от уже пролитой крови, сталь и скорую смерть, в их глазах отражался страх и Птица зло улыбался ощущая власть. Вот оно преимущество ножа над огнестрелом, ты отнимаешь жизнь сам, без посредника в виде пули, и хтонь этим наслаждался. Олег появляется неожиданно. Он должен был ждать их возвращения. Сережа и Птиц едва не хором сказали, что справятся сами и поводов сомневаться вообще-то не было, но он все равно приехал. Каким-то образом почувствовал, что надо ему там появиться, а Волков свою интуицию привык слушать. Тел на полу немало и даже страшно от того, что всех их убил один человек (или не человек), но Олег всегда любил жестокость. Перерезанные глотки, пулевые отверстия в черепе и груди, мучительно-кровавые раны на животе, аккуратно и резко вскрытые артерии, работа профессионала, который получает от процесса удовольствие. Который, лишь больше распаляется ощущая, что кровь на его руках принесла другому человеку смерть, что тот боялся и захлебывался, ненавидел и не хотел, но все равно умирал. Он мог анализировать, ведь понимал эти эмоции, он сам именно такие испытывал. Служба по контракту была исполосована ранами, исчерчена риском собственной смерти и смертями других, была пропитана вязкой венозной кровью, пахла порохом и сталью. В точности как это помещение и темная фигура, возвышающаяся над всей кровавой бойней. Птица выглядел действительно величественно. Перепачканный чужой кровью, с широко раскинутыми крыльями и хищно горящими желтыми глазами. Он выглядел жестоким божеством и Олега чертовски вело от его вида. Когда Птиц поднял когтистую лапу, Волков не отдавая себе отчета сократил небольшое разделявшее их расстояние и приблизившись, не разрывая зрительного контакта, слизал с острого черного когтя крупную каплю крови. Глаза хтони кажется зажглись еще ярче, словно лампы фонарей темной зимней ночью. Поцелуй жесткий, соленый и правильный до дрожи в коленях и тяжести внизу живота. Птиц ощущает, как Сережа скрывается, чувствуя, что происходит нечто личное и злясь прикусывает губу Олега. Руки Волкова в поисках опоры хватаются за перья у основания крыльев и Птица вздрогнув неострожно стонет прямо в поцелуй. Олег удивленно отстраняется и на пробу проводит пальцами еще, вновь вырывая из Птицы блаженные звуки. Он не стесняется быть громким, видит, что Олега это лишь больше распаляет. Бетонная колона контрастно холодит спину, когда Волков прижимает его к ней, вновь целуя и рук от крыльев не отнимая. Он мажет носом по окровавленный щеке и не скрывает как его это возбуждает. — Любишь убийства, Волчик? — издевательски шепчет Птица, когда Олег сам тихо стонет и несдержанно потирается о его бедро через ткань штанов. — Просто обожаю, — едва не рыча отвечает Олег и сильнее давит на основание, при этом перебирая мелкие мягкие перья. Птица давится стоном, когда губы Волкова переходят на шею. Он на грани и это видно. — Ну же, Птиц, я хочу, чтобы ты кончил для меня. — Пошлый шепот вливается в уши горячей патокой, а он еще и мочку, зараза, прикусывает. Сорвавшись на крик, Птица дрожа кончает. Ему стало бы почти стыдно за столь быстрое завершение, но он итак держался, думал, что от первого же прикосновения кончит. Слишком сложно когда его пальцы путаются в перьях, а зубы цепляют нежную кожу на шее, слишком когда он низким от возбуждения голосом шепчет, слишком... Олег сам по себе просто слишком и наконец Птиц дает себе свободно об этом думать. Волков дышит тяжело, как и хтонь, но он еще не кончил. Ноги не держат, хотя это и плюс, ведь Птица быстрым движением меняет их с Олегом местами, прижав к стене уже его, и плавно опускается на колени. У Волка во взгляде неверие и возбуждение просто дикое. — Думаешь, я оставлю тебя без внимания? — Птица не разрывает зрительного контакта, когда расстегивает ширинку и даже когда на пробу касается языком головки. Волков шипит сквозь зубы, но и сам не может взгляда отвести. У Птицы раздвоенный язык и до ужаса похабное выражение лица. Птица берет почти сразу на всю длину и щурит глаза. Он касается руками бедер Олега, призывая забрать контроль. Из уголков его рта начинает течь слюна, однако он сам довольно стонет, пуская вибрации, когда Волков трахает его рот. Птиц не дает Олегу отстраниться и все проглатывает, напоследок облизнув губы и хищно улыбнувшись. У Олега в глазах и в голове все плывет.***
Огонь легко и быстро пожирает второй этаж заброшенного здания. Языки пламени отражаются в желтых и синих глазах. Олег выдыхает дым, когда к нему наконец подходят Сережа и Птица. — Я же говорил, — начинает Сережа, но получает тычок от Птицы и хихикает, забирая из рук Олега сигарету. Он затягивается и грубовато притянув к себе Птицу выдыхает ему в рот. Волков перестает понимать почему все это время так сдерживал себя, упуская подобное зрелище. Он привык, что Сережа ведет себя по-настоящему развязно лишь с ним одним, но видя как он ведет себя точно также с Птицем, внутри нет ревности. Они одинаковые, но при этом очень разные и вместе выглядят просто потрясающе. Олег чувствует внутри любовь, кажется, к ним двоим уже давно, но лишь сейчас позволяет себе по-настоящему, без страха или даже отвращения, ее ощутить. — Волк, — на пробу зовет Птиц и Олег сделав шаг вперед целует его. Все еще жестче и грубее, чем Сережу, но с ним так и надо, ему именно так и нравится. Он охотно отвечает на поцелуй и отстраняется с пошлым звуком. Разумовский курит и тихо посмеивается, а у Птицы кажется краснеют кончики ушей. — Я же говорил, — снова произносит Серый, на этот раз получая тычок уже от Олега. Кажется у них с Птицей куда больше общего.